Иншакова Галина

Глава 3

- Иннокентий! Эй, Инно-кен-тий! – звал меня кто-то, тряся за плечи. Это было неприятно. Надо было прекращать это безобразие. Я открыл глаза и обнаружил, что сижу в кресле в палатке милорда. Рядом стоял Корнелий.
- Ну, наконец-то, проснулся.
Из-за Корнелия появился дядька милорда, потеснив придворного большим подносом.
- Позвольте, Ваша милость.
На подносе сгрудились самые приятные предметы: тарелка с пирожками, сыр, колбаса, варенье в вазочке, кофейник. И все это счастье было моим.
- Доброе утро, сударь.
- Угму, - благодарно хрюкнул я, запихивая в рот пирожок. С рисом и яйцом. Люблю.
Не переставая жевать, я ткнул вторым пирожком, который держал наготове, в сторону кровати милорда.
- Ну как?
Корнелий улыбнулся:
- Спит.
И торжественно добавил, очевидно, повторяя слова придворного врача:
- Опасности для жизни нет.
Я удовлетворенно кивнул.
Придворный посмотрел на блаженное выражение моей физиономии и перевел заинтересованный взгляд на пирожки.
- С рисом? Э-э-э, голубчик, - обернулся он к слуге, - нельзя или и мне чашечку кофе.
На шестом пирожке, пятом кусочке колбасы и четвертом кусочке сыра я откинулся на спинку стула, осовело поводя вокруг глазами.
- Иннокентий, - с многозначительным видом заговорил Корнелий, - ты понимаешь, что после спасения жизни наследника, ты можешь рассчитывать на любую награду…
- Помыться бы, – я ожесточенно поскреб в спутанных волосах.
Придворный закатил глаза.

Я и помылся, и переоделся и выспался. И еще переехал в отдельную палатку. Небольшую, со скромными раскладными топчанчиком и стульчиком, но когда таскаешь на себе потайной пояс… В общем, вы понимаете.
Я лежал, бездумно глядя на пятна солнца скользящие по крыше палатки, наслаждаясь тишиной и покоем.
- Сударь, - в полог просунулась голова слуги. – Сударь, вы не спите?
Он протиснулся внутрь целиком.
- Его Высочество просит вас к себе.
Если Его Высочество просит… Я сел на кровати.
- Изволите одеться? – кинулся ко мне слуга.
Не знаю, чьему авторитету я был обязан – Корнелия или дядьки милорда, но теперь прислуга хлопотала вокруг меня так, как будто я носил под сердцем наследника престола.

Милорд полулежал на высоких подушках. Рядом стояли Корнелий и дядька. В руках у слуги была тарелка.
- Ваше Высочество, ну ложечку, - хором пели они.
- Не хочу, - дул губы Его Высочество.
Уговорщики оглянулись на меня.
- Иннокентий, ну хоть ты ему скажи! – воззвал ко мне Корнелий.
- Да, сударь, хоть вы скажите, - поддержал его дядька, - надо кушать!
- Надо. – Согласился я. – Кушать всегда надо.
- Вот! Вы слышали! – торжествующе воскликнули они.
- Ну, ладно. Ложечку. – Сдался Его Высочество. – Но только одну.
Ложечка была съедена. Дядька с тарелкой удалился. Наследник облегченно расправил на коленях одеяло.
- Как вы себя чувствуете, милорд?
Милорд был бледен и слаб, но в целом выглядел неплохо. Ни жара, ни лихорадки, дыхание вполне ровное, без хрипа. Я удивился - как-то уж невероятно быстро он пришел в себя. Это после такой-то раны и всей нашей беготни по лесу? Удивительно. Просто удивительно.
- Ничего. Садись, студент. – Он указал на стул возле кровати. – Кажется, я тебе обязан?
Я пожал плечами.
- Я не понял, спас ты меня или не спас? – строго посмотрел на меня милорд.
- Спас. – Признался я. - Но с перепугу. Ни о чем таком возвышенном и героическом я не думал. Ну, не бросать же вас было? Не берите в голову, Ваше Высочество, все обошлось. Корнелий нас нашел…
- Нет, – покачал головой Корнелий и покраснел. – Я не нашел. Это вышло случайно… Искал, конечно. А когда нашли шпагу Его Высочества… и кровь кругом… Не знал, что и думать. Безумно перепугался. Ужас!
Он замотал головой, отгоняя жуткие воспоминания.
Милорд поочередно посмотрел на нас и зарылся головой в подушки:
- О, Господи! Ну, хоть бы соврали. Придумали что-нибудь в духе рыцарских романов: погони, схватки, прекрасные дамы. А то ведь и признаться стыдно: один - с перепугу спасает, второй – случайно находит. Ну что это такое? А?
Мы с Корнелием опустили головы.
- Кстати, о прекрасных дамах. – Встрепенулся наследник. – Иннокентий, там в лесу ночью была девушка. Кто она?
- Э-э-э… Ночью в лесу у Вашего Высочества был бред, – осторожно протянул я.
- Нет. Была. – Уверенно проговорил милорд. – Очень красивая.
- Найду и женюсь. - Сообщил он нам о принятом решении.
Корнелий вытаращил на меня глаза. Я развел руками.
- Корнелий, нечего на меня смотреть как на слабоумного! А ты, скромник, - приструнив придворного, Его Высочество взялся за меня, - прекрати изображать из себя идиота. За травками он приехал, как же!
- Вы сюда тоже не птичек гонять явились, - огрызнулся я.
Милорд замолчал и переглянулся с Корнелием.
- Какой догадливый, - усмехнулся он. – Ну-ка, объяснись.
Я объяснился. Допустим, что вполне естественно пробовать блюда, принесенные с кухни – количество соли, температура и все такое. Но когда пробуют бутерброды и обычную воду – это наводит на размышления. «Думаю, Вас пытались отравить», - подвел я печальный итог. Да и два дня назад, наверняка, не белки из арбалетов по мишеням стреляли.
- Да, - вздохнул Корнелий, - ты прав. На жизнь Его Высочества покушались. Просто удача, что он остался жив.
Кинул кусочек собаке и, пока вытирал пальцы о салфетку, ей стало худо. Сначала ничего такого не подумали, мало ли - подавилась. Позвали врача, ну и за суетой стало как-то не до еды. Ну а потом выяснилось, что это был яд. Очень сильный. Человек, что за столом прислуживал, ночью был убит. Решили, что Его Высочеству лучше на время уехать из дворца и обставили все это как поездку на охоту. Охотничья свита немногочисленна, все на виду. Если появятся злоумышленники – за ними легко будет уследить.
- И весь этот балаган вы называете немногочисленной свитой? – не удержался я от комментария. - Оригинально! Да кого здесь только нет! Разве что слонов и верблюдов не хватает. Цирк бродячий!
- Да ты что?! – Возмутился Корнелий.
- Сразу видно, что ты не привык к благородному обществу. Ну смотри, - принялся он загибать пальцы, - придворных дам – нет, музыкантов – нет, кондитер – только один…
- Ну да, - прервал я его. – Зато убийц сколько хочешь. Может, мое общество и не такое благородное – но можно ходить не оглядываясь.
- Прекратите! – оборвал наши пререкания милорд и посмотрел на меня. – Ты знаешь, как она тяжело умирала. Сначала рвота была, ее просто корчило всю. Потом кровь из горла пошла… Она уже старая была. Когда я маленький был - она меня в нос лизала. Я ее любил. Вот и угостил вкусненьким.
Он провел руками по одеялу. Руки дрожали.
- Я хотел пальцы облизать, да Корнелия постеснялся. – Милорд печально усмехнулся. - Случайность… Знаешь, я все время думал – ведь стрела-то прямо в сердце мне летела. Но я к тебе повернулся, потому что у тебя лицо такое странное сделалось. Я хотел спросить что случилось. Вот она и ударила в правое плечо. Ты отчего дернулся то?
- Не знаю, Ваше Высочество. Вроде бы я звук какой-то услышал. Или мне показалось…. Такое чувство было, как будто зубы заболели. Нет, не могу описать.
- Значит, тоже случайность. – Подвел итог Его Высочество. - Ну ладно, студент, так зачем ты в лес шел?
- Да не шел я в лес. Я сам не знаю куда шел. Ну, - замялся я, - просто мне надо было из города уйти. А по дороге встретил вас. Вот и все.
- Надо было из города уйти? – приподнял брови милорд. – Что такое? Надеюсь, за тобой не гонятся рогатые мужья?
Милорд веселился. Пускай. Ему полезно.
- Ну, ладно-ладно. Нам известны твои высокие понятия о чести. Но в случае чего мы за тебя заступимся. Правда, Корнелий?

