Пролог

– Расскажи мне, маг, что ты видишь.
– Я, мой Повелитель, вижу многое из того, что грядёт. Пора испытаний прошла. Война окончена. Тень её долго не омрачит более горизонта. Горы, что воздвигнуты тобой, и защитный купол…
– Возведённый скромным тобой…
– Как угодно моему Повелителю. Горы и купол надёжно защищают этот мир от возможной угрозы и твой народ, принявший на себя обязанности Стражей, силён и доблестен довольно, чтобы исполнить их в случае нужды. Но Врата во Мрак крепко заперты ныне. Ничто не омрачит часа Великой Победы.
– Да, наша победа воистину велика, как велика цена, за неё заплаченная, и слава, ею принесённая. Но я страшусь, мой друг, страшусь, что однажды…
– Да, мой король, так случится. Во времена, когда эхо нынешних битв отгремит и память сохранит лишь смутные тени нынешних дел, эльфы станут высокомерно смотреть на прочие народы и врата твоей страны замкнутся от чужеземцев. Слова легенд сотрутся и потеряют смысл. Истинная причина Сокрытия Энии будет забыта и гордыня избранности поселится здесь. Эльфы возомнят, что земля их отделена от других земель не ради сохранности этого мира, но ради их собственного удобства.
– И это готовит мне тысячи печалей… Но скажи, ты ведь знаешь, что я хочу услышать, скажи, ты видишь конец?
– О нет, мой король, так лучезарен рассвет твоей страны и так ярок полдень её, что не проникнуть моему взору за сияние их.
– Покой не может длиться вечно. Однажды Врата во Мрак распахнутся вновь. Будет ли тогда готов мой народ исполнить свой долг и удержат ли горы и купол войну, не дав ей вновь расплескаться по всему миру?
– У меня нет ответа, мой Повелитель, того дня не дано мне узреть. Но я вижу… вижу День Перемен. Когда кровь твоего рода начнёт угасать и много неслыханных вещей свершится в мире, из тьмы придёт новый Повелитель, равный тебе и братьям твоим, и принесёт с собой Смерть, новая династия по праву крови воссядет на твой трон и одна из дочерей твоих примет судьбу, не доступную эльфам. Тогда Эния изменится. И дальше видеть мне не дано.
– Но скоро ли придёт этот день?
– Долог век эльфов, мой король, много дольше век магов, но ни я и ни один из учеников моих, как ни один из учеников их учеников рассвета того Дня на этом берегу не встретит.

Час испытания

Строгая и торжественная, ночь шествовала по эльфийским землям, тяжёлым бархатным плащом своим скрывая дневные цвета, щедрой рукой рассыпая росу по лугам. Капли влаги, притаившись в листве, словно звёзды сияли в неверном свете своих родственниц с небес. Покачиваясь на тонких стебельках, в мохнатых бутонах дремали цветы, готовые уже явить небу свои серебристые лепестки. Когда они распустятся, на земле звёзд станет куда больше, чем над ней. Потом придёт пора, и в небеса поднимутся тысячи пушинок, несущих в себе невесомые семена, и укроют землю, как снег укрывает её там, где наступает зима. И эльфы облачатся в белые одежды и скажут: “Ещё один год закончился, пусть новый дарит нам свет и тень”, и, нежные и чуточку печальные, будут петь песни о своей далёкой, но незабытой родине, о вечных снегах и серебряных цветах, что неспроста зовутся линк – воспоминание.
Но это потом, а сейчас цветы дремали в мохнатых бутонах. В небесах сияли звёзды. В королевском дворце мерцали лампады. В трапезном зале велись мудрые беседы.
Послы дружественного человеческого государства мирно посапывали в огромных креслах, слишком усердно отдавшие должное великолепному угощению, точнее спиртной его части. Где-то в отдалении прокатился гром. Его Величество делал вид, что внимательно слушает одного из своих советников. Сверкнула молния. Её Высочество не смотрела на молодого офицера. И снова раскат.
Двери распахнулись, резким тяжёлым толчком. Маг замер на пороге, лицо его было совершенно бесстрастно, лишь глаза пылали. Он не проронил ни слова. Хотя ему было что сказать. Просто слова безнадёжно опоздали: вновь ударил яркий свет, но не последовало грома, кусочек звёздного неба в проёме портала на миг заслонила туча, чёрная даже в сравнении с ночью. Вот только тучам по такой траектории летать вовсе не свойственно и, даже грозовые, они не имеют привычки плеваться огнём или вот так вот бесцеремонно становиться лапами на балкон. Кроме того на тучах обычно не летают всадники.
А где-то бесконечно далеко…

Рассвет тонкой полосой протянулся по краю неба: от стройных башен Академии на юго-западе до самого заповедного холма на севере; спугнутые с небес, быстро таяли весенние звёзды; вранья стая чёрными обрывками отступающей тьмы пронеслась над священной рощей, чтобы вскоре умчаться куда-то по своим сугубо птичьим делам. А Дезмонд, наконец, осознал, как сильно он хочет спать.
Стоило этой нескончаемой ночи лишь намекнуть, что время её истекает, как тощая костлявая подушка, эта мерзкая, отвратительнейшая на свете вещь, мигом стала самой родной и желанной. И ничто уже: ни предстоящее посвящение в магистры, ни предварительное испытание на профпригодность – не вызывало в душе молодого мага ни волнения, ни трепета, только единственное опасение свалиться где-нибудь в самый разгар церемонии и своим непочтительным храпом нарушить священный ритуал.
Ну как только можно быть таким безответственным?! И эти благословенные часы тишины посвятить нервному блужданию между четырьмя стенами, упорным попыткам медитировать, когда и последнему троллю понятно, что в подобном возбуждении о связи с астралом и речи идти не может?! Только головную боль себе намедитировал.
И почему нельзя было хоть часочек поспать?! Ведь сегодняшнего дня юный полуэльф дожидался все эти долгих пять лет, а теперь… чего бы он ни отдал, лишь бы загнать это глупое солнце обратно за горизонт!
Ведь и заклинание необходимое наверняка имелось… Эх, ему бы посох магистра! Да. А чтобы оный получить, нужно по меньшей мере распутать ноги из этой ужасающей позы, (и как только эльфы могут находить её удобной?) и попытаться хоть как-нибудь привести себя в чувство.
Именно с этой благородной целью без нескольких часов магистр и вышел из Дома Ожидания, небелёной мазанки, в которой избранные ученики Академии Магии имели честь провести ночь перед Испытанием. Священная роща вокруг сего шедевра ранней романской архитектуры безмятежно дремала в голубых тенях, не подозревая ещё, сколь близок день. Рассветная тишина благостно снизошла на неё со светлеющих небес и бодрящей прохладой разлилась в кристальном воздухе над подёрнувшейся инеем травой.
Вообще говоря, Дезмонд ничего не имел против взрывов как таковых, и бывало даже, давно, дни и дни назад, когда был он ещё молод и глуп, сам развлекался подобным весьма неоригинальным образом; но, хорошенько подпрыгнув вместе с близстоящими столетними деревьями в равной степени от неожиданности и взрывной волны, чуть не свалившись в приземистый колодец и так удачно окатив себя только что добытой из оного ледяной водой, никакого восторга полуэльф, мягко говоря, не испытал. Хотя примерно так он и собирался распорядиться содержимым двухведёрной кадушки и эффекта ожидал приблизительно такого же, но вот мантию молодой маг всё-таки намерен был снять.
Теперь он стоял, мокрый, замерзающий и абсолютно проснувшийся, а посему вовсе не расположенный к мирным беседам, и думал о том, что вполне может пожертвовать ещё один год своей драгоценной жизни на постижение науки спокойствия, душевного равновесия и всепрощения в стенах родной Академии, не допущенный сегодня к Испытанию за невоздержанность и недостойное магистра поведение, но этот шутник нынче же научится распознавать границы дозволенного и даже близко к ним не подбираться, не то что вот так нагло оные преступать. Конечно, не без его, Дезмонда, в том бескорыстной помощи.
Поисковый импульс вернулся к магу удивительно быстро – видимо, любитель сомнительных развлечений жаждал получить парочку уроков хорошего тона куда сильнее, чем его жертва смела надеяться. Но по более пристальном исследовании ближайших кустов Дезмонду осталось только проглотить свой уже заготовленный просветительский монолог, обойдясь коротким и веским: “Дилетант!”
Вышеопределённый полулежал, облокотившись на белоснежный ствол почти целиком укрывшей его в своих ветвях плакучей берёзы, которая, судя по всему, и помешала ударной волне отшвырнуть неумёху ещё на парочку полётов стрелы.
“Ну что, горе, щит одновременно со взрывом не осилил? Или на талисман какой понадеялся? А о дистанционном управлении вообще не слыхивал? Ну вот, мне же тебя ещё и откачивать!”
Но, когда полуэльф раздвинул покорные ветви и, склонившись над пострадавшим, заглянул в огромные, серебристого цвета глаза, откачивать в пору было его самого.
– Учитель? – Дезмонд не мог, не хотел верить в реальность происходящего: его первый наставник, придворный маг и первый советник Его Величества милостию Небес короля Сияющей Энии магистр Ирдис лежал здесь, на земле, едва дыша, и кровь струями бежала по его одеянию…
– Дезмонд, – выдохнул эльф, на бледных губах его мелькнула едва заметная улыбка. – Беда.
– Алатиэль?
– И не только она…
– Что случилось? Мятеж? Переворот?
– Нет… В Энию вторглись…
– Как? Защитный купол уничтожен?
– Нет, даже не повреждён. Они… – голос изменил эльфу, он замолчал, переводя дыхание.
– Постой. Кто тебя телепортировал?
– Я сам…
– Невозможно!
– Сегодняшней ночью произошло слишком много невозможного…
– Но эльфы не умеют…
– Я у тебя научился … Да ты не помнишь! Или проверяешь?!
– Проверяю, – буркнул Дезмонд.
– Молодец, но хватит тратить время, его у нас нет.
– Подожди, я остановлю кровотечение…
– Не нужно, – слабо запротестовал маг, – знаю я, как ты лечишь… Мне не так плохо, чтобы спешить на Ледяной Берег, ещё и с твоей помощью. Да и пропадёте вы без меня… хотя и со мной…
– Тогда немедля телепортируемся в Академию.
– Не надо… – ещё тише попросил эльф.
– Да научился я уже, – обиделся почти магистр, бережно поднимая Наставника на руки: надо же этого упрямца хоть как-то спасать. Ирдис сжал кулаки так, что из-под ногтей заструилась кровь, но не проронил ни звука. – Меня, между прочим, сегодня в магистры посвятят. А тебя я к нашим мистикам отнесу, пусть они твои капризы выслушивают.
– Дезмонд… К лешему мистиков: Эния захвачена! Существами, которым нет имени на нашем языке… Они не переходили границ, появились ночью прямо в столице… ворвались во дворец… С ними Дракон, Сеющий Ужас… Наши воины не успели поднять мечей. Их предводитель – Деймос, могучий чародей, мастер Очевидной магии. Король убит. Смерть… всюду… Ты должен… Только ты… теперь… можешь… – понимать выдавливаемое сквозь стиснутые зубы становилось всё сложней, да и у Ирдиса уже не оставалось сил следить за своей речью, вскоре она стала совершенно бессвязной, а ещё через пару мгновений эльф безвольно обвис у Дезмонда на руках. Тогда молодой маг телепортировался.

Рождённый для битвы

Солнце стояло, насквозь пронзённое высоким тисом, что рос у таверны под названием “Трубка мага”, которое гордо сообщала всем интересующимся и праздным размытая дождями, истёртая ветрами вывеска над всегда гостеприимно распахнутыми дверями.
Вбежав в полутёмный зал, Дезмонд на несколько мгновений ослеп, но не остановился и на долю секунды. Лишь уже опустившись на скамью за одним из столиков, полуэльф смог разглядеть, кто сидит перед ним. Впрочем, ничего нового для себя он так и не увидел: молодой мужчина, по габаритам сравнимый со средних размеров горой, в простой рубахе и кожаном жилете, вяло ковырял кашу в глиняной плошке ложкой, размерами оную сильно превосходившей.
– Я пропустил конец света? – флегматично поинтересовался великан, оглядев растрёпанного мага и не подумавшего о том, чтобы переодеться или хотя бы высушить мантию.
– Нет.
– Что тогда? Во время Испытания ты подпалил бороду Великому Магистру?
– Да нет же!
– Тогда…
– Прекрати, Торвальд!
– Хорошо, внимательно тебя слушаю.
– Эния захвачена какими-то демонами!
– Эния? Страна, откуда тебя изгнали? – припомнил воитель, а именно им, без сомнения, и являлся звавшийся Торвальдом.
