Я пробудился в новом мире:

В Элладу Древнюю попал.

Гомер играл на звонкой лире

И о героях песнь слагал.

И позабыв вино и яства,

Ему внимали стар и млад.

Ведь это лучшее лекарство,

Что убивает страха яд.

Он пел о подвигах Ахилла,

О мудром Одиссее пел.

Когда всех спутников могила

Взяла к себе, спастись сумел.

Я мог родиться, где угодно,

Когда угодно. Но сейчас

Средь этой знати благородной

Гомера слушаю рассказ.

Я знаю, что в поход восточный

Стихи бессмертные возьму,

Чтоб мир империи порочной

В смертельную низвергнуть тьму.

И вот стою на стадионе…

Внимают тысячи людей

Его стихам об Илионе,

О том, как славен Одиссей.

Я их прекрасно понимаю,

Весь этот доблестный народ,

Но только я про это знаю,

Что слава эллинов пройдет. 

Я вижу то, что им не видно,

Как их сумеют покорить

И в тяжкой доле незавидной

Веками им придется жить,

Как наконец они восстанут –

Высокий дух непобедим! –

И снова песни слушать станут,

Что бурный Байрон сложит им.

Имел я разные обличья…

Но знал, должно оно прийти

К Элладе прежнее величье!

Седой Гомер опять в пути.

. . .

Я нынче свободен. 

Я сбросил ярмо.

Теперь я, как воин.

Я счастье само.

Закончилось иго.

Вернулся домой.

Прочитана книга

«Мой стаж трудовой».

. . .

Я видел камни, черные, как ночь.

Меж них струя бурлящая бежала.

Она б хотела их отбросить прочь,

Но силы даже сдвинуть не хватало.

Они лежали, может, сто веков,

На них глядели варвары Аттилы

И виделись им облики богов.

И набирались твердости и силы.

. . .

Эх, хмельная, забубенная головушка!

Ты сейчас не стоишь и гроша.

Загуляла, забурлила снова кровушка,

Пропадет пропащая душа.

Ни к чему она теперь не тянется.

Подлая, отбилась ты от рук.

Словно узник в душной клетке мается.

Разорвать пытается свой круг.

           . . .

Что такое человек?

Это кости, кровь, скелет,

Руки, ноги, веер век,

Тусклый взгляд на склоне лет.

Печень, почки, селезенка,

Гениталии, кишки,

Уши, в ухе перепонка,

Скулы, губы, животы.

Губы, кожа, экстременты,

Кашель, сопли, слезы, смех.

Паразиты в виде ленты.

Правда, это не у всех.

Расчленяя человека,

К пониманию придешь,

Что красотка, что калека,

В общем-то одно и то ж.

Хоть там гений-перегений,

Хоть дебильнейший дебил –

И малейшей даже тени

Я отличий не открыл.

Всё у всех, как под копирку.

Только что размер иной.

Носят внешность, словно бирку,

Дескать, я один такой.

Ты один. Она одна.

Вздохи до рассвета.

Стал ты муж. Она жена.

Царство трафарета.

Вот хирург, как господин,

В телесах копается.

Но с душою ни один

Там не повстречается.

Но представьте хоть на миг: 

С головой квадратной

Повстречался вам мужик!

Страшно и отвратно!