На второй день, после нашего благополучного возвращения, в лагерь с грохотом, в окружении большого отряда охраны, ворвалась карета, запряженная четверней. Палаточный городок замер.
Ко мне прибежал озабоченный слуга. Он обежал палатку кругом, поправил покрывало на постели, переставил стульчик и шепотом сообщил: «Ее Высокоблагородие, герцогиня, изволили прибыть», еще раз обежал палатку, поправил покрывало, переставил стульчик и исчез.
Я заинтересованно высунулся наружу и увидел, как по лагерю, заранее согнувшись в поклоне, мчится придворный лекарь. Хм, при его комплекции, напомаженных усах, духах и прочих признаках дворцового быта, это выглядело оригинально! Хотя, справедливости ради, стоит сказать, что врач он был отличный.
Но когда мимо меня, едва ли не на цыпочках, придерживая оружие, протрусил отряд стражи, я решил, что мне лучше не высовываться. На мою …э-э-э… голову хватало забот и без общения с герцогиней.
Часа через три после прибытия Ее Высокоблагородия меня позвали к наследнику.
- Иннокентий, ты в цирке бывал? – спросил он.
- Да-а, - удивленно протянул я.
- Тебе понравилось?
- Ну-у, да. Интересно. А что?
- Да так, - наследник откинулся на подушки. – Просто хотел узнать, как ты относишься к балаганам.
Хм, странно, с чего бы это ему заботиться о моих развлечениях? Я, недоумевая, посмотрел на Корнелия. Тот опустил глаза.
Полог палатки откинулся, церемониальным шагом вошел слуга в ливрее и, объявил «Ее Высокоблагородие, герцогиня».
Мое сердце упало в пятки. Про герцогиню ходили разные слухи. Но идея у всех была одна – с ней лучше не связываться. С возникающими проблемами, и людьми из-за которых они возникали, она разбиралась решительно. Весьма.
В палатку вступила Ее Высокоблагородие. Все согнулись в поклоне.
- Достаточно, - голос у нее был густой и сильный.
Я распрямился. Герцогиня оказалась женщиной среднего роста, темноволосой, сероглазой, с приятными чертами лица. Можно было бы назвать ее и миловидной, но к четкой линии скул, решительно сжатым губам и взгляду, подобному удару клинка, этот термин никак не подходил. За ее спиной стоял Макрелиус - камердинер герцогини. Он покупал у меня для своей госпожи эликсир для волос. Причем, дважды при довольно форс-мажорных обстоятельствах. Сохраняя торжественное и невозмутимое лицо, он бросил на меня встревоженный взгляд. Я сделал вид, что с детства страдаю амнезией, вижу его в первый раз и глубоко потрясен этим обстоятельством.
- Значит, это и есть тот самый молодой человек? – поинтересовалась герцогиня, указывая веером в моем направлении.
- Так точно, мадам, - шаркнул ногой Корнелий.
Она неторопливо ощупывала меня взглядом.
Мне стало нехорошо. Господи, ну жил себе спокойно, можно сказать, никого не трогал.
- Нам доложили о Ваших действиях. - Мадам помедлила. - И Ваши действия не останутся без благодарности.
Она чуть качнула головой. Вперед выступил Макрелиус с кошельком в руках. Кошелек был большой, и потому как держал его камердинер, было понятно, что очень-очень тяжелый. Этакое небольшое фамильное состояние «себе - детям – внукам».
Я стоял не двигаясь.
В шатре повисла пауза.
То, что от таких наград не отказываются - я понимал, лучше уж самому удавиться, по крайней мере, без мучений. По идее, мне надо было подойти и с глубоким чувством благодарности, шаркнув ногой, деньги взять. Но, хотите - верьте, хотите – нет, я не мог. Не то чтобы они мне были не нужны - что-что, а золотые монетки бывают лишними только когда тонешь, и не из-за дурацких рассуждений о вассальной преданности. Преданность тоже предполагает награду. Просто было что-то, за что я деньги взять не мог. Вроде бы как я мечту продал, какую-то часть хорошего себя.
Я стоял и лихорадочно прикидывал как мне пристойно от денег отказаться. Рассуждения вроде «я выполнял свой долг» и все такое не годились – уж очень фальшиво бы они прозвучали, а герцогиня дурой ну никак не выглядела. Ничего толкового я не придумал, решил – будь что будет, вытер о штаны вспотевшие ладони и обвел шатер взглядом. Так сказать, на прощанье. И… встретился взглядом с герцогиней.
Она смотрела на меня, чуть сощурив глаза, внимательно и заинтересованно. Взгляд ее был похож на скальпель хирурга. Я чувствовал, как мысли в ее голове быстро-быстро складываются в различные комбинации, вроде цветных стеклышек в детской игрушке-калейдоскопе. Но вот уголок ее губ чуть дрогнул. Я понял, что Мадам приняла решение и ощутил как земля разверзается под моими ногами.
- Ну что же, юноша, вас отменно рекомендуют, – проговорила герцогиня и посмотрела на наследника. Взгляд ее потеплел. - Просто отменно.
Земля у меня под ногами не спеша восстанавливала свою целостность. Я был почти в обмороке.
- Подойдите, юноша, - приказала герцогиня.
На негнущихся ногах я проковылял вперед.
- Встаньте на колено.
Я недоуменно повиновался.
- Шпагу.
К Мадам кинулся Корнелий со шпагой.
Что это такое со мной делать собираются? А? Сечь поганца, чтобы не выеживался? Я повел вокруг глазами.
Милорд сел на кровати. Корнелий стоял с таким торжественным видом - ну натурально, павлин на заборе. Макрелиус и дядька милорда смотрели на меня с отеческой гордостью и скупые мужские слезы скатывались по их щекам. Остальная прислуга пялилась так, словно сподобилась увидеть чудо и я вот-вот замашу крыльями.
Герцогиня взмахнула шпагой и довольно чувствительно опустила ее на мое плечо:
- Стерпи этот удар и больше никакого.
- Встаньте, сударь.
Она вернула шпагу Корнелию и похлопала меня по ушибленному плечу. – Молодец. А деньги, все же возьми. На рубашки.
Кивнула наследнику и удалилась из палатки. За ней клином потянулись сопровождающие лица.
В голове у меня звенели колокола. Что это было, а?
- Эй, студент! – окликнул меня милорд. – Теперь ты член нашего, как ты говоришь, балагана. Ну и как тебе?
Я покрутил головой и проблеял:
- Э-э-э…
- Ну да, – кивнул наследник и попросил, - Корнелий, распорядись, чтобы шампанского принесли. Не каждый день наша труппа прибавляется.

Жара, наконец-то, отступила. На землю хлынули дожди.
Вода лилась отовсюду: с неба, с деревьев, с потолков палаток. Через сутки лагерь напоминал промокшую курицу, съежившуюся посередине большой лужи.
Было решено сворачиваться и переезжать в загородный замок герцогини, расположенный в двух-трех днях пути отсюда. Палаточный городок охватила лихорадка сборов.
Я сидел у себя, раздумывая, как лучше поступить - остаться в лесу или отправиться в какой-нибудь город. Все-таки мне нужно было подыскать надежное место для магических артефактов. У входа раздались шлепки и в полог просунулся Корнелий.
- Позволишь?
- Конечно, конечно, - я начал таскать по палатке стул в надежде найти место где не капало бы с потолка. Капало везде.
Корнелий у открытого полога дрыгал ногами, пытаясь стряхнуть налипшую на сапоги грязь.
- Ужас, что творится! Нет, спасибо, не буду садиться – сыро. Иннокентий, Его Высочество хочет... А ты почему не собираешься? Что такое – опять приступ независимости? Глупости какие!
- Эй, - окликнул он проходящего мимо слугу, - почему у господина вещи не собраны?