– Эния, страна, где я родился, – поправил Дезмонд своего лучшего и единственного здесь друга. – Кто они – неизвестно, так же как их число и намеренья.
– Когда это случилось? – сразу посерьёзнел великан.
– Нынче ночью.
– И уже захвачена? Вся страна? За одну ночь?
– Не знаю, вряд ли конечно. Точно известно, что захвачена столица.
– Это надо ещё умудриться потерять столицу в первую же ночь войны!
– На них напали неожиданно. Под покровом тьмы. Сильный маг. Дракон. С ними войско.
– И как же эльфы всю эту компанию проморгали? Куда армия смотрела?
– Армия? В Энии нет армии. Только Стражи врат и личный отряд Повелителя, но их слишком мало…
– Как так нет армии?! – существование государства без вооруженных сил было чем-то выше разумения воителя. – Я же говорил, что эти эльфы…
– И я тебе тоже говорил, чтобы ты не говорил такого об эльфах! – напомнил Дезмонд и тут же поспешил оправдать народ своей матери. – Энии не нужна армия. Защитный Купол охраняет её в тысячи раз лучше любых солдат. В Долину невозможно попасть иначе, чем через врата, а это узкое ущелье, и даже дюжина воинов там легко остановит любую армию.
– Так почему не остановила?
– Они не проходили врат, не пересекали границ! Я мало что сумел понять, но похоже, они телепортировались прямо в столицу. Звучит невероятно, но другого объяснения нет.
– То есть ты хочешь сказать, что их хвалёный Купол…
– Не хочу. Ничего я не хочу сказать. Я не знаю. Торвальд, понимаешь, школы магии эльфов и людей очень различны, настолько, что ни в одной из них нет и не может быть контрзаклинаний к другой. Телепортация относится к Очевидному направлению, магии людей. Купол же создан эльфами при помощи их магии, Истинной. Это хоть какое-то объяснение. Хотя, конечно, никакой критики не выдерживает...
– Так почему же раньше…?
– Может потому, что никто не пробовал? А тут нашёлся сильный маг Очевидной школы, и, разумеется, никто из эльфов не смог ему противостоять, даже Ирдис…
– Ирдис?
– Да, он – лучший Истинный маг во всём мире и мой первый наставник. Это он принёс ужасные вести…
– Так он же убит!
– Кто тебе сказал?
– Ты.
– Да нет же, военная твоя голова, “не смог противостоять” не значит “погиб”. Он сумел телепортироваться сюда, выбрав меня ориентиром.
– Сбежал, – заключил воитель.
Дезмонд не нашёл слов, чтобы адекватно выразить всё, что он думает о героях, их понятиях о чести и способности соображать, просто треснул рукой по столу так, что плошка совершила тройное сальто, а каша в ней четверное. Пронаблюдав их полёт, полуэльф чуть успокоился.
– Пойми же, только я один могу сразиться с этим чародеем, потому Ирдис и…
– Что на свете магистров мало? В одной твоей Академии…
– Да, они уже устроили консилиум на тему возможности вмешательства во внутренние дела суверенного государства, с которым даже дипломатических отношений нет. Может, луны через две что и решат! Тем более, они, похоже, не очень-то верят Ирдису.
– А ты почему веришь? Как ему, по-твоему, удалось телепортироваться, да ещё на такой ориентир, как ты, когда ты сам только что сказал, что телепортация относится к Очевидной магии?
– И почему это я – плохой ориентир? – возмутился маг. – А телепортироваться Наставнику пришлось научиться, когда я, самостоятельно постигая эту науку, потерялся где-то, сам до сих пор не могу понять где. Там было озеро, промёрзшее насквозь, а лёд был чёрным. И солнце – неправильное: огромное и холодное. И росли странные цветы, синие, плоские, будто нарисованные, с тремя острыми лепестками. Я их запомнил, потому что порезался об один, а потом Ирдис едва сумел спасти мне руку, она почти тут же отнялась…
– Это всё замечательно, но помнится, ты хвастался, что даже для тебя не проблема сбить телепортацию…
– Что опять значит ДАЖЕ для меня? – вконец обиделся полуэльф, но всё же поведал другу о том, что: – Повелитель эльфов вызвал главного захватчика на поединок, но тот был облачён в некие чёрные латы, о которые тут же сломался королевский меч, – Торвальд перебивать не стал, но про себя отметил, что народ, производящий оружие такого сомнительного качества просто обречён быть кем-нибудь порабощённым или изничтоженным. – Тогда Ирдис понял, что латы зачарованы и хотел эти чары сломать, но заклятье оказалось Очевидным. Осознав это, маг решился… но неожиданно его ранило каким-то диковинным оружием, он отвлёкся всего на мгновенье, однако злодею этого хватило, чтобы нанести решающий удар…
Прочь откатилась корона. Повелитель эльфов, милостию Небес король Сияющей Энии лежал навзничь, всё ещё сжимая рукоять сломанного меча. Громада чёрного металла нависла над ним, творя какое-то чаровство.
– “Ирдис!” – безмолвно взмолилась принцесса Алатиэль, не в силах помешать врагу: от отца её отделял широкий и длинный стол, от мага – дюжина саженей трапезного зала. Эльф лежал на полу, удар отбросил его далеко к дверям, в плече осколком солнца засело что-то металлическое и невыносимо острое. В зале продолжался бой. Нападавшие теснили эльфов повсюду. Ярко-алая, на синих плащах защитников кровь казалась бурой.
– “Дай мне руку, скорее”, – прошептал эльф, его безмолвный голос был едва различим, маг экономил силы. – “Мы ничего не можем сделать. Нужно уходить…”
– “Неужели ты намерен…?!”
– “Нет иного выхода, теперь только Дезмонд сможет спасти Энию. Скорее, пока о нас не вспомнили!”
Но, чтобы о чём-нибудь вспомнить, нужно предварительно об этом позабывать, а уж о них забывать никто не собирался. Рыцарь в чёрной броне, оторвавшись, наконец, от созерцания поверженного своего противника, обратил внимание к непобеждённым ещё.
– “Я отвлеку его, спеши! – закричала бы Алатиэль, если бы безмолвная речь позволяла кричать. – Верю, Дезмонд спасёт нас. С тобой свет, Учитель”.
Воздух трещал от концентрируемой для очередного заклятья Силы. Эльфу ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть:
– “С тобой свет, дитя”.
Меткостью Алатиэль среди эльфов не выделялась, но безнадёжна тоже никогда не была. Последним, что Ирдис увидел в расплывающемся трапезном зале, был серебряный кубок, столкнувшийся с чёрным шлемом.
– Её Высочество геройствовать изволили, – подвёл итог Дезмонд. Торвальд не мог не заметить, как менялся его голос каждый раз при упоминании эльфийской принцессы. Если безразличие так подчёркивать, оно звенит не хуже набата.
– Это и называется “сбежал”, – констатировал воитель. – И бросил тех, кого должен был защищать, – подобный поступок никак не укладывался в одной голове не то что с рыцарским кодексом, даже с простейшими понятиями о чести.
– У него просто не было выбора! – снова вступился за наставника маг. – Ни шанса на победу! А кроме того эльфы не могут перечить своим Повелителям, никогда, ни в чём, ни словами, ни делами. В этом одна из причин моего изгнания.
– В чём именно?
– Я мог, – Дезмонд замолчал, как замолкал всегда, случайно коснувшись этой темы.
– То есть мы немедленно отправляемся спасать твою героиню? – за год знакомства Торвальд не изобрёл более действенного способа воскресить друга из тяжёлой задумчивости, чем хорошая шпилька.
– Во-первых, мою Родину, – зарделся молодой маг и поспешно добавил: – И вообще, ничего она не моя! Просто Ирдис очень много сделал для меня, я не могу отказать ему.
– А он тебя просил?
– Торвальд, ты невыносим! Так бы и говорил, что не хочешь ехать. Да и вообще, я тебя с собой не звал!
– А нечего меня звать, – пожал могучими плечами воитель. – Ты меня спас – я с тобой, куда бы ни вела твоя стезя.
– Я тысячу раз говорил тебе, что спасал твою жизнь вовсе не для того, чтобы однажды потребовать её назад! Я… могу только просить тебя пойти со мной, что собственно и делаю, но ты должен понимать, что шансов на победу у нас почти нет и…
– И что я должен сделать? Наморщить лоб? Пошевелить ушами? Ещё как-нибудь изобразить напряжённую работу мысли? Думать – это у нас, кажется, по твоей части.
– Нет, слушай, я серьёзно. Что там происходит, я не знаю. Какова мощь врагов…
– Нет, это ты слушай: я тебя одного всё равно никуда не отпущу, а то тебе волю дай, ты сам и без помощи господина злодея конец света устроишь.
Нет, возмущаться Дезмонд решительно не мог, только не глядя в это лицо, спокойное и уверенное, в эти глаза, весёлые и твёрдые. Теперь и сам он уже не был столь уверен, что предприятие их обречено.
– Так что, когда отправляемся? Завтра? – поинтересовался Торвальд. – Или может нам подождать немного, академики успокоятся, произведут тебя в магистры, отряд соберём какой никакой…
– Ты что с ума сошёл?!
– Нет, тебя проверял, – невинно пояснил воитель.
– И что? – осторожно поинтересовался молодой маг.
– Как раз в той кондиции, чтобы галопом нестись на самый край света и сигать с него хоть к дьяволу в пасть.
– Тогда я седлать лошадей! – крикнул полуэльф, вылетая из таверны.
– Каких ещё лошадей?! А план действий? А стратегия? Ты хоть вещи в дорогу собрал? – возмутился великан и, бросив исполненный невыразимой тоски взгляд в сторону стойки, из-за которой доносились головокружительные ароматы подоспевающего завтрака, поплёлся в свою комнату – собираться.

Пройди свой путь

Солнце уже успело вскарабкаться на середину неба, когда герои, наконец, готовы были выступить в путь. Но всё время сборов Дезмонда терзало какое-то смутное беспокойство, и перед тем как покинуть Академию он решил заглянуть к своему первому наставнику, убедиться, что с ним всё в порядке и, а вдруг?, получить толкование своего странного ощущения.
Пускать молодого мага к раненному никто не собирался, впрочем, как и чинить какие-либо препятствия на его пути. Да и вообще в светлых коридорах Покоев Исцеления ему не встретилось ни души, ни других частей человеческого тела, которые, бывало, бродили здесь и по одиночке.
Эльф возлежал на пышных белоснежных подушках, сам бледнее их минимум вдвое, а из левого плеча его, старательно обложенный бинтами, выступал лепесток тёмного металла. Услышав шаги своего ученика, Ирдис открыл глаза и попытался улыбнуться: получилось не очень, но определённо лучше, чем утром.
Присев на край его постели, Дезмонд подробно рассказал Наставнику о Торвальде, лучшем боевом товарище, какого только можно пожелать; о том, что они готовы немедленно выступить в путь, но для телепортации необходимы ориентиры, а ориентиров Энии ни у кого в Академии нет; о том, что ближайшее из возможных мест переброски в трёх днях пути от врат, а так же о полном отсутствии у них плана по проникновению на эльфийскую территорию и хоть малейшего представленья о тактике борьбы с захватчиками и в конце вскользь так упомянул о своей смутной тревоге.
– Смутная тревога, значит, – протянул Ирдис. – Ты почти совсем разучился слушать, иначе эти вопросы не были бы заданы. Особенно последний. Но отвечу: это я пытался дать тебе понять, что пришла пора тебе получить ещё один урок. Урок истории.
“Самое время для уроков!” – только глубочайшее уважение к Наставнику заставило полуэльфа удержать этот комментарий при себе.
– Самое, – подтвердил Ирдис. – Да не смотри на меня так, не читаю я твои мысли, будто мне заняться нечем, тем более, что в них нет ничего, что не было бы написано на твоём лице. Итак, слушай: основанию Энии предшествовала долгая война, – маг говорил очень медленно, осторожно выбирая слова, будто мог о них обжечься, – война против демонов, явившихся из… хм… Тьмы, дабы истребить всё живое и сущее в... хм…
– Наставник, – почтительно, насколько позволяло снедавшее его нетерпение, молвил Дезмонд, когда эльф надолго замолчал. – Я прекрасно помню эту легенду. И воины Света и Тьмы сошлись в Великой Битве, и силы Хаоса были повергнуты… Какое значение это может иметь сейчас?
– Юноша, когда это ты успел разучиться доверять мне? Я говорю только то, что необходимо. И если уж ты так начитан, будь добр, припомни окончание легенды.
– И все зажили долго и счастливо?
– Дезмонд… – укоризненно протянул придворный маг.
– Хорошо: ждите, дрожите, Тьма вернётся, бу!
– Уже ближе к делу.
