Жила-была лошадь, которая хотела научиться летать. Хотя, на самом деле все было гораздо банальней – лошадь не хотела быть лошадью.






























Из дневника лошади. Строчки выбиты копытом на стене (опять ругаться будут).

«Очередное утро, очередного дня. Аа—а!! Хоть бы есть дали, а то опять пучок сена в нос тыкнули и свалили. Нет, я в общем-то и его съем…но где мой овес?! У меня может быть желудок слабый, нервы расшатаны… А им пофиг! Не ценят меня, гады.
Сосед вон мой в угол гадит. А мне не интересно так – я может люблю наблюдать, как они из кормушки навоз выколупывают.
Дорогой мой дневник, я хочу стать пегасом. Или на худой конец единорогом. Вон – братец хвастается, что у него на лбу растет. Правда я подозреваю, что это всего лишь шишка, но прямых доказательств у меня нет.
Что-то странное оживление по конюшне. Ура!!! Вспомнили, жрать несут. Быстрее всех сую морду, а то опять не то ведро дадут. Представьте, мне сказали, что я жирный и не дают мне есть. Нет, надо худеть – а то точно никогда не взлечу».

Двумя часами позже.
«Траля-ля, траля-ля. Сена полная… а кто рифму придумает? Ну ладно. О! Пришли. Стоят с недоуздком, смотрят так на меня, что аж пучить начало. А я вредный, я лежу. И назло всем еще и в навоз лег – чтоб оттирали дольше. Уха-ха.
Меня все же подняли - я не устоял перед сахаром…О искусители, в ад вас конюха-садисты».

Еще часом позже.
«Разве так можно? Приходится писать на бетоне – стоя как идиот в леваде, солнце припекает. Не хочу я себя загара! Может я брюнет потенциальный, а они своего счастья не понимают. Вот выгорю, стану гнедым, будут потом за голову хвататься.
Я уже битый час (десять минут) лазил по леваде, и думал как же я смогу летать».

В своих мыслях лошадь по кличке Барабан и заснул в леваде. Солнце припекало, птички низко летали над землей. Одна из них присела на лошадь.
Барабан осторожно открыл глаза, и увидел птицу, а с ней и крылья. Ну подумаюшь – летают отдельно, зато компактные и переносные. Он теперь пегас. И довольная, лошадь заржала.

Наверное если бы конюха прочитали ее мысли, их бы схватил удар: «Йо-хоу! Братки, у меня получилось. Кукарча, кукарача, фанта, кола, лонгер, спрайт!!! Люблю Америку!!!». Кобыла в другой конюшне перестала жевать – и почему этот идиот назвал ее имя? Она, в отличии от Барабана, была умной и образованной. Сказано же – кобыла…)