Арни стоял на ящике из-под овощей и смотрел в узкое и маленькое окошечко, предназначенное для вентиляции подвала. Видно ему было лишь маленький кусочек двора и ноги тех, кто проходил мимо. Наблюдать из окошечка было единственным развлечением Арни. В самом подвале было сыро и темно, потому что света из окошечка было очень мало, поэтому он весь вечер простоял на ящике, глядя в него. Он видел как мимо подвала несколько прошел отец, вернее его ноги, как пробежал куда-то Николка, которого он окликнул, но услышав, что тот зовет Алину, и рассказывает ей, что он сидит здесь, быстро спрыгнул с ящика в сторону от окошка. Он слышал, как Алина позвала его, но, не дождавшись ответа, ушла, после чего Арни вновь занял свой наблюдательный пост. Во дворе перед окошечком, в которое смотрел Арни, долго ничего не происходило, лишь прилетевшая пичуга поклевала что-то и улетела. Мальчик уныло подумал, что скоро стемнеет совсем, и все кругом поглотит темнота. Темноты он не боялся, но сидеть в подвале было очень тоскливо. Он замерз и очень хотел есть. В это время во дворе показался подол платья матери, обрадованный Арни, радостно заметил, что она направилась прямо к нему. "Может, поесть принесла тайком от отца" - с надеждой подумал он. В это время подол платья матери вплотную приблизился к окошку и в него просунулся сначала один кусок хлеба с мясом, а когда он взял его, то и второй.
- Спасибо, мам, - тихо проговорил Арни и спрыгнул с ящика.
- Я не твоя мама, - услышал он в ответ тихий голос Алины.
- Так значит, ты уже ее платье нацепила, - зло проговорил он.
- Не нацепила, а надела, цепляют что-то лишь на крючок. Она заставила меня его надеть, потому что мое платье мокрое было, я на речке его стирала. Оно высохнет, и я отдам твоей маме это платье обратно, не волнуйся, мне не нужно ее платье.
- Я не волнуюсь, мне просто противно, что какая-то нищенка ее вещи носит. А вообще-то можешь не возвращать, неужели ты думаешь, что после тебя кто-то станет его одевать?
- Не одевать, а надевать. Одевают лишь кого-то, - тихо заметила Алина, - и я это платье у твоей мамы не просила... Мне и моего достаточно. И вообще, если бы Малыш смог бы жить у вас без меня, я бы давно ушла...
- Его зовут Громит.
- Хорошо, если бы твой Громит смог бы без меня, я бы ушла... но ты ведь видишь, он не может. Неужели ты хочешь, чтоб он сдох?
- Почему же это он должен сдохнуть без тебя?
- Тоскует он без меня. Ты же сам видел, сколько дней он у вас голодный сидел... Представляешь, как плохо ему было, что он даже есть не мог, и голода не чувствовал... Вот ты сейчас наверняка ведь проголодался, хотя лишь не ужинал.
- Ты кстати зря старалась, я не буду есть, что ты принесла, и отцу расскажу, что ты еду воровала.
- Я не воровала, мне твоя мама дала.
- Для меня?
- Я ей не сказала для кого. Я ее попросила, и она дала.
- Все равно тебе от отца влетит, если узнает он.
- Ну и пусть. Я и за ужином ему сказала, что считаю, что нельзя человека, который к тому же растет, голодом морить, только не послушал он меня. И сейчас я скрывать не буду... Пусть наказывает, если хочет.
- Ты из-за меня согласишься наказание вытерпеть? Почему?
- Я знаю, что такое голодать, и не хочу, чтобы голодал ты.
- Вот попадешь отцу под горячую руку, по-другому заговоришь.
- Думаешь, меня никогда не били? - Арни услышал, как явственно усмехнулась Алина.
- В монастыре что ли? - озадаченно спросил он.
- И в монастыре тоже... Так что не пугай, не боюсь я. Ты ешь, лучше давай, а я пойду, стемнело уже совсем.