Я поразмыслил над словами Вазария «желающего Судьба ведет, а не желающего – тащит»; решил, что если она меня так очевидно тащит, то нечего и сопротивляться – не стоит даму утруждать; и взгромоздился на своего почтенного и здравомыслящего.
Двигались мы медленно, чтобы не растрясти наследника, которого везли в карете герцогини. Под потоками воды, льющейся с неба, наш караван потускнел. Роскошные лошади и камзолы забрызгались грязью. Пышные, яркие страусиные перья, намокнув, повисли на шляпах крысиными хвостиками. Представляете себе шляпы с крысиными хвостами? То-то. Так что я, кутаясь в коричневато-зеленый плащ, доставшийся мне от эльфы, нисколько не переживал из-за отсутствия у меня пышного головного убора.
- Иннокентий! - Окликнули меня из проезжающей кареты. В окошко высунулся придворный лекарь: - Голубчик, оставьте вы это животное. Идите сюда.
Я, накрыл мерина плащом, привязал его к экипажу и перебрался к доктору.
- Ах, разверзлися хляби небесные, - вздохнул он, глядя в окно на тугие струи дождя. – Как-то неумеренно ведет себя госпожа-природа – то невыносимая жара, то дождь льет не прекращаясь. Если так и дальше пойдет, весь двор закашляет и захлюпает носами. Иннокентий, голубчик, если придется, вы поможете мне с приготовлением лекарств?
Ведь, это, в некотором смысле, ваша область, - хохотнул он, похлопав меня по колену.
Я отказываться не стал. Помогу. Конечно.
После того, как герцогиня так неожиданно возвела меня в дворянское достоинство, я начал ловить на себе косые, настороженные взгляды. Благородные господа прикидывали насколько я опасен в борьбе за место под золотым солнцем.
Придворный доктор стал приятным исключением. Он был человеком разумным и считал, что в некоторых случаях лучше немного подвинуться самому, чем ждать, когда тебя выпихнут, и даже распростер надо мной крылышки покровительства. Согласитесь, преемник - это совсем не то, что конкурент.


На третий день нашего путешествия, часов около пяти, я увидел в окно кареты (доктор опять пригласил меня к себе) темнеющую сквозь пелену дождя глыбу.
- Это туда мы едем?
Лекарь протер рукой запотевшее стекло:
- Да-да. Туда. Замок Рейвен. Слава Богу, добрались! По крайней мере, этой ночью мы будем спать не в лужах, а в постелях. Иннокентий, а вы боитесь привидений?
- Привидений? – удивился я.
- Ну да. Какой же замок без привидений? В Рейвене живет Белая Дама. Ах, это жуткая, просто леденящая кровь история, - глазки доктора заблестели. – Иннокентий, вы любите жуткие истории? Хотите расскажу?
Леди Линн была женой герцога Эдварда, предка нашего нынешнего господина. Муж ее обожал, а дом, в смысле замок Рейвен, был полной чашей. Леди была добра и так хороша собой, что менестрели дрались между собой за право воспеть ее красоту. У леди были прекрасные дети, а у герцога Эдварда – придворный маг. И вот, этот подлый маг (в этом месте я согласно кивнул головой) стал домогаться леди Линн. Естественно, она ответила ему отказом. Но подлый маг настаивал. И, в конце концов, пригрозил благородной даме, что если она не согласится на его домогательства, он нашлет на ее детей всевозможные ужасные болезни. Чахотку, чуму, псориаз, краснуху, э-э-э… что там у нас еще?… насморк, плоскостопие. Да. Ну вот. Что же было делать бедной Леди? Неужели смириться с этим позором? Но леди Линн происходила из древнего и славного рода воинов и королей и с позором мириться не собиралась. Леди собиралась бороться с гнусным магом. Для этого она пошла в лес к старухе-ведунье и спросила как ей избавиться от этой напасти. Старуха сказала, что средство есть, но цена уж больно высока. На что Леди ответила, что нет такой цены, которую бы она не заплатила за то, чтобы избавиться от подлого мага, угрожающего здоровью ее детей. Старуха дала ей склянку волшебной настойки. Леди следовало ночью подняться в самую высокую башню замка и там, при лунном свете и писке летучих мышей… Иннокентий, вы боитесь темноты? А мышей? Ну, так вот, при писке летучих мышей, капнуть три капли своей крови в настойку и произнести заклинание. Потом дать выпить настойку гнусному магу. Столовую ложку после еды. Ах, извините, Иннокентий! Просто дать выпить ему настойку. Леди не стала откладывать это благородное дело в долгий ящик, и уже на следующее утро поднесла магу кубок со снадобьем. Тот выпил. Тотчас же его окутало голубое пламя и гнусный маг исчез. Его отбытие сопровождалось громовыми раскатами. Бедная леди, спокойно дожила до старости, но когда дни ее были окончены оказалось, что душа ее вынуждена вечно пребывать в этом мире, лишенная возможности познать вечный покой.
Рассказывают, что по сию пору она бродит по коридорам замка, бледная и прекрасная – Белая Дама, и ужасно, ужасно стенает. А ведь прошло уже пятьсот лет. Вы представляете, Иннокентий, как она страдает от переутомления?
Мы с доктором посмотрели друг на друга и громко заржали, перепугав лошадей вокруг кареты.

В замок въехали уже в сумерках. Колеса кареты простучали по въездному мосту, гулко забухали под аркой ворот, продребезжали по мостовой внутреннего двора, и карета остановилась. Мы с доктором вылезли под проливной дождь. Вокруг, разгружая прибывающие повозки, суетились люди. Подбежавший слуга тут же увел доктора к наследнику и я остался один посреди этой толчеи. Что мне делать дальше я не знал и поэтому, отойдя в сторонку подальше от сутолоки, пристроился под выступом крыши, оглядываясь по сторонам.
Замок выглядел величественно. Темные, блестящие от дождя стены взлетали вверх, башнями вспарывая нависающие животы туч. Освещенные окна сверкали в темноте кошачьими глазами.
- Сударь, сударь, да что ж вы тут стоите? Еле вас нашел. Пойдемте, - оторвал меня от осмотра достопримечательностей мой слуга.
То есть не мой, конечно, а герцогский. Просто после того, как я дал ему серебряную монету, он решил, что я – не самый плохой объект для заботы. Звали его - Лавр.
- Нашли время осматриваться. Под таким-то дождем… - бурчал он, держа надо мной большой черный зонт.
Мы вошли в обширный холл. Из него направо и налево тянулись галереи, по которым двигались приехавшие господа и сновала прислуга. А прямо перед нами, раскинув крылья пролетов, грозной птицей взмывала вверх лестница, обрамленная красивыми резными перилами. С потолка, сияя огнями, свисала большая люстра.
На входе Лавр отдал зонт другому лакею и повел меня вверх по лестнице.
- Его Высочество приказал отвести вам комнату в своем крыле, - рассказывал он по дороге, и в его голосе сквозила гордость за своего подопечного. - Поздравляю, сударь, такая честь. В замке-то тьма народу скопилась, по двое - трое живут. А тут отдельные апартаменты!
Отдельные апартаменты оказались не очень большой, но уютной комнатой в два окна. Между окнами - камин из зеленого с темными прожилками камня. Кровать, зеркальный шкаф, кресло, круглый столик, пара стульев и небольшое бюро из северной березы. Стены затянуты симпатичными шелковыми обоями с узором из розанов, собранных в букеты. И такого же узора ковер на полу. Ковер! Я отпрыгнул к двери. Не топтаться же в грязнущих сапожищах по ковру.
- Снимайте, сударь, ваши сапоги. Я их почищу, – правильно понял мой пируэт слуга. – Извольте, сударь, сюда.
Он открыл замаскированную обоями дверь в углу комнаты. Я ее и не заметил. За дверью находилась туалетная комната. Ванна, умывальник, туалетный столик с зеркалом, комод и прочее.
Пожалуй, и в самом деле апартаменты.
- Не угодно ли ванну принять?
Угодно. А то под поясом уж кожа сопрела. Да и побриться бы не мешало.

