Глава первая, в которой молодой подьячий получает своё первое самостоятельное задание и отправляется в столицу.

Глава вторая, в которой Дзорга знакомится с нравами имперской таможни, Йорин заводит полезные связи и узнаёт поразительные факты.


Расставшись с гномами, Кгулх вернулся к прерванному разговору с соотечественником.
- Братан, неужто с этих травок хороший навар будет?
- Хе, а то! Моя сеструха в них хорошо сечёт. Целую кодлу гоблинов держит, те их по склонам собирают. Если травка в нужное время собрана, да высушена правильно, то маг или алхимик из неё такое замостырит, что дамочки с руками оторвут, чтобы вонять поприличнее. А то вот, например, - Ырг вытащил пучок неприметной с виду травы, запах которой сразу напомнил Кгулху о лежалом покойнике, - человеки или эльфы такого накурятся и балдеют покруче, чем с вина. Жаль других так не забирает. Наместник по младости, лет тридцать назад, даже запрещал её, но народ эту фишку не просёк. Стал больше на зейт и пыльцу ночесветки налегать, а то и вообще – руку себе разрежут и сок красноцвета втирают. Полгода балдежа и в Сырые овраги копыта относят. Нет, это не по мне. Вот кто-то умный Наместнику и кинул мазу, что не дело, когда пацаны за просто так коней двигают, нет в том пользы короне никакой. Вот и разрешили в хвармацетицеских целях, шоб лечились, значит. Теперь в Фэне (Ырг произносил название города на орочий лад) каждый третий шибко болен и без травки этой его в два дня скрючит. Гы!
Кгулху было не итересно, чем и как травятся люди и эльфы. В настоящий момент его занимало совершенно другое.
- Слухай, кореш, а что за чувачок этот Корх? Авторитетный или так, лох станичный?
- А хто его знает. Появился здесь года три назад. Рыжьём, камешками да старьём всяким барышничает. По мне так обыкновенный барыга. Ты Игрыха помнишь?
Кгулх отрицательно помотал головой.
- Семиюродный племянник моей тётки, которая твоей двоюродной бабке свояченицей приходилась, - пояснил Ырг, - Так вот, дёрнул в прошлом году этот Игрых с болот Семиречья, куда загремел по мокрому делу, обосновался в здешних местах и устроил полный беспредел – даже своих на перо поднимал. И взял он на гоп-стоп груз этого Корха - охрану под корень, а камушки увёл. Так через два дня все окрестные леса бледнокожими с железяками и луками кишели. В седьмицу управились, - возница вытащил из-под травы двухпинтовою флягу, приложился к ней и протянул собеседнику, - помяни его дух, родственник всё-таки.
Кгулх приложился к горлышку, сделал добрый глоток и закашлялся. Ему показалось, что в глотку вогнали раскалённый прут.
- Славное пойло, - откашлявшись и вытерев выступивший на лбу пот, прохрипел орк, - откуда?
- Сеструха на травках настаивает. Так вот. До этого староста в уезд месяца два малявы катал и всё бес толку. Так что, сдаётся мне, этот хмырь у эльфов стукачок на доверии. Да ты не бойсь, не замочит он твоих голубков, - Ырг, заржал, - разве что разведёт, как лохов последних. Кстати, а кто они?
Врать орк не мог по своей природе. Не дал Создатель его расе такого таланта, щедро оделив им других. Изложить правду, так, чтобы никто ничего не понял, как это делали эльфы, Кгулх не умел. Орк вспомнил три года плена в Нижесредних лесах. «Отпустим, когда падёт последний зелёный лист», - сказали тогда ему. И он, как дурак, считал листья на осенних деревьях. Кто ж знал, что «зелёными листьями» называют отборных эльфийских лучников. И торчал он в плену, ковыряясь в огородах, пока тяжёлая имперская пехота не втоптала хвалёную лесную гвардию в сырую почву Болотной опушки. Орк потряс головой, отгоняя поганые мысли, и вспомнил, как действовал в подобных случаях господин Корбин.
- Ты же сам слышал, как мастер Йорин говорил, что он помощник Сквалдина и едет за кожами в Фэн, а баба – его невеста. Сама навязалась. Где Свет не сладит, там бабу пошлёт. Тьфу!
Телега миновала последие дома деревни и выехала на обширный луг, на котором за невысокой изгородью стоял длинный дощатый барак покрытый камышом. Весь двор был забит телегами и возами. Караван остановился на ночёвку. Кое-как орки приткнули свой транспорт между огромным почтовым фургоном и крестьянскими розвальнями, груженными сырым железо. Ырг пошёл искать сено для лошади, а Кгулх, подхватив сундук гнома в одну руку и копьё в другую, отправился перекусить и разузнать о ночлеге. Он ничего не имел против ночёвки на свежем воздухе, но охранять вещи было проще в помещении.
