Глава 8/
Прелесть маленьких городков всегда заключалась в том, что добраться из точки А в точку Б занимало не более пятнадцати минут. Справившись у бармена о расположении угла 5 – ой улицы и Смиттер стрит, Дин разыскал нужный дом за двадцать минут.
Чудесный, светлый двухэтажный коттедж стоял посреди изумрудно – зелёной искусственной лужайки, обнесённый кукольным белым забором.
Дин почувствовал, как сердце болезненно сжалось, напомнив ему о другом таком же кукольном домике в противоположном конце страны, где живут женщина и мальчик, которые не помнят о его существовании.
Отогнав непрошеные мысли, он уверенно толкнул калитку забора, готовя нужное удостоверение.
Под ноги пушистым комком бросилась маленькая тявкающая собачонка в сверкающем ошейнике.  Уродливая мордочка собаки смотрела на него глуповатыми глазками и радостно гавкала, приняв Дина за своего хозяина.
На гавканье собачки из дома вышла молодая женщина с младенцем на руках.
Волосы цвета корицы волнами лежали на её плечах, контрастируя со светлым свободным платьем. Лицо было уставшим и обеспокоенным. Под глазами пролегли тёмные тени, лоб прорезала морщина. Женщина испуганно уставилась на незнакомца расширенными глазами, инстинктивно прижимая к себе ребёнка.
- Миссис Коллинз, - Дин выдал из себя самую очаровательную улыбку. – Меня зовут Дин Сойер, я репортёр. Мне посоветовал поговорить с вами агент Адамс, - Дин помахал в воздухе удостоверением.
Аманда страдальчески наморщила точёный носик, но поманила непрошеного гостя за собой.
- Пойдёмте в дом, на улице жарко, - грациозно повернувшись, она зашла в дом.
Они сидели на такой же кукольной кухне, какие изображали в сериалах пятидесятых годов – все предметы домашней  утвари в винтажном стиле, кружевные занавески на окнах, маленькая собачонка в корзине помигивает глазами.
Аманда положила ребёнка в переносную колыбель, стоявшую в уголке кухни, и попросила ещё раз показать удостоверение. Вряд ли она видела хоть одно репортёрское удостоверение за свою недолгую жизнь, но вид грубоватой фальшивки её полностью удовлетворил.
- Чаю? Или лимонад? – тоном светской дамы спросила она, рассматривая своего гостя и мысленно сравнивая его со своим Гарри.
Незнакомец бил Гарри – идеального мужа по всем статьям: тёмные густые волосы, яркие зелёные глаза в сети длинных ресниц, прекрасные белые зубы, низкий хрипловатый голос. Да, Гарри с его ранней лысиной и вечно потными ладонями был идеальным отцом, но никак не идеальным мужем. Аманда засмотрелась на широкие плечи репортёра, ей вспомнилась какая – то статья из старого номера «Космополитен» - что – то про соотношение ширины плеч мужчины и качества секса.
- Лимонад? – рассеянно повторила она, глядя на Дина. Он кивнул.
Она поставила на стол два запотевших кокетливых стакана в легкомысленный цветочек. Молодой человек смотрел на неё с ожиданием.
- О чём вы хотели поговорить, мистер Сойер?
Дин внутренне собрался, выбирая нужный вопрос для начала беседы.
- Расскажите мне, что вы видели в парке пятнадцатого сентября, перед исчезновением, - смотрел на неё участливым взглядом, чтобы дамочка не сильно испугалась.
Её глаза потемнели, носик снова сморщился.
- Я рассказывала о том, что видела полиции и агентам, - она с явным удовольствием выговорила слово «агент», приобщая себя к романтическому ореолу этого слова. – Но они мне не поверили. Точнее, агент Адамс, наверное, поверил. А вот его напарник обозвал меня истеричкой. Конечно не в лицо, а за глаза. Но я слышала. А я ведь действительно это видела.
- Так что вы видели? – нетерпеливо спросил Дин.
- Я сидела на своей скамейке возле пруда в парке, - она водила пальцем по запотевшему стеклу стакана. – Я её так называю – «моя скамейка», я с самого детства туда прихожу. А вы будете записывать, что я говорю? - она обеспокоенно взглянула на мнимого репортёра.
  Дин демонстративно показал ей мобильный телефон, лежавший в нагрудном кармане его пиджака.
- Диктофон, да? – наивно спросила она.
- Продолжайте, - попросил он.
- Так вот, - воодушевлённо начала она. – Я сидела с Гарри – младшим на своей скамейке. Было уже около шести  и нам нужно было отправляться домой, готовить нашему папочке ужин. Мы всегда гуляем до шести, ведь он приходит в семь. Так вот, мы пошли к площадке, где играют в бейсбол, но вдруг я почувствовала, что за мной кто – то наблюдает. Знаете, мистер Сойер, такое жуткое ощущение, когда мороз по коже продирает, и вы буквально физически чувствуете, как по вам ползёт чей – то взгляд, - она передёрнула полными плечами, широкая лямка платья сползла по забрызганной светлыми веснушками коже.
- Мороз по коже, значит, - Дин удивлённо вскинул брови. – Вам стало холодно?
- Не то чтобы, - она задумчиво нахмурила лоб. – Скорее всё – таки я чувствовала как кто – то буквально лапает меня ледяным взглядом. Я стала оглядываться и заметила, что вода в пруду себя странно ведёт.
- Странно? Что вы имеете в виду? – Дин понял, что наводящими вопросами от идеальной домохозяйки добьёшься больше.
Аманда прошлась по кухне, обхватив себя за плечи.
- Ну, даже не знаю. Вода там всегда странная – ни рыбы, ни уток, сколько себя помню – даже комаров вокруг не бывает. Вода разговаривала – она подчеркнула это слово и облегчённо выдохнула. – Вот, я это сказала, - она улыбнулась. – Да, она разговаривала. И уговаривала меня отдать ей моего ребёнка.
- С вами говорила вода? – Дин непонимающе уставился на Аманду. – Вы слышали какой – то голос?
- Не то, что бы это был голос в прямом смысле – как разговариваем мы с вами, - она нервно хихикнула. – Это было по-другому. Это было как осязаемое желание от воды. Она проецировала на меня своё желание. Я хотела убежать оттуда, но  потом увидела ЕГО.
- Человека в костюме?
- Я не уверена, что это был человек, - она покачала головой.
- А что это было? Не бойтесь, я поверю всему, что вы скажете, - Дин напрягся как охотничья собака, почуявшая дичь.
- Я нарисовала его, я вам покажу, - Аманда выбежала из комнаты и через несколько секунд вернулась запыхавшаяся с альбомом рисунков. – Я рисую иногда, от скуки. Но последние дни рисую только его.
Она перебрала несколько карандашных набросков - ваз с фруктами, собачьей морды и детского личика. Дин догадался, что это была просто демонстрация: мол, я не только истеричная домохозяйка, я ещё и художник. Наконец он выудила из – под кипы других рисунков несколько зарисовок, отличающихся от прочих своей чернотой.
С примятых листов бумаги, из–за едва обозначенных кривыми линиями деревьями, на Дина смотрело ОНО. Хотя сказать точно, что оно смотрит, было нельзя – лица у существа не было вовсе. Просто чистый кусочек бумаги. Гротескно изогнутая вытянутая длинная тощая фигура, утянутая в строгий костюм,  с непропорционально  длинными руками в белых перчатках. На следующем рисунке – та же фигура, но уже ближе - можно было разглядеть едва обозначенные длинные волоски на подбородке безликой фигуры. Третий рисунок поражал своей Чернотой. Именно так, с большой буквы. Существо стояло среди более детально прорисованных деревьев, наклонившись вперёд, вытягивая руку с длинными искривлёнными пальцами, словно желая прорвать бумагу и схватить склонившего над листком зрителя. За спиной Тонкого человека, разрывая деревья, фантастическими извилинами, скрученными как змеи, готовые к броску, извивались чёрные щупальца, которые Дин принял сначала за плохо прорисованные ветки. Чёрный костюм Тонкого человека сосредоточил в себе всю тьму мира. Контрастирующее белое лицо прорезала трещина от уха до уха, приоткрывшись в зловещей ухмылке злобного клоуна.
Дин судорожно сглотнул. За свою жизнь он видел много жутких картин, крови и не раз - порванные человеческие тела. Однако этот монохромный рисунок, сделанный рукой милой домохозяйки, превосходил всех известных ему чудовищ порождающим собой ужасом и сжал его душу паническим страхом.
- Это ТО, что вы видели, - он с трудом оторвал взгляд от зловещей картинки.
- Да, только он был страшнее, - тихо прошелестел голос Аманды. – Я его вижу почти постоянно. Стоит только закрыть глаза.