– Что?! Уж не хочешь ли ты сказать, что в Энии сейчас хозяйничают демоны из древних легенд?
– Не хочу, ой как не хочу…
– Наставник, но это просто безумие…
– Да, мой Ученик, я тоже очень хотел бы, чтобы все проблемы ограничились моим внезапным помешательством. Но увы, всё гораздо серьёзней. Потому постарайся вникнуть в суть проблемы. Как ты прекрасно помнишь, Тьма не была уничтожена, а только изгнана. Война окончилась, когда первый из Королей Древности, используя Неугасимый Пламень, закрыл Врата во Мрак. Боюсь, что теперь они снова открыты.
– Неугасимый Пламень? Врата во Мрак? Но это же легенды, всего лишь легенды…
– Это так, – торжественно подтвердил Ирдис. – И сейчас легендам приходит время возродиться.
– Но Неугасимый Пламень, Сияние Северных Звёзд, оно… Оно ведь угасло, – Дезмонд, как мог, напрягал память: обрывки сказаний, старинных песен… Неужели это происходит наяву?!
– Не угасло, а было сокрыто, – поучительно молвил эльф.
– Ах, да, – теперь он, кажется, вспомнил: – Когда закончилось время Древних Королей, его спрятали, похоронили где-то в Граничных горах…
– И было сделано пророчество: “В час нужды великий герой взойдёт под своды Зачарованных Пещер и по знакам Судьбы пройдёт он сквозь лабиринты их. И буде он довольно бесстрашен и силён, и буде довольно велика вера его, Великие Духи, хранители Неугасимого Пламени, даруют ему Силу для подвига, то единственное спасение, которого сочтут достойным этот мир”.
– И что это значит?
– Это значит, что придёт час и Неугасимый Пламень вернётся в мир, Сияние Северных Звёзд вновь разольётся в небесах, развеяв наступающую Тьму…
– А поконкретней? С практической точки зрения?
– Судьба и Великие Духи проведут героя к цели и наделят его Силой. Главное – доверять Судьбе и во всём следовать за ней.
– Небеса, ну почему ты не можешь выражаться яснее?! – не выдержал полуэльф.
Ирдис лишь устало возвёл глаза к потолку, тем самым показывая, что со своим вопросом полуэльф обратился по единственно верному адресу.
– Ладно, хорошо, – сдался Дезмонд, – где нам взять “великого героя”?
– Ну, за неимением выбора… Его заменишь ты.
– А-а-а, – протянул полуэльф, не в силах вынести такой чести, – и что мне делать в качестве и.о. героя? Карабкаться в горы? Искать там куда бы влезть, то есть под какие бы своды взойти? Что представляет собой эта Сила?
– От тебя требуется только добраться до таверны “На Развилке Трёх С Половиной Дорог”, добраться так, чтобы Враг не обнаружил тебя. Нельзя ожидать, что он окажется хроническим параноиком и выделит по десятку соглядатаев на каждое дерево в радиусе ста лиг от Границы, но рассчитывать всегда нужно исходя из худшего. Возможно, Деймос будет ждать тебя, очень уж мне не понравилось заклинание, что он творил над трупом Его Величества. Так что по дороге старайся не колдовать, по крайней мере об Очевидной магии забудь. А о дальнейшем предоставь заботиться мне.
– Как он хоть выглядит, этот Пламень?
– Не знаю, он находится в тайнике. Возможно, это одна из древних реликвий, символов власти. Ты ни с чем не сможешь его спутать.
– Спасибо, Наставник, свет с тобой, – поспешно вскочил молодой маг, рассудив, что получил более чем достаточно указаний.
– Постой.
– Есть что-то ещё, о чём я должен знать? Что-то более внятное?
– Наложи обезболивающее, – тихо попросил эльф.
– Я? – опешил молодой маг, только что уличённый в почти полной потере квалификации в Истинной магии.
– Я не вижу здесь больше никого, кто бы мог. А то эти гиппократы со своим “не навреди” дождутся, что я умру от старости, пока они закончат совещаться.
Дезмонд покорно возложил руки на лоб эльфа.
– Не общее, – простонал тот.
Руки покорно сместились на грудь, в ладонях разлилось знакомое тепло – упражнениями в целительстве, в отличие от прочих Истинных навыков, полуэльф никогда не пренебрегал – жизнь не позволяла. Через несколько мгновений тепло сменилось жаром, ещё чуть-чуть и он стал совершенно невыносим. Дезмонд убрал руки.
Ирдис медленно приподнялся, сел, глубоко вздохнул и неожиданно резким движением вырвал лепесток металла из своего плеча.
Он не закричал, нет, только серебристые глаза расширились ещё больше – эльф рухнул на подушки. Бинты намокли мгновенно. Дезмонд прекрасно знал, что местная анестезия отличается высокой нестабильностью, особенно в его исполнении.
– Останови кровь… – в общем-то, в напоминании ученик не нуждался, но только по счастливой случайности, потому как, угляди он сразу, что за диковинным оружием был ранен его наставник, тут же позабыл бы не то что о своих лекарских обязанностях, но и обо всём прочем, столь же несущественном, как то дышать, например.
Металл был чёрным, кровь не испачкала его, ни капли не осталось на блестящей с сапфировым отливом поверхности. А формой, формой оружие это напоминало цветок, плоский, будто нарисованный, с тремя острыми лепестками, точнее, таковым и являлось.
– Знаешь, что это?
– Да, тот самый цветок, что… Постой, он ведь ядовитый!
– Ядовитый, – признал маг, – но на эльфов яд действует медленнее. Я успел нейтрализовать его. Этот цветок использовался как оружие в той войне, о которой я говорил. Он не растёт под нашим солнцем.
– Что значит “не растёт под нашим солнцем”?!
– Ничего, ничего не значит, – закашлялся раненый. – Просто возьми его с собой. Наложи заклятие изоляции, хорошенько наложи, и возьми – пригодится. Древние легенды называют этот цветок не иначе как Смерть.
Дезмонд кивнул, хоть планы Наставника не стали для него ни на йоту ясней, и покорно принялся ворожить. Внимательно следивший за его манипуляциями, придворный маг остался удовлетворён. В основном. Без пары замечаний, правда, не обошлось.
Теперь же, весьма утомившийся, эльф лежал, полуприкрыв глаза, медленно выравнивая дыхание. Звенело молчание.
– Ирдис… Как там… как она… Алатиэль? – наконец решился спросить полуэльф. – Она вспоминает обо мне?
– Ты изгнанник, твоё имя проклято и не может звучать в пределах Энии, тем более из уст принцессы.
– Но она же знает, что я невиновен! Она не могла забыть! Или… Почему, ну почему она не пришла тогда? Почему она даже не захотела поговорить со мной? Я же…
– Не предал её?
– Ты знаешь…
– Знаю.
– Но почему же она…
– Кто я такой, чтобы отвечать тебе на эти вопросы? Задай их той, чьи ответы интересуют тебя.
– Но… скажи хоть что-нибудь о ней. Она не… Случайно не…
– К Её Высочеству сватался один в высшей степени достойный эльф, – уловил суть вопроса Ирдис.
– И?
– И получил решительный отказ. От Его Величества.
– А она?
– Смиренно приняла волю отца, что же ещё?
– Ну и хорошо, – сказал Дезмонд сам себе, усилием воли загоняя в самый дальний уголок сердца встрепенувшуюся было давнюю боль. – Пора уже забыть… пора…
– Я рад, – сказал придворный маг, – рад, что мне не придётся объяснять тебе, что, если Алатиэль случится стать разменной монетой в вашей с Деймосом игре...
Негодование, резко и внезапно охватившее молодого мага при одном лишь намёке на такую возможность, вскипело в сердце, краской бросилось в лицо, но в словах выхода не нашло.
– Довольно, – Наставник смотрел на Ученика с мудрой улыбкой в глазах, тщетность усилий изобразить оную всем лицом он успел уже осознать. – Дай мне кристалл хрусталя, полпяди диаметром, не больше, – Дезмонд огляделся: в палате кристаллов по полпяди диаметром, впрочем, как и каких бы то ни было других, не обнаружилось. Заметив его замешательство Ирдис пояснил: – За пять лет среди людей, не поверю, чтобы ты не научился этому фокусу.
Ах да, телепортировать ведь можно не только себя. Полуэльф припомнил, что в музее Академии пылилось предостаточно всевозможных камней, и по пяди диаметром, и по пол.
Ирдис придирчиво оглядел добычу ученика, одобрительно опустил ресницы – кивать в его состоянии было рискованно – сжал кристалл в ладонях. Дезмонд явственно ощутил мощное движение Силы. Щелчок и мелодичный звон: хрустальная сфера распалась на две ровные половинки, будто мечом пополам разрубленная. Полуэльф почтительно принял одну из них из рук Наставника.
– С тобой свет, Ученик, – молодой маг не взялся бы сказать, были ли эти слова произнесены вслух, но вряд ли способность слушать вернулась к нему так быстро.– С тобой свет, Наставник, – повторил Дезмонд ритуальное прощанье.Кровь эльфовЗакатное солнце не искрилось в высоких окнах королевского дворца, не золотило стройные его башни, не струилось медовым сиянием сквозь листья белых вязов, не играло, не переливалось в лёгких брызгах фонтанов на площади Радуг. Защитный купол, веками оберегавший Энию ото всех напастей: от непрошеных набегов орков до не запланированных осадков и вешних заморозков – искажённый злой волей захватчика, ныне надёжно защищал страну ещё и от дневного света.Чёрной непроглядной мглой застыли небеса. Одной сплошной тенью обратилась земля. И поперёк площади Радуг вместо солнечных лучей по серебристой мостовой растянулся наглый чешуйчатый хвост. К хвосту прилагалось и остальное: блестящее чёрное тело, занявшее собой почти всё внушительное пространство площади, две пары гигантских лап: одна на клумбе меж вязов, вторая на дворцовой лестнице. По могучей шее взбирался костяной гребень. Массивная зубастая и рогатая голова возлежала на продавленных ею же перилах балкона. Сеющий Ужас, дракон с интересом наблюдал за происходящим в тронном зале.– Вот так оно получается, Ваше Высочество: наше солнце гаснет, наступает бесконечная ночь, мой мир становится непригодным для обитания, – Деймос, могучий чародей, мастер Очевидной магии, так и не сняв своих чёрных доспехов, даже со шлемом не расставшись, восседал на возвышении в специально принесённом для него кресле – в резной королевский трон его бронированная особа не помещалась.– Других миров не существует, это сказки!– Ошибаетесь. Это реальность: мой мир, такой же как и Ваш. Только принадлежащий мне, целый мир – леса, поля, горы – теперь всё это скрыто под толщей снегов. И у нас было лишь два пути: либо остаться дома, навсегда вмороженными в вековечные льды, либо искать другое место для жизни.Ужас и смятение сжали сердце стоявшей перед троном девчонки: все страшные легенды – правда!, но через мгновенье, взяв себя в руки, принцесса Алатиэль холодно осведомилась:– Я должна Вам посочувствовать? – и от ледяного тона её, казалось, колючий иней вот-вот покроет деревья на украшавших стены зала гобеленах. Тускло-серебристая полупрозрачная сова, опустившись на раму выбитого окна, зябко поёжилась, переступив с лапы на лапу.– В с-с-сочувс-с-ствии нуждаютс-с-ся с-с-слабые, – подал голос дракон, тембр его практически совпадал с оным чародея.– В чём бы Вы ни нуждались, – отрезала эльфийка, – здесь Вы этого не получите.– Ошибаетесь, принцесса, Ваша страна, а со временем и весь Ваш мир, станет нашим новым домом. И мне, верите ли, очень жаль, что вам придётся погибнуть, освободив место для нас. Но эту жертву я готов принять.– Вы великодушны, – признала Алатиэль, и признание это было хуже тысяч оскорблений. – Но не надейтесь, что Эния склонится перед Вами. Вы можете убить нас всех…– И убью, когда придёт время. Но… – чародей покосился на окно, – не хотелось бы прибегать к крайним мерам. Ведь если Ваше Высочество проявит благоразумие, мы прекрасно обойдёмся без них. Внимательно выслушайте моё предложение.– Нет.– Что нет?– Не утруждайте воздух ненужными колебаниями. Мой ответ – нет.– Если бы Вы только могли видеть себя сейчас, – мечтательно протянул Деймос, – белая дева, сама гордость, сама прелесть… Вы прекрасны, Алатиэль. О такой королеве мечтают все правители всех миров, и я здесь не исключение. Подумайте хорошенько, Вам нет смысла умирать.– Подобными речами Вы жестоко оскорбляете меня. Неужели Вы думаете, во мне нет ни капли здравого смысла, и я хоть на секунду задумаюсь, не сделаться ли мне Вашей женой, не сделать ли Вас законным правителем Энии?! Этому не бывать. Никогда.