Чистый, бритый и благоухающий, замотанный в махровую простыню я вышел из ванны.
В камине горел огонь. Приятно. Я одобрительно глянул на Лавра. Знает, чего человеку хочется после трех дней пути под проливным дождем.
- Вы, сударь, к ужину вниз спуститесь или вам сюда подать?
Хм. Интересный вопрос. Спуститься вниз, значит - одеться. Я открыл шкаф. В его просторах сиротливо жались друг к другу две рубашки и простенький домашний сюртучок. М-да. На месте шкафа я бы обиделся. Похоже, мне необходимо разжиться гардеробом. По лесам бегать это одно, а в герцогском замке – другое.
Я посмотрел на слугу:
– Не знаешь, есть ли где-нибудь поблизости лавка или может портной?
Камердинер всем своим видом выразил одобрение принятому мной решению. Однако задумался:
- Нет, сударь, ни лавки, ни портного. Но знаете, я у экономки спрошу, может быть, она что-нибудь придумает.
Он ушел и через некоторое время вернулся, учтиво пропустив в дверях вперед себя солидную даму, одетую в строгое темное платье с маленьким кружевным воротничком просто ослепительной белизны. Седые волосы дамы были закручены на макушке в элегантный пучок. Дама смотрела на меня покрасневшими глазами и прижимала к носу платок.
- Сударь, позвольте представить, - госпожа Матильда, экономка этого замка. С вашего позволения я посвятил госпожу Матильду в ваши затруднения.
Я встал. Госпоже Матильде это понравилось.
- Ап-чхи! – сказала она. - Но судадь, пдаво не знаю, чем бы я могда вам помочь… У нас, в замке, конечно, есть швеи, но ходошего портного…
Лавр открыл шкаф. Экономка взглянула и, замолчав, обернулась ко мне. Во взоре почтенной дамы застыл вопрос. От удивления она даже платок опустила, предъявив нам красный, опухший, размером с картофелину нос.
Я развел руками:
- Обстоятельства. Может быть, вы все же смогли бы что-нибудь придумать. Я буду очень благодарен.
Госпожа Матильда покачала головой и чихнула:
- Ах, пдостиде, судадь, эта ужасная погода… Дождь… Апч-хи! Сыдость…
- И давно вы простужены?
- Уже два дня. Это так нексдади. В замке столько гостей!
Да уж, могу себе представить. Пришлось мне как-то зимой сдавать зачет с температурой. Знаю как это плохо. Где-то еще у меня оставалось немного трав, подаренных эльфой. Я порылся в своих вещах.
- Вот возьмите, - протянул я Матильде небольшой пакетик. – Заварите в чайнике и выпейте. Снимет жар и недомогание. А вот это - заварите, чайная ложка на полстакана, и закапывайте в нос.
Экономка взяла лекарства и откланялась.
Лавр раздумчиво посмотрел в открытый шкаф и проговорил:
- Так ужин я сюда принесу.
Я опустил в его ладонь золотую монету.

После ужина я, сидя в кресле, сыто обводил глазами комнату. Судя по наполняющим ее предметам, меня поселили не в медвежьем углу. Мебель солидная, дорогая, с инкрустациями и бронзовыми накладками. Сразу видно, старинная. На окнах – шелковые шторы одинакового с обоями рисунка. На каминной полке часы в виде рыцаря на коне и две вазы. Бронзовые канделябры на бюро в виде танцующих нимф. На стенах картины. Два пейзажа и, над камином, портрет дамы в пышном белом платье с розой в руке. Красивая комната. Но… Не могу же я без конца таскать на себе потайной пояс! Хотелось бы все-таки припрятать где-нибудь эти магические штуки, хотя бы временно, пока я не подыщу надежное хранилище.
Я снова обвел глазами комнату. Бюро не годится, шкаф тоже, под матрасом могут найти. Нужно такое место, куда часто не заглядывают. Может за картину засунуть? Я подставил стул и полез осматривать живописный шедевр. Провел пальцем по раме и обнаружил, что пыли нет. Однако, прислуга здесь старательная. Приподняв картину, я заглянул внутрь. Можно, конечно, было положить что-нибудь между холстом и подрамником. Но я не рискнул. Картина была небольшая, нетяжелая, будут пыль вытирать, толкнут, пошевелят – и вывалится моя захоронка. Нет, здесь прятать нельзя.
Я посмотрел на вторую картину. Она была такая же, парная к той, что я только что осмотрел. Оставался портрет над камином. По размеру он был побольше, да и висел так, что лишний раз к нему не полезешь. Я бы, во всяком случае, не полез - ну их, все эти фарфоровые вазочки.
Я подошел к камину и, опершись об него рукой, соображал как мне подобраться к портрету Дамы с розой не громя хозяйский дом. Рыцарь на коне смотрел на меня сурово. «Не боись»,- успокоил я его. - «Даму не обижу».
Поверхность, на которую я опирался, была какой-то неровной, шероховатой. Надо же, резьба! Действительно, вдоль всей верхней части камина шел фриз, который был почти незаметен на темно-зеленом с прожилками камне. Я стал его рассматривать, удивляясь - зачем украшать камин резьбой, которой совсем не видно? Или резчик не успел закончить работу? Вдоль камина шествовала процессия фейри. Кавалеры с крылышками стрекоз и бабочек сопровождали крылатых дам. Дамы жеманились, кавалеры склонялись к ним, бросая друг на друга ревнивые взгляды. Движения и позы были резчиком точно подмечены и схвачены, и я долго с удовольствием рассматривал эту процессию. Особенно мне понравилась одна дама, с таинственным видом приложившая пальчик к губам, словно говорила «Тише, сударь, тише! Не выдавайте наш секрет!». И я даже обиделся на мастера, который поместил ее в самом конце фриза у стены. Не знаю, что меня побудило, но я погладил ее пальцем по голове и… услышал щелчок. Возле моих ног что-то задвигалось, я испуганно отскочил и замер пораженный. В боковой стенке камина бесшумно открылся тайник. Вот это да! Я взял свечу и, встав на колени, заглянул внутрь. Тайник был небольшой, и не содержал ничего кроме паутины. Я не расстроился. Мне как раз пустой и требовался. Но, как говорит Вазарий - осторожность прежде всего! Я пошуровал в тайнике кочергой. С ней ничего не случилось. Принес из ванны и положил внутрь мыльницу. Дотронулся до прически таинственной дамы и тайник закрылся. Я снова погладил очаровательную фейри по голове – мыльница была на месте, целая и невредимая. На всякий случай проделал эксперимент с золотыми монетами, но тайник послушно вернул мне мое достояние. После этого, я с чистой совестью засунул туда артефакты и радостно заскакал по комнате, благодарно раскланявшись с фейри, рыцарем, его конем и Дамой с розой. Дама мне улыбнулась. После этого я положил оставшиеся деньги в бюро и завалился спать.

Проснулся я от негромкого, но настойчивого стука в дверь. Явился Лавр с завтраком.
- Доброе утро, сударь, - сказал он, отдернул шторы и вздохнул. За окном шел дождь.
После завтрака меня позвали к наследнику. Милорд лежал на кровати, утопая в кружевах и оборках роскошного постельного белья. Был немного бледен, но вполне бодр и дышал ровно, без хрипов.
- Ну, студент, как, устроился?
- Благодарю, Ваше Высочество, очень красивая комната.
Он удовлетворенно улыбнулся. К его кровати был приставлен столик, который просто ломился от всевозможных фруктов, ягод и прочих продовольственных товаров. Милорд посмотрел на него с ненавистью.
- Хочешь винограда? А клубники? Нет? Жаль. Не могу больше жрать.
Сидящий рядом Корнелий покашлял.
- В смысле есть. Кушать. Не могу больше.
В комнату вошел слуга с подносом, на котором горкой лежало сдобное печенье. Милорд кинул в него подушкой. Я проводил ее взглядом. Улетела она недалеко.
- Слабы вы еще, Ваше высочество.
Его Высочество кинул подушку в меня. Попал.
Милорд скучал. Если честно, я бы тоже от постоянного лежания взбесился.
- Иннокентий, ты в шахматы играешь?
- Играю, милорд.
- Тогда расставляй фигуры. И не смей мне поддаваться, - кинул он красноречивый взгляд на Корнелия, - я раненный, а не слабоумный.
Корнелий покраснел.
Играл Его Высочество хорошо, сильно. Но первую партию я у него выиграл.
Молодой герцог удивился:
- Иннокентий, ты выиграл!
Я пожал плечами:
- Просто вы не ожидали, что я умею играть.
- Пожалуй, - сказал милорд, глядя на меня с интересом. - А кто тебя учил?
- Меня мать научила. Ну а потом я со своим учителем много играл. Только один раз у него сумел выиграть. Нечаянно.
- И где он сейчас, я бы тоже с ним сыграл. Корнелий, скажи, пусть его пригласят…
- Он умер.
Милорд немного подумал:
- А твоя мать?
Я промолчал, сделав вид, что занят расстановкой фигур.
- Ваш ход первый, Ваше Высочество.

