Я открыл глаза и подумал, что ослеп. Темнота обрушилась словно шквал - укрыла пеленой глаза, забралась внутрь черепа, заполнив все мои мысли. Я попытался встать и треснулся лбом о деревянные доски. «Интересно, это от моей головы такой пустой звук?»
- Понятно. – Глухо прозвучали мои слова в тишине гроба. – Этот гад меня еще не откопал.
Я пошарил с других сторон, проведя ладонью по нетесаному дереву, загнал занозы в пальцы, от чего грязно выругался. Мелкие демоны клаустрофобии повылезали из своих нор, с желанием свести меня с ума. Какая-то пакость, поползла по моей щеке, от чего я дернулся. «Какой же ты Альт стал нежный».
С брезгливостью свойственной мне с рождения я понял, что чувствую себя, мягко говоря, паршиво - весь мокрый и сырой, как мышь, к тому же дождь продолжал подмачивать мою одежду, просачиваясь через доски. Раздавив надоедливую сороконожку, осваивающую мою щеку, я проревел что-то нечленораздельное сквозь зубы, и ударил кулаком в крышку гроба.
- Один. – Сказал я. Ударил второй раз и сосчитал. – Два. – Поняв, что чего-то все же не хватает, я потрогал свою грудь и нащупал дырку «от бублика», и почувствовал на ладони что-то липкое воняющее ржавчиной. «Похоже кровь. Что ж чудненько, неплохое начало дня».
- Вот зараза, лишь меня последней радости в смерти, и как я буду теперь курить, хотелось бы мне знать? Там от легких ничего не осталось похоже. – Я попробовал пошевелить конечностями, и к своем удовлетворению понял – остальное вроде на месте, но ощущение, что меня подвергли вскрытию, не проходило. Со злости и дурости я треснул по крышке гроба снова и проревел в темноте.
- Три. – Полилась какая-то гадость прямо на лицо. Тут уж я сдерживаться не стал, высказал все, что я думаю о Первом, о его балахоне, о его роже, об этом гробе, об этом дожде, мирке, ну и еще много о чем... Вполне здравая мысль посетила мою не в меру светлую голову – вылезти самому. Но как только я представил, на кого буду похож после – в лучшем случае на бомжа, тут уж мое честолюбие заупрямилось, и я решил подождать с откапывание еще немного.
Кстати, немного, как оказалось, было специфическим обозначением. Я уже успел к тому времени почувствовать на своих руках и лице некую шевелящуюся живность, устал отплеваться от грязной воды, что капала не переставая то в лицо, то в рот, то еще куда не надо, и когда я уже проклял все - «гори оно синим пламенем» и решил – будь что будет, но я отсюда вылезу. К моему удивление, над головой что-то защелкало и затрескало с нарастающей силой, словно рвали ткань или чьи-то юбки. Бледный свет проник сквозь щели досок. Крышка со звуком откупоренной пробки, вылетела, и со дна ямы я увидел Победоносного. Тот невозмутимо стоял на краю могилы, и возвышался как некая статуя, поставленная в честь умершего.
- Пять тысяч триста сорок два. – Сказал спокойно я. – Как говорила одна моя знакомая – ты специально, столько ждал? – Первый проигнорировал мой вопрос, он вообще редко отвечал кому-либо. Нестерпимо чесались руки придушить его, аж сил не было сдержаться.
- Как самочувствие? – И откуда в нем успело появиться столько сарказма? От этих шуточек, мне захотелось его самого закопать в эту могилу. Интересно как бы ему это понравилось?
- Прекрасное, лучше не бывает. Спасибо, что руки, ноги оставил.
- Я хотел и их отрезать, но меня могли не правильно понять. – Я заржал, облокотившись о край ямы и испачкавшись в грязи. Одна грязь кругом в этом мире, как же все это меня достало, сил моих больше нет, а нервов тем более.
- Тебе значит своих мало? – Тут уж он перестал ухмыляться, протянул мне руку – еще одна подковырка. «Нет, спасибочки, нас на мякине не проведешь, это мы уже проходили».
- Спасибо, я сам как-нибудь. Не хватало только, чтоб ты из моей руки головешку сделал.