За массивными двустворчатыми дверями барака находился огромный зал, погруженный в полумрак. Лучи заходящего солнца еле пробивались через узкие окошки под крышей. Всё пространство было заставлено столами, за которыми на длинных скамьях, сидел самый разнообразный народ. Не было, пожалуй, только эльфов. «Да и что здесь делать этим хлыщам среди разговоров о ценах на уголь и сталь, о бабах и выпивке, и о многом другом, что так интересно нормальным мужикам и так коробит эту бледную немочь?» - с усмешкой подумал орк, подсаживаясь к пожилому гному в кожаном комбинезоне, чья опалённая борода выдавала в нём кузнеца.
- Жрать что будешь? – пожилая тётка в засаленном переднике размазала тряпкой грязь на столе.
- Жареного мяса на два алтына и большой кувшин зашибиловки.
Разносчица намётанным глазом оценила платёжеспособность клиента и удалилась, переваливаясь с ноги на ногу, в сторону кухни. Кгулх поставил сундук на лавку, утвердив на нём ноги, прислонил к стене копьё и огляделся.
По случаю приезда прекраснейшей Алланиель всех торговцев заворачивали сюда в Гусиные выселки на постоялый двор, дабы вид мужичья не оскорблял утончённых чувств Несравненнейшей. По мнению орка, публика здесь собралась шумная, но вполне приличная: не было ни вояк, ни уголовных типов, которых хватает в большом торговом селе. Если грамотно завести беседу, то можно узнать много интересного. Только вот беда – вести беседы Кгулх как раз и не умел, поэтому он стал прислушиваться к чужим разговорам, выделяя необходимые ему сведения из общего невнятного гула.
Судя по болтовне в сам Ауэрфайн народу ехало не много. В основном обоз растекался по окрестным уездам. Купцы сдавали товар перекупщикам и возвращались в Подкряжье.
Пока Кгулх ждал свой заказ он узнал много интересного. В его памяти само собой отложилось, что у Инальского моста снова видели тролля, что в Щиринской гостинице лучше не останавливаться, а проехать до Белицы и остановиться на ночлег там, что в столице цены на постой взлетели в три-пять раз в связи с ожидающейся свадьбой.
Разнощится поставила перед ним тарелку с большим ароматным куском жареного мяса и кувшин с остро пахнувшей наливкой.
- Вот ты где! – Рядом на лавку тяжело плюхнулся Ырг в компании двух пьяных девиц, - знакомься, Жозелин и Кара. Всего за обол дамы любезно согласились приютить нас на ночь. Мазели, это мой пятиюродный племянник по двоюродной свояченице – Кгулх. Хоть и сопляк, но парень хоть куда. В смысле, куда захотите туда и парит.
Он расхохотался своей грубой шутке. Кгулх поморщился. За три года эльфийского плена и пять лет службы у Корбина он успел отвыкнуть от незамысловатого юмора своих соотечественников. Ырг заказазал себе и девицам вина и мяса и начал рассказывать какой-то длинный и жутко похабный анекдот про семерых троллей, юную эльфийку, волшебное зеркало, прекрасного рыцаря и его коня.
Кгулх сосредоточенно жевал, иногда прихлёбывая из кувшина остро пахнущую жидкость. Он вспоминал слова мастера, которыми тот напутствовал его: «Кгулх, хоть ты и молод, но многое повидал на этом свете. Я надеюсь на тебя. Йорин и его бумаги должны обязательно доехать до Суда Трёх Рас, от этого зависит деловая репутация всего Подкряжья. Береги его. Он ещё слишком неопытен. Я надеюсь на тебя, воин». На душе было паршиво. Не стоило отпускать подьячего с бабой одних, но и вещи не бросишь. Кгулх не доверял дварфам вообще, а дварфам, спутавшимся с тонкоухими – впятеро.
Орк вытряхнул в глотку последние капли зашибиловки и замер с кувшином у рта: прямо за спиной веселящегося Ырга стоял семифутовый горный тролль одетый в шкуру скального льва, к которой была прикреплена бляха вышибалы, и очень неприятно улыбался. Кгулх хотел предупредить своего товарища, но тролль приложил палец к губам и покачал головой.
- … только не целуй, - завершил свой рассказ Ырг и расхохотался.
- Очень занятный байка, - на плечо возницы легла тяжёлая лапа, - моя товарищи плохо разобрать. Повтори для них, - тролль указал на столик в углу, где с мрачными рожами сидело семеро его соотечественников.
Народ вокруг столика орков быстро рассасывался. Кгулх потянулся было к копью, но вспомнил Императорское Уложение о наказаниях «Применение оружия в местах массового скопления мирных жителей, если это деяние не связано с защитой интересов Короны или иных, охраняемых имперским законом интересов, наказывается пятью годами каторжных работ;
То же деяние причинившее вред жизни и здоровью подданных империи, а равно повлекшее крупный материальный ущерб наказывается восемью годами каторжных работ;
То же деяние повлекшее смерть подданного империи наказывается пятнадцатью годами каторжных работ;
Деяние, указанное в ч. 1 – 3 настоящей статьи, повлекшее причинение смерти двум и более лицам карается смертию через повешение».
В рукопашной же у них не было никаких шансов. Девицы, мигом протрезвев, попытались выскользнуть из-за столика. Кгулх, не глядя, сцапал их за длинные подолы юбок и усадил обратно на скамью. «Сидеть здесь!» - прорычал он.