Партию мы не доиграли. Вошедший слуга доложил, что к Его Высочеству следует с визитом Ее Высокоблагородие Герцогиня и я поспешил откланяться.
После расспросов милорда меня охватила печаль. А ведь и в самом деле, я почти один на белом свете. Не было у меня ни бабушек, ни дедушек… Точнее, формально-то они были, но я им сто лет был не нужен. Никогда я их не видел, и даже не знал, как они выглядят. Никто мне, кроме матери и Валериуса, никогда не дарил подарков на рождество, не совал в карман конфетки и не вязал теплых носочков. Но мать покинула меня, и я не могу ее за это винить. Наверное, она правильно сделала. И Валериус покинул меня - умер, точнее, был убит. И я тоже не могу его за это винить. Оставался у меня только Вазарий. Единственный - кому я нужен, кто меня любит. Как он там один? Тяжело ему, наверное, ведь он уже старый. А я на него еще и аптеку свалил. Я вздохнул. Вазарий, старая калоша, береги себя. Ты у меня один остался. М-да.
От печальных мыслей меня отвлек стук в дверь. Кто бы это? Обедать еще рано…
В комнату с достоинством вошла экономка. Нос почтенной дамы был нормального цвета и размера.
- Ах, сударь, благодарю. Ваши лекарства отлично подействовали. Насморк как рукой сняло.
А по поводу вашего гардероба мы что-нибудь придумаем. Не соблаговолите ли пройти со мной?
Госпожа Матильда повела меня за собой. В конце длинного, обшитого резными дубовыми панелями, Дубового коридора мы, нырнули в небольшую дверь. За ней располагалась хозяйственная часть замка. Я, конечно, предполагал, что для поддержания всей этой роскоши требуется тьма прислуги, но все же был поражен количеством и размерами подсобных помещений. Экономка долго вела меня по каким-то коридорам, мы спускались и поднимались по лестницам, проходили в двери. Вся прислуга, встреченная нами на пути, почтительно кланялась экономке. Чувствовалось, что госпожа Матильда ведет дела твердой рукой. Потом мы прошли в еще одну небольшую, но очень тяжелую дверь и стали подниматься по винтовой лестнице. «Это Северная башня» - объявила госпожа Матильда. Эхо ее голоса запрыгало по каменным ступеням. Поднимались мы долго. Сначала сквозь узкие окна, прорезанные в теле башни, было видно только серое небо; затем я увидел замковые крыши, утыканные дымовыми трубами, и кусок крепостной стены; а потом перед моим взором, сколько видел глаз, зеленым морем раскинулся Анкеранский лес. Я и не подозревал, что он такой большой!
- Ну, вот, сударь, пришли, - сказала запыхавшаяся экономка, отпирая еще одну тяжелую дверь. – Прошу.
Пригнув голову, я шагнул за ней. Мы оказались в довольно большом, сумрачном помещении. Не знаю, для чего оно служило раньше, но теперь здесь хранили старые вещи. Симпатичный стул со сломанной ножкой – можно починить, но руки не доходят. Большое зеркало в деревянной раме, с которой облезла позолота. И много-много всего. В воздухе пахло пылью, но на чердаке было чисто. Я уважительно покосился на экономку.
- Ага, - сказала она, подойдя к большому сундуку и с усилием приподняв его крышку. – Это должно быть здесь.
Заглянула внутрь и удовлетворенно кивнула:
- Точно здесь.
Сундук был открыт, и моему взору предстала гора бережно сложенной одежды. Матильда порылась в ней и выудила на свет черный бархатный камзол. Она встряхнула его, аккуратно разложила и откинула голову, откровенно любуясь вещью.
- Конечно, он уже давно вышел из моды, но вы посмотрите только какая ткань! Потрогайте, сударь, потрогайте!
Ткань, действительно, была роскошная. Плотная, но мягкая, с благородным проблеском. Лежание в сундуке никак на ней не сказалось.
- Примерьте, сударь.
Экономка помогла мне надеть камзол, разгладила его на плечах и отступила, оценивая мой вид.
- Отлично, сударь, просто отлично! Как будто на вас сшит. Немного переделаем рукава и ворот и, поверьте мне, все будут уверены, что он только вчера вышел из рук модного портного. И брюки к нему есть.
Потом из сундука появился костюм вишневого цвета, тоже сшитый как будто на меня. Потом из фиолетового шелка. Потом темно зеленый. Я робко запротестовал:
- Наверное, достаточно.
Господа Матильда решительно отрезала:
- Но вы же не можете появляться в обществе все время в одной и той же одежде!
Я сдался без боя. Но общество мне стало немного жаль – это сколько же барахла им приходится все время с собой таскать?
Экономка впала в азарт. Гора одежды росла. У меня возникло подозрение, что ей просто нравится разбирать все эти вещи, держать их в руках, слушать шорох тканей. Под конец на свет явился шелковый домашний халат. Я замахал было руками, но госпожа Матильда строго произнесла «Сударь!» и халат приготовился к переезду в мой шкаф.
С обувью дело обстояло хуже, но домашние шлепанцы и сапоги из черного сафьяна, классического, модного во все времена фасона а-ля Рыцарь, все же нашлись.
- Право, достаточно. А то мы все не унесем, - попытался я урезонить разошедшуюся женщину.
Она поправила выбившуюся из прически прядку и оглядела кучу отложенных вещей. Потом с сожалением взглянула на оставшиеся нетронутыми сундуки и вздохнула:
- Пожалуй.
Нагруженные отобранными вещами, мы отправились в обратный путь, который показался мне очень длинным. Встреченной в коридоре горничной экономка велела позвать Клару и Марту, и еще, пожалуй, Софью и привела меня в какую-то комнату. Следом за нами туда примчались Клара, Марта и, пожалуй, Софья и, присели в реверансе, искоса бросая на меня любопытные взгляды.
Госпожа Матильда строго на них посмотрела:
- Так, любезные, снимите с этого господина мерку и перешейте на него вот эту одежду. Старайтесь. За хорошую работу получите на кухне по бисквитному пирожному.
Работницы засуетились.
- А это вам от меня, - я сунул в руку каждой по серебряной монете.
Швеи заулыбались.
Экономка одобрительно кивнула головой, но в воспитательных целях строго произнесла:
- Ну, сударь, вы их, право, балуете. Пойдемте, я вас провожу.
В коридоре я горячо поблагодарил Матильду и протянул ей несколько золотых монет:
- Что вы, что вы, я и так вам благодарна. Ваши лекарства просто спасли меня.
Однако, я настаивал и экономка, опустив золотых герцогских львов в карман передника, откланялась очень довольная нами обоими.

Послеобеденное время я провел в своей комнате. Хотел, было, конструктивно поразмышлять над тем, что мне делать дальше, но заснул. Проспал я долго. Разбудил меня настойчивый зов:
- Сударь, сударь!
Я открыл глаза. Возле кровати стоял сияющий Лавр.
- Посмотрите, сударь!
Он торжественно предъявил мне черный бархатный костюм.
- Примерьте, сударь. К нему и рубашки нашлись.
Я надел обновку, подивившись тому, как быстро швеи ее перешили. Лавр одобрительно наклонил голову:
- Отлично, сударь, отлично. Сидит как влитой.
Я посмотрел в зеркало. И, правда, хорошо. Черный бархат облил меня, как будто и в самом деле предназначался мне. Белоснежный воротник шелковой рубашки (Интересно, а рубашки-то они откуда взяли?) красиво оттенял загоревшее лицо.
- Сударь, вы к ужину спуститесь вниз? - Поинтересовался камердинер и я понял, что мой внешний вид заслуживает его полного одобрения.
Когда я спустился в столовую, общество уже собралось. Вокруг стола торжественным караулом стояли лакеи. Командовали этим парадом мажордом и экономка.
Завидев меня в новом костюме, госпожа Матильда довольно улыбнулась, кивнула мажордому, тот кивнул лакею, и лакей бросился ко мне со всех ног:
- Сударь, позвольте вас проводить.
Я пошел за лакеем вдоль стола, слыша за своей спиной перешептывания:
- Вы, слышали, его посвятила сама герцогиня!
- Наверное, какой-нибудь выскочка.
- А говорили, что он не умеет одеваться.
- Наследник к нему благоволит.
- Ах, да он красавец!
- Куда мы катимся?
Ну и все в таком же духе.
Слуга остановился и с поклоном указал мне мое место. Сидел я рядом с придворным лекарем, чему, признаться, был очень рад.
- Добрый вечер, Иннокентий, - доктор окинул меня одобрительным взглядом. – Что вы кушать будете? Лично я рекомендую лососину. Очень хороша!
Передо мной поставили тарелку. Я взял вилку и нож для рыбы и начал есть. Лососина, действительно, была хороша. Общество смотрело на меня во все глаза. Словно на диковинного зверя в зоопарке. Ну, зачем же так пялиться? Умею я есть вилкой и ножом. Умею. Меня мать научила. Я вздохнул, вспомнив, как скандалил, когда она заставляла меня держать вилку в левой руке и пользоваться ножом. Все мои друзья едят ложкой и руками, возмущался я, и прекрасно себя чувствуют. Но мать сказала: «Есть как животное - ты сможешь всегда, но научись есть как человек!» Человек. М-да. И с Валериусом мы всегда приборами пользовались, хоть и ели на кухне. Вот и пригодилось. Кто бы мог подумать.
Общество, осознав, что никаким представлением в духе лесного дикаря я их не порадую, потихоньку вернулось к своим тарелкам.
В общем, ужин прошел вполне сносно.
Встав из-за стола, благородные господа перебрались в гостиные. Мы с доктором пристроились у маленького столика, попивая чай с печеньем, обсуждая погоду и наши действия, если в замке вдруг, действительно, разразится эпидемия гриппа.
Вдруг раздался пронзительный женский визг. Общество встревожено зашумело, мужчины кинулись на крик, послышались возгласы: «Врача! Врача!» Мы с доктором переглянулись и поспешили из гостиной в Портретную галерею, у дверей которой толпился народ. Однако, входить туда почему-то никто не торопился. Толпа перед нами расступилась, и мы увидели лежащую на полу девушку в голубом платье, рядом с ней в воздухе колыхалась бледная фигура. «Белая Дама! Явилась Белая Дама!» раздавался вокруг встревоженный шепот. Надо сказать, что доктора я зауважал еще больше, потому что он, хоть и слегка побледнел, но, совершенно не колеблясь, направился к лежащей на полу девушке. Я пошел за ним. Не могу сказать, что общаюсь с привидениями каждый день и имею в этой области большой опыт, но никакого страха, я, почему-то, не испытывал.
Мы наклонились над потерпевшей. «Обморок», - констатировал доктор и похлопал ее по щекам. «А?» - открыла глаза девушка, взгляд ее наткнулся на бледную парящую фигуру, она снова взвизгнула и потеряла сознание. «Истеричка», - поставил диагноз придворный лекарь и попросил. – «Иннокентий, помогите мне». Мы выволокли барышню из Портретного зала, за его пределами нам на помощь пришли кавалеры и, в сопровождении доктора, охая и всплескивая руками, процессия отправилась транспортировать несчастную в ее комнату.
А я отправился к себе.