Пока я корчился и цеплялся за землю ямы, пытаясь выкарабкаться на свет божий, Первый сложил руки на груди, и наблюдал за мной грозным взглядом. «Ну что, опять что-то не так?» - хотелось прокричать мне. «Исколошматил меня, пробил во мне дырку и хоть бы извинился, ничего подобного, еще и недоволен чем-то».
Кладбище встретило меня загробной тишиной, стеной дождя и карканьем вспуганных ворон. Ничего примечательного - вокруг скука смертная: погосты, оградки склепиков и могилок, веночки с увядшими цветочками на крестах, кривые деревья, и куча высоких сосен, что будто копья разрывали звездное небо.
- Я тебе нужен еще? – Спросил я его, когда оказался рядом. При этом я с остервенением обтирал руки о джинсы – в общем чувствовал себя полной свиньей. Как же хотелось помыться, кто бы знал, еще хотелось заиметь новые легкие, но это уже мелочи.
- Не думаю. Свободен.
- Ну и чудно – Я разорвал реальность руками, пропоров оболочку мира, на том месте, где ранее помещался кусочек ночного неба. – Счастливо оставаться.
- И еще кое-что… – Я постоял в нетерпении, хлюпая в такт сапогом по грязи. «Говори уже быстрее, запарил».
- У тебе там прибавление намечается.
- Так скоро? – Искренне удивился я и вылупился на него, неужто опять шутить изволит.
- Нет, все как полагается у женщин…- Первый не смотрел на меня, со странным любопытством он поглядывал вниз в могильную яму, будто сам хотел в ней оказаться.
- Не понял, прошло же всего три месяца…- Пытался чего-то доказывать я, типа я ни я и лошадь не моя, ничего не знаю, я тут не причем.
- Это здесь три месяца… - Перебил он меня.
- А там все девять. – Дошло вдруг до меня, словно кто ударил по башке молотом.
- Я рад, что ты понял, хоть и с большим трудом. А теперь исчезни, для всех - здесь ты умер, а я довершу начатое.
- Пост сдал, пост принял. – Пытался юморить я, хотя так тошно стало от осознания, что скоро стану отцом, что я сплюнул, и опять кровью.
- Называй как хочешь, но чтобы к тому моменту, как я скрою твою могилу, тебя здесь уже не было. – Отрезал он, прекращая все мои попытки дружеского общения. «Больно надо» - подумал я - «век бы тебя не видеть», но нам приходилось в последнее время встречаться довольно часто, и это меня огорчало и бесило по страшному.
Ждать особого приглашения я не стал. Расширив сужающуюся дыру пространства, я пролез в нее. Я кинул взгляд под ноги, где валялась могильная плита, и вот краткая характеристика моей «типа жизни»:

- Бесславный рыцарь. – Начало было явно оптимистичное. – «Это я то? Да я можно сказать самый славный из всех, и почему же везде меня окружает черная людская неблагодарность. А пропадите вы пропадом, от вас никогда спасибо не дождешься». – Тихо вскипел я.
Дальнейшее повествование только усугубляло мое и без того плохое настроение.
- ТриА Обезображенный 1654-1678 - Я уже говорил, что назывался разными именами. Пусть годы жизни вас не смущают, реальным все равно никто не поверил бы.
Не имел жены. – Надо было рядом дописать – «зато имел женщин».
Не имел наследников. – Было бы чего наследовать. И все же эта надпись напомнила мне о скором появлении спиногрыза. Мда, вот и все, а мне всего то 19, я еще слишком молод для этого. Хотя девятнадцать мне было уже вторую тысчонку лет, но разве ж это что меняло.
Жил в замке Пятой Смерти. – Местечко было загляденье, рассыпалось буквально на глазах.
Осужден за государственную измену. – Да, я такой.
Казнен через поединок. – А о чем можно еще мечтать?
Пал от руки Регента. – Это я ему поддался.
Я чуть не пустил слезу, увидев звание – регент. Первый у нас, оказывается, был падок на всякого рода земные награды и назначения, кто бы сомневался. Пусть радуется теперь, может сплясать на моей могиле, если хочет. Вот оно - комедия продолжается, цирк уехал, клоуны остались. И опять Первый на коне и весь в белом, а я по уши в дерьме, как же мне это надоело до зубной боли, если б ее мог чувствовать.