Чародей улыбнулся. Наживка проглочена.– Не спешите, прекрасный цветок, подумайте, на что обрекаете себя, – елейно, насколько это вообще возможно с его голосом, пропел чародей. Его план удавался на славу. – Ну и о стране своей подумайте. Вспомните пророчество своё любимое: я пришёл из тьмы и, если Вам не довольно смертей, я принесу ещё. Кровь древних королей пора обновить.– Деймос, Ваше предложение – большой соблазн для меня, – протянула принцесса. – Принять его и сделать Вашу жизнь адом… поверьте, я сумею это устроить, но, боюсь, Вы того не стоите.– Дерзость красит Вас ещё больше. Но на что Вы надеетесь?! Шансов нет. Я просчитал всё.– А на что надеетесь Вы?! Уж не знаю, как Вам это удалось, за одну ночь захватить всю страну…– Это было не сложно, – вернул шпильку чародей.– Мы зах-х-хватили вс-с-сю с-с-страну? – встрепенулся дракон. – Поч-ч-чему ты мне не с-с-с-сказал?Сова заинтриговано навострила перья там, где положено быть ушам.– Так нужно было, – отрезал Деймос, сложный каскад знаков, изображённый им за спиной у отвлёкшейся на ящера принцессы, мог бы привести в молчание любого, но Сеющий Ужас намёков в принципе не понимал.– Как нуж-ж-жно? – возмутился он. – Ты говорил, ч-ч-что здес-с-сь в наш-ш-шем распоряж-ж-жении будут с-с-сотни с-с-сотен лиг плодородной з-з-емли, а зах-х-хватил их-х-х за ноч-ч-чь с тыс-с-сячей воинов?!– Скай! – прикрикнул чародей, запоздало подключив к своей жестикуляции магическую составляющую.– Ш-ш-што?! – прошипел дракон.– А ничего! – рявкнул Деймос, припомнив, что именно природная сопротивляемость к магии, наряду с размерами и силой, делала его помощника столь ценным. И, в отличие от перечисленных, дурную службу сослужила впервые.– Тысяча… Тысяча воинов? – переспросила принцесса, не в силах справиться с переполнившим её облегчением. Она уже успела проститься с жизнью, а этот… с тысячей воинов… захватчик… липовый! – Есть, поверьте, на свете куда более утончённые и зрелищные способы самоубийства. Вашей фантазии хватило лишь на этот?– В Вас действительно нет ни капли здравого смысла! – взревел оскорблённый чародей. Щёлкнула зубастая пасть, никто в зале даже не заметил, как одна не в меру любопытная ночная птица исчезла из этого мира. – Неужели Вы думаете, что меня хоть сколько-нибудь волнует, кто будет законным правителем Вашей Энии, когда через три дня никакой Энии и в помине не будет?! Я не собираюсь править эльфами. Я вырежу их всех до одного, одной, если такова будет Ваша воля. И верите ли…– Не верю, – отрезала дева.– Придётся! – Деймос вскочил со своего кресла и принялся расхаживать по залу взад и вперёд, в такт его шагам позвякивали хрустальные листья люстр. – Мои силы безграничны, как бы Вы ни желали закрыть на то глаза! Я один удержал раскрытыми Врата Миров, проведя сюда авангард своего воинства! Только ничтожную его часть!Глаза чародея из-под воронёного забрала метали молнии, гулко громыхали сапоги. Даже от сознания того, что в одном мире с ней бродит чёрный маг в таком расположении духа, сердце ретировалось бы в пятки даже у скалы, учитывая и тот факт, что ни одним из перечисленных жизненно важных органов скалы не обладают.– Продолжайте, я всё ещё не убеждена, – выдавила принцесса, и любой, кто увидел бы её в тот момент, сказал бы, что дева подобна скале, даже не подозревая насколько.– Вам жить надоело?!– Если из нас двоих кто-то и рвётся покинуть пределы сии, то явно не я.– Тогда почему Вы столь упорно продолжаете меня злить?– Разве одно связано с другим? – отважно возразила эльфийка.– Напрямую! Взгляните на эту сферу, принцесса, – чародей указал на треногу подле трона, на которой помещалась Эль-Гилэт, древний талисман, управляющий защитным куполом. – Что Вы видите?Сфера матово поблёскивала, переливаясь в глубине зелёными огнями. Вместо кристального сияния её заполняли будто густые чернила. И ужас подбирался к сердцу при одном взгляде на неё.– Правильно, Вашу погибель. В Эль-Гилэт заключена такая сила, что хватит, чтобы доставить сюда всю мою армию. В Ночь Совмещения, когда ткань между мирами будет особенно тонка, я свершу обряд и сила эта станет моей. Никто не успеет мне помешать: Ночь Совмещения третья, считая с нынешней!– Вы не доживёте до неё. Дезмонд будет здесь, он уже в пути, Ирдис…– Дезмонд, – протянул чародей, – именно о нём пылают Ваши глаза, именно на него Ваша надежда. Так знайте же: Ваш придворный шут, эта пародия на мага, даже если и сумел пройти Врата, на что можете не рассчитывать, то всё равно уже мёртв: ранившее его оружие смертельно ядовито. Но даже если допустить, что он успел что-нибудь кому-нибудь сказать или, что найдя труп своего Учителя, Ваш герой, не медля ни секунды, бросится сюда, на территорию страны он не попадёт: он изгнан, помните? Хранящее Заклятие не пропустит его, Купол всё ещё активен. А когда он будет уничтожен, будет слишком поздно.– Дезмонд справится. Он будет здесь.– Да? А если даже так, что тогда? Что он сделает? Явится на белом коне и повергнет меня в прах? Одинокий воин? Спаситель мира?– Это называется подвиг.– А по-моему это называется иначе… Подумайте ещё. Итак, Ваш окончательный ответ?– Лучше смерть.– Как пожелаете, – рявкнул Деймос, если бы стёкла в зале не разбились во время штурма, они непременно сделали бы это сейчас. – Через две ночи в магическом ритуале я залью Эль-Гилэт кровью, Ваша голубая подойдёт как нельзя лучше. А этого полуэльфа, это недоразумение, как любил говаривать Ваш отец, в память о Вас я найду и убью собственными руками. Что? Нравится Вам это или нет, но воспоминания Вашего отца – мой боевой трофей, точно так же, как и эта земля, на которую Вы почему-то так упорно не желаете признавать мои права… Между прочим, батюшка Ваш тоже власть присвоил, сверг своего братца, причём тайно, как вор…– Это неправда!– Ваш отец так не считал.Бледная от бессильной ярости, Алатиэль огляделась в поисках чего-нибудь подходящего для метания – стражники, единственные предметы в поле досягаемости, были для этой цели самую малость тяжеловаты…– Вам кубок? – угодливо поинтересовался Деймос, разгадавший её намеренья. – Или лучше сразу меч? Серебряный?– Не про таких, как Вы, добрые мечи куются, про Вас мётлы вяжутся, – ответствовала дева.– Неужели? И Вы ради меня возьмёте в белы рученьки метлу? А может, чтобы не утруждать даму, мне самому с балкона прыгнуть?!– Буду Вам весьма признательна, – холодно бросила эльфийка, с надеждой взглянув ворогу за спину, где балкон обрывался в без малого шестидесяти саженях над водами Серебристой. – Что же Вы медлите?Тут самообладание окончательно изменило чародею, вместо достойного ответа из горла вырвался невнятный рёв.– Вам больше нечего сказать? – звякнул ледяной колокольчик принцессиного голоса. – Тогда не тратьте больше моего времени. Аудиенция окончена.Деймос рванулся было к дверям, но на полпути резко развернулся, сообразив, что уходить собственно надо бы вовсе не ему, прошипел:– Кто из нас здесь у кого в плену?!– Подумайте об этом, на досуге, – молвила Алатиэль и гордо покинула зал, дерзкая, прекрасная, серебряный цветок, луч луны, обманчивой улыбкой играющий на стали древнего клинка… Дьявол! Что за бред?! Деймос никогда не был ни безумцем, ни бардом.– За ней! Сопроводить! Запереть! Ключи! Мне!Стражники, удивлённые необычной для своего повелителя формой приказа, отреагировали не сразу: только после третьего “Ма-а-арш!!!” они нестройной рысцой бросились из зала, слегка не вписались в двери, загромыхали по коридору.– Зач-ч-чем её убивать? – захотел знать дракон, но стоило ему раскрыть пасть, как из неё тут же выпорхнула сова. Ящер поспешил водворить строптивую птицу на место, которым вообще говоря должен был быть желудок, но глотаться пернатая ни при каких условиях не соглашалась. – Ни одна крепоф-ф-фть не обороняефс-с-ся веч-ч-чно. Я виж-ж-жу, она нрафитс-с-ся тебе.– Именно затем, что нравится. Побочный эффект присвоения памяти, отец слишком любил её, – попытался найти оправдание чародей. – Но я не позволю этой девчонке срывать мои планы.– Хоч-ч-чешь, я её с-с-съем?– Я убью её сам. Через три ночи.– Поф-ф-фему не сейсяс-с-с ж-ж-же?Ну как объяснить тупому ящеру то, в чём сам себе не решаешься признаться?– Так будет эффектней, – пробормотал Деймос, в иных обстоятельствах характеристике “эффектный” всегда предпочитавший другую – “эффективный”. В иных обстоятельствах… Не облекая своё знание в унизительные для себя слова, чародей прекрасно понимал, что у него появилась неожиданная слабость. А слабости свои нужно изничтожать: собственноручно, беспощадно, незамедлительно. Хотя последним можно и пожертвовать, лишь бы изничтожить наверняка. Нет и не может быть такой силы, Деймос знал, что в Ночь Совмещения могла бы остановить его руку над жертвой, а вот в другое время… Жить ещё вечность с глубочайшим разочарованием в себе не улыбается никому, и потому в другое время он и пробовать не будет.– Поф-ф-фму тогда ты предлагал ей… – не отставал ящер.– Если бы согласилась, тут же разонравилась бы!.. А ты, вообще, почаще думай своей чешуйчатой башкой, и для чего она тебе такая большая дана?! – гнев требовал выхода, а кричать на самого себя чародей не мог, хоть и следовало бы. – Ты провалил весь мой план! Эльфы подслушивали нас! Байки о моей женитьбе и этом пророчестве должны были успокоить их, внушить, что время ещё есть и есть надежда! А ты, летающий набор начинающего алхимика…! Что пасть захлопнул? Не мог когда нужно на замке держать?!Тогда Скай раскрыл рот, покорности в нём было ровно столько, сколько издёвки. Призрачная сова, сложнейшее творение Истинной магии, обижено нахохлившись, попыталась притвориться зубом, хоть в драконьем рту и без неё было тесновато.Закат тихо тлел над горами и океаном, а так же над лесами, полями, болотами и прочими видами ландшафта. С восточной стороны темнеющих небес уже разгорались первые звёзды, но Алатиэль их видеть не могла, и дело не только в чёрной громаде защитного купола, опрокинутой чашей накрывшего Энию, просто не до небесных красот было принцессе.Талисман зажат в руке. Глубокий вдох, и холодный камень начинает наполняться живой Силой, капля за каплей, искра за искрой. Силы понадобится очень много. Дева закрывает глаза.Он медленно развёл ладони: между ними рос клубок серебристого света, и в глубине сияющей сферы из хаоса искр и бликов сплеталась огненная птица. Звёздный пламень играл на её полупрозрачных перьях, жидким серебром катился от острого клюва по изящному телу, каплями белоснежного тумана оставляя в воздухе едва различимый след. Прочертив в ночной мгле медленно гаснущую дугу, птица невесомым отблеском небесного света опустилась на руку принцессы.– Это чудо, Дезмонд! – выдохнула эльфийка в восхищении. Мальчишка улыбнулся.– А теперь скажи волшебное слово.– Какое?– Самое прекрасное из всех имён на свете, имя той, кому принадлежат моя жизнь и моё сердце.– Что же это за имя? – спросила принцесса с настороженной смесью любопытства, нежности и вызова в голосе.– Алатиэ, – сознался мальчишка, хитро при этом улыбаясь, реакция собеседницы превзошла все его ожидания: – Эй, осторожнее, с ветки не свались! Ну что ты так смотришь? Это одно из имён моей возлюбленной Энии.– Алатиэ, – обиженно, но всё-таки повторила девчонка, и чудесное созданье искательно заглянуло ей в глаза.“Если бы ты была птицей, никто не подумал бы, что эта красива. Хорошо, что ты не птица. С Днём Рожденья, Твоё Высочество.”Его голос прозвучал прямо в голове у Алатиэль, от неожиданности она действительно чуть не сорвалась вниз, а морок на её руке медленно истаял.– Я сам придумал это заклинание, – не без гордости пояснил Дезмонд. – И оно твоё.