Люди, улицы, машины. Все живет, движется и даже ищет свое счастье, абсолютно все. А я иду по мостовой и мне плевать.…На эгоистичных людей и их желания, на шум машин и бесконечную длину улиц. Я просто иду. Бесцельно, уверенно, глупо, как вам угодно, но мне хорошо, приятно вот так идти. Может, я самовлюбленный романтик, может, пессимистичная личность, но какая, собственно, разница? Главное, я – это я, а вы – это вы. Разве что-то еще имеет значение, смысл? Ведь главное – это не стремление вам угодить и понравится, главное – не то, кто я для вас, а то, кто я для себя. Главное, я иду, главное, я хочу идти.
Где-то невдалеке послышался всплеск, и, почему-то, это вызвало во мне улыбку. Разве его кто-нибудь услышит из-за своих мыслей, а если и да, то, что он будет значить для них?
- Глупо так стоять и улыбаться.
- Может быть, - дуновение ветра заставило меня укутаться в шарф. - Но, наверное, еще глупее разговаривать самой с собой.
- Но ведь я – это не ты. Я самостоятельно живущее существо. Чего опять улыбаешься?
- Просто смешно слушать тебя, самостоятельно живущее.
- Странная ты сегодня. Опять на философию потянуло?
- Да ну тебя.
Я пошла дальше, к парку, но потом, передумав, развернулась:
- Вань…
- Чего?
- Может, домой уже?
- Ну, мы ведь совсем немного погуляли…
- Тебе хорошо, тепло, а обо мне подумал?
Еще бы ему не было холодно, сидеть у меня под курткой..
- А я говорил, одеваться надо было.
- Нормально я оделась.
- Тогда гуляем дальше.
- Ну и хорошо.
Гордость – плохое качество. А ведь действительно говорил одеться. Нет, мне же выпендриться надо в куртке! Но признаться в этом я не могла, лучше уже окоченею от холода, чем признаю, что Ванька прав был. Не дождется!
И я резко повернула обратно в парк. Поздней осенью он был ужасно унылым, но мне это нравилось. Сев на одну из скамеек, я поджала колени к себе и обхватила их руками. Так хоть теплее было.
- Может, расстегнешь куртку? Жарко…
Вот ведь…Жарко ему…Я обернулась по сторонам но, не увидев ни единой живой души, расстегнула и вынула маленького зверька, если Ваньку можно было так назвать.
- Ух, действительно холодно.
- Угу.
Ванька внимательно на меня посмотрел:
- Ты скорее одубеешь, чем признаешь свою неправоту, правильно?
Во мне загорелась искорка надежды. Может, он смилуется?
- Ну и дубей.
- Что?! Между прочим, ради тебя стараюсь, - я обижено нахмурилась. – Сам просил погулять.
- А ты попробуй две недели дома сидеть в одиночестве! – Ванька разозлился. – Просыпаешься в шесть, собираешься и уходишь на свою работу, а возвращаешься, в лучшем случае, в семь вечера.
- Опять ты.…Если я не буду работать, нам нечего будет есть.
- Нам и так есть нечего, как ты начинаешь готовить.
А вот это меня обидело. Постоянно он мне это напоминает.
- Главное, все на мне: и уборка, и стирка. Я даже готовлю!
- Так ведь домовой же…
- Не смей меня так называть!
Вы когда-нибудь читали русские народные сказки? Если да, то, скорее всего, встречали в них упоминания о домовых. Так вот, это все наглая ложь!
На самом деле домовой – капризное, гордое, самовлюбленное существо, который обязан работать по дому. Причем, при первой же возможности вам об этом напомнит, еще и добавит, какая вы лентяйка и абсолютно не умеющая вести хозяйство особа.
- Сама же без меня пропадешь, зная твою прирожденную лень.
Вот-вот, я же говорила… Ну, все, надоело.
Я подняла Ваньку и посадила на ветку дерева, росшего рядом, а потом с обиженным видом отвернулась.
- А так?
- Эй, сними меня отсюда! – он грозно потряс кулачком. - Ты же знаешь, что я по деревьям лазить не умею.
Конечно, знаю. Дело в том, что домовой, будучи похожим на маленького человечка, имел очень короткие ноги. А вот вы когда-нибудь видели тридцатисантиметровое существо с длинной серо-белой шерстью, отчаянно пытающееся слезть?
- Да сними ты меня!

