Менестрель затянул "Зелёные рукава". Чрезвычайно бестактно с его стороны. Алька грозно нахмурилась, но этого, похоже, никто не заметил. Гости весело надирались, жених блаженно улыбался, папаша жениха ехидно скалился. На втором куплете нервы Алькины не выдержали, она стянула с левой ноги хрустальный башмак и запустила его напыщенному болвану прямо в лоб. Менестрель покачнулся, но с мелодии не сбился и заиграл ещё громче. "Придётся просыпаться", - поняла Алька и заворочалась, скидывая одеяло.
Пока нашарила под диваном тапки, пока добралась до кресла, попутно запнувшись о недочитанную накануне книжку, пока вытряхнула карманы джинсов, мобильник было замолк, но тут же вновь забился в руках раненым птенцом.
"Green sleeves" - это Славик, боль-печаль-тоска. И старик Оккам подсказывает, что в этот час он звонит не затем, чтобы пригласить Альку в кругосветное путешествие под парусом. А мог бы разнообразия ради.
- Я проснулась, - сообщила она в трубку, включая свет на кухне.
- Прости, малыш, - голос у Славки привычно усталый и виноватый.
- Мне снилось, что я выхожу замуж за принца на белом коне, - Алька придержала трубку плечом и распечатала новую пачку кофе.
- Врёшь, - недоверчиво усмехнулись на том конце.
- Вру, - покорно согласилась она. - Коня не было. А принц был. Тебе не кажется, что как приличный человек ты просто обязан теперь на мне жениться? - И не дожидаясь ответа, начала отсчитывать чайные ложки в свежий фильтр.
- Я приснюсь тебе завтра, и мы обсудим этот вопрос, - серьёзно пообещал Славик.
Александра долила в кофеварку воды, щёлкнула переключателем и присела на табурет:
- К чёрту лирику. Сколько?
- Шесть. И через двадцать минут я у тебя.
Алька зацепилась глазами за циферблат отцовских часов с выцветшими стрелками, покатала в оживающих мозгах цифры и выдала результат:
- Не получится. Не хватает.
- Очень нужно шесть, - с нажимом повторил Слава. - И вечером я отдам.
На самом деле Славик одалживался крайне редко. Славка вообще не любит одалживаться, а у неё в особенности. Значит, действительно надо очень. Но всё равно жалко.
- Ладно, приезжай. Потом расскажешь, - кивнула Алька и дала отбой.
Кофеварка размеренно хлюпала, распространяя по квартире запах бодрого утра. Аля тоскливо подумала, что к вечеру от одного этого запаха её будет тошнить, посидела ещё минуту, собираясь с силами, и направилась в душ.

Двадцать минут - это много. За двадцать минут можно успеть наскоро вымыть голову, перехватить первую за день чашку кофе, разбить три яйца на сковороду и натянуть джинсы. Когда Славка позвонил в дверь, Алька вытаскивала носки из-под кресла, поминая слова матери о том, что в этакий хлев добрую свинью привести совестно, не то что мужика.
- На кухню проходи, ботинки не снимай, завтрак по тарелкам раскидаешь, - выпалила она на пороге, - я сейчас закончу.
Восемь минут спустя, отставив в сторону пустую чашку и вытащив из пачки сигарету, она спросила:
- Большой заказ?
Он щёлкнул зажигалкой и кивнул:
- Большой заказ, большие люди. К вечеру надо закончить, - потёр переносицу и, поколебавшись, добавил, - важное дело.
Курить не хотелось. Сигаретный дым бессмысленно драл глотку, и она сунула недокуренную сигарету в пепельницу.
- Обними меня, - тихо попросила она и закрыла глаза.
От него пахнуло машиной, табаком и мастерской. Когда тёплая ладонь тяжело легла на затылок, она зажмурилась ещё сильней, ткнулась носом ему в плечо, задержала дыхание и начала считать: один, два, три, четыре, пять, шесть...