В моей комнате царил полумрак, свечи были потушены, и она освещалась только неровным, танцующим светом горящего в камине огня.
В кресле, удобно откинувшись на спинку, сидела легкая призрачная фигура - Белая Дама.
- Леди Линн? – тихонько поинтересовался я, не веря своим глазам.
- Сударь, простите мне мой неожиданный визит, - голос Дамы звучал немного шелестяще и, как бы это сказать, несколько потусторонне, но вполне ясно.
- Ничего, ничего, - шаркнул я ногой.
- Видите ли, сударь, мое появление вызвано тем, что недавно в Портретном зале вы были единственным, кто не испытал страха передо мной. Вы что, действительно, меня не боитесь?
Я был в замешательстве. Я не знал, как отнесется призрак к тому, что его не испугались. Привидений положено бояться. Может быть, у них на этот счет существует какая-нибудь своя профессиональная этика. И на всякий случай осторожно протянул:
- Э-э-э, простите Леди, я не хотел бы вас задеть…
- Так вы боитесь, или – нет?
- Нет. – Признался я честно.
- Замечательно! Просто, замечательно! Наконец-то, нашелся хоть один здравомыслящий человек, - с энтузиазмом воскликнула Леди. – Окажите любезность, представьтесь.
- Иннокентий. К вашим услугам, мадам.
- Благодарю. Прошу вас, сударь, присаживайтесь.
Я устроился на стуле, рассматривая гостью. Сравнить ее со сгустком тумана было бы, пожалуй, нельзя - контуры ее не расплывались и не клубились. Она была полупрозрачной, но вполне внятной, как если бы четкий рисунок нанесли на кисею. Надо отметить, что Леди при жизни, вероятно, была очень привлекательной женщиной, так как сейчас стала очень привлекательным привидением. Если, конечно, о привидении можно сказать – привлекательное.
Леди, в свою очередь, с интересом рассматривала меня.
- Иннокентий, я вижу - в ваших жилах течет эльфийская кровь?
Я вздохнул: «Ну, вот. И эта туда же. И что им всем надо от моей биографии?», но отпираться не стал:
- Вы правы, сударыня, течет.
- О! – Леди всплеснула руками и от этого движения слегка взлетела над креслом. - Вдвойне приятно. Сударь, не могли бы вы со мной немного поговорить?
Дама потупилась.
- Не могу сказать, что испытываю недостаток общения. Но, знаете, я так давно не имела нормальной человеческой беседы. Почему-то все меня просто панически боятся. Ну ладно, глупые служанки, что с них взять? Но благородные господа… Право, не понимаю. Ведь я никому не причиняю вреда. Напротив, всегда стараюсь предупредить о грозящих неприятностях. И что в благодарность? Визг и обмороки. Фу… Вот взять, например, недавний случай. Я вежливо предупредила барышню, что у ее платья чуть отпоролся подол, - могла ведь на него наступить, упасть, что-нибудь себе повредить, - а эта глупая курица вместо того, чтобы поблагодарить и сменить туалет, переполошила ползамка и грохнулась в обморок.
- Возможно, Леди, это оттого, что люди ночью гораздо пугливее, чем днем.
- Глупости, - махнула рукой Дама, снова слегка взлетев над креслом, - меня боятся в любое время суток. Но должна признать, что при дневном свете меня видно гораздо хуже.
А скажите, Иннокентий, вас не тревожит некоторый …э-э-э, магический фон в этой комнате?
Скажу честно, я едва не свалился со стула, машинально бросив быстрый взгляд в сторону камина.
- Иннокентий, какое отношение вы имеете к магии? – строго спросила Белая Дама. И от ее тона у меня по спине пробежали мурашки, как будто мне за шиворот опустили кусочек льда.
- Никакого, мадам.
- Да? – по комнате прошелся холодный сквозняк.
Я немного струхнул.
- Мадам, могу ли я рассчитывать на ваше молчание?
Белая дама подумала и с достоинством наклонила голову.
- Дело в том, что я случайно стал обладателем нескольких магических вещей. И я должен приложить все усилия к тому, чтобы они не попали в руки магов.
- У вас неприятности? – участливо поинтересовалась Леди.
Я кратенько обрисовал ей ситуацию. Дама пришла в восторг.
- О, Иннокентий, вы сумели уничтожить двоих представителей этой гнусной профессии! Браво! Вы настоящий рыцарь! Относительно тайника в камине вы можете не беспокоится. Я, естественно, о нем знаю, хотя он был изготовлен уже после моей… моего… как бы это выразиться?… развоплощения. Мастер, его сделавший, был вполне здравомыслящим человеком. Вполне. Но сейчас о тайнике забыли. Я думаю, что вы сумели его открыть благодаря вашему эльфийскому происхождению. Обостренное интуитивное восприятие, знаете ли, свойственно эльфам.
А по поводу того, что я чувствую магию… Видите ли, мое нынешнее состояние, - Дама немного развела руками демонстрируя мне свое нынешнее состояние и снова взлетела над креслом, – оно делает меня чувствительной к тонким эманациям. Именно поэтому я так мучительно воспринимаю страх, который испытывают передо мной. Такие сильные эмоции бывают очень болезненны. За последние сто лет вы - единственное приятное исключение. Если позволите, Иннокентий, я буду к вам заходить поболтать. А сейчас я откланяюсь. Покойной ночи.
Ночью я проснулся от громких душераздирающих стонов, доносившихся с первого этажа. «Бедная Леди страдает. Наверняка, кто-нибудь опять при виде нее грохнулся в обморок», - подумал я и снова уснул.

Утро началось обычно: стук в дверь, дождь за окном, завтрак.
После завтрака, благодаря трудам Клары, Марты и Софьи, мой гардероб пополнился. Девушки честно отрабатывали подаренное им серебро.
Едва я успел переодеться, как меня снова позвали к наследнику.
- Иннокентий, надеюсь, ты не забыл, что у нас отложена партия? – Милорд окинул взглядом мой костюм в охотничьем стиле из золотистой лайки и похвалил. – Какой ты элегантный. Правда, Корнелий?
Придворный кивнул, всем своим видом выражая полное одобрение моему внешнему виду. Молодой герцог поудобнее устроился в подушках и двинул фигуру:
- Доктор говорит, что вы с ним вчера совсем близко видели Белую Даму.
- Ужасное создание, - добавил Корнелий.
- Ну почему? – проговорил я, занятый ситуацией на доске. – Очень приятная Леди.
В комнате повисла тишина. Я поднял голову и посмотрел на собеседников. У Корнелия озадаченно вытянулось лицо, а глаза милорда блестели от любопытства.
- Приятная Леди? Иннокентий, что ты говоришь? – возмутился придворный. - Она же наводит ужас на всех обитателей замка! Вчера, например, до полусмерти перепугала юную графиню Дево. Девушка до сих пор не может оправиться от потрясения. Вокруг нее собралось целое общество, ведь бедняжка боится оставаться одна!
- Возможно, юной графине просто нравится, что ей уделяют так много внимания. – Заступился я за Белую Даму.
Наследник рассмеялся:
- Да, эта Дево такая. Согласись, Корнелий, юная графиня готова на все, чтобы привлечь к себе внимание.
Корнелий поджал губы.
- Значит, тебе было совсем не страшно? – поинтересовался милорд.
Я покачал головой.
- Интересный ты человек, Иннокентий. Иногда у меня бывает ощущение, что ты стоишь в нашем мире только одной ногой. Но где тогда находится твоя вторая?
Партия закончилась вничью.