- Алина, постой, я спросить хотел.
- Ну, спрашивай.
- Ты ведь не хочешь в монастырь возвращаться?
- Почему не хочу? Хочу. Только Громита, как ты его называешь, бросить не могу... и даже если твой отец вернет его мне, в монастырь меня с ним вряд ли пустят обратно, после того как мать Калерия отдала его твоему отцу. Так что вернуться теперь никак не могу...
В это время послышались шаги и грозный голос отца:
- Алина ты здесь?
- Да.
- И что ты тут делаешь?
"Пусть молчит или придумает что-то" - подумалось Арни.
И ту же услышал как та, не лукавя, ответила:
- Я принесла поесть Арни, а потом мы разговаривали.
"Вот идиотка, ну кто ее за язык тянул" - пронеслось в голове Арни, и он испуганно замер, ожидая, чем закончится разговор.
- Ты ведь знала, что я запретил его кормить, - проговорил отец с явным раздражением в голосе.
- Мне Вы не запрещали, и я не обещала выполнять Ваш запрет, потому что считаю Ваш запрет неправильным и несправедливым, и если у меня будет возможность, я и в другой раз принесу ему еду.
- Алина, ты живешь в моем доме, поэтому ты обязана подчиняться моим требованиям. Даже если ты считаешь, что они неправильные и несправедливые. Понятно тебе? Поэтому ты сейчас же пообещаешь мне, что больше без моего разрешения еду ему не принесешь, - потребовал отец.
- Нет, я не буду этого обещать, - в тихом голосе девочки слышалась непоколебимая решительность.
- Ах так? Не будешь, значит?
Арни очень хорошо знал эти интонации в голосе отца и знал, что может последовать дальше. Он моментально вскарабкался на ящик и громко крикнул в окошечко:
- Папа, я извинюсь, извинюсь перед ней. Выпусти меня, пожалуйста, я понял, что был неправ.
- Ну что ж... - Грегор глубоко вздохнул, - В этом случае мое требование более ненадобно, и значит, настаивать на нем смысла нет. Подожди, Алина, я выпущу сына, и он извинится. А потом можешь идти, но на будущее учти, я не терплю, когда мне перечат, к тому же в моем собственном доме, и хоть человек я не злой, но подобное не спускаю.
Алина в ответ промолчала. Она дождалась, чтоб Грегор выпустил Арни, и тот перед ней извинился, после чего ответив: "Прости тебя Господи, а я давно простила", пожелала всем доброй ночи и ушла.

Утром Арни прибежал к матери:
- Мам, можно мы с Алиной и Николкой в лес сходим за ягодами?
- А она согласилась?
- Да, мам, она сказала, что если ты разрешишь, с удовольствием пойдет.
- Тогда идите. Корзинки в сарае возьми. И чтоб к обеду были!
- Хорошо, мам, - Арни согласно кивнул и выскочил за дверь.

Ближе к обеду Римма стала волноваться, но выйдя за ворота, увидела на дороге ребят возвращающихся из леса. Арни нес на плечах Николку, а рядом шла Алина и несла две полные корзинки ягод.
- Мам, а я велхом еду! - закричал, увидевший ее Николка.
- Так ты и не особо устал, раз так кричать горазд, - рассмеялся Арни и, нагнувшись, спустил братишку на землю, - А ныл всю обратную дорогу.
- Так я отдыхнул, пока велхом ехал, - Николка радостно бросился на встречу матери, - Мам, а мы столико ягод насобилали... вон сколико много.
- Вот, молодцы, - Римма подхватила его на руки и, глядя на перемазанный ягодами рот и щеки сынишки, заметила, - а ты я вижу, в рот в основном собирал.
- Я в лот толико чуть посибилал, а потом Алине в колзинку... а она иногда мне в лот давала...