Очнувшись, первым делом нашла глазами часы - двадцать минут седьмого! Третье опоздание за месяц - прощай половина премии. От паники в голове у Альки затикал счётчик, она рванулась к двери, забыв проверить свет.
До остановки - пять минут бегом, звеня карманной мелочью, перепрыгивая через лужи. Пригляделась к влюблённой парочке, но махнула рукой - автобус подошёл почти сразу. В утренней давке попался чёртов извращенец, пристроившийся оглаживать её по ягодицам. Будь у Альки побольше времени - ох и задала бы она ему! Но сегодня он пришёлся кстати, и Аля со злости ухватила его за запястье - закололо, заломило пальцы. В переходе дремал разморенный в тепле бомжик. Метро для Альки - вообще место, где каждый день встречается много людей, которым некуда и незачем спешить. Ну и пускай не спешат, минутой больше, минутой меньше, зато Алька выгадала себе четверть часа, а опоздание на пять минут опозданием не считается. Теперь главное - не спать.
Понедельник - всегда день тяжёлый, но сегодня агентства и газеты как с цепи сорвались - пятница и выходные выдались урожайными на громкие выступления и серьёзные происшествия. К полудню у Альки покраснели глаза, к трём - затекли плечи и шея, а к пяти - буквы на экране поплыли и заплясали. Плеснув себе очередную чашку кофе и прихватив пачку с последней сигаретой, она спустилась на крыльцо.
- Погано выглядишь, - сообщила ей Ленка и неизящно сплюнула на чугунную оградку.
Алька раскурила сигарету и кивнула:
- Два часа сегодня проспала. Сейчас архив быстро разгребу и домой, отсыпаться, а то уже чёртики в глазах прыгают.
Ленка снова сплюнула и отозвалась:
- А у "химии" на прошлой неделе аммиак рванул. Каждая собака об этом написала. А потом о проверке. А потом об итогах, - Ленка с досадой швырнула окурок в урну при входе. - Я бы сейчас за лишний час убила бы кого-нибудь.
Алька усмехнулась:
- Вот представляешь, является тебе сейчас какой-нибудь бес и говорит: продай мне душу, а за это можешь у любого встречного забрать столько времени, сколько тебе надо!
Ленок оживилась:
- Да, а классно было бы! Я бы у маркетинга каждый день тырила - всё равно у них работы нет, ничего не делают.
Аля подняла глаза к небу, помолчала, подыскивая слова, и ответила:
- Да ну его. Ты представь - возьмёшь у человека всего пять минут жизни, а он, может, именно в эти пять минут должен был встретить свою единственную половинку. А теперь не встретит, - она отправила свой окурок вслед Ленкиному и постаралась бодро улыбнуться: - Ладно, пойдём, старушка, успеешь ты свою "химию" сделать, - и словно невзначай потрепала Ленку по плечу.

Парадная встретила её знакомыми запахами. Славик дремал, опустив голову на колени, нахохлившись замерзающим воробьём, но от её прикосновения проснулся сразу, всем телом, будто того и ждал, чтобы резко подняться на ноги и идти.
- Успел? - спросила она, доставая ключи.
- Да, - кивнул он, отряхивая полы плаща. - Успел, даже с запасом. Так что приехал долг вернуть.
Она обернулась на него, пропуская в прихожую, отметила его запавшие глаза, проступившую щетину, обострённые скулы и подумала, что он, пожалуй, не спал вовсе ни вчера, ни сегодня, ни в минувшую ночь, ни в те шесть часов, которые достались ему сверх того. И вполне возможно, что и не ел ничего, кроме сегодняшнего завтрака.
- Потом вернёшь, - покачала она головой. - Иди в душ, и давай спать. Я пока диван разложу.
Тридцать четыре минуты спустя Алька заглянула в комнату и нашла его спящим над её вчерашним Чепменом, открытым, видимо, наугад. Осторожно вытянув книгу из-под щеки, она заглянула на страницу.
"Второй язык любви - это ВРЕМЯ. Когда мы сидим рядом и разговариваем двадцать минут, мы дарим друг другу двадцать минут жизни. Этого времени не вернуть, значит, мы отдали друг другу частичку жизни. В этом проявляется любовь".
Алька улыбнулась и кинула книжку в угол, стащила со Славки брюки, погасила свет и забралась под одеяло. Спина заныла, расслабляясь. Прежде, чем заснуть, Аля пробормотала ему, уже спящему: "Кофе с утра варишь ты". И ещё: "А принц мне всё равно не нравился". Через шесть минут в тишине квартиры было слышно лишь их мерное дыхание да тиканье настенных часов.