Нирзей Проворный блаженно потянулся и широко зевнул, явив миру свою неполную дюжину зубов. Сидящая рядом кухарка Винька не удержалась и заглянула ему в рот. У камина было тепло и сухо в отличие от мерзкой погоды, властвующей на улице, так что Нирзей, положив ноги на каминную решетку, никак не мог нарадоваться, что все-таки удалось уговорить склочную хозяйку постоялого дома пустить его. Была поздняя осень со свойственными этим краям бесконечными дождями и все комнаты трактира оказались заняты. Разные купцы, крестьяне побогаче, скороходы, странствующие паломники, мудрецы и даже рыцари, вовсе непонятные, а оттого подозрительные личности, даже один кентавр – все они спешили занять самые лучшие комнаты. Бедноте же доставались лавки в сенях, лежаки в обеденном зале и сеновал. Огромный человек-конь, который явно был при деньгах, все же был выпровожен спать на конюшню. Это, конечно же вызвало возмущение со стороны оскорбленного постояльца и привело к разгромлению курятника. Нирзей с раздражением покосился на десяток несушек и одного ревнивого петуха, устроившихся в непосредственной близости.
Время близилось за полночь, повсюду слышался раскатистый храп, который могут издавать только с полсотни луженых глоток сельских работяг. По крайней мере, самому Проворному казалось, что крестьян уж никак не меньше пятидесяти. И откуда они только взялись?! С преогромнейшим трудом отвоевав место у камина, Проворный теперь просаживал честно заработанные деньги. Кухарка Винька, молодая еще, но полная и несколько туповатая девица, подлила еще вина в кружку Нирзея и хихикнула каким-то своим, одной ей известным мыслям. Однако, вопреки всему, постоялец кухарку не прогонял, как это обычно делали другие, а наоборот вдохновенно повествовал о своих подвигах – ему нравились крупные женщины. Винька, развесив уши, внимала рассказу с открытым ртом.
- …А он как зарычит! Закричит страшным голосом и ну рубаху на себе рвать, шерсть везде полезла, глаза желтючие…оборотень, одним словом! Гр-р-р!!!
Винька, попавшая в железный захват Нирзея, изображающего оборотня, заголосила не хуже, чем жертва вурдалака, тем самым перебудив половину гостей. Проворный только вздохнул и быстренько залепил рот дурехе пирожком, пока та не вызвала на его голову гром и молнии (то бишь великое недовольство хозяйки и остальных отдыхающих после трудов дневных тяжких). Кажется, нет, он точно помнил, что кухня была пуста…

Нирзей Проворный не совсем уж и врал, рассказывая о битвах с жуткими монстрами. Ну, преувеличивал, конечно, не без этого, но он, бывалый охотник за нечистью, несомненно, встречался с различными представителями сей недружелюбной фауны. И обычно одерживал победу, хотя иначе и быть не могло, поскольку первое же поражение стало бы последним боем вообще.
Дождь на улице перестал, но все еще было мерзко, холодно и сыро. Нирзей выполз во двор и встряхнулся всем телом, точно собака. От внезапной смены температуры по коже побежали мурашки, но, как бы не хотелось охотнику остаться в теплом доме, прежде всего, нужно выполнять свои обязанности. Голодный и не выспавшийся, но весьма довольный, он отправился на конюшню. Отчего-то было так подозрительно тихо, обычно по утрам после приезда охотника сеновал превращался в сущий ад…
В длинном и довольно широком строении окон не было, а света, просачивающегося сквози дырявую стреху и щели между бревнами, хватало лишь на то, чтобы не врезаться ненароком ни во что. Нир прищурился, пытаясь разобрать, что происходит в дальнем конце конюшни, но густая чернильная тень, покрывающая все помещение, максимально сократила видимость. Охотник вернулся обратно, немного повозился, пытаясь поймать курицу… наконец заполучив оную, снова нырнул в полутьму конюшни и закинул громко возмущающуюся птицу вглубь тени. Коротко клокотнуло и вновь воцарилась тишина.
Нирзей неуверенно оглянулся по сторонам. Лошади постояльцев как ни в чем ни бывало, продолжали методично поглощать овес, совершенно не обращая внимания на происходящее и, спустя несколько мгновений, когда Проворный успокоился, охотник понял, что никакой опасности нет и ни одно животное не пострадало, иначе бы никакой тишины не было и в помине! Неужели что-то заставило «охотничьего песика» изменить своим принципам? Нирзей осторожно пошел вперед, надеясь наконец узнать, что же все таки происходит, уже мысленно готовясь к какому-либо неприятному сюрпризу. Знакомо лязгнула цепь, и Проворный едва сдержался, чтобы не матюгнуться: этот мерцавец посмел прятаться от него! Неслыханно! В такой тени и обычного-то человека обнаружить непросто, а тут этот…Нирзей сплюнул сквозь зубы и, пятясь спиной к двери, вышел на улицу, направился к таверне, взять масляный фонарь.