- Понятно, - кивнула Римма и, обернувшись к подходящему Арни удовлетворенно отметила, что тот, как только спустил Николку с плеч, вял у Алины корзинки с ягодами. А потом ее взгляд упал на разорванный рукав рубашки старшего сына:
- Как это тебя угораздило, Арни? В лесу упал что ли? Не расшибся?
- Нет, не расшибся. У меня только рубашка порвалась, а так все нормально, ты не ругайся, мам, я сам могу зашить...
- Да не ругаюсь я, рубашка не стоит того, зашьют ее тебе. Самое главное, что ты не расшибся.
- Спасибо, мамочка, ты - чудо, - Арни ласково и немного неуклюже чмокнул мать в щеку.
Римма польщено улыбнулась, - Да ладно тебе... - и краем глаза заметила как Арни едва заметно подмигнул Алине, как будто сказать хотел, мол видишь, говорил тебе все будет в порядке, и тут в разговор вмешался Николка, сидевший у нее на руках.
- Это он с лебятами подлался мам, поэтому и лукав полвал... Но он им здолово наподдал, они, знаешь, как от него улепетывали...
- Так... - Римма с укором посмотрела на старшего сына, - Опять дерешься...
- Он плавильно длался, мам. Они над Алиной смеялись и обзывали ее нищенкой... А Ални им сказал, что она тепель наша и никакая не нищенка и наподдал... плавда потом Алина сказала, что она вовсе не наша и вооще ничья... Но она не плава, плавда, мам? Она тепель наша.
- Ладно, пошли обедать, сорванцы, - Римма решила обойти непростой вопрос Николки, - Поди проголодались в лесу, а у меня обед уже готов.
- Плоголодались, - радостно подтвердил Николка.
- Тогда беги умываться и садись к столу, - Римма спустила сына на землю и обернулась к Арни и Алине, - Пошли добытчики. Теперь варенье сварим, раз вы столько ягод набрали.
- Мам, а ты пирог с ними сделаешь? Ты его очень вкусный с ягодами делаешь, - Арни мечтательно сглотнул слюну.
- Будет вам и пирог, - усмехнулась Римма, - к ужину обязательно будет.

Вечером Алина подошла к Грегору.
- Я попросить Вас хотела, можно? - тихо проговорила она.
- Проси, - он усмехнулся, - не знаю, выполню ли твою просьбу... Но отчего попросить не позволить?
- Можно я Малыша с цепи спущу? Он не уйдет никуда, я обещаю. Зачем его на цепи держать?
- Возможно, и не уйдет, но сидеть на цепи будет, - Грегор испытующе посмотрел на девочку, - и ты сейчас пообещаешь мне, что ни при каких обстоятельствах не спустишь его с цепи. Поняла?
- Поняла, - Алина опустила голову.
- Ну и...
- Обещаю, что не спущу с цепи, - проговорила она, а потом, вскинув голову, заглянула ему в глаза, - только зря Вы так... я чувствую, что будет лучше, если Вы разрешите его спустить.
- Ничего не лучше. К нам люди заходят, могут напугаться, если увидят собаку без цепи. А мне это ни к чему. Я же не буду всем объяснять, что не бросится он. А если буду, молва пойдет, что не охранник у меня, а так, видимость одна. Так что и думать об этом забудь. И запомни, ты пообещала мне его не спускать.

Ночью Грегор проснулся от какого-то шума во дворе и хриплого рычания. Схватив фонарь и топор, он выскочил во двор. В углу двора, злобно рыча, и роя лапами землю от бессилия, бился на цепи Малыш, пытаясь дотянуться до чего-то в темноте двора. Грегор, перехватив топор поудобнее, бросился туда. В то же мгновение в сторону от него метнулась чья-то тень. Поняв, что может не догнать, того, кто решил бежать. Грегор бросился к псу и, рванув ошейник, спустил его с цепи. Пес бросился вслед убегающему и в момент, когда тот уже перелезал через забор, прыгнул и вцепился ему в спину. Вскрикнув, тот повалился на землю, а пес, отпрыгнув на мгновение, набросился на него вновь, пытаясь схватить за горло. Упавший закричал и прикрыл руками шею, пытаясь закрыть горло от страшных клыков пса.