Глава 9/
Дин стоял возле той самой скамейки в парке, где Аманда впервые увидела своего Тонкого человека. Дин не понимал, почему он начал так его называть, но это было единственное название, подходящее этому неизвестному существу. Что это – призрак или просто комок чьей – то злобной воли, прорвавший все круги Ада, чтобы сеять зло, боль и ужас? Он пока не нашёл ответа.
Дин покинул Аманду больше часа назад. Прощаясь, он попросил её отдать ему рисунки. Она с радостью согласилась, сказав, что всё равно не смогла бы их держать дома. Она посоветовала ему их сжечь как можно быстрее, как будто существо с чёрно – белых рисунков может проникнуть в реальный мир.
После беседы с мисс Коллинз он отправился к продавцу минимаркета, который последним видел двух ребят и пропавшую девушку.
Продавец оказался молодым парнем непритязательной внешности. Глядя на его лицо и фигуру, можно было сделать вывод, что его родители очень сильно нагрешили перед матерью природой, раз она отыгралась на их чаде столь жестоко.
Альберт, так его звали, был долговязым, сутулым малым с грушеобразной фигурой. Костлявая спина с выступающими даже под свободной форменной футболкой позвонками переходила в неожиданно широкий зад в мешковатых грязных джинсах. Крупная голова с вьющимися, похожими на проволоку рыжеватыми волосами, была украшена крупным ртом с полными губами, которые не могли полностью закрыться из – за выступающих огромных и редких зубов. Диастема или трема – почему – то вспомнилось Дину название щелей между зубами.
Однако, несмотря на внешность ботаника – лузера, парень оказался вполне компанейским и живым. Его глаза смотрели спокойно, без затравленной пришибленности, свойственной всем очень некрасивым людям.
Альберт, к сожалению, сначала не рассказал ничего нового. Да, видел мальчишек девятого сентября около шести, они обзывали его кучерявым жирафом и кидались леденцами, пакет с которыми несли с собой со дня рождения. То есть вели себя как обычно. Да, видел Анджелу вчера утром на пробежке – они поздоровались, и она убежала в парк.
- В парк? – переспросил Дин.
- Ну да, в парк, - кивнул Альберт.
 - Но в материалах дела было сказано, что она пробежала мимо, - возразил Дин.
Альберт отрицательно потряс головой.
- В парк, точно, я помню. Я ещё ей крикнул, чтоб не ходила туда. Она не послушалась, - огорчённо добавил парень.
Дин спросил, видел ли он ничего подозрительного в эти дни, не испытывал ли какого – то странного непривычного чувства.
Альберт задумался, вспоминая.
- Вроде бы нет, - он снова покачал головой. Но вдруг встрепенулся. – Знаете, а всё – такие было кое – что. Я не рассказывал никому, потому что думал, что меня ещё и двинутым станут дразнить. Да и не поверил бы никто. Так что это не для печати, - спохватился он.
Дин кивнул, подтверждая – не для печати, так не для печати.
- Вечером шестнадцатого, перед тем как Анджела пропала, я закрывал магазин один. Обычно я это с отцом делаю, но он себя плохо чувствовал из – за всего этого. Он почти старик уже – чуть что сразу сердце хватает. А из-за всего этого он вообще раскис. Так вот, закрываю я магазин и вдруг чувствую, что на меня кто – то смотрит. Внимательно так, - Альберт скривился от воспоминания. – Я быстро смотрю по сторонам, а темно уже было – часов 11 ночи. Никого вокруг нет. Я иду к машине и вдруг вижу за оградой парка тень такую долговязую, как будто баскетболист за воротами стоял худющий. Меня прямо трясти стало. Я быстро в машину и ходу отсюда.
Дин достал из внутреннего кармана пиджака свёрнутые вчетверо рисунки Аманды.
- Эти изображения похожи на то, что ты видел?
Альберт близоруко сощурился рассматривая карандашные рисунки. От его лица отхлынула кровь – Дин никогда не видел, чтобы бледнели так стремительно. Дрожащими руками парень сунул листы обратно Дину.
- Точнее не придумаешь, - дрожащими губами прошлёпал Альберт.
*****
Время приближалось к полудню. Жара уже становилась нестерпимой. Дин присел на скамейку Аманды, достав мобильный, снова набрал телефон Сэма.
После трёх гудков включился автоответчик. Дин вздохнул и надиктовал второе сообщение.
- Сэмми, хватить досматривать мои эротические фантазии во сне. Я жду тебя в парке. Чисто для информации – то, на что мы охотимся – не кельтская многодетная киска. Это какой – то очень злой и очень недовольный жизнью Каспер – двое свидетелей видели его, они чувствовали холод – короче, по крайней мере, мы знаем, с чем бороться.
Телефон пискнул, указывая на конец времени для сообщения.
Дин спрятал телефон в карман и снова огляделся. Парк представлял собой утопический микромир, где солнце, проходя через густую сеть переплетённых листьев и веток, оставляло причудливый узор из тёмных и светлых пятен на траве. Было тихо, только ветер переговаривался о чём – то с листвой в кронах деревьев. Расплавленное серебро пруда было недвижимо. В этой спокойной глади таилась какая–то притягательная сила, зовущая окунуться в его мёртвую, ласковую воду, которая окутает разгорячённое тело прохладной нежностью, будет убаюкивать и качать на своих призрачных волнах как руки любимой матери.
Не особо соображая, что он делает, Дин стянул пропитавшийся потом пиджак и бросил его на скамейку. Он подошёл к воде и опустил пальцы в прохладную воду. От его лёгкого прикосновения по ровному зеркалу пруда побежали едва заметные круги. Он залюбовался гипнотическим волнением кругов, вечными фракталами, расходившимися по воде. Дин опустил руку глубже, в надежде нащупать дно, не замечая, что длинный рукав рубашки пропитывается серой водой. Странное ощущение восторга охватило всё его существо, когда вода ласковым языком облизала его предплечье. Какое – то чувство, сравнимое только с эротическим экстазом, жаркими объятиями охватило его тело. Он водил рукой в воде, чувствуя, как она принимает формы тела самой желанной любовницы, трепещущей от его прикосновений. Он с силой опустил руку ещё глубже в воду в поисках желанного дна, ощущая как слои воды расходятся под его ладонью, пуская в самые сокровенные свои глубины, пронзая пальцы электрическим холодком.
Он продолжал водить рукой под водой, почти вплотную касавшейся его пылающего лица. Вода была так близко, он чувствовал её нежное дыхание, трепещущее в предвкушении его поцелуя. Он склонился над ней с превосходством опытного любовника, заставляющего ждать, чтобы раззадорить страсть. Он закрыл глаза, на секунду в глубине его сознания зазвонил тоненький, едва слышный предупреждающий колокольчик, показывающий, что опасность ближе, чем может представить его убаюканный нежным шёпотом воды рассудок. Но ему было так хорошо, так спокойно ощущать себя в секунде от неминуемой гибели, что он заставил замолчать противный тренькающий звук и открыл глаза, чтобы вновь взглянуть на свою новообретённую любовь. И в последний момент перед тем ртутная гладь пруда сомкнулась над его головой, он понял, что в воде не было его отражения. Она не отражала ничего.
Поцелуи идеальной любовницы были удушающими, её гибкое тело прижималось к его груди, мешая сделать вдох, сотни её рук скользили по беспомощно парящему телу, сдавливая грудную клетку, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Он открыл глаза в надежде увидеть её невыносимо прекрасное лицо. Но вместо черт огненоволосой красавицы он увидел лишь серую массу безликой воды, залившей его как муху в желе. Он отчаянно рванулся вверх, чтобы сделать глоток воздуха, но вода длинными по–змеиному извивающими щупальцами крепко держала его ноги. Необыкновенно сильные, созданные единственно для того, чтобы крошить кости и выдавливать жизнь по капле из живого существа, они чёрными лентами обвивали его ноги, подбираясь выше, ползли по рукам, растягивая их как на дыбе. Они вот – вот охватят грудь и тогда – одно движение и смерть.
Дин в ужасе, парализовавшем все инстинкты, кроме самосохранения, отчаянно тянулся к смутно виднеющемуся над его головой светлому пятну солнца в серой мгле мёртвой воды. Но чёрные щупальца тянули его вниз, ко дну, которое находилось глубже самой глубокой трещины в теле планеты.
Он панически бился в щупальцах чёрной твари тянувшей его на дно, задерживать дыхание он больше не мог. Казалось, что если он не сможет сделать вдох прямо сейчас, его лёгкие взорвутся, разорвав кости рёбер и кровавыми ошмётками накормят эту грязную серую воду, вожделеющую его плоти.