– Спасибо, – неуверенно отозвалась эльфийка, – а ты действительно думаешь, что я смогу его воспроизвести?– Ну…– прикинул юный маг, одарив подругу долгим оценивающим взглядом, так, что она снова насупилась, – думаю, вот это тебе поможет, – принцессе был торжественно продемонстрирован неправильной формы булыжник размером с кулак среднего тролля, ну или с небольшую тыкву.– Он поможет мне общаться с вредными мальчишками? – уточнила принцесса, прикидывая как бы использовать указанный предмет в разговоре в качестве метательного орудия.– Ну по крайней мере с одним из нас, – уверял между тем полуэльф. – Я тебя научу. Слезай оттуда.Алатиэль послушно кувыркнулась назад и мягко приземлилась в траву в подножия вяза, на ветке которого балансировала всё это время. Дезмонд сидел внизу на выступающем из земли толстенном корне – более хлипких опор он старался избегать.– Держи его в руках, вот так, – принялся наставлять полуэльф, – теперь закрой глаза. Да. Сосредоточься. Представь себе, что Силы Земли и Небес соединяются через тебя. Ощути тепло… – но продолжать свой вдохновенный монолог мальчишке не пришлось: почувствовав в своих руках нечто, камень уже не напоминающее, Алатиэль не смогла устоять перед соблазном хоть одним глазком взглянуть на превращение. Увидев же, что нечто являет собой полупрозрачную серебристую жабу, девчонка с визгом швырнула её в оратора. Сначала швырнула, потом завизжала.– Что это за мерзость?!Судя по выражению лица Дезмонда, в жабе оставалось ещё довольно много от камня: тяжесть и твёрдость уж как минимум.– Осмелюсь спросить об этом её создательницу, – попытался улыбнуться он, но неминуемый синяк во всё плечо непоправимо испортил мальчишке всю радость.– Ещё скажи, что это я твоё колдовство исковеркала!– И скажу, – обиделся шутник. – Ты всё испортила!– Да, а ты всерьёз ожидал, что получится птица! – поддержала девчонка.– Нет, жаба, – не стал врать полуэльф, – но зелёная и не такая твёрдая.– Так тебе и надо, – заключила принцесса, – ибо зло наказуемо. Мир?– Твои извинения приняты, – торжественно кивнул мальчишка.– Ах так! Ну держась! Своим высочайшим приказом повелеваю тебе присутствовать завтра на королевском уроке музыки, – грозно провозгласила Алатиэль. – По плану у меня арфа, – плотоядно добавила она.– Мир, мир! Нижайше прошу пощады у моей великодушнейшей Повелительницы, – взмолился Дезмонд. – Всё, что угодно, но только не это!– Боюсь, ты не заслужил прощения.– А если так? – юный маг протянул эльфийке очередной камушек, на этот раз размером с волчий клык, его же формой и напоминающий, с дырочкой для цепочки в тупом конце. – Возьми его в руку и подумай о том, что хотела бы мне сказать. Только будь осторожна: чтобы работать, он будет пить твою Силу, и если выпьет слишком много, ты можешь потерять сознание, – делать из этого шутку полуэльф передумал.– Благосклонность принцессы не продаётся, – гордо бросила девчонка. – И если я захочу что-нибудь сказать тебе, уж поверь, я просто это сделаю.– А вдруг захочешь, а меня не будет рядом?– Тебя так “часто” не бывает рядом, что эти благословенные минуты я научилась ценить, – наверное, Алатиэль перестаралась, по крайней мере мальчишка казался основательно обиженным.– Я серьёзно! Неужели ты не видишь, что стоит нам оказаться вдвоём, как у кого-нибудь тут же обнаруживаются наиважнейшие дела до одного нас? Или до обоих разом? Нас тут же кто-нибудь куда-нибудь зовёт или… Когда в последний раз мы говорили?– Сегодня вечером.– Нет, по-настоящему разговаривали?– Поза-… поза-…, нет, сед… две седмицы назад, по-моему. Послушай, это не удивительно, что у нас так много дел, просто мы выросли.– Да, вдруг взяли и выросли ни с того ни с сего. А взрослой принцессе ни к чему водиться с каким-то там магом-полукровкой.– Что за глупости ты говоришь! Да даже когда я буду королевой… Прости, что за глупости я говорю! Просто мы друзья и это навсегда.– Навсегда, – уныло кивнул мальчишка, – но Его Величество не рад видеть нас рядом.– И опять глупости. Просто отец думает, что я слишком мало времени уделяю учёбе.– Но почему мы не можем учиться вместе, как было раньше?– Может быть, дело в том, что ты мальчишка, а принцессе не положено… В общем, не знаю, но если бы отец имел что-то против, он просто приказал бы, и никто не мог бы ослушаться.На счёт “не мог бы ослушаться” Дезмонд предпочёл промолчать, сказал лишь:– Но ведь и сегодня мы встречаемся тайно.– Это потому, что нам обоим сейчас надлежит видеть десятый сон. У меня, между прочим, завтра, сегодня уже, День Рожденья, а это приём, бесконечные поздравления, бал до утра. Разумеется, отец не разрешил бы мне полночи болтать под деревом да хоть с самими Великими Духами.– Всё-таки возьми его, я не знаю, зачем. В конце концов, это подарок, – сдался полуэльф, и вдруг неожиданно для себя продолжил: – Просто я не хочу тебя поте… Ты мне очень…Ведь ты – мой друг! – выпалил он и замолчал, опустив глаза.Алатиэль взяла у него камень, и через мгновенье, через мгновенье, ещё через мгновенье… ничего так и не произошло…– Дезмонд, это не смешно!– А разве я смеюсь?– Не работает!– Должно. Попробуй ещё раз.– Видишь, нет.– Да не может быть, прочитай вторую формулу концентрации.– Сделать что?– Вторую формулу…– Ты использовал свою человеческую магию?! Разумеется она у меня не заработает, эльфам не подчиняется человеческая магия. Никакая.– Я... просто не подумал об этом, я её исправлю… А пока…Призрачная птица вспыхнула у принцессы на руке.– Ты действительно думаешь, что такая сверкающая красавица способствует конспирации? – беззаботно уточнила девчонка.– За кого ты меня держишь? – возмутился юный маг. – Через минуту после вызова она погаснет и станет совершенно прозрачной.Усевшаяся ему на плечо, стать прозрачной птица ещё не успела. Изогнув длинную шею, она заглянула мальчишке в глаза. Он произнёс волшебное слово.“Ты позабавил меня, Твоё Мудрейшество, и заслуживаешь награды. Так иди и получи её!”Когда голос стих, Дезмонд увидел, что принцессы рядом с ним больше нет.– Я здесь, – прозвенела Алатиэль, о Небеса, нет!, сверху. – Иди и получи!Чего полуэльф никогда не любил, так это обожаемой всеми в Энии забавы – лазанья по деревьям. Не то что бы он боялся высоты или был неуклюж или неловок, но сверстники упорно продолжали дразнить его “летучим пингвином”, летучим потому, что все его попытки штурма древесных высот в большинстве своём заканчивались именно этим, ну а пингвином… Никто из ныне живущих их, разумеется, не видел, но легенды об огромных чёрных птицах, обитающих во льдах и отличающихся редкой грациозностью и ловкостью, живы были ещё в памяти эльфийской. Увидеть пингвинов во сне, хоть никто и не знал, как точно они выглядят, считалось предвестьем беды. Ну и их феноменальные способности к полёту позабыты не были. А Алатиэль всегда смеялась, первой оказываясь на самой верхушке.И Дезмонд полез. Нет, вязы – это ещё не смертельно: множество ветвей, довольно толстых и прочных и одновременно достаточно редких, чтобы между ними не застрять. Это не корабельная сосна, на которую они лазали наперегонки с Эльдиором, это не колючий орешник, в который он на спор…А вот и талан. Её Высочество в ожидании удобно расположилась на свёрнутой верёвочной лестнице. В руках девчонка вертела только что сорванный, и где только?, цветок линка, семь тонких серебристых лепестков, золотой пушок тычинок между ними. Нет, не просто вертела – ворожила.– Это тебе, мой рыцарь, вместо платка. Храни, он никогда не завянет, – принцесса протянула Дезмонду цветок, всё ещё окутанный тёплым облачком – следом заклинания. – Спасибо за птицу. Ой, гляди, что это там?!Она изумлённо смотрела куда-то за спину мальчишке. Он резко обернулся: с неба мирно свисали звёзды, далеко за деревьями мерцали лампады в окнах дворца…– А что там? – хотел было уточнить полуэльф, но звонкий поцелуй в щёку заставил его застыть, на время позабыв все слова. – А это за что? – сумел наконец выдавить он.– За то, что ты не хочешь меня поте… Что я тебе очень… За то, что залез сюда для меня! – рассмеялась девчонка. – Пора возвращаться, не то хватятся ещё. Лезь давай! – она скинула вниз лестницу. Секунд через несколько, не наблюдая никакого эффекта от своих слов, Алатиэль осторожно потрясла друга за плечо. – Эй, ты ещё в этом мире?Ну разумеется, нет.Она медленно развёла ладони: между ними рос клубок серебристого света.И вот огненная птица расправляет полупрозрачные крылья и, внимательно глядя на свою создательницу, тщательно впитывает слова и образы. Потом гаснет, из блика света становится тенью, невидимой, неощутимой. Как давно она томилась в своём камне, как давно мечтала взлететь. И лететь. К нему… Но нет. Дезмонда изгнали. И Алатиэль обещала. Себе.И потому призрачная птица полетит к Ирдису, если Ирдис жив, ведь он жив, обязан быть жив…Наконец лёгкий взмах бесплотных крыльев: узкие витражи башенного окна – для тени не преграда, и дева медленно оседает на пол. Под её опущенными веками среди багровой мглы не хуже солнц пылают мутные зеленоватые пятна, пустота разливается в груди, холодно и гулко, медленно, с трудом бьётся сердце. Ледяная пустота, ни вздохнуть, ни пошевелиться, а пол, он твёрдый и неудобный аж жуть.Она осушила чашу Силы до дна, вложила в заклятье всё, до последней капли, отдала даже больше, чем могла себе позволить. Но это сейчас неважно, совершенно неважно. Главное, что послание, быстрокрылая птица, бесшумная тень, летит сейчас сквозь пространство и мрак, что Ирдис узнает и примет меры, и всё будет хорошо.Мир, равно полный мук и блаженства, сжалившись наконец, мягко и ненавязчиво ускользнул в небытиё.На пороге адаСолнца на небе не было. Ещё бы, что ему там делать? Ночь же! Луна, правда, тоже не явилась, но и у неё была на то уважительная причина – звалась она новолуние. Звёзды, любимые светила эльфов, и те гордого прозвания своего не оправдывали, потому как света от них … да ещё в лесу… В общем, ехали в полной темноте.Впрочем, дорога на пару оттенков черноты отличалась от застывших кругом деревьев, и этого было вполне достаточно, чтобы не потерять направление.Ночная тишина, как и любое правило, лишь подтверждалась исключениями: невдалеке кто-то жизнеутверждающе ухал, ненавязчиво шуршал во мху, мелодично поскрипывал ветками. Совсем близко уже который час, радуя разнообразием звуков, звенела цикада.О продвижении вперёд судить можно было только по мерному хрусту прошлогодней листвы под копытами, а вот по смачному чавканью судить следовало о незапланированном привале.Дезмонд рванул поводья так, что его конь от неожиданности чуть не подавился, дал несчастному гурману шпоры и последующие минут десять подробно излагал миру всё, что думает о халтурщиках и лентяях в принципе и о данном конкретном вредителе в частности.– Браво, – откуда-то безнадёжно спереди похвалил Торвальд, – такого оборота даже я ещё не слыхал, может, записать?– Ну почему у тебя конь как конь, а у меня троглодит какой-то ненасытный? – скорбно вопросил маг, пытаясь уговорить своего скакуна хоть на рысь, но тот на подобные провокации упорно не поддавался.– А конь всегда похож на всадника, – глубокомысленно изрёк воитель.– Не-е-ет, – протянул маг, – если б так было, то твой бы хвостом вперёд шёл, ан правильно идёт – умнее твой конь!– Покорно признаю своё глубочайшее заблуждение, – великан издевательски поклонился в седле, чего Дезмонд видеть, конечно, не мог, но представил себе довольно красочно.Тут вдруг немелодичная трель, вспоров лесную тишину, задребезжала, задрожала на невыносимо высокой ноте. И вместо очередного словесного шедевра Торвальд только простонал:– Ну снова здорово!