***
- Вань, сделай чай, пожалуйста.
Ответа не последовало. Наверное, до сих пор обижается.
Я удобнее села в кресле и взяла в руки книгу. После такого холода я была счастлива сидеть под пледом у батареи. На улице шел дождь. Люблю такую погоду... Может, одеться теплее и выйти? Раздумья нарушил звон чашки.
- Спасибо.
Молчание.
- Ваня, ну хватит уже обижаться. Тем более у нас сегодня праздник.
Сегодня, ровно год назад, я переехала сюда. Я была так счастлива. Моя мечта о собственной квартире сбылась, и тогда появление Ваньки мне показалось даже забавным.
- Здравствуйте. Я домовой Иван. Согласно правилу 54, пункту 19 раздела «Домовой и его обязанности», вы с этого дня моя хозяйка.
Я рассмеялась. Мне тогда два дня понадобилось, чтобы понять суть фразы.
- А я думал, ты забыла.
Ванька улыбнулся и выбежал из комнаты. Через пару секунд он вошел, неся в руках пирог.
- Вот, - он гордо поставил его на журнальный столик. – С фруктами.
Сказать, что я была удивлена, значит, ничего не сказать.
- С днем знакомства! – домовой торжественно приступил к разрезанию.
Я резко вскочила на ноги и пулей вылетела из комнаты. Согласитесь, не каждый день вы встречаете домового, поэтому к празднику я готовилась основательно. Найдя нужную вещь, я вернулась к Ваньке.
- Спасибо тебе за все, - улыбнувшись, я протянула ему сверток.
Домовой удивленно стал распаковывать. Подарком оказался вязаный свитер. Я еще два месяца назад прибежала к бабушке (ну, извините, рукодельница из меня никакая) с размерами. Увидев их, бабушка рассмеялась: «Ты что, в куклы играешь?», - но связала. Лучше уж пусть так думает, чем будет считать меня сумасшедшей. Рассказать о моем «чуде» я не могла, не поверят, а показывать не хотела – боялась, мало ли что люди с Ванькой сделают.
- Нравится?
Домовенок, не отрываясь, смотрел на свитер.
- Алиса, - он быстро одел его на себя. - За 74 года, мне ни один хозяин ничего не дарил…
- С праздником тебя, - я аккуратно коснулась рукой его головы. Такая мягкая и пушистая. – Ну что, давай есть?
Ванька радостно кивнул.