Он смог в последний раз взглянуть на еле видный в чернеющей толще мёртвой воды диск полуденного солнца, прежде чем опустил взгляд в бездну, из которой вынырнула та тварь, которая породила эту смертельную ловушку.
Тонкий человек… Он и не человек вовсе. Его щупальца, чёрными пульсирующими лентами вытягивались из неестественно узкой спины, длинные, не менее гибкие чем, щупальца, тонкопалые руки тянулись к своей новой жертве, извиваясь в экстазе предвкушения. Безликая голова, венчающая неправдоподобно узкое тело была задрана под невозможным углом, сложив шею существа вдвое. Существо не могло больше терпеть. Безликую маску расколола трещина чудовищной пасти, в торжествующей ухмылке обнажившей многие ряды острых зубов.  
Ужас заполонил рассудок несчастной жертвы, извивающейся в смертельно – нежных объятиях подводной твари. В отчаянном крике Дин раскрыл рот, выпуская последние крохи кислорода. Чёрная мёртвая вода, словно только и ждавшая этого момента, ворвалась в его рот, мерзкими тягучими струями рванулась к лёгким.
Где – то в самой глубине сознания, где бился ещё сохранившийся рассудок от безумия, он начал прощаться со всеми, кого знал. Он возносил молитвы к Создателю, который уже давно не отвечает на мольбы, его душа молила о спасении всех известных ему ангелов, демонов и богов. Он готов был принять любую смерть, но только не в лапах этого чёрного чудовища, которое пожирает сначала души, а потом тела.
Остатки кислорода были выдавлены из лёгких чёрной слизью, сознание едва тлело под толстым слоем пепла ужаса. И последним, что он почувствовал перед тем, как потухли последние угольки его души, был сильный рывок вверх.
Глава 10/
Сильный удар в грудь заставил его лёгкие исторгнуть из себя густую чёрную жижу, которая обжигала всё изнутри, разъедала плоть как серная кислота. Сознание ворвалось в разум Дина вместе с воздухом в лёгкие. Он закашлялся разрывающим  грудь кашлем, выплёвывая остатки чёрной мерзости, засевшей в его теле.
Солнечный свет никогда так больно не резал глаза, но в этой боли он ощутил столько радости, что готов был зарыдать от счастья. Он был жив, Тонкая тварь не успела отхватить себе обед. А если он жив – он ещё надерёт тощий зад этому чудовищу, порождающему ужас.
Глаза невыносимо жгло, но он сумел всё – таки разлепить веки, чтобы рассмотреть того, кто вытащил его бренное тело из соблазнительной ловушки.
- Ты? – голос Дина стал похож на скрип, веками не знавшей масла, заржавленной дверной петли.
Перед ним на коленях стоял молодой мужчина в светло – песочном плаще и чёрном костюме. Он озабоченно прислушивался к голосу спасённого из пасти безумия человека, держа руку на его груди. Его удар заставил лёгкие Дина вновь работать.
- Кас? Это ты? – продолжал скрипеть Дин, выплёвывая остатки чёрной жижи.
Парень в плаще наклонил голову, внимательно изучая бесстрастными синими глазами вытащенного из воды друга.
- Ты так громко кричал, я не мог тебя не услышать, - голос спокойный и тихий, заставил Дина приподняться на траве. – Что это была за тварь? Я никогда таких не видел.
Дин покачал головой. Сколько он пробыл в ловушке? Минуту или часы?
- Я не знаю, что это было, - он сумел встать, опираясь на руку друга.
Отняв пальцы от плаща Каса, он увидел, что от его руки на светлой ткани остались мерзкие жирные чёрные пятна.
Кас с интересом поднёс рукав к лицу, наблюдая, как чёрные пятна откормленными тараканами сползаются вместе, объединяясь в единое целое.
- Это, наверное, не очень хорошо, - так же бесстрастно сказал он, показывая рукав, покрытый чёрной коркой Дину.
- Лучше сними – и кинь в воду, - он с отвращением оглядел себя – чёрная мерзость покрывала его с головы до ног. Задрожав от сознания того, что эта слизь ползает по его телу, он начал срывать с себя промокшую измазанную одежду.
Кастиэль наблюдал за чёрной ползучей слизью, которая металась по рукаву его плаща, ища способ сбежать. Она начала съёживаться и пульсировать под лучом солнца, упавшего на рукав. Издавая мерзкий запах сгнившего мяса, она  сжалась, покрываясь коростой, и через пару секунд просто отвалилась.
- Выйди на солнце, - обратился Кас к Дину. – Оно её убивает.
Дёргаясь от отвращения, он последовал совету, и куски щупалец подводной твари через несколько секунд опадали к его ногам, клубами распространяя отвратительный запах.
- Спасибо, - освободившись от слизи, Дин смог, наконец, мыслить здраво.
Он потянулся к мирно лежавшему на скамейке пиджаку, как заметил лёгкое движение в кустах, слева от велосипедной дорожки, примыкавшей к пруду. Страх снова на секунду пробудился в душе, но усилием воли он смог его отогнать.
Из–за кустов вышли трое мужчин. В одном из них Дин узнал старшего из трёх работяг из кафе.
- Эй, вы что тут делаете? – близоруко прищурившись, заорал мужчина в серой кепке. – Ребята, наверное, это эти ублюдки!
Остальные двое потянулись к висевшим на поясах самодельным дубинкам, веером расходясь в стороны. Хотят напасть с трёх сторон сразу, пронеслось в голове у Дина.
- Кас, валим, - шепнул он.
Кастиэль пожал плечами. Он не чувствовал особой опасности от этих людей. Ему было больше интересно, как ещё поведёт себя слизь под солнцем. Но он не стал перечить и положил руку на плечо Дину.
Глава 11/
Сэм великолепно отоспался в полнейшей тишине и встал в около одиннадцати, бодрый и свежий. До встречи с братом оставалось ещё достаточно времени, чтобы принять неторопливый душ и позавтракать.
Он основательно отмок в душе и уже готовился выйти из номера, как услышал странный шум в соседнем номере, который занимала вчерашняя попутчица.
Ночью он несколько раз испытывал желание зайти к ней в номер, когда она вскрикивала во сне, но каждый раз себя останавливал. Она звала кого – то по имени Доре. Странное имя, или прозвище?
Смежная стена, общая на два номера, была изготовлена чуть ли не из фанеры, поэтому он мог слышать всё, что происходит в соседнем помещении, так как если бы это происходило прямо в их с братом комнате.
Странный шорох и постукивание повторился. Звуки были такие как будто кто – то быстро переворачивал вещи в комнате. Но Ханны там не было. Сэм видел в покрытом радужными разводами окне, как она несколько минут назад покинула мотель с сумкой – чехлом ноутбука и направилась к подъехавшему грузовику – эвакуатору и села в салон. Значит, в номере был кто – то посторонний.
Сэм, стараясь не шуметь,  приблизился  к смежной стене. Шум в номере девушки стал уверенней. Кто – то точно рылся в оставленных вещах.
Сэм бросился к двери и выскочил на крытую терраску, служившую подобием общего коридора для номеров. Все двери были плотно замкнуты, кроме номера рядом. Дверь в номер Ханны была приоткрыта.
Молодой человек, прижимаясь к стене, вплотную приблизился к щели, открывающей вид на происходящее в номере. Заглянув в узкий проём, он на секунду заколебался – стоит ли сразу войти в номер или издать предупреждающий звук. Остановился на втором варианте, потому что в номере попутчицы хозяйничала совсем молодая рыжеволосая девчонка в коротком платьице официантки с кружевным передником, от которого захватывало дух. Она, недовольно закусив нижнюю пухлую губку, перетряхивала дорожную сумку Ханны.
В номере, и так не особо опрятном, стоял полный хаос – постель была раскидана по полу, сменная одежда попутчицы неряшливым комом лежала под ногами расхитительницы. Несколько особо понравившихся вещей рыжая воровка отложила аккуратной стопочкой на краю нечистого матраса, с которого была содрана простыня, прикрывавшая его безобразие. Большой блокнот  был разорван на листы, на большей части из них были какие–то схематичные рисунки. Воровка с размаху уселась на матрас, пытаясь вскрыть небольшую сумочку чёрной кожи с причудливой застёжкой, похожую на косметичку.
- Неужели у этой суки нет ничего интересного? – раздражённо шипела девчонка, пытаясь расстегнуть замок косметички.
Сэм громко кашлянул и постучал в приоткрытую дверь.
- Ханна, ты у себя? – он резко распахнул дверь в номер.
Воровка ошарашено взвизгнула, выронив добычу. В её растерянных глазах паническими огоньками заплясали мысли, как выкрутиться из крайне недвусмысленного положения.