После обеда я предпринял экскурсию по замку. Согласитесь, надо же хоть немного ориентироваться в доме, в котором живешь. Пусть даже временно.
В многочисленных гостиных, галереях, залах, в общем, везде толпился народ. Стоило мне пройти, как благородные господа и дамы начинали шушукаться. Их любопытство витало вокруг меня облаком мошкары. Иногда кто-нибудь издалека и весьма осторожно кланялся. Пытаясь укрыться от этой досады, я выбрался на крытую галерею-мост, перекинутую между корпусами замка. Здесь, конечно, было сыро и немного зябко, а капли дождя, заносимые сюда порывами ветра, садились на лицо холодной пылью, но зато не было благородного общества и открывался прекрасный вид на Анкеранский лес. Я встал возле перил, глядя как ветер гонит по верхушкам деревьев зеленые волны.
Красиво. Вот избавлюсь от своей заботы и поеду в лес. Один. Не пропаду как-нибудь. А, собственно, чего откладывать? Артефакты лежат в тайнике, о котором никто, кроме Леди-призрака, не знает, сам замок бдительно охраняется. Вроде, все надежно. Может, на этом мне и успокоиться? Оставить здесь эти магические штуки, сослаться на срочные дела, откланяться и уехать. Избавиться от них навсегда. Забыть, как страшный сон. Но почему-то не могу, нет у меня ощущения законченности, не чувствую я себя свободным от этой заботы. Хотя, замок, действительно, мог бы стать вполне походящим местом для их хранения. Может, мне спросить у Белой Дамы, вдруг обнаружится какой-нибудь славный, всеми забытый колодец, в каком-нибудь славном всеми забытом подземелье. Да, это хорошая идея. Так и надо сделать. И в лес.
Я вытер с лица капли дождя и пошел к себе.

К ужину я спустился в вишневом. Потом мы немного поболтали с доктором, выпили у камина по бокалу красного вина, чтобы лучше спалось, и разошлись. Я немного поворочался в постели, подумал, что неплохо было бы мне раздобыть какую-нибудь книгу – должна же быть в замке библиотека – и уснул.
Мне снилась эльфа. Потом она вдруг превратилась в белку и, глядя на меня с дерева, шелестящим голосом стала звать: «Иннокентий! Иннокентий! Вставайте! Идите за мной! Идите за мной!» Стало холодно, пошел дождь. Его холодные крупные капли падали прямо мне на лицо. Я отмахнулся. «Иннокентий! Да проснитесь же!» Я открыл глаза и сел. Прямо передо мной в воздухе взволнованно дрожала Белая Дама. «Ну, наконец-то! Иннокентий! Скорее! Наследник в опасности!» Я кубарем скатился с кровати. Схватил халат и, на ходу попадая в рукава, босиком помчался по коридору. Чувство опасности ледяной рукой сжало мой желудок. В горле встал противный комок. Через пару минут я барабанил в дверь Корнелия. За дверью послышалась возня, она распахнулась и заспанный, встрепанный Корнелий с изумлением воззрился на меня:
- Иннокентий? Какого…
- Милорд… скорей… - проговорил я.
Изумление на его лице сменилось тревогой и мы помчались к апартаментам наследника.
Часовой у дверей взял на караул, взглянув на нас как на сумасшедших.
Корнелий быстро и шумно распахивал двери: гостиная, адъютантская и, наконец, спальня. В спальне было темно и тихо. Запах, тяжелый, мерзкий запах ядовитой змеей вполз в ноздри. Меня затошнило, голова закружилась и, чтобы не упасть, мне пришлось схватиться за дверной косяк.
- Ваше Высочество? – позвал Корнелий.
«Стойте», - удержал я придворного, схватил из рук прибежавшего на шум дядьки свечу и, зажав нос, шагнул в комнату. Запах шел из угла. Там, на столике в хрустальной вазе, приняв обличье букета, стояла смерть. Я схватил вазу и, что есть силы, швырнул ее в окно. Раздался звон посыпавшегося стекла, и в комнату холодной струей ринулся свежий воздух.
Наследник лежал на кровати с заострившимся лицом. Я бросил свечу, сгреб милорда и, запинаясь о потащившееся следом одеяло, кинулся к светлому проему двери.
Милорд не дышал. Жизнь его угасала.
- Черт-черт-черт! – Рявкнул я. – Живо: врача, воды, полотенца.
Надо отдать должное и Корнелию и слуге, реагировали они мгновенно, без ахов и вздохов.
Я прочистил наследнику нос и рот, и стал ритмично надавливать на грудную клетку. «Воздуха ему надо, воздуха. Хорошего, свежего, лесного воздуха», - в такт надавливаниям билась в моей голове мысль. Мои толчки становились все сильнее и сильнее.
- Дыши давай, дыши!
Я зажал милорду нос, и наклонился, вдувая в его легкие воздух. Не знаю почему, но в тот момент у меня было ощущение, что я вдыхаю в него всю силу Анкеранского леса. Как будто через меня прошла холодная волна лесной свежести, я даже вкус ее ощутил: прохладный, чуть сладковатый, терпкий, как у напитка из фляжки эльфы. Милорд изогнулся дугой и сделал натужный вдох. Слава Богу!
Рядом со мной возник доктор. Кинул взгляд на наследника, на меня, открыл свой саквояж и распорядился:
- Таз. Еще воды. Полотенца. Живо.
У милорда началась рвота.
Возились мы с доктором долго. Плохо было то, что наследник едва начал оправляться от предыдущей раны, и был еще слаб. Но вот он чуть приоткрыл глаза, обвел мутным взглядом склонившихся над ним людей, прошептал: «Симпатичные у вас пижамки», и уснул.
- Ну, кажется, опасность миновала, - сказал доктор и потер покрасневшие глаза.
Я устало опустился на стул и с удивлением обнаружил, что в комнате находится герцогиня. Бледная, с запавшими глазами, она села рядом со спящим наследником поглаживая его по спутанным волосам.
Я закашлялся. Все обернулись и посмотрели на меня. Кашель раздирал мне легкие, глаза заслезились. Я хотел попросить воды и провалился в темноту.