А полуэльф, нашарив в сумке заливающуюся половину хрустальной сферы, уже вовсю тряс оную, пронзал испытующим взглядом, стучал кулаком, наконец, сложил пальцы в очередном сложнейшем концентрирующем жесте. Всё как в прошлый раз. И с тем же результатом: кристалл ни чуточки не испугался и, разумеется, не заткнулся.– Да что же это такое?! – на этот раз Торвальд терпел целую минуту, да и то лишь потому, что отвлёкся на неожиданно оживший талисман. Этот зелёный камушек в оправе древней эльфийской работы, по уверению продавца, предупреждал владельца о творящейся рядом волшбе: становился тёплым, если просто ощущал колдовство, и горячим, если заклинание направлялось на хозяина. Вот только раньше, помнится, он на магию вообще не реагировал, а с год назад начал нагреваться по собственному почину, с окружающим миром никак не координируясь. В общем, абсолютно бесполезен был камушек, но воитель почему-то, сколько ни собирался, так от него и не избавился. – Может, выкинешь эту штуковину наконец?– Что ты, это же звуковолновой изопространственный модулятор!– Ну и что? – не воодушевился воитель.– Как что? С его помощью мы можем говорить с Ирдисом.– Ну и что он говорит? И на каком языке?– Это не он! Я ещё не активировал кристалл.– Так активируй.– Не могу. Не активируется.– Ну ты хоть слова какие волшебные скажи.– Говорил. Чего я только ни говорил.– А может пароль какой, который только ты знаешь?– Алатиэ? – осторожно предположил маг.– Наконец-то! – возрадовалась полусфера, озарившись изнутри мягким голубым сиянием. Возрадовалась на Общем Наречии, памятуя о спутнике полуэльфа.– Ирдис, ты и это знал?!– А ты сомневался?– Но почему тогда…– Так было нужно, – отрезал первый советник Его Величества. – Кстати, а что на этот раз я знал?– Алатиэ?– Да, Сияющая, одно из геральдических имён Энии. Стандартный пароль активации хрустальных сфер.– Стандартный пароль?!!! – а Дезмонд-то так гордился своей оригинальностью…– Не кричи, буку разбудишь, – устало пригрозил эльф.– У Вас какие-то новости? – спросил Торвальд, пока молодой маг усиленно пытался успокоиться.– Мы, юноша, всегда…– Вот уже лет пятнадцать никто не называл меня юношей! – обиделся воитель.– Вот уже лет пятьсот все люди для меня юноши, – возразил Ирдис и продолжал инструктаж: – Мы всегда говорим друг другу “ты”, а на “Вы” обращаемся только к тем, своё различие с кем желаем подчеркнуть, – потом маг всё же изволил сообщить: – Новости действительно есть: всё не так плохо, как мы предполагали.– Ещё хуже? – поддержал его ученик.– И да, и нет, – ответствовал кристалл. – Алатиэль сумела связаться со мной…– Как она? – полуэльф вовсе не собирался этого спрашивать. Связалась – значит жива. А больше его ничто волновать не должно. Не должно…– Она не пострадала. С ней обходятся весьма почтительно. Хотя бедная девочка сильно испугана, что и понятно, – ну вот зачем он это сказал? Что-то невыносимо холодное шевельнулось у Дезмонда в груди, магу показалось, воздух заклубился от его дыхания, как на морозе, когда он выдохнул:– Хорошо.– На данный момент преимущество за нами, – продолжал тем временем Ирдис, не зная, или наоборот прекрасно зная, что творится с его учеником. – Я ошибся и ничему и никогда не был ещё так рад: сейчас Врата закрыты и у врага слишком мало воинов, в его власти лишь столица, а она, как ты помнишь, совсем не укреплена, и нашего удара он не ждёт. Впрочем, о тебе ему известно, так что будь вдвойне осторожен. И втройне быстр, ведь скоро ситуация кардинально изменится, не в нашу, разумеется, пользу. Деймос привёл с собой лишь малую часть своего воинства. Но в Энии он нашёл источник Силы достаточной мощи, чтобы перенести всю свою армию.– Эль-Гилэт.– Да. Через двое суток Совмещение. Вы должны спешить.– Совмещение? – переспросил воитель.– Совмещение? – удивился полуэльф.– Совмещение – время, наиболее благоприятное магии того рода, что использует наш враг, – в своей манере туманно пояснил эльф, после чего сфера начала медленно гаснуть.– Постой, Ирдис, – страшная догадка пронзила молодого мага, заставив позабыть и о холоде в груди и о том, что поддаваться ему нельзя, – жертва! Ему понадобится жертва!– Да, мой Ученик. Он выбрал Алатиэль.Рассвет был ещё очень далёк, но близился неминуемо и неотвратимо. Звёзды метались по небу, будто обожжённые собственным пламенем, свершая вечные круги свои со скоростью немыслимой и уж конечно не сравнимой с обычным конским галопом. Время убегало, почти слышимо, почти осязаемо. Быстрее. Небеса, повремените!Пришлось дать коням ночное зрение, хотя за качество заклинания никто не поручился бы, и в первую очередь не поручился бы сам молодой маг, несмотря на что скакуны, мча во весь опор, все повороты соблюдали самостоятельно и пока что безошибочно, что при такой скорости передвижения по пересечённой местности само по себе уже о многом говорило. Впрочем, Дезмонду казалось, что притормози они ещё хоть самую малость, то, несомненно, дали бы задний ход.Но вот лес кончился, преграждая путь, блеснула лента реки. Кони встали как вкопанные.
Дорога плавно переходила в мостки причала. Паром мерно покачивался на волнах у берега, разумеется, противоположного. Течение было сильным. Огни на пристани не горели.
Полуэльф нетерпеливо сдавил конские бока, обладатель оных нехотя сделал шаг к воде, потом ещё шаг, потом, возмущённо фыркнув, три назад.
– Ну же, вперёд, – приказал всадник.
– В плавь?! – вознегодовал бы конь, если б мог говорить, а так мысль его озвучил Торвальд. Весеннее купание в Звенящей, берущей начало в ледяных озёрах Граничных гор, ему никак не улыбалось.
– Предлагаешь ждать пока паромщик проснётся? Или мне слетать разбудить его?! Кстати идея…
– Не надо, – запротестовал воитель, – первых двух вполне достаточно.
– У тебя есть более рациональные предложения? – сразу посерьёзнел маг, впрочем, не убавив при том процент едкости в голосе.
– Поедем берегом. Вверх по течению должен быть мост, – память, поставленная перед фактом скорого промывания холодной водой, иногда совершает настоящие чудеса. А мост там действительно должен быть, не может же его не быть до самых истоков?
Спорить Дезмонд не стал: в который раз за ночь резко рванул поводья, направляя коня вдоль реки.
Ни тропки, ни тем более дороги здесь и в помине не было. О чём полуэльфу тут же чувствительно сообщил толстый сук, расположившийся как раз на высоте лба среднестатистического всадника. Маг повёл повреждённой челюстью, зубы, как ни странно, были на месте.
– Осторожно, ветка, – хотел он предупредить товарища. Получилось предостерегающе, но совершенно невнятно.
– Что там? – переспросил приотставший воитель. Но ответ ему уже не понадобился. Злосчастный сук встретился с молодецкой грудью, раздался хруст: столкновения этого нежная ветвь, всего-то три пяди в обхвате, не выдержала, брызнув трухой, отделилась от ствола и попыталась уехать вместе с героем, зацепившись за луку седла. Впрочем, попытка эта была успешно пресечена.

Солнце как раз завершало третью четверть своего подземного пути, когда взорам спутников внезапно открылись Граничные горы, во времена Первых Королей воздвигнутые среди равнины. Ни холмов, ни предгорий. Серые скалы, венчанные вечными снегами. То есть это Дезмонд припомнил серые скалы и сияющие ледники, какими видел их всего раз в жизни, покидая Сокрытую Долину – по ту сторону горы выглядели иначе. А теперь и вовсе стояли чёрной стеной, снежные вершины едва выделялись на фоне идеально правильной опрокинутой чаши купола, отражавшего даже слабый свет звёзд, не впускавшего и не выпускавшего ни единого луча.
Через Звенящую был перекинут широкий мост. Здесь сливались Восточный и Южный тракты, и, забирая к западу, совместно устремлялись к океану в обход негостеприимных эльфийских рубежей. Прямо на север к знаменитым вратам Энии, узкому ущелью среди отвесных скал – единственному открытому проходу сквозь купол, вела скорее тропинка, нежели проезжая дорога, но именно она наряду с Великими трактами, пересекавшими весь материк, упоминалась на вывеске странной таверны “У Развилки Трёх С Половиной Дорог”.
Несмотря на поздний, хотя скорее ранний час в зале было довольно-таки людно, впрочем, людей здесь было как раз меньшинство. У пылающего камина расположилась группа гномов. Купец, спешивший отправиться в путь с первыми лучами солнца, был похоже человеком, но вот его охрана в повадке имела что-то явно троллье. Даже в хозяине таверны, тут же подлетевшем к спутникам, стоило им опуститься за столик, чувствовалась пусть не половина, но добрая толика крови горного народа.
Общение с ним Торвальд взял на себя, предоставив Дезмонду продолжать обследование заведения на предмет обещанной Ирдисом помощи в пересечении энийских границ. Ни от добротных столов с крепкими скамьями и табуретами, ни от изобилия всевозможнейших бутылей и кувшинов за стойкой, ни от представительной коллекции рогов над камином, точнее по всей смежной с ним стене, искомого содействия ожидать не приходилось, от купца с гномами, впрочем, тоже. Но кроме них, да, разве что, трактирщика, в зале никого не наблюдалось. Обычным зрением то есть…
– Тор, ты чего? – использование магии вообще, а уж тем более Истинной требует известной концентрации, а как тут сконцентрироваться, когда рядом кто-то так самоотверженно копошится?
– Да опять талисман этот распроклятый! – пожаловался воитель, увлечённо шаря у себя за пазухой. – Раскалился как собака!
– А… ну, прости, – протянул Дезмонд, – сказал бы сразу, что он у тебя так реагирует, а то ведь год терпел…
– Реагирует на что? – насторожился Торвальд, даже руку из-за ворота вынул.
– На мою магию, разумеется. На Истинную.
Почему воитель почувствовал себя таким ослом? Молодой маг этим вопросом не задался, а вернулся к осмотру зала.
Вновь применять магическое зрение полуэльфу не пришлось: в дальнем углу, коего не достигал свет лучин, у окна как-то сам собой обнаружился незамеченный ранее посетитель. Синий плащ воина личного отряда Повелителя, надвинутый на лицо капюшон. Вокруг медленно стыли следы недавнего колдовства: рассеивающая внимание аура и что-то недостроенное, оборвавшееся посредине плетения… – всё Истинные чары, и принадлежали они, без сомнений, эльфу. Конечно, кому же ещё быть посланником Ирдиса? Прекрасно! Но… Нельзя забывать о возможном наблюдении. Вот если бы он, Дезмонд, захватывал Энию, то уж сюда непременно направил бы соглядатая. Оставалось надеяться, что Ирдис это как-то предусмотрел.
От размышлений мага отвлёк вновь возникший у столика трактирщик, принявшийся неторопливо, с чувством расставлять перед гостями тарелки с чем-то ужасно, после трёх суток в лесах, аппетитным и с трудом вытребованные кружки с водой: хозяин никак не мог взять в толк, что путники желают не пива, не эля, не лучшего вина, а именно простой воды. Нестойкость Дезмонда к алкоголю давно стала общим местом острословов Академии, а травяные настои, так любимые эльфами, упорно не признавал Торвальд.
Закончив, наконец, натюрморт, хозяин не спешил удалиться восвояси. Воитель молча кинул на стол монету, которую трактирщик против всяких ожиданий проигнорировал.
– Что Вам угодно, любезнейший? – настороженно спросил воин, не выдержав тяжёлого оценивающего взгляда, направленного на его спутника.
– Да, господа, многие проезжие о том спрашивают,– голос у трактирщика был что набат, все в зале разом обернулись к нему, – действительно, название необычное, и история необычная, да барда у меня нынче нету, так я сам расскажу, – продолжал гудеть он и, ловко подцепив табурет и водрузившись на него, без приглашения пододвинулся к столу. Тут вдруг воцарившаяся тишина достигла и его ушей, трактирщик виноватым взглядом окинул притихший зал, получилось правдоподобно, кашлянул смущённо, наклонился к друзьям с явным намерением продолжать беседу шёпотом. Недоумение товарищей оказалось слишком сильным, чтобы слёта облечься в слова.