- Так – так, - протянул Сэм, вставая на пороге номера. Его спина полностью закрыла спасительный выход. – А я думал, хозяйка номера уехала.
Лицо рыжей девушки плаксиво сморщилось. Она затравленно озиралась, в поисках выхода.
- Может, объяснишь, что ты здесь делаешь? – голос Сэма был мягок, но непреклонен.
Девчонка резко вскинула голову, пришедшая в её маленькую головку мысль заставила её уверенно ухмыльнуться.  Она обожгла его злобным взглядом.
- Я буду кричать, - заявила она. – Буду громко кричать. Скажу, что ты на меня напал. Скажу, что видела, как ты пытаешься напасть на ребёнка. Сюда сейчас сбегутся крепкие ребята и, как ты думаешь, кому поверят?
Сэм потерял дар речи от такого заявления. Девчонка, уже нисколько не опасаясь нежданной кары, спокойно подняла оброненную сумочку и направилась к дверям.
- Посторонись, - злобно зашипела она. Макушкой она едва доходила Сэму до локтя, но наглости и злобы у неё было на десятерых. – Посторонись, буду кричать и тебя порвут, красавчик.
- Верни вещи, и можешь идти куда хочешь, - Сэм плотнее прижался к дверному косяку.
Девчонка набрала полную грудь воздуха и дико завизжала на самой доступной высокой ноте, почти переходящей в ультразвук. Сэм отскочил назад от неожиданности. Ей только этого и было надо. Она мышью проскользнула прямо под рукой Сэма, тут же перестала визжать и с победным выражением лица спокойно проследовала навстречу выскочившему хозяину мотеля с безумными глазами, сжимающего старый дробовик.
- Молли! Что случилось? – он переводил обезумевшие глаза с девушки на застывшего в полном оцепенении Сэма. Не надо было быть врачом, чтобы понять, глядя на цвет его лица, что ещё один такой визг обожаемой дочери и его хватит удар.
- Ничего, пап, - невозмутимо ответила она. – Я мышь увидела. Большую такую.
Она ехидно захохотала и направилась в сторону кафе. Её отец покачал головой и скрылся в офисе.
Сэм стоял в оцепенении, силясь остановить крах реальности. Только что его обдурила шестнадцатилетняя девчонка с мозгом размером с горошину. Развела как ребёнка. И как объяснить Ханне пропажу вещей?
Он с силой впечатал кулак в дверной косяк. Раздался сухой треск, и старое дешёвое дерево разлетелось в труху.
Сэм зашёл в номер, и замер на пороге, встретившись взглядом с бесстрастными синими глазами ангела.
*****
Кас стоял посреди номера, рассматривая несколько помятых листов плотной бумаги с рисунками. На полу валялась одежда Дина, его раздражённый и хриплый голос раздавался из ванной, заглушая звук бешеного напора воды:
- ….мне всё равно из какого ада вылезло это чудовище, - разрывался голос. – Я сделаю, всё чтобы эта тварь вернулась туда, откуда выползла.
Сэм подошёл к Кастиэлю, который отрешённо рассматривал чёрно – белые рисунки, изображавшие странного тонкого человека без лица.
- Никогда такого не видел, - мрачно сказал ангел. – Оно такое голодное.
- Привет, - Сэм попытался привлечь внимание к себе. – Откуда ты взялся?
- Привет, Сэм, - Кас улыбнулся. – Меня позвал Дин. Очень громко позвал.
- Да я готов был позвать хоть самого Сатану, если бы он откликнулся, - Дин вышел из ванной, громко хлопнув дверью. Он переоделся в чистое и, взяв чёрный мусорный мешок, стал запихивать в него валявшуюся на полу одежду в жирных чёрных пятнах.
- Что с тобой случилось?
Дин завязал мешок и сильным пинком отбросил его к двери.
- Эта тварь, Сэм, которая ворует детей, не только на детей может нападать, и не только на рассвете или на закате – ей всё равно, кого и когда жрать, лишь бы ей поддались.
- Ты с ней столкнулся? – осторожно выпытывал Сэм.
- С ней, с ним, какая к чёрту разница! – Дин копался в минибаре. Достав несколько маленьких бутылочек виски и джина, он стал опрокидывать их содержимое в рот одну за одной. Мерзкий привкус разлагающегося мяса не покидал его, пропитал язык и гортань.
- Притормози и по порядку, -  попросил Сэм.
Дин закашлялся от очередной дозы спиртного и упал на стул, приводя дыхание в порядок. На взводе он выпалил всё что произошло за последние три часа с того момента, как он покинул мотель. Опустив, впрочем, подробности своих интимных отношений с водой в стоячем пруду.
Сэм задумался, сидя верхом на стуле, уперев подбородок в его спинку.
- Ты думаешь, что это призрак? – спросил он.
- Признаки есть, - уже успокоившись, произнёс его брат. – Но я не уверен. Я никогда не видел такой силы, Сэмми. Если это, мать его, Каспер, то чертовской силы и злобы. Ему почти не возможно сопротивляться. Оно затаскивает в омут и заживо начинает жрать твою душу, пока ты ещё в сознании. Ты сам знаешь, на каких только чудищ мы насмотрелись. Но – ЭТО… Мне вообще кажется, что эту тварь даже Ад испугается и выплюнет обратно.
Кастиэль, молча стоявший во время рассказа Дина, отвернулся к окну. В его отрешённых глазах отразилась тревога.
- Вам нужно там быть. Оно что – то сделало, - он положил руки на плечи братьев.
- Нет, стой! – успел вскрикнуть Дин, но его крик звучал уже в пустой комнате.
Глава 12/
Грузовик – эвакуатор неторопливо уволакивал серебристый хэчбэк с тонированными стёклами со стоянки мотеля. Ханна смотрела ему вслед. Парень, забиравший машину, сказал, что всё будет готово к утру, может быть к завтрашнему обеду, так что есть немного времени, которое она сможет посвятить исключительно себе.
Девушка улыбнулась перспективе спокойного дневного сна и упругой походкой направилась к своему номеру. Не каждый день выпадает возможность просто подчиниться обстоятельствам и насладиться полной свободой.
Мурлыкая про себя какую – то мантру, она подошла к двери и остановилась, увидев глубокую вмятину в дверном косяке – старое дерево треснуло и прогнулось как от мощного удара кулаком. Дверь в номер была приоткрыта и Ханна, замирая от тоскливого предчувствия, толкнула дверь. Её глазам предстал разгром, устроенный рыжей девчонкой из закусочной. Маленькая стерва копалась в вещах, выбирала себе сувениры. Ханна чувствовала запах её приторных дешевых духов на каждой вещи, к которой прикасались пальцы юной воровки.
Девушка с сожалением оглядела разбросанную одежду и бельё – она теперь к ней больше не прикоснётся. Слава Создателю, что у неё нет такой привязанности к вещам, которая так отличает людей, но всё равно не очень приятно. Единственное, что заставило больно сжаться сердце – её тетрадь снов. Большой блокнот был разодран буквально по листочку, и труды и страдания за много месяцев валялись на полу, по ним уже топтались маленькие ножки в дешёвых туфельках из кожзаменителя, купленных в супермаркете.
Стиснув зубы от бессильной злобы, она собрала листы воедино и уложила их в обложку. Рисунок, оказавшийся первым в стопке, заставил её забыть о мести рыжеволосой вандалке.
Она делала зарисовки и записи, часто стенографическими знаками, почти каждый раз, когда её мучили кошмары, происхождение которых Доре никогда не объяснял ей. Этому рисунку было уже несколько месяцев, и появился он после на редкость паршивой ночи, одной из тех, когда единственным спасением от ужаса казалось распахнутое окно на четырнадцатом этаже.
Чёрно – белый рисунок, наспех нанесённый жирным косметическим карандашом, изображал странную вытянутую фигурку, окружённую едва заметными штрихами, которые складывались в какое – то подобие крыльев, два из которых опускались к ногам, два широко распахнулись за спиной и два окутывали фигуру словно одеяние. Силуэт вызывал тоску. Особенно тем, что у фигурки совсем не было лица – просто не закрашенное белое пятнышко бумаги.
Ханна засунула рисунок обратно в обложку блокнота и бережно уложила его в сумку – чехол, висящую на плече.
Она прикинула, стоит ли вызывать горничную или всё – таки стоит прибраться самой и упасть спать. Девушка потянула за край вывороченную наизнанку дорожную сумку и её пронзила очень неприятная мысль.
Как ты могла забыть, как ты могла забыть? – лихорадочно забилась в её мозгу мысль, когда она стала судорожно прощупывать дно сумки. Ведь в ней, в незаметном кармане на дне лежала та вещь, за которую она обещала отвечать головой.