***
Я бежала изо всех сил, стараясь догнать автобус, но моя скорость была явно меньше. В конце концов, поникшая, я вернулась на остановку. «Сегодня опоздаю» - думала я, представляя лицо начальника.
- Можно с вами сесть?
Молодой парень вопросительно на меня посмотрел.
- Садитесь.
- На автобус не успели?
- Угу.
- Почему же он вас не разбудил вовремя?
Я удивленно подняла голову:
- Кто он?
Парень ухмыльнулся, встал и направился к только что прибывшему автобусу.
Странно. Такое ощущение, будто он о Ваньке говорил, но как это возможно…Следующий автобус заставил меня поспешить, если я не хотела явиться на работу к обеду.
В целом, день был обычным. Кроме, разве что, выговора за опоздание и огромную стопку бумаг на моем столе. В конце дня я, изнеможденная, брела домой и ни о чем не думала кроме как о мягком кресле.
Кое-как дойдя домой, я первым делом отправилась на кухню.
- Чего-то вид у тебя усталый.
- Ага, на работе работы много, - я улыбнулась и поставила чайник. – Как ты день провел?
- Да никак, - Ванька сидел на столе в своем свитере и по-смешному болтал ножками. – Скучно.
- Ну, ничего. Завтра суббота. Весь день вместе будем.
Домовенок погрустнел:
- Алиса, я…
В дверь позвонили, заставив его умолкнуть на полуслове. Я пошла открывать. Посетителем оказалась соседка. Быстро дав ей банку соли, ибо ко мне она только за этим и ходила, я закрыла дверь.
- Так что ты хотел мне сказать?
- Да так, ничего. Спокойной ночи.
Ванька спрыгнул со стола и вышел из кухни, что очень меня удивило. Обычно домовой, когда я возвращалась домой, говорил без умолку, еще бы, столько времени дома в одиночестве сидеть. По вечерам мы говорили до глубокой ночи, и я любила эти разговоры. Ванька понимал меня с полуслова, да и я его. К тому же мы оба были одинокими. Ну, Ваня понятно, а я…а я просто любила одиночество. Друзей у меня всегда было очень мало, а к своим двадцати двум годам их вообще не осталось. Но ведь у меня был Ванька. Упрямый, обидчивый, капризный, но такой близкий и родной. Я могла часами рассказывать ему о себе, о своей жизни и работе, а он внимательно слушал, и наоборот, когда домовой рассказывал мне о своей долгой жизни, я слушала, затаив дыхание. Вот так мы, собственно, и жили. Я целыми днями на работе, а Ванька дома за плитой или за уборкой.
Закипел чайник и я, заварив себе кружку ароматного напитка, пошла в гостиную. Свет я решила не включать, а просто посидеть в кресле у окна в тишине.
На небе не было ни одного облачка, и звезды, казалось, горели ярче обычного. Ночь…сколько поэтов писали о ней и о ночном небе. Сколько музыкантов пели, играли о ней и в честь нее. И сколько горя она принесла? Такая таинственная, такая обманчивая. Она та, какую ты себе ее представляешь и отсюда еще прекраснее. Но разве могу я знать, что принесет она мне?
- Время…время…
Я резко обернулась.
- Ваня?
Тишина. «Может, мне показалось? Нет. Я отчетливо слышала слова» - но в комнате никого не было. Странно. Я настороженно села обратно в кресло.
- Время…пришло…ты…должен…покинуть…
- Кто здесь?
Я вскочила на ноги. На этот раз сказала я громко, так что Ванька прибежал:
- Что случилось?
- Голос…я слышала голос.
- Спать идти пора, - домовенок зевнул и пошел обратно к себе. – А то мало ли что померещится ночью то.
- Нет. Мне не померещилось. Я отчетливо слышала голос. Он говорил: «Время пришло, ты должен покинуть».
Ванька резко остановился.
- Ты чего? Все в порядке?
- Сегодня ничего странного не происходило?
Он по-прежнему стоял ко мне спиной, но я чувствовала, как он напряжен.
- Странного? – я старательно пыталась что-то вспомнить, но в голову ничего не приходило, кроме… - Сегодня утром ко мне подошел один парень. Он спросил: «Почему же он вас не разбудил вовремя?». Может мне это и показалось, но он как будто о тебе говорил. Но ведь это невозможно, так ведь? Он же не мог о тебе знать? Или это значит, что…
- Это значит, что я должен уйти.
Сказав это, Ванька вышел из комнаты, оставив меня в недоумении: как это уйти?

***
Проснулась я рано и сразу вспомнился вчерашний разговор. Интересно, что он имел в виду под словом уйти? Я потянулась…суббота. И солнышко светит. Надо будет Ваньку попросить приготовить чего-нибудь вкусненького. Может торт или пирожки с вишней.
- Ваня?
Тишина. Может, спит еще? Я неуверенно пожала плечами и встала.
- Ваня, вставай, соня, хватит спать.
Но мне опять никто не ответил. Почуяв неладное, я кинулась в гостиную – никого.
- Ваня, ты где? Ваня.
Оббежав все комнаты и не найдя домового, я пришла на кухню. Там тоже никого не оказалось, только листок на столе.

«Алиса,
Я правда давно хотел тебе рассказать, но так и не смог, а теперь у меня нет времени даже на то, чтобы с тобой попрощаться. Я был молод и натворил в юности немало глупостей, а за одну из них мне пришлось понести суровое наказание, в виде семидесяти пяти лет работы домовым. Мне тогда было двадцать три года, когда меня превратили в него и пристроили к этой квартире. У меня было немало хозяев, добрых, плохих, всяких, но как только они съезжали отсюда, под действием волшебства забывали обо мне.
Сегодня исполнилось ровно семьдесят пять лет с того дня, как я стал домовым. Возможно, именно в этот день я стану вновь человеком и я должен был бы рад этому, но…Как только я верну свое истинное лицо, я забуду обо всем: и о своей глупости, и о своей судьбе, и о своем превращении в домового. Я, наверное, уже никогда не вспомню этой квартиры и…тебя. Но я не хочу становиться человеком, я не хочу забывать тебя, Алиса. Если бы я мог что-то изменить, то, скорее всего, плюнул бы на человеческое лицо и остался бы домовым, твоим домовым, но изменить не могу. Пройдет сегодняшний день, наступит ночь, а завтра с утра мы оба будем жить, как ни в чем не бывало, и ни один из нас не будет помнить друг друга.
Прощай, Алиса, прощай…»