Через мгновенье зал гудел по-прежнему, совершенно утратив интерес к двум несчастным, которые имели неосторожность задать этот самый больной для хозяина вопрос и теперь обречены выслушать все двадцать три варианта появления странного названия сего достойного заведения. Теперь трактирщик мог свободно говорить со своими гостями о чём угодно, не вызывая никаких подозрений – охочих подслушать этот разговор не найдётся. К чему он, собственно, немедля и приступил. Впрочем, ожидания его не оправдались, кое-кому история возникновения названия таверны показалась очень даже интересной.
– Три дороги это конечно Южный, Восточный и Энийский тракты, – на удивление вкрадчиво и тихо басил хозяин, – а вот полдороги… Первая легенда гласит, что это Звенящая, потому как пройти по ней можно лишь в одну сторону. Я всем говорю, что думаю, будто она самая верная, а остальные… Остальными мне не зачем Вас утомлять – они такие же пустые как и эта. На самом деле из моих трёх с половиной дорог полторы ведут в Энию. По этой то половине Ирдис и просил меня вас провести.
Дар речи так и не вернулся ни к кому из друзей.
– Полдороги – это старинный гномий тоннель, что был вырыт среди корней Граничных гор ещё во времена их юности. Ныне же он забыт большинством живущих, но я храню его тайну, специально для таких случаев, как ваш. Тоннель проходит ниже края купола, потому чары твоего изгнания, Дезмонд, не доставят хлопот, – о заклятии, не позволявшем ему ступить на земли Энии, изгнанник как-то позабыл.
– Как ты узнал нас? – задал маг первый из лавины вопросов, как только почувствовал, что способность издавать членораздельные звуки возвращается к нему.
– Как-как? А ты, юноша, думаешь, ко мне каждые полчаса по паре воителей заглядывает? К тому же, насколько мне известно, кто-то из нас троих ЕДИНСТВЕННЫЙ полуэльф под этим небом и, чудится мне, это не я. Вот так-то! – на последней фразе трактирщик снова повысил голос. – А комнат свободных у меня нет, извиняйте гости дорогие, хотите, на сеновале переночуйте, всё лучше, чем в поле.
За сим хозяин поднялся и удалился за стойку, прочие вопросы выслушивать не пожелав.
А друзья занялись вдумчивым поглощением пищи. Куда им спешить? Вот именно, но знать о том никому не должно. Для Дезмонда эта неторопливая трапеза обернулась изощрённейшей пыткой.
Но наконец и она закончилась, еда то есть, а вместе с ней и пытка. Спутники медленно поднялись из-за стола.
Но не они одни покинули таверну. Дальний угол, коего не достигал свет лучин, был пуст. На ветру многозначительно поскрипывало распахнутое окно.

Вечный воитель

Нежный луч восходящего солнца робко скользнул по серой скале, розоватым румянцем заливая бескровный от века камень, несмело коснулся антрацитовой поверхности защитного купола, тысячей цветных искр рассыпался по ней, как по водной глади, рассмеялся озорно и весело и помчался дальше в погоню за отступающей ночью, даже не догадываясь, что был вестником последнего рассвета, какой суждено было встретить Сокрытой Долине.
Ничуть не заботясь о том, желтоглазая ящерка выползла из тёмной трещины и, растянувшись на сером камне, приготовилась к приёму солнечной ванны. Мягкие шаги большуна, привычного к горным тропам, она уловила уже давно, но спасаться с его дороги не спешила: Хранителя Тайных Врат Энии желтоглазая знала всегда, человек этот бережно и внимательно относился к горам и делом заслужил право быть игнорируемым всей местной фауной. Он никогда бы…
Но только не в этот раз. Тяжёлый сапог безо всякого предупреждения опустился туда, где мгновенье назад грелась пресмыкающаяся. Слишком медлительная после холодной ночи, она едва успела скользнуть в сторону, вот только камень оказался неожиданно узким и предательски закончился в самый неподходящий момент. Сумев наконец остановить своё падение, ящерка, шипя себе под нос что-то не очень лестное в адрес зловредного большуна и своей доверчивости, принялась за ревизию себя любимой. Вроде голова цела. Лапы на месте. Но чего-то не хватает. Хвоста?!
Хозяин же таверны “У Развилки Трёх С Половиной Дорог” тем временем продолжал свой спуск одному ему приметной стёжкой меж скал. Ноги ступали привычно мягко и ни один камушек не сорвался из-под них вниз по склону, хоть ходок вопреки обыкновению за этим вовсе не следил. Недавние события заставили его позабыть даже о том, что ругаться вслух, да при том ещё так громогласно, в горах, вообще говоря, не следовало.
– Заблудятся они там! Как есть пропадут! Ох уж мне эти маги! “Благодарим, милейший, дальше мы сами!” И Ирдис тоже: “Предоставь Судьбе вести их”! – монолог этот обильно перемежался словами и целыми фразами на гномьем, которые по достоинству могли бы быть оценены только носителями языка. – Упрямцы! Спасители! Герои! Кого они там спасут, когда самих спасать надо?!

– Ну и куда ведёт тебя Судьба? – вопросил Торвальд, остановившись.
– А никуда, – сознался полуэльф, уныло оглядывая очередную развилку: два тоннеля. Два. Совершенно идентичных. Правый и левый.
Ходы здесь больше напоминали природные пещеры, что, ветвясь, тянутся в глубинах земли безо всякого порядка, промытые лишённой разума водой в мохнато давние года. О том, что были они рукотворны лишь изредка напоминали вырубленные в скале ступени, да однообразные надписи на стенах, никогда особым остроумием не блиставшие. Хотя попадались среди них и древние руны, прежде указывавшие направление. На первой же развилке над одним из тоннелей Дезмонд с восторгом узнал старинный рунический знак Судьбы, вот только скоро выяснилось, что коридор непроходим.
Не считая этой досадной малости, Духи Гор благоволили спутникам, на прочих развилках неизменно позволяя выбирать меж нечётного числа коридоров, из которых герои всегда предпочитали средний. Теперь же…
– Правый или левый?
Эти горы были созданы при помощи мощнейшей магии. Отзвуки того чародейства до сих пор блуждали здесь. Ну, видимо, не совсем здесь, потому как магическим зрением Дезмонд видел лишь пустоту, полное отсутствие природной Силы кругом и бушующий её океан над собой, там, где в толще скал проходил край защитного купола. Его магическое поле, при пособничестве Великих Духов или без оного, полностью экранировало тоннели от внешнего мира. Ни одной силовой линии, ни одной звёздной ауры с поверхности не проглядывалось здесь. Никакой возможности сориентироваться не представлялось.
– Нужно искать знак, – наконец изрёк молодой маг и немедля приступил к изучению правого коридора. Воитель же пядь за пядью добросовестно осмотрел арку входа в левый: серый камень, редкие жилки застывшего в нём огня – искрящихся драгоценных кристаллов, пара стандартных надписей – удивительно, за полторы тысячи лет мысли живущих не претерпели никаких изменений! Ой, нет, дата же наверняка по гномьему летоисчислению, а это, дайте Небеса памяти…
– Торвальд! Есть знак! Нам сюда! Смотри!
– Что ещё за знак? – пробурчал воитель, скептически вглядываясь в стену, у которой замер Дезмонд. Длительное блуждание в сырой темноте под несчётными лигами камня начинало пагубно сказываться на вере воина в благосклонность Судьбы. И более чем благотворно – на оной его спутника: пожалуй, если погасить мечущийся факел, в сиянье торжествующей улыбки мага “знак” удалось бы рассмотреть лучше, буде таковой вообще имелся, в чём лично Торвальд очень…
Мечущийся факел?! Нет, пламя всего лишь слабо трепетало, едва заметно отклоняясь от вертикали, дым лёгким завихрением устремлялся в тоннель. Ничего сверхъестественного – просто ветер.
– Ветер, Торвальд, там должен быть выход! Идём же! – Дезмонд подобрал скинутый с плеч мешок.
– Постой, что-то здесь не так, – воитель изучал свой факел, как будто видел его в первые: пламя чуть заметно подрагивало, дым относило назад, едва приметный, ветер дул из тоннеля. – Нет, мы туда не пойдём.
– Почему ещё?
– Дезмонд, ты когда-нибудь видел, чтобы сквозняк менял своё направление?
– Видел, сейчас! Ветер – вернейший знак. Что тебе не нравится?
– Не знаю, у меня будто предчувствие.
– Тор, тебе не кажется, что предчувствия – это по моей части? И как будем решать? Монету?
– Нет уж, спасибо, проходили, – отклонил предложение воитель, однажды испытавший на себе благоволение кружочка металла к своему тогда ещё новоиспечённому другу, да и после имевший счастье неоднократно наблюдать, как полуэльф без труда выигрывал споры, по двадцати раз к ряду угадывая сторону монетки и при том не прибегая к своим магическим способностям, Очевидным, разумеется.
– Слушай, кто из нас тут старше и мудрее?
– Да тебе за твою половину эльфийской крови возраст пополам делить надо, а мудрость и вовсе на четыре.
– А ты разделить-то сможешь?
– Нет, что ты, коня своего попрошу, если только снова встречу, он ведь умнее.
Последовало минутное молчание.
– Дез, мне это действительно не нравится. Предчувствие – не предчувствие… Ты можешь прощупать коридор, магически?
– Враг может нас засечь. Хотя… Здесь такие токи Силы, что сам дьявол ничего не разберёт, – самонадеянно заключил молодой маг.
Поисковый импульс скользнул в проход, где и сгинул, так ни от чего и не отразившись, соответственно, ничего и не обнаружив.
Воитель обречённо втиснулся вслед за товарищем в узкий коридор, на его сердце будто разом весь Граничный хребет навалился.
Ветер успел смениться ещё с дюжину раз, становясь всё резче и прерывистей. Торвальд наконец смог описать свою тревогу словами: переменный сквозняк напоминал ему жадное нетерпеливое дыхание.
Этим наблюдением он решил уже было поделиться с другом, впрочем без особой надежды его переубедить, как вдруг Духи проявили к воину своё высшее расположение:
– Кхм, Дезмонд, небольшая проблема.
– Что? – оглянулся маг, воитель приотстал за очередным поворотом.
– Я здесь не пройду, слишком узко.
– А ты живот втяни, – посоветовал стройный полуэльф, узкого места даже не приметивший.
– Ага, ещё плечи, бёдра и голову.
Следующая фраза молодого мага была сколь сложной, с тремя причастными оборотами и пятью несогласованными определениями, столь же бесполезной. На следующее, уже более осмысленное предложение, скала ответила упрямым откатом, даже под магическим напором не желая посторониться перед жалким смертным.
– Посмотрим ещё, – прошипел полуэльф, обнажая кинжал, с намерением оставить на зловредной стене очередной знак, на сей раз весьма оригинальный: направляющую пентаграмму. Только сталь была, похоже, с камнем заодно, потому как, соскочив, впилась Дезмонду в руку. Кровь брызнула, ветер резко рванулся в глубину тоннеля, жадно впитывая её аромат, издали донёся будто приглушённый чмок.
Второй коридор, оказавшийся не в пример шире, вёл прямо и всё время немного вниз, и ни намёка на ветер в нём не ощущалось. Что, впрочем, не удивительно – откуда ветру взяться в тупике?
Маг удручённо глядел на преградившую путь скалу: маслянисто-чёрная, чуть блестящая, она была покрыта искусной резьбой, изображающей чешую.
Торвальд же раздумывать не стал, а, подойдя, в бессильной ярости пнул ненавистную каменюку сапогом. Была бы она живой, убил бы!
Кто сказал, что пинать стены занятие бессмысленное и бесполезное? Чёрная скала упруго поддалась, спружинила, пришла в движение и, с неопределённым шуршащим звуком отъехала куда-то вверх и вдаль, открыв широкий проход в темноту.
Зал был огромен, эхо гулко разносило шаги. Воздух сразу стал свежее. Тьма, будто живая, отступала неохотно, замкнув вокруг друзей зловещее кольцо. Свет факелов, брошенный на стену, разбудил в ней искры окаменевшего огня, сетью кристаллов взбегавшие в высоту. Друзья невольно загляделись, замерли, подняв взоры к потолку. Это дало им шанс.
Там, наверху, где в густой тени меж опорных балок терялись своды, там уже собственным светом недобро горели не то что плошки, ушата алого пламени, рассечённые пополам бездонными провалами чёрных зрачков. Дракон медленно раскрывал пасть, втягивая воздух, и означать это могло лишь одно.
Список добродетелей Ская, и без того скромный у представителей его рода, был короче среднестатистического ровно на один пункт: терпение в нём не значилось. И потому, получив приказ караулить в глухих горах каких-то там мало аппетитных героев, дракон попытался было возражать. Но Деймос был не в том настроении. Причём с рожденья.