Сумка была пуста.
Ханна забралась с ногами на матрас и стала думать. Мысли были невесёлые.
 
******
 - …стой! – испуганный крик Дина всё ещё звучал в ушах Сэма, когда его ноги коснулись мягкой уже начинающей вянуть  травы на небольшой лужайке, зажатой в кольце высоких крепких деревьев с изумрудной листвой.
- Кас, надо предупреждать, - раздражённо хрипел Дин. – От твоего ангельского телепорта потом мозги набекрень.
- Извини, я посчитал, что вам нужно здесь быть немедленно.
Из-за зарослей кустов раздавались испуганные и озабоченные голоса. Главенствовали над общим гамом три – все мужские. Один принадлежал агенту Адамсу, остальные были незнакомы. Особенно разрывался один молодой, по–женски визгливый,  тараторящий так, что нельзя было понять и слова.
******
Ханна просидела на голом матрасе около получаса. В принципе ситуация было не сильно опасной. Она же знает, кто и куда утащил маленькую кожаную сумочку с хитрым замком. Открыть замок без ключа сложно, можно, конечно, прорезать саму кожу сумки, но сделавшего это ждёт не самый приятный сюрприз. Так что Важная вещь находится в не меньшей безопасности, чем в номере этого мотеля. Её только нужно забрать.
Ханна спрыгнула с матраса и направилась к выходу. Нужно всё – таки горничную позвать. Вот будет смешно, если уборщицей окажется та самая рыжая девчонка. Ханна мысленно рассмеялась.
Она хотела зайти в офис мотеля, но проходя мимо номера своих ночных попутчиков, заметила, что дверь в их комнату тоже приоткрыта. Совладать с любопытством было невмоготу, к тому же в номере стояла полная тишина.
Ханна для приличия постучала, но от стука дверь просто отворилась шире. Пожав плечами - раз открыто – значит можно, она вошла в номер.
Она ожидала увидеть такой же хаос как и у себя, но вандалка похоже побоялась заходить к двум здоровякам. Ханна потянула носом воздух, в котором смешалось много запахов – мужского пота, стираной одежды, еды и чего – то ещё. Два странных запаха тревожили её обоняние – один отвратительный, более сильный, напоминал запах пролежавшей не один день на солнце гнилой свиной туши. Второй был очень тонким, едва ощутимым. Свежий запах озона как перед грозой. Запах был почти неуловим и большинство его бы просто не почувствовало в общей мешанине ароматов. Он был очень знаком Ханне. Запах напоминал Доре.
Очень быстро она определила источник отвратительной вони – чёрный мусорный мешок, под которым собралась маленькая жирная чёрная лужица. В мешке, судя по всему, лежала грязная одежда.
 - И где же вас так угораздило, - проговорила девушка, отталкивая носком ботинка мерзкий мешок. Маленькая лужица собралась в тягучую ртутную каплю и метнулась навстречу Ханне.
Девушка с испуганным визгом отскочила, но капля, потянувшись за ней, наткнулась на преграду в виде солнечного луча, который быстро высушил её, превратив в противного вида коросту.
Ханна подождала несколько секунд и, поняв, что вещество больше не активно, подбежала к гардеробу, сорвала с рейленга металлическую вешалку и быстро – быстро вытолкала на улицу мешок и неожиданно лёгко отставшую от пола корку.
- Говорила я, не лезьте в неприятности, - покачала она головой и, схватив свою сумку, выскочила из номера, захлопнув за собой дверь.
******
Голоса за кустами достигли своего максимального накала, когда братья в сопровождении Кастиэля, вышли из своего укрытия. Картина открывшаяся взглядам была похожа на сцену из дешёвого фильма ужасов восьмидесятых: возле скамейки, где Дин чуть не попрощался с жизнью, столпились люди, наклонившись над чем – то, прикрытым форменной ветровкой одного из полицейских. 
Двое мужчин в форме с мрачными лицами растягивали между деревьями ярко – жёлтую ленту, отгораживая участок. На велосипедной дорожке столпилась группа зевак, тихо переговаривавшаяся между собой. Десяток мужчин и женщин с нескрываемой тревогой смотрели на странно маленький, будто съёжившийся бугорок, лежащий на земле под ветровкой. Кто – то всхлипывал.
Дин узнал троих парней, которые хотели напасть на него на этом самом месте меньше часа назад. Они стояли чуть поодаль, тесной кучкой, прижавшись друг к другу. Не каждый день увидишь трёх взрослых мужчин, выглядевших как перепуганные школьники. Их предводитель, тот самый, в серой кепке, нервно сжимал свою так и не пригодившуюся самодельную дубинку. Его сухие, ставшие кирпично-красными от загара, руки были измазаны чем – то чёрным.
- Смотри-ка, - кивнул Дин на него, указывая на жирные чёрные пятна Сэму. – Где же это он влез?
Сэм наклонил голову, соглашаясь с догадкой. Его внимание привлекали двое мужчин, стоявших рядом с агентом Адамсом и о чём – то спорившими с ним. Один был молод – не больше тридцати, но казавшийся старше из-за редких пегих волос, покрывавших его череп меньше чем наполовину, он и был обладателем того высокого голоса, что перекрикивал остальные. Его тонкие губы брезгливо кривились, глаза с раздражением смотрели на  крупного темнокожего мужчину в тёмной куртке со значком шерифа на поясе. Шериф, безучастно покачиваясь из стороны в сторону, казалось, полностью игнорировал выпады агента Уиллиса.
- Дейвис, вы полностью нарушили правила субординации! – взвизгнул Уиллис, брызжа слюной. – Как вы могли, не поставив нас в известность, вызвать команду из Квантико? Только мы имели право это сделать и то, только после предварительного расследования, которое, кстати, ещё не закончено! Я напишу на вас жалобу в полицию штата, чтобы поучили таких деревенщин, как вы, манерам!
- Вот что, мистер Уиллис, - спокойно выговаривая каждый звук произнёс шериф. – Я вот что вам скажу – у нас тут дети пропадают, и никто ничего не может поделать. А раз ни я, ни мои ребята, ни вы ничего сделать не могут, то пусть это делает тот, кто умеет, - шериф развёл руками. – Я лучше службу оставлю, чем полезу туда, где ничего не понимаю. Пусть разбираются яйцеголовые – они знают, как такие орешки щёлкать. А я в герои не лезу.
- Вы – самодовольный, некомпетентный и ленивый упрямец, - взвился агент Уиллис.
Адамс беспомощно оглянулся, стараясь не смотреть на побагровевшего от натуги напарника. Взглядом он встретился с Сэмом и, оглянувшись на продолжающего тираду напарника, поспешил к стоявшим за жёлтой лентой братьям.
- Нашли ещё одно тело, - без приветствия начал он. – Шериф сразу вызвал группу. Так что времени у вас почти нет. Выяснили что это?
- Пока нет, - Сэм покачал головой. – Но уже начинает кое – что прорисовываться – думаем, призрак.
- Призрак? – агент недоверчиво покачал головой. – В чудовище поверю, но привидение…
- Они тоже существуют и с этим нельзя поспорить, - уверенно сказал Дин. – Нам нужно выяснить, кто это был при жизни. И найти его останки.
- Хотя те ребята, что нашли тело, тоже говорили о каких – то приведениях, - задумчиво почесал подбородок Адамс. – Вроде видели здесь двух парней. Они стояли над водой, а потом растворились в воздухе. Один был в светлом пла…. – Адамс осёкся, упёршись взглядом в Каса, с интересом рассматривающего спокойную воду пруда.
- Он с нами, - отмахнулся Сэм. – Чьё тело обнаружили?
Адамс устало потёр глаза.
- Валери Тэшмор, внучка того парня, который не хотел вас в город пускать. Даже не представляю, что будет, когда Генри узнает.
- Как её нашли?
- Тот парень, Эд, кажется, - Адамс метнул взгляд в сторону мужчины в серой кепке. – Говорит, что они патрулём проходили по парку и заметили тех странных парней, что торчали у воды, - он снова бросил взгляд на Кастиэля. – Подошли поговорить, а те возьми и исчезни. А через пару  минут Эд заметил в воде плавающую ткань. Потянул – оказалась детская курточка. А за ней и тело заметили.
На велосипедной дорожке раздался крик. Сэм обернулся, и его взгляду предстала неприятная картина – Генри рвался в руках двух полицейских, пытаясь добраться до маленького свёртка, лежавшего на берегу. Он рыдал, рвал волосы, от его крика кровь стыла в жилах.
- Шериф, не дайте ему смотреть! – крикнул Адамс, поспешив встать между телом и вырвавшимся Генри.