Рядом со мной кто-то тихо разговаривал. Я разлепил веки и обнаружил, что лежу на кровати в своей комнате. Возле меня стоят доктор и Лавр. Доктор дает камердинеру какие-то указания, а тот энергично кивает в ответ. Что это, интересно, они затеяли? Я пошевелился, пытаясь встать. Ничего не получилось.
Собеседники бросились ко мне, хором восклицая:
- Лежите, сударь, лежите! Ну, слава Богу, Иннокентий, очнулся, голубчик! Как вы себя чувствуете?
Чувствовал я себя не очень. Голова кружилась, горло болело, а в груди было холодно и тяжело, словно я наелся песка.
Доктор проверил мой пульс и ободряюще похлопал по руке:
- Ничего, ничего, Иннокентий, вы поправитесь. А пока лежите и отдыхайте. Берегите себя. Говорю со всей ответственностью - вы, Иннокентий, станете отличным врачом. Если бы не ваши усилия позапрошлой ночью, боюсь, что я бы не справился. Я так герцогине и доложил.
Он обернулся к Лавру:
- Покой и хорошее питание.
Очевидно, компонент «Хорошее питание» был непременной составляющей всех рецептов доктора.
Пообещав еще зайти, лекарь удалился. Камердинер, поправив мне одеяло, сказал «Сию минуту, сударь, сию минуту!» и испарился.
Я закрыл глаза и погрузился в какое-то дремотное состояние. Наверное, я все-таки на кое-то время уснул, потому что, как вернулся Лавр - я не слышал. Но вздрогнул и открыл глаза от стука в дверь. В комнату осторожно вошел Корнелий. Выглядел он не очень - бледный, с темными кругами под глазами. Придворный сел возле кровати на подставленный камердинером стул и окинул взглядом мою физиономию:
- Доктор сказал, что ты очнулся.
- Как… Как он? – прохрипел я. Говорить было больно. Я схватился рукой за горло и сморщился.
- Все хорошо. Все хорошо. Ты только не разговаривай, - всполошился Корнелий. - Милорд пришел в себя. Бледный, слабый, все время спит, но доктор говорит – опасности нет. Мы вовремя успели. Ты вовремя успел. Но как ты узнал?
- Корнелий, ты мне не поверишь, - просипел я, держась рукой за горло. – Мне страшный сон приснился. Лучше было потом извиниться, чем…
Я махнул рукой.
- Да это, верно. – Корнелий вздохнул. – Иннокентий, ты ведь и меня спас. Ну, когда у дверей удержал. Там, в комнате, в воздухе очень сильный яд был. Птица в клетке подохла, так перья – как обуглены. Все фрукты почернели, какой-то слизью покрылись. Б-р-р-р. В общем, мы все немного надышались, горло до сих пор чешется, но тебе больше всех досталось. Господи, никогда себе этого букета не прощу!
Ну, Иннокентий, ты поправляйся, - придворный похлопал меня по руке. – Я к тебе еще зайду.
После его ухода ко мне подсел Лавр. «Сударь, надо кушать!» Кушать я не хотел, но слуга не отступался. Помирились мы на сладком чае. Утомленный неравным сражением, я снова заснул.
Ближе к вечеру мне нанесла визит герцогиня. Я засуетился, было, встать, но она остановила меня «Лежите, лежите. Мне доложили о вашем состоянии».
Ее Высокоблагородие опустилась на стул и внимательно на меня посмотрела.
- Скажите, сударь, как вы узнали, что на наследника покушаются?
- Мадам, - просипел я, - боюсь, что вы мне не поверите.
Герцогиня чуть приподняла брови.
- Я не знал, что на него покушаются. Просто мне приснилась Белая Дама, которая сказала мне, что наследник в опасности. Я побежал к Корнелию, то есть…
- Да, я поняла, - остановила меня герцогиня. Она задумалась.
- Сын рассказывал мне, что в лесу вы как будто услышали какой-то звук. И это его спасло. Вероятно, у вас есть способность чувствовать опасность. Вам уже дважды удалось, буквально в последний момент, расстроить планы заговорщиков.
Я слабо махнул рукой:
- Хотелось бы, чтобы это происходило несколько заблаговременно.
- Голубчик, вы максималист. Ну, что же, поправляйтесь. И примите мою благодарность.
Герцогиня наклонилась, и надела мне на мизинец левой руки перстень с синим камнем. Величественно кивнула и удалилась.
На этом визиты не закончились. Ночью моего лба легко коснулась холодная рука. Я приоткрыл глаза. Надо мною склонилась Белая Леди. Я улыбнулся даме и снова уснул.

Болел я неделю. Два дня лежал в кровати. Потом, отлежав все бока, начал потихоньку вставать, но из комнаты не выходил. Голова кружилась, а разговаривал я, хрипя, как больная ларингитом ворона. Замковая прислуга водила вокруг меня хоровод, возглавляемый Лавром и экономкой Матильдой. Предписание доктора о хорошем питании выполнялось досконально. Если б мне вздумалось попросить птичьего молока, они бы заставили челядь передоить всех окрестных птиц.
Каждый день ко мне забегали доктор и Корнелий. Доктор, увидев на моей руке перстень, воскликнул:
- О, герцогский сапфир! Поздравляю, от всей души поздравляю! Иннокентий, считайте, что вас наградили орденом. Теперь очень многие двери откроются перед вами сами собой.

Но вот, наконец, наступил радостный день, когда я смог выйти из комнаты. В сопровождении лакеев я потихоньку поплелся наносить визит наследнику. Он теперь располагался в других апартаментах.
Милорд лежал, выпростав руки поверх одеяла. Он был белее своих простыней, но глаза, обведенные синими кругами, живо поблескивали. Увидев меня, он похлопал рукой по постели, приглашая садиться.
- Ага, студент. – Голос его был хриплым. – Похоже, у тебя входит в привычку вытаскивать меня из неприятностей. А это правда, что о несчастье тебя предупредила Белая Дама?
- Правда, Ваше Величество.
- Хм. Оригинально. Передай ей мою глубочайшую признательность, – пошутил милорд.
- Обязательно передам, – абсолютно серьезно ответил я.

Корнелий рассказал мне, что герцогиня распорядилась шума вокруг ночного происшествия не поднимать, объяснить ночную возню и переезд наследника в другое помещение прорывом водопроводной трубы, но ничего не вносить к нему в комнату без тщательнейшего обследования. Кроме того, сообщение о происшествии послали в Тант к герцогу.
- Но разве виновных не нашли? – поинтересовался я.
Придворный сокрушенно покачал головой.
- Букет принесли к вечеру и это ни у кого не вызвало подозрений. Никогда, никогда себе не прощу! А слугу, который его принес, нашли утром в замковом рву. Мы пустили слух, что он утопился от неразделенной любви.
- Значит… - сказал я и посмотрел на Корнелия.
- Да, - кивнул он.
Мы оба прекрасно понимали – тот, кто совершил три попытки, совершит и четвертую.

В скверном настроении я поковылял к себе.
Пристроился в кресле у горящего камина. От слабости я все время зяб и Лавр топил его постоянно, принося для этого особые кедровые дрова, чтобы он не только грел, но и наполнял комнату приятным ароматом. Камердинер заботливо прикрыл мои ноги пледом, поставил на столик рядом со мной чайник, чашку и вазочку с печеньем и удалился.
По комнате пронесся легкий сквозняк, огонь в камине отпрянул и сердито загудел. Я поднял голову. Возле окна, колеблющимся маревом, проступали неясные очертания.
- Леди Линн?
- Ах, Иннокентий, как приятно, что вы различаете меня и при дневном свете.
- Прошу Вас, присаживайтесь.
Я переместился на стул, предоставив кресло даме.
- Может быть, чаю, Леди? – неуверенно предложил я.
Леди зашелестела смехом:
- Благодарю, Иннокентий, вы очень галантны. Не откажусь.
Я поставил на стол еще одну чашку.
- Вообще-то, я теперь не чувствую вкуса в обычном его понимании. - Сообщила гостья, пока я суетился по хозяйству. - С тех пор, как я развоплотилась, физическая пища приобрела для меня вкус человеческих забот. Но все же, иногда, я позволяю себе угоститься. Воспоминания, знаете ли.
Она взяла из вазочки сахарное печенье.
- М-м-м. У кондитера ожидается прибавление семейства. Он думает кого бы позвать в крестные.
Впрочем, Иннокентий, я пришла выразить вам свою благодарность. Конечно, я бы сделала это раньше, но ночью вам требовался отдых, а днем здесь все время кто-то был.
- Ну что вы, мадам, - расшаркался я, - это я должен вас благодарить. А Его Высочество просил передать вам свою глубочайшую признательность.
- Благодарю. Но право не стоит. Я никогда бы не простила себе, если бы с моим пра-пра-пра-пра-пра-внуком что-нибудь случилось.
- Пра-пра-пра….? – переспросил я озадаченно.
- Ну, конечно, Иннокентий. Что вас так удивляет? Разве вы не знаете, что когда-то я была герцогиней Линн Тантской?
- Знаю, Леди. Просто я как-то не связал…. Видите ли, мадам, вы блестяще выглядите, а мне рассказывали что вы …э-э-э… развоплотились в почтенном возрасте.
- О, Иннокентий, вы умеете сказать даме приятное. Да, я понимаю вас. Просто после развоплощения ко мне вернулся вид, в котором я заключила контракт.
- Контракт?
- Да. Контракт на замещение. Маг исчез, а я должна была остаться.
- Значит, молодой герцог – ваш потомок? В таком случае, мадам, я прошу вас о содействии.
- Что случилось, Иннокентий?
Я рассказал Леди о трех покушениях. И о своих подозрениях, что злоумышленник вряд ли остановится. Так вот, не могла бы она…
- Ну, конечно, конечно, Иннокентий. Я буду внимательно смотреть и внимательно слушать. И если что-нибудь узнаю – немедленно вам сообщу. Негодяя нужно непременно изловить. Нет, вы подумайте – каков подлец? А?