Под конец письма я рыдала…один день, у меня всего лишь один день, а потом все исчезнет. Исчезнут те вечера и наши разговоры, исчезнут наши прогулки и мелкие ссоры, исчезнет это письмо и твой свитер, исчезнет эта боль.
- Но я не хочу, чтобы она исчезала, я не хочу, чтобы исчезал ты. Ванька, вернись, пожалуйста.
Я рыдала, сидела на кухонном полу и рыдала. В такие моменты домовой приносил мне платок и делал чай, слушал, а потом, резко встав, говорил: «Чего ноешь попусту. Слезами горю не поможешь, а ну, вставай быстро и иди умывайся. Тоже мне, Несмеяна нашлась. Вон у людей проблемы и похуже, так не плачут, а ты чего…». От этих слов мне всегда становилось легче, но завтра я и их помнить не буду…

В тот вечер я сидела на подоконнике и смотрела в окно. Все свои слезы я уже выплакала и осталась пустота. Я думала тогда о многом и в то же время об одном. Мне не хотелось ничего, только вот так сидеть.
Часы пробили десять.
Я не встану и не пойду спать. Не встану, чтобы ни случилось.
Полночь.
Не лягу, не хочу забывать о Ваньке. Не буду! Не заставите забыть!
Два часа ночи.
Я сделала себе кофе. Я еще никогда в жизни не пила такого крепкого кофе…
Три часа утра.
Я хочу спать, но не лягу… я буду сидеть здесь до последнего, но смогу ли… глаза слипаются, как бы я не старалась. Нет! Смогу!
Пять часов утра.
Чашка выпала из моей руки и я, не способная долее держаться, погрузилась в такой обманчиво сладкий сон.

***
Проснулась я довольно поздно. От сидения на подоконнике все затекло, так что, спрыгнув с него, я хорошенько потянулась. Воскресенье. Видимо, утром снова был дождь, поэтому на улице было множество луж, а люди, опасливо смотря на тяжелые тучи, прижимали к себе свои зонты.
Сделав себе яичницу, я села за стол. Мой кулинарный шедевр оказался сильно пересоленный, но делать было нечего, и я терпеливо жевала сие «нечто». Позавтракав, я оделась и вышла на улицу.
Мне хотелось прогуляться, походить по набережной. К тому же с утра меня не покидало какое-то странное ощущение пустоты. Интересно, с чего бы это? Я зашагала в направлении моста. Грустно как-то на сердце, одиноко. Может, из-за погоды? Я посмотрела на небо, серое, тоскливое. Нет, вряд ли, тогда от чего же?
- Привет.
Какой-то незнакомый парень подошел ко мне. Темные волосы и карие большие глаза. Он был немного выше меня и, почему-то, от его присутствия стало еще тяжелее.
- Привет.
- Ты извини, просто мне показалось, что мы где-то виделись.
Я оценивающе на него посмотрела. Если бы я его видела раньше, то, думаю, запомнила бы. Но это странное ощущение, да что же это со мной такое сегодня?
- Нет, не думаю, что мы встречались.
Я развернулась и зашагала прочь. Мне нужно было побыть одной, наедине со своим странным настроением.
- Алиса?
Чего он еще хочет? Постойте, откуда он знает мое имя и этот голос…такой знакомый. Я резко остановилась. Голос, я узнала бы его везде, где бы ни находилась. Какие-то картинки, мысли, люди хлынули потоком в мое сознание. Я обернулась:
- Ванька.

***
Люди, улицы, машины. Все живет, движется и даже ищет свое счастье, абсолютно все. А мы идем по мостовой и нам плевать.…На эгоистичных людей и их желания, на шум машин и бесконечную длину улиц. Мы просто идем. Бесцельно, уверенно, глупо, как вам угодно, но нам хорошо, приятно вот так идти. Может, мы самовлюбленные романтики, может, пессимистичные личности, но какая, собственно, разница? Главное, мы – это мы, а вы – это вы. Разве что-то еще имеет значение, смысл? Ведь главное – это не стремление вам угодить и понравится, главное – не то, кто мы для вас, а то, кто мы для себя. Главное, мы идем, главное, мы хотим идти.