Шериф Дейвис мощным телом загородил дорогу бегущему мужчине и крепко обхватил его руками, укачивая как ребёнка.
- Генри, тебе не нужно туда, - ласково говорил здоровяк, мёртвой хваткой сжимая рыдающего мужчину. – Ты не будешь смотреть. Мы сейчас пойдём с тобой отсюда. И тебе станет лучше.
Его уговоры журчали спокойным потоком, успокаивая Генри. Он обмяк в руках шерифа и его увели.
Дина передёрнуло.
- Надо найти по - быстрее эту тварь и уничтожить.
Агент Уиллис, стушевавшийся во время сцены, встрепенулся и начал громко распоряжаться на площадке. Один из полицейских  в компании невысокого человека в медицинском халате - по всей видимости, это и был местный педиатр, который исполнял обязанности патологоанатома – тащил носилки с топорщимся на них серым мешком для тела.
Уиллис дав какие-то распоряжения, окинул взглядом площадку. Группа зевак начала расходится. Агент собрался было пройти к воде, но заметил-таки Сэма и Дина, к которым снова подошёл Адамс.
- Агент Адамс, я полагаю, что это и есть те журналисты? Пресса что-то не сильно балует нас своим присутствием, – с важностью напыщенного индюка произнёс Уиллис, свысока поглядывая на братьев, что выглядело достаточно смешным при его небольшом росте.
- Сэм Боуман, Дин Сойер из «Троянского коня», - представил их Адамс, - агент Уиллис.
- Аааа, - протянул Уиллис. – «Конь», это же жёлтый журнал? Ведёте своё расследование? – также снисходительно усмехнулся он.
- Да и нет, - ответил Сэм. – Мы скорее пишем хронику событий.
- Жаль – жаль,  я бы вам помог с информацией,  - Уиллис заговорщицки подмигнул. – Если надумаете взять у меня интервью, я мог бы поделиться некоторыми догадками по поводу подозре…
Он не успел закончить фразу. Дикий вой, который не мог издавать человек, разорвал воздух. С нечеловеческой силой отбрасывая людей,  к всё ещё лежащему на влажной траве трупу прорвался Генри. Обезумев, от отчаяния, он с воплем сорвал с тела куртку и замер, дрожа и давясь стонами.
 - Это не она! – тихо простонал он. – Это не ОНА! – дико завизжал он, падая на колени.
Но это была действительно Валери, единственная, кто остался от его семьи. Он узнал её розовый блейзер, ставший серым из – за пропитавшей его воды. Он узнал её светлые брюки, купленные неделю назад на ярмарке. Он узнал её одежду, но в этом иссушенном, искривлённом, опороченном теле нельзя было узнать 10 – летнюю девочку. Генри, рыдая, схватил ломкое тельце и прижал к своей груди, не замечая тошнотворного треска раздавшегося под напором его рук. Хрупкие высушенные кости ломались, прорывая пергаментную кожу, так что тело его внучки рассыпалось прямо на его руках. Только одежда,  лоскуты кожи и тонкие ниточки сухих жил не позволили развалиться ему полностью.
Несчастный выл, бил себя по лицу, пытаясь пробудиться от кошмара. Люди, окружавшие его, хранили почтительное молчание, сочувствуя горю старика.
- Ну же, Генри, - вновь склонился над ним шериф Дейвис. – Пойдём, мы поговорим с тобой, - шериф гладил мужчину по плечу, неуклюже успокаивая.
Генри, неутешно всхлипывая как маленький ребёнок, наконец выпустил из рук сухо потрескивающее тело. Он нежно провёл ладонью по оставшимся на черепе соломенным волосам девочки.
- Спи, малышка, - прошептал он. Вдруг его внимание привлёк маленький, обломанным зубом торчащий из кармашка блейзера, кусочек влажной бумаги. Он воровато оглянулся и выхватил листок, сжав его в кулаке.
Маленькое действие, занявшее у него не более секунды, осталось незамеченным всем, кроме Сэма, напряжённо наблюдавшего всю сцену.
Глава 13/
Изучение истории городка сначала ничего не дало. Основанный в последней четверти девятнадцатого века, он повторял историю всех непримечательных провинциальных городков. С самого момента основания героем Гражданской войны, он был раем для людей, готовых отказаться от вечного движения больших городов ради застывшего в своей невинной красоте островка утопии, настоящей американской мечты. Даже Великая депрессия не потрясла спокойного течения жизни в Оукридже, сделав его желанным местом, где рождались, женились, растили детей для того, чтобы выпустить их в большой мир. С сороковых годов количество населения почти не менялось, замерев на отметке в девять тысяч. Смена поколений проходила незаметно, молодёжь стремилась с наступлением совершеннолетия покинуть этот мирок, чтобы вкусить такой желанный плод большого мира. Но немногие с наступлением зрелости всё же возвращались, их тянуло в родные места, растить своих детей так же, как и их родители. Вернувшись, они занимали места своих родителей в цикле поколений.
Город перестраивался только однажды – после второй мировой, когда наступил бум рождаемости. А с той поры единственным изменением в его приятном облике был рукав автострады, проводящий к парку Ухари туристов и позволяющий отоспаться дальнобойщикам по пути на запад.
За свою более чем столетнюю историю Оукридж не касались проблемы большого мира, не потрясали внутренние раздоры. Понятие преступности отсутствовало вовсе – только иногда бунтарские выходки подрастающего поколения или редкие пьяные драки работников лесопилки с дальнобойщиками, а что же до трагедий, пожаров – они  обходили стороной этот рай.
Но в этой безупречности затаилась некая загадка, лежащая на виду, но скрытая от любопытных глаз сверкающим ореолом всеобщего счастья.
- Я не понимаю, - Сэм устало потёр глаза, закрывая ноутбук. – Здесь просто не за что уцепиться. Я нашёл почти все публикации о городе и – что странно – ни одного упоминания об убийстве или чём – то подозрительном. Даже несчастные случаи – не страшнее сломанных ног. Только радостные сообщения о фруктовых ярмарках и огромных тыквах, выращенных к Хэллоуину. И что странно – никаких упоминаний о городе в печати до конца тридцатых. Так, только общая информация – когда и кем был основан.
 - Добро пожаловать в Плезантвилль. Поселюсь здесь на пенсии…
- Надо раздобыть местную газету – они должны хранить подшивки у себя в офисе или библиотеке.
Несколько часов назад, покинув парк, братья разделились. Сэм провел около часа, обсуждая с агентом Адамсом возможную связь между всеми похищенными детьми. Дин в сопровождении Каса  же обманом сумел пробраться к педиатру, осматривавшему тело найденной девочки.
Беседа с Адамсом, прерываемая бесконечными звонками его напарника и координатора группы, собиравшейся в город, принесла не столь много плодов. Части уравнения, которые могли объяснить связь между жертвами, были слишком многочисленны: школа, места отдыха и прочее в таком закрытом обществе были общие на все девять тысяч душ населения. Родственные связи, наличием которых между собой могли похвастаться почти все жители маленького городка, тоже ничего не дали. Адамс проверял их в первую очередь и не нашёл в истории семей ничего подозрительного. Конец их беседе в кофейне в центре городка положило прибытие микроавтобуса, полного телевизионной аппаратуры, с логотипом в виде витиеватой цифры семь.
Информация о происходящих в городе событиях уже перестала быть тщательно охраняемой тайной. Истерия разнесла печальную весть по вездесущему интернету, передаваясь с сайта на сайт, с телефона на телефон, охватывая всё больше и больше людей, порождая чудовищные слухи, пестрящие леденящими душу подробностями. Результатом этого стал созревший, наконец, интерес телевизионных каналов штата, приславших своих адъюнктов освещать новость.
Попрощавшись с Адамсом Сэм вернулся в мотель, рассчитывая посвятить пару часов поискам в интернете. Как оказалось – абсолютно безрезультатным.
Соседка не появлялась в своей комнате, но то, что она побывала там после инцидента с воровкой Молли, было неоспоримым фактом – дверь в номер была закрыта на замок.
Вернувшийся в одиночестве, Дин раздобыл несколько больше информации. Кас без объяснений покинул его сразу после посещения местной больнички, кукольной, как и всё в этом городке, где функцию морга выполняло подвальное, плохо проветриваемое помещение.
Врач, осунувшийся, бледный с еле сдерживаемой дрожью в руках, смог только слово в слово повторить свой предыдущий отчёт, сказав, что единственное отличие заключается в полном разрушении тела. Маленькая Валери была высушена полностью, вплоть до последней капли влаги в костном мозге.