Из другого конца зала через плотную толпу, спешащую покинуть помещение, к их столику пробивалось с десяток орков, решивших помочь сородичам. Назревала нешуточная драка. За окнами окончательно стемнело и на стенах вспыхнули смоляные факелы, магически настроенные на изменение освещения. Окуда-то с потолочной балки сорвалась летучая мышь и у пала на пол позади вышибалы.
- Прекратить, именем императора! - С пола поднялся молодой, на вид не более двадцати человеческих лет, худощавый юноша. Он слегка сутулился. Под чёрным широким плащом с вышитым золотой нитью на груди всевидящим оком явно выделялся небольшой горб, - следующий, кто скажет хоть слово, будет иметь дело со мной.
Он криво улыбнулся тонкими алыми губами, блеснув белоснежным клыком. Его бледное лицо с бесцветными глазами не выразило при этом никаких эмоций. Глаз на плаще подмигнул тремя ресницами. Этот символ знали все в Империи, но мало кто видел. Об Имперском Оке ходили самые разнообразные слухи, большей частью зловещие.
Тролль молча развернулся и отправился к своим притихшим соплеменникам. Зал почти опустел, даже орки, которые мгновение назад были готовы ринуться в драку испарились из помещения.
Представитель глаз и ушей императора наклонился к Ыргу и девушкам,
- Мне кажется, что за пределами постоялого двора вас ожидает весьма неотложное дело.
Кгулх поднялся, взял с пола сундук, и потянулся забрать копьё.
- Юноша, мои слова не относятся к вам. Нам предстоит долгая беседа. Пройдёмте. Тут не далеко.
Вот теперь орк испугался по настоящему.
Он плёлся имперским служащим и думал, во что же он ввязался. Когда три года назад молодой орк, только что вернувшийся из имперского плена, устраивался к мастеру Корбину охранником и курьером, он был поражён той лёгкостью, с которой старый гном ставил на место представителей власти в Подкряжье, при этом используя только свой язык и не прибегая к услугам охранника. Сколько мытарей уходило из конторы ни с чем, кусая локти от досады, сколько наглых офицеров городской стражи и даже сам представитель Наместника в Подкряжье краснели перед Имперским судом, пытаясь подтвердить свои обвинения в адрес клиентов господина Корбина. Однако, теперь дело становилось очень серьёзным. «Как бы послать весточку мастеру? Интересно, Йорин со своей бабой уже в руках этого молодчика или всё ещё гостях у барыги?» - обуреваемый такими мыслями, Кгулх вслед за своим провожатым свернул на узенькую улочку и вошел в невысокий, ничем не примечательный сельский дом.
Вампир снял плащ, под которым обнаружился чёрный мундир с серебряными галунами. Через прорези на спине выскочили и, слегка трепеща, расправились тонкие кожаные крылья. Око императора уселся на довольно удобный диванчик, стоящий возле спины, потёрся о спинку плечами, устраивая крылья поудобнее, и указал орку на глубокое кресло напротив.
- Присаживайтесь. Сразу скажу: это не допрос, а просто беседа, но от её исхода зависит ваша судьба, судьба подьячего Йорина и самого мастера Корбина. Да отпустите вы этот сундук! Ничего из его содержимого для меня не представляет интереса.
- Хоть бы представились, - буркнул орк, садясь на краешек сидения и складывая свои тяжёлые грубые ладони на колени.
- Называйте меня наблюдателем. Итак, приступим. Где сейчас находится Йорин?
- Насколько мне известно, он пошёл в кабак ужинать.
- В какой?
- «У кружала»
- Он потом собирался вернуться на постоялый двор?
- Вряд ли. Их пригласил в гости господин Корх.
По лицу господина наблюдателя скользнула лёгкая тень недовольства. Он пощёлкал ухоженным ногтем по клыку и задумался. В комнате повисло тягостное молчание. Наконец вампир пришёл к какому-то решению. Он встал, достал с полки Устав Императорской службы и сунул его Кгулху.
- Положи на него правую руку, а левую прижми к сердцу. Эта процедура тебе знакома. Я, властью данной мне Императором, мобилизую тебя, солдат.
Кгулх встал, выполнил все требования наблюдателя, и начал повторять за ним слова клятвы: «Я, Кгулх Зуботык, поступая на императорскую службу, обязуюсь: верно служить Короне; пресекать везде, где только увижу всяческие злоумышления на власть Императора (тут бровь орка полезла вверх – в канонической клятве следовали слова «и его Наместника», но вампир пропустил их) в чём бы они ни заключались; принести в жертву самою жизнь свою, имущество своё и имя своё, буде того потребует Император или его уста в лице моего непосредственного командования, если нарушу букву или дух данной клятвы, да не оставит меня карающая рука правосудия»
- Поздравляю, рядовой, - вампир достал кошель, выудил оттуда монету в десять оболов и положил её перед орком, - твоё первое жалование. А теперь пойдём.
- Куда?
- Тебя не учили не задавать командирам вопросов? Ладно, скажу – в гости к достопочтенному Корху.