Гномы, как впрочем и следовало ожидать, проявили себя ужасными скрягами: привратный зал оказался узкой полуприродной пещерой, в которую выводили десятки ходов – разработанных до последней крохи минеральных жил. Причём на пол выходили лишь немногие из них, от прочих вниз вели деревянные переходы и лестницы. Дерево, однако, всегда было на совести эльфов и, надо отдать им должное, угрызений оной мастерам испытывать было не за что: все их творения, начиная от ступеней и кончая массивными укрепляющими потолок балками, сохранились в идеальном состоянии.
Скай улёгся в неудобнейшей позе, поджав лапы и хвост – Деймос приказал: “Жди их в пещере. Лучшего места для засады и не пожелаешь”. Да уж, не пожелаешь, если твой размер ну хотя бы саженей десять, ну хотя бы в одном измерении. В эти рамки Скай ни по одному из параметров не вписывался. Леший бы побрал его Клятву Повиновения!
Леший бы побрал эту пещеру, этого шпиона, этого Хозяина и весь этот новый мир! А особенно этих героев, которые почему-то вовсе не спешили на помощь своей дурацкой стране! Или нашли другой лаз… Нет, Деймос сказал, здесь им придётся пройти, а кому ещё это знать, как ни покойному королю?
Скай готов был уже собственнолапно разметать по камушку постылые горы, когда тонкий слух его вдруг различил отдалённое эхо голосов. Прильнув к одному из тоннелей, дракон явственно ощутил запах живого, и вскоре дух стал усиливаться. Они приближались. А потом волна нового острого аромата захлестнула с головой, одурманила – кровь, свежая кровь. Они уже близко. Хищник раскрыл пасть, приникнув к выходу из тоннеля.
Людей Скай не ел. Не то чтобы из принципа, просто мелкие они, жёсткие, а потом ещё доспехи из зубов выковыривать… приятного мало. Как только герои подойдут достаточно близко, один огненный вздох без сожаления обратит их в пепел.
Но запах крови постепенно ушёл, а вместе с ним и запах добычи: в коридоре больше никого не было. И сколько дракон ни прислушивался, ни принюхивался – ничего. Как вдруг – ощущение это не сразу нашло трактовку у драконьем мозгу – скала внезапно принялась чувствительно пинать его хвост. Что ещё за чудеса? Хотя, стоп! Может, там ещё один проход? Ящер осторожно поднял пострадавшую конечность, открыв друзьям широкий проход в темноту.
– В тоннель! – скомандовал Торвальд, но до спасительного хода было слишком далеко.
И вдох уже закончен, а выдох… Монстр вдруг запнулся, кашлянул, пересохшую от длительного проветривания глотку свела судорога, залп огня сорвался, дав магу бесценные секунды.
Драконы абсолютно невосприимчивы к магии – гласит любой учебник неестествознания. Их пламя пробивает любые щиты, не подлежит ни отражению, ни тушению – проверено многовековой героической практикой. Нет, заклинания, разумеется, существуют, из разряда управления чистой энергией, но…
Ни один маг не взялся бы за такое чародейство без предварительных полугодовых расчётов, вороха амулетов и концентрирующих артефактов куда сложнее обычного магистерского посоха, а в распоряжении Дезмонда и того не имелось. Впрочем, выбирать тоже особо не приходилось.
Угол отката, за долю секунды прикинутый на глаз, вспомогательные знаки – только в воображении, о внешнем источнике Силы не было и мысли – никто не назвал бы такое колдовство иначе как самоубийством. Хотя можно ли расценивать как оное действия без тысячных долей секунды горсти пепла?
Спастись невозможно.
Магия не делает ничего невозможного, только в точности рассчитанное, абсолютно предсказуемое, уложенное в формулы, зашифрованное в заклинания, только то, что возможно, только то, что под силу понять колдующему, или тому, кто колдовал до него. Магия не делает ничего невозможного. Поверить в невозможное… – единственный способ обрести истинную силу.
Искристый клубок сорвался с кончиков пальцев. Непостижимым образом достроившись по дороге, заклинание оказалось… Ну кто же этим в дракона?!
Скай снова замер на мгновенье, потом, громогласно чихнув, выпустил куцый залп чёрного дыма, но упорства ящеру было не занимать – тут же принялся вдыхать заново.
Дезмонд стоял, зажмурив глаза: тёплый золотистый поток чужой, но доброжелательной Силы всё ещё струился сквозь него, согревая, освобождая, даря блаженный покой. А над диким лугом у кромки леса вставало солнце…
– Бежим! – спохватился воитель, тряхнул друга за плечо.
– Что? Куда?
– Да куда угодно!
Но путь назад, к тоннелю преграждал чешуйчатый хвост, позади была стена, впереди – враг, налево – темнота. Решение не заняло много времени. Однако стоило друзьям избрать направление отступления, как впереди, отрезая путь, качнулась клыкастая морда.
Третья попытка открыть огонь увенчалась большим успехом, чем обе предыдущие: мощной струёй воздуха друзей отнесло на добрый десяток саженей, но ни искорки огня в драконьем дыхании не проскочило, только аромат дикого луга. Что за…?!
– Сработало!
– А что, не должно было?
– Нет.
Поверить в невозможное.
Драконы абсолютно невосприимчивы к магии, Очевидной, следовало дописать в учебник.
Сообразив, наконец, что с огнём нынче лажа, Сеющий Ужас отложил дыхательную гимнастику до лучших времён, перейдя к менее эффектным и, что уж говорить, эффективным, но безотказным мерам. Шипастый хвост был занесён для удара.
А над диким лугом…
Времени на раздумья не оставалось, впрочем, Торвальд давно привык обходиться без них в бою. Дезмонд был где-то далеко не в себе, воитель едва успел оттолкнуть его из-под удара. Земля содрогнулась. Едва устояв на ногах, Торвальд от души рубанул своим тяжёлым двуручным мечом, но лишь высек искры из невинного камня, и так пострадавшего от вражьего хвоста. Герою показалось, дракон улыбнулся, занося когтистую лапу для последнего удара.
– Ветер, пламя, твердь и волны призываю в свидетели нашему спору, и да останутся они безучастны! – разнеслась эхом древняя формула, называвшая Четыре Стихии на старинный эльфийский манер.
– Дез, ты чего? – взволновался воитель, о смысле сказанного он и не подозревал. Дракон, склонив голову, глядел на полуэльфа, будто присоединяясь к вопросу, даже лапу опустил.
– Эм… – протянул маг, почему-то смутившись, – это вызов на Нола-Квэтта, Поединок Лукавых Слов. Ну, давно, когда двум сильным магам необходимо было выяснить отношения, а жечь и крушить всё кругом особой необходимости не было, они вызывали друг друга на поединок Лукавых Слов, а Стихии призывали в свидетели, обещая не обращаться к ним за Силой, ну и решали всё в противостоянии остроумий… То есть, проигрывал тот, кого ловили на вранье, или кому нечего было ответить… Если я верно слышал, драконы Нола-Квэтта чтят.
– С-с-слыш-ш-шал-то ты верно, – прошипел Скай, – вот только с-с-слуш-ш-шал плох-х-хо. Инач-ч-че знал бы, ш-ш-што никогда двуногий в Поединке Лукавых-х-х Слов крылатого не побеж-ж-ждал.
– А это никогда не поздно исправить, – заверил полуэльф.
– Ну хорош-ш-шо: Огонь, Воду, Воздух и Землю призываю в с-с-свидетели того, как с-с-сожру этого нахального мальчиш-ш-шку.
– Подавишься.
– Разве ш-ш-што твоим с-с-самомнением.
Вот так начался первый за леты и леты под небом этого мира Поединок Лукавых Слов.
“Но когда же, леший его побери, он закончится?!”
Дезмонд сидел на камне, подперев щёку рукой и уже давно без энтузиазма запуская в дракона шпильки, одна другой острее. Тот, положив голову на лапы, столь же вяло и безрезультатно огрызаясь на своего соперника. И усердно жалел, что ввязался. Должно быть и Стихии этот спор успел утомить.
Тровальд же со всё возрастающим беспокойством бродил по пещере взад и вперёд. Выход он давно сыскал: грандиозная арка, единственная, достаточно широкая, чтобы пропустить дракона, была закрыта соответствующими воротами, огромными и тяжёлыми настолько, что совершено непонятно было, как они открывались кем-либо, уступающим Сеющему Ужас размерами и силой. Но это было лишь побочной причиной волнения героя, основную же являл собой талисман, тот самый бесполезный зелёный камушек, всё настойчивей обжигавший тело под рубашкой. Интересно, владеют ли драконы магией? Да ещё Истинной? Ведь почему-то же накалился этот несносный амулет… Впрочем, вопросы эти были скорее риторическими, насущными же были два: что этот гад ползучий затевает? и… Нет, всё-таки только один, единственный: как бесчестной твари помешать?
Галереи, на разной высоте безо всякого порядка тянувшиеся вдоль стен, были разделены на восточные и западные с одной стороны огромной аркой, закрытой вратами, с противоположной – пирамидой каменных блоков, единственной во всей пещере, за исключением разве что ступеней да переходов, нёсшей на себе явный отпечаток рукотворности. Пока Торвальд поднимался, жар талисмана всё усиливался, подгоняя. Подбежав к пирамиде, воитель глянул вниз: прямо под ним расположил рогатую голову дракон.
Но тут Дезмонд объявил:
– Ты проиграл, кажись.
– Да, и когда ус-с-спел? – вяло поинтересовался ящер.
– Ну смотри, когда я тебя спросил: “Почему ты, Сеющий Ужас, такой огромный и сильный, подчиняется какому-то ничтожному колдунишке?”, что ты мне ответил?
– Я с-с-сказал и повторю: “Я никому не подчиняюс-с-сь.” А если Деймос-с-с – ничтож-ж-жный колдуниш-ш-шка, то я разговариваю с-с-с пус-с-стым мес-с-стом!
– И часто это с тобой случается?
– Ш-ш-што?
– Я понимаю, хронический недостаток общения, тут поневоле начнёшь сам с собой разговаривать. Я ещё тогда спросил: “То-то ты так плохо с поединком справляешься, в первый раз небось?” А ты мне “Нет…”
– Ещё бы, мы с Деймосом тогда … Стой! Я этого не говорил!
– Теперь сказал, – пожал плечами полуэльф.
– С-с-слушай, я не такой дурак…
– А какой ты дурак?
– Да никакой!
– Ну вот, из тебя даже дурак никакой, а всё туда же! Проиграл ведь небось в первые пять минут.
– И вовсе нет, мы с ним целых три… Стой! Я хотел сказать…
– Я-то стою, а ты что сказал, то сказал. Ты ему проиграл и служишь теперь.
– Ну проиграл, ну с-с-служу, и ш-ш-што дальш-ш-ше? – потерял терпение дракон.
– А то, что ты и мне проиграл. Вспомни свою первую фразу.
– Что я никому не подчиняюсь? Так я с никем и не знаком и никаких приказов от него не получал, – как ловко, а? Скай чуть не засветился от гордости.
– Нет, не эту, самую первую. Помнится, в Нола-Кветта нельзя врать.
– Врать мож-ж-жно, попадатьс-с-ся нельзя.
– Ну а ты попался. Теперь пропусти нас!
– Я бы с-с-с тобой ещё пос-с-спорил, но больно уж-ж-ж ты мне надоел.
– Пропусти нас, ты проиграл.
– И не подумаю, – лениво зевнул ящер. – Ну ш-ш-што ты с-с-своими прекрас-с-сными глазами хлопаеш-ш-шь? Ещё скаж-ж-жи, ш-ш-што не ож-ж-жидал такого вероломс-с-ства, сочувствие и голос дракона – интересная комбинация. – Вот в чём разница меж-ж-жду тобой и Деймос-с-сом, он предвидел, ш-ш-што я в любом с-с-случае пораж-ж-жения не признаю, и принял меры, а тебя я сож-ж-жру! – досадная ошибка, честь в списке добродетелей Ская тоже не значилась.
– Эй, ползучий! – Торвальду как-то не хотелось дожидаться, пока несостоявшийся победитель превратится в полноценный обед. Дракон неохотно скосил на воителя один глаз. – Довольно!
– И ш-ш-што ты намерен делать с-с-своей зубочис-с-сткой? – неподдельно заинтересовался Сеющий Ужас, когда герой картинно обнажил меч. Даже голову поднял, чтобы лучше рассмотреть.
Не утруждая воздух патетическими выкриками из разряда “А вот что!”, Торвальд одним точным движением вогнал широкий клинок в щель меж блоков, налёг на рукоять.

Крайний камень сдвинулся, качнулся, сорвался, увлекая за собой камушки поменьше. Только проследить за их полётом воитель не смог – загляделся на изумлённую чешуйчатую морду, вопреки расчётам на траектории импровизированной лавины не оказавшуюся.