- Эта тварь выжирает всё, что хоть чуточку имеет жизненную силу, - Дин бросился на кровать, закинув руки за голову. – Я не хочу даже думать о том, что испытали эти дети перед концом…
- То есть информации, кроме того, как она питается, у нас никакой нет. Да и это не особо понятно. Но призраки так не питаются. Они убивают страхом, подручными предметами – чем угодно, но не поглощают жизнь. Вывод напрашивается один – это не призрак и у  нас ничего нет на такого монстра, - Сэм развёл руками.
- Этот…ммммм…. Тощий ублюдок, - Дин рывком сел на постели,  - кем бы он ни был, не просто поглощает жизнь. Он жрёт душу. В прямом смысле. Уж я это точно почувствовал, Сэмми. Но что – то от привидения в нём есть. Холод, который он испускает. Он становится сильнее, после того как пожрёт.
- Значит изначально, это мог быть призрак, - Сэм задумчиво потёр лоб. – А если призрак, то его что – то привязало к этому пруду. Ладно, попробую снова погуглить по поводу этого парка…
Косые лучи заходящего солнца скользили сквозь плохо вымытое окно, окрашивая предметы во все оттенки красного. В приоткрытую из – за жары створку окна, весело кружась, залетали янтарные пылинки, принесённые ласковым ветром со стоянки. Где – то мощно загудел грузовик, соперничающий низким рыком с доисторическим чудовищем.
В дверь постучали. Братья переглянулись, никто из них точно не ждал гостей.
- Это я, Ханна, - раздался голос из-за двери.
Сэм открыл дверь – на пороге, прижимая к груди большой бумажный пакет, стояла их ночная попутчица. Ветер запутался в её волосах, бросая медовые прядки на глаза, над верхней губой блестели капельки пота.
- Я решила, что не стоит сегодня ужинать в этой забегаловке, - улыбаясь, она зашла в номер. Принесённый пакет источал соблазнительный аромат жареного мяса.
Девушка поставила ношу на стол, достала из висевшей на плече сумки три запотевшие бутылки пива.
- У них здесь, оказывается, есть своя пивоварня. Местные говорят, очень недурная.
Дин открыл было рот, благодаря её, но она только отмахнулась.
- Я же ваш должник – вы не оставили меня на дороге, - она хитро улыбнулась. – И, наверное, не станете в суд подавать?
Сэм смущённо опустил глаза.
- Ханна, послушай, по поводу твоей комнаты…
- Я в курсе, - казалось, она совсем не придаёт значения расхищению своих вещей. – Не бери в голову. Пусть малютка поиграет денёк, а завтра я заберу мои игрушки. Мне не жалко.
- Как ты догадалась, кто это сделал? - Сэм облегчённо сел на стул.
 - Шутишь? – её хрипловатый смех уютным мячиком прокатился по комнате. – Эта девчушка провоняла всю комнату своими духами. А столь отвратительный запах ни с чем не спутаешь.
Солнце незаметно опустилось за линию горизонта, частым гребнем расчёсанную чёрными зубцами вековых сосен. Его последние лучи коснулись нежными пальцами трёх молодых людей, уютно сидящих за старым столом в обветшалом мотеле.
Городок готовился погрузиться в темноту, замерев в ожидании чего – то, что снова порвёт безмятежность ночи.
******
Светло – коричневая струя ударилась о стенку толстого стакана, заставив печально пискнуть два больших куска льда, сопротивлявшихся тёплой влаге, разъедающей их словно кислотой, заставляющей плакать прозрачными слезами.
Последние капли со звоном ударились о поверхность кубиков льда, разлетаясь миллионами не видимых глазу частиц. Пустая бутылка ударилась о стену, оставив на белой шероховатой поверхности влажный след, сверкающий острыми осколками разбившегося стекла.
Генри, уронив голову на руки, сидел в кресле на веранде осиротевшего дома. Тишина, царящая на двух этажах с любовью построенной семейной крепости,  была ещё страшнее, чем тогда, когда он узнал, что его дочь с мужем разбились на машине, возвращаясь из первого после рождения Валери отпуска. Но тогда всё было иначе – в тягучей тишине к нему подошла пятилетняя Валери и обняла его короткими ручками, которые пахли детским пластилином и кукурузными хлопьями.
Теперь же подойти было некому.
Генри не помнил как оказался дома – вроде бы его привёз шериф. Хотя какая уже разница.… В голове стоял гул от выпитого. Сколько же он выпил? Бутылку, две? Сколько бы он не выпил – боль не утихала и только становилась острее.
Он отнял заплаканное лицо от мокрых рук. На деревянной поверхности стола, который он когда – то сделал своими руками для вечерних семейных посиделок, лежал уже высохший маленький листок бумаги. Генри попытался вспомнить, откуда он взялся. Ах, да. Он успел вытащить его из кармана Валери. Он думал, что на листке есть намёк на того, кто забрал его внучку. Но лист был пуст. Только следы заломов бумаги коричневой паутиной покрывали его желтоватую поверхность. Он взял в руки листок, всматриваясь в рисунок линий в поисках такого желанного ответа.
Линии сплетались изысканным рисунком, словно их сводил в изображение гениальный художник – абстракционист. Они принимали любые формы, которые нашёптывал Генри его воспалённый мозг. Они с тихим шелестом складывались во всё новые рисунки. Шелест становился громче, обретая форму и Генри уже смог различать сначала отдельные звуки, а следом за ними уже и слова.
- Я понимаю, - слёзы высохли на его лице. Он прислушивался к голосу, нежно проникающему в его сознание.
Порывисто вскочив, он опрокинул стул. Полупустой стакан задребезжал на столе от толчка. Генри бережно положил листок в нагрудный карман рубашки и выбежал из дома.
Глава 14/
Ханна спала на застеленной кровати, по – детски сложив руки под щекой. Покрытые слоем пыли настенные часы показывали четверть первого ночи.
- Нашёл! Это точно оно! – тихо воскликнул Сэм, испуганно оглянувшись на спящую девушку. Она пошевелилась во сне, но не проснулась.
Дин подошёл к брату, заглянул в монитор. Он дремал последние полчаса, сидя на стуле, и сонное выражение ещё не покинуло его лица.
- Что нашёл?
- Его, нашего призрака, - глаза Сэма блестели в предвкушении решения загадки. – Это точно он.
Он повернул монитор, чтобы его брат мог рассмотреть старую чёрно – белую фотографию начала прошлого века.
Решение загадки пришло внезапно и с самой неожиданной стороны.  Ужиная, Ханна первой заговорила о происходящем в городе. Целый день она со скуки бродила по Оукриджу – заглянула в центр, побывала на лесопилке и пивоварне. Словно вымерший, город навевал тоску. Девушка пожаловалась, что всё время своего туристического марша она чувствовала на себе ледяные взгляды прятавшихся в домах горожан. Ближе к вечеру её занесло в маленький антикварный магазинчик, стоявший недалеко от офиса шерифа. Магазин был, естественно, закрыт, но Ханна, привлечённая диковинками в его витрине, остановилась рассмотреть их поближе.
Среди любовно выпестованных хозяином магазина ружей времён Гражданской войны и винтажных стульчиков в витрине на самом видном месте стояла большая фотография в добротной деревянной раме. Снимок изображал десяток крепких мужчин, окруживших тушу колоссальных размеров кабана, занимавшего большую часть пространства изображения. На раме фото была небольшая табличка с надписью: «Клуб охотников и последний гигант Ухари. Оукриджер Хилл Вэлли. 1921 год».
- А я даже и не знала, что город называется совсем по-другому, - говорила Ханна, верхом сидя на стуле. – На карте и GPS – он просто Оукридж. Интересно, почему название города изменилось?
Братья переглянулись, осенённые догадкой. Маленький кусочек головоломки занял своё место. Название города изменили – поэтому и нельзя было найти упоминаний о нём до конца тридцатых. Какое – то событие заставило отцов города изменить патриархальное имя на более короткое, стерев более ранние упоминания о нём.
Больше информации могли дать только подшивки местной газеты, выпускавшейся с 1905 года. Но с этим нужно было ждать до утра.
Около десяти вечера, продолжая беседу, перетекавшую с предмета на предмет, Ханна начала клевать носом. Она непринуждённо перебралась на кровать, заявив, что ноги её не будет в её номере до тех пор, пока оттуда не выветрится запах воровки. Не прошло и пяти минут, как она спала глубоким сном.
*****
Окна дома были темны. Изнутри не доносилось ни звука. Его обитатель спал, не подозревая, что беда притаилась за углом. Тёмный силуэт, сгибаясь под тяжестью большой канистры, кошкой метнулся к белеющей во тьме стене дома. Тишина звенела в ушах Генри, сменив нежный шепчущий голос, сопровождавший его последние несколько часов.