- Оставь, Малыш, - прикрикнул на пса Грегор, - Нельзя!
Однако пес не обратил ни малейшего внимания на его окрик и в следующее мгновение Грегор понял почему. В неверном свете своего фонаря он увидел лежащую без движения на земле Алину. Ему стало ясно, отчего пес бился в бессильной ярости, и почему теперь, когда он добрался до обидчика своей хозяйки, остановить его будет очень непросто.
В это время во двор выбежали работники, кто с вилами, кто с топором, и замерли с фонарями в руках, не зная, что делать, и лишь наблюдая, как пес рвет руки своей жертвы, пытаясь добраться до шеи.
Грегор не стал больше пытаться остановить пса. Он поставил фонарь на землю рядом с лежавшей девочкой и, склонившись над ней, приподнял ее голову. На ее шее виднелись отчетливые синяки, было похоже, что ее душили, однако сейчас она еле заметно дышала.
- Алина...
Грегор осторожно похлопал ее по щеке, и она тихо застонав, открыла глаза.
- Как ты, девочка?
- Он сбежал? - еле слышно, прошептала она.
- Ну что ты. Его твой Малыш сейчас ест. Скоро сожрет совсем, - Грегор усмехнулся, - Слышь, орет как?
Алина вздрогнула, приподнялась и, собравшись с силами, громко и отчетливо приказала, - Малыш, нельзя!
В то же мгновение пес разжал хватку и замер над поверженным врагом, лишь грозным рычанием обозначая, что подняться ему, без приказа хозяйки не позволит.
- Ты что же не позвала никого? - Грегор осторожно усадил Алину.
- Я увидела его, когда он уже из дома выбирался. Если бы я кричала, он бы сбежать успел. Он знал, где цепь у Малыша кончается... Я хотела заставить его поближе к нему подойти, но сил у меня не хватило...
- Что ж твой Малыш не лаял?
- Он никогда не лает. В монастыре лаять нельзя.
- Ну спустила бы его тогда... Зачем самой-то было лезть?
- Как я могла? - девочка недоуменно посмотрела на него, - Я же пообещала, что не спущу.
- Да уж... - только и смог проговорить Грегор.
В это время из дома с фонарем выбежала Римма и метнулась к ним:
- Господи, что тут у вас произошло?
- Да вот, вора поймали, - Грегор кивнул на скорчившегося на земле и тихо стонущего человека, с разодранных рук которого текла кровь, и рядом с которым замер ощетинившийся Малыш.
- И что он украл?
- Не знаю еще.
- Вон, мешок его валяется, - кто-то из рабочих кивнул на лежащий у забора мешок.
Грегор подошел к мешку, поднял, развязал и даже присвистнул от неожиданности:
- Да уж, женушка... тут и твоя шкатулочка и все мои деньги... Знатного мы, видать, вора поймали.
- Может помочь ему? - несмело спросила Римма, глядя на окровавленные руки пойманного вора, - а то вон как пес ему руки погрыз... помрет еще...
- Да ему руки вообще откусить не помешало бы... нечего тебе с ним возиться, с ним работники займутся.
- А они смогут? - Римма недоверчиво взглянула на мужа.
- А чего тут мочь? Замотают ему руки чем-нибудь, чтоб кровь остановить, и свяжут покрепче, а с утра пораньше я его к графу отвезу, и пусть у него в подвалах с ним разбираются. Лечить ему руки надо или вообще по самую шею отрубить. Ты вон, девочке лучше помоги, он чуть не придушил ее
- Он душил тебя? - Римма испуганно склонилась к Алине, - ой, бедненькая моя, синяки-то на шее у тебя какие... пойдем скорее, мазью намажу тебе. У меня есть мазь на травах, старушка мне одна дала, синяки враз проходят, пойдем скорее, моя хорошая, - Римма помогла Алине подняться и увела в дом.