Он достал из нагрудного кармана смятый листок и снова прочитал коричневыми кляксами выступающие на нём буквы.
«Мой дорогой мистер Тэшмор. Я убил вашу внучку. Я живу в доме 18 по Восточной улице, где я держал её эти несколько дней. Хотите узнать, как я это сделал? Вам понравится. Я увидел Валери 10 сентября в парке и решил её забрать. Я практиковался на других детях, чтобы лучше обращаться с Валери. Она мне так понравилась. В парке она дарила мне букеты из листьев. 15 сентября я следил за ней в парке. Я забрал других детей, чтобы её не сразу стали искать. Я ждал её за кустами, сняв с себя одежду, я знал, что если буду делать то, что я собирался я запачкаю её кровью…»
Генри зарычал от охватившей его ненависти. Он сунул лист обратно в карман и открутил крышку канистры, из которой потянуло резким запахом бензина.
*****
Со старой чёрно - белой фотографии на мониторе смотрело худощавое лицо старика с бородкой клинышком. Седые волосы торчали, подчёркивая худобу лица. Тонкая кожа так обтянула скулы, что казалось, что одно движение - и кости прорвут эту нездоровую кожу в пигментных пятнах. Его большие странно – светлые, прозрачные глаза смотрели мимо сквозь объектив камеры, лишённые какого – либо выражение. Узкие, поджатые как у старой девы, губы с порочным рисунком скрывались в жёстких волосах бородки.
- Это наш клиент? – Дин рассматривал лицо старика. – Похож на доброго дедушку.
- Не сильно он был добрый, я бы себе такого не хотел, - ответил Сэм. – Альберт Гамильтон Фиш, он же Бугимен, Папочка – пила, Серый призрак – ему придумали кучу прозвищ, причём абсолютно обоснованно. Родился в Вашингтоне, округ Колумбия, 19 мая 1870 года. С 1910 по 1932 год он убил около 15 детей возрастом от 5 до 17 лет в Нью-Йорке и Виргинии. Он заявлял о большем количестве, но доказательств не было.
- Стоп – стоп, - Дин протестующее поднял руки. – Дедуля не сахар, но какое отношение он имеет к Оукриджу?
- Самое прямое, - Сэм подглядел в документ. – Он родился в семье пожилого производителя удобрений, который был старше своей жены на сорок три года. Почти все в семье страдали от психических расстройств и религиозных маний. После смерти мужа мать Фиша отдаёт пятилетнего мальчика в приют, а через несколько лет отправляет его к своей сестре. Догадайся, куда?
- В Оукриджер, мать его, Хилл, - проговорил Дин.
- Бинго, детка, возьми с полки пирожок!
- А дальше?
- По его воспоминаниям, оставленным уже во время заключения, - продолжил Сэм - Фиш описывал годы, проведённые в приюте как самые приятные в его жизни – он регулярно подвергался побоям и унижениям со стороны старших, научился, цитирую «получать ни с чем несравнимое наслаждение» от порки и чувства страха.
- Больной ублюдок, - скривился Дин.
- Пробыв в Оукридже около двух лет, мать забирает его к себе. В это время он уже был обладателем всех возможных отклонений, которые может придумать психиатр – от религиозной мании до каннибализма и копрофагии…
- Это когда едят собственное … - гримаса отвращения пробежала по лицу Дина. – Дерьмо?
- Эммм… в общем – да, и не только собственное, - кивнул Сэм. – Но дальше всё становится ещё интереснее. Несмотря на свою психическую ненормальность и склонность к гомосексуальным отношениям, он женится и становится отцом шести детей. В 1903 году его садят в тюрьму за какие – то правонарушения. После того, как он отбывает заключение, во время которого он переживает, цитирую, «осуществление всех своих фантазий с сокамерниками» он бросает жену с детьми и переезжает обратно в Оукриджер Хилл Вэлли. И тут в его истории наступает небольшой пробел, который можно наполнить только отрывистыми фактами. Не доказано, конечно, но, по всей видимости, убивать детей он начал именно здесь. В доступных официальных документах почти ничего нет о том, что здесь происходило, но я подозреваю, что это не совсем было похоже на ярмарку. Потом в 1910 году он уезжает в Делавер, после в Виргинию и Нью-Йорк, оставляя за собой шлейф из трупов замученных детей. Его вычислили после того как он прислал родителям убитой за семь лет до этого девочки письмо. Послушай, это его письмо:
 «Моя дорогая миссис Бадд!  В воскресенье, 3 июня 1928 года, я обратился к Вам по адресу: дом 406, 15-я Западная стрит. Принёс Вам корзину земляники. Мы позавтракали. Грейс сидела на моих коленях и поцеловала меня. Я решил её съесть. Я предложил взять её на праздник. Вы сказали: «Да, она может идти». Я привёл её к пустому дому в Вестчестере, который выбрал загодя. Когда мы добрались, я велел ей остаться снаружи. Она собирала дикие цветы. Я поднялся наверх и снял всю свою одежду. Я знал, что если начну делать то, что намеревался, то запачкаю её кровью. Когда всё было готово, я подошёл к окну и позвал её. Затем я скрылся в туалете, пока она не вошла в комнату. Когда она увидела меня голым, то закричала и попробовала убежать на лестницу. Я схватил её, а она сказала, что обо всём расскажет маме. Сначала я раздел её догола. Как она пиналась ногами, кусалась и рвалась! Я задушил её, а затем вырезал мягкие части, чтобы отнести к себе в комнаты. Приготовить и съесть. Как сладка и приятна её маленькая задница, зажаренная в духовке! Мне потребовались 9 дней, чтобы полностью съесть её мясо. Я не совокуплялся с нею, хотя и мог бы, если бы захотел. Она умерла девственницей».
Дин побледнел, слушая текст письма. Несмотря на то, что Сэм уже был знаком с тексом, голос его дрожал и срывался. Он едва смог закончить чтение.
- Больной… конченный… ублюдок, - под впечатлением от текста Дин, выудил из минибара оставшуюся там маленькую бутылочку джина и залпом опорожнил её.
- Больной кремированный ублюдок, - поправил Сэм. – В январе 1936 года его посадили на электрический стул, причём не смогли казнить с первого раза – ток подавали дважды. После первого раза он только, как бы так сказать, - замялся он, - получил только удовольствие. На следующий день его тело было кремировано, а прах развеян.
Дин разочарованно посмотрел на лицо седого дедушки, безучастно смотрящего сквозь монитор пустыми прозрачными глазами.
- Нужно выяснить, что он делал в Оукридже, и что он здесь оставил, если это действительно его призрак. Это так или иначе связано с парком и прудом, - Сэм убрал с монитора отвратительное лицо. – Утром пойдём в газету.
- А если это не он?
- Я не вижу причин сомневаться, - пожал плечами Сэм. – Дух самого больного серийного убийцы чем – то привязан к этому городу и что – то его пробудило. Найдём причину и – прощай, Альберт Фиш!
Дин вспомнил минуты, проведённые в серой воде пруда. Дрожь холодными иголочками пробежала по спине, заставив пошевелиться волоски на затылке.
 - Ты не видел того, что видел я, - произнёс он. – Это было что – то настолько злое и голодное, что с обычным призраком не может сравниться, Сэмми.
******
Огонь полз по стенам чистенького дома, облизывая крышу. Синий дым валил из разбитых окон, снопы искр разносились поднявшимся ветром, который только подзадоривал пламя.
Огонь мощно гудел, заглушая голоса людей, игрушечными фигурками снующими вокруг дома. Подъехавшая старая пожарная машина, скрипя давно не использованной конструкцией, разворачивала кран, на котором торопливо расправлял рукав гидранта маленький человечек.
Пламя взвыло, набирая силу, и захлестнуло крышу дома полностью. Двое парней в не по размеру одетых защитных костюмах пытались топором разбить уцелевшую входную дверь, когда крыша с грохотом обвалилась.
Шериф Дейвис, в куртке надетой поверх пижамы, обречённо махнул рукой. Двое агентов ФБР, прибывших одновременно с ним, наблюдали за безуспешными попытками залить пламя водой из гидранта.
- Чей это дом? – перекрикивая шум, спросил Адамс.
- Моррисона, тренера детской бейсбольной команды, - гулко ответил Дейвис. – Парень жил один. Он в городе недавно, года два – три.
- Кто мог желать его смерти? -   Адамс толкнул ногой пустую канистру из – под бензина, валявшуюся на газоне перед домом.
- Чёрт его знает, - шериф сплюнул. – Про него слухи ходили, что он любит мальчишек щупать. Но это маленький город – здесь про каждого жителя охапка и не таких слухов наберётся. А парень был нормальный -  просто холостяк.