- Гарри! – Гермиона бросилась ему на шею, как будто они не виделись два месяца.
Сзади раздалось громкое покашливание Рона.
- Рональд, ты невыносим, - послышалася из глубины кухни голос, заставивший Гарри ощутимо вздрогнуть. – Помоги лучше маме накрыть на стол.
Рон, махнув Гарри, ушел в гостиную, а Гермиона внимательно всмотрелась в лицо друга.
- Как ты? – тихо спросила она, подмечая про себя темные круги под глазами и болезненную бледность.
- Да, все хорошо, - автоматически отвечал Гарри.
Как он не подумал, что, если все Уизли соберуться, она не сможет не приехать! Надо было сослаться на болезнь и остаться дома.
- Эм... Можно будет с тобой потом поговорить? – нервно произнесла Гермиона.
Гарри рассеянно кивнул. Его подруга наверняка все понимает, может быть, лучше, чем все остальные, включая его. Надо обязательно с ней поговорить. Потом.
Они прошли в столовую, где собралась почти вся семья. Что-то болезненно дернулось внутри: вся семья уже никогда не соберется. На камине стояла большая фотография Фреда в квиддичной форме. Он весело подмигивал всем собравшимся, и от этого становилось еще хуже. Гарри взглянул на Джорджа: тот старательно не смотрел на фотографию.
Чарли пожал ему руку, Перси и Рон были на кухне – Гарри слышал их голоса. Не хватало только Билла. Но, возможно, он не смог приехать?
Миссис Уизли крепко обняла его, ее муж долго жал ему руку. Как здорово оказаться в доме, где тебе рады!
«Не все, - мрачно подумал Гарри, заметив, как Джинни прошла в столовую, лишь кивнув в знак приветствия.»
Когда наконец все расселись, Гарри обратил внимания, что за столом осталось несколько пустых мест. Уизли, когда почти все их дети выросли и не жили больше дома, решили весь первый этаж превратить в гостиную, перенеся все комнаты наверх. Теперь за их столом порой собиралось две дюжины гостей.
Все, казалось, чего-то ждали. Наконец, спустя пару минут, позвонил дверной звонок, и в комнату, принеся с собой большую охапку цветов, вошел Билл. Его изуродованное лицо светилось от счастья, и казалось таким же красивым, как в день свадьбы. За ним появилась чета Делакур и заметно подросшая Габриэль. Миссис Делакур несла на руках какой-то сверток. Билл вернулся к двури и протянул руку Флер, что выглядела больной и вместе с тем такой же счастливой, как и ее муж.
Миссис Уизли обняла сына и невестку, и поспешила забрать у гостьи сверток.
- Ах ты ж такая малютка! Какая хорошенькая! – причитала она, чуть развернув его.
И тут Гарри наконец понял, в чем заключался сюрприз Уизли.
И гости, и хозяева старшно суетились. Билл подвинул кресло Флер к огню, и принес ей плед. Сверток с малышкой переходил из рук в руки, и все ласково ворковали над ней, даже Рон, к немалому удивлению Гарри.
Наконец все расселись, и Билл, поднявшись, рассказал, как они выбирали имя для девочки.
- Ее зовут Мари-Виктуар, на французский манер. Но, мне кажется, она будет отзываться и на английский вариант – Виктория. Мари – в честь бабушки Флер. В общем... в общем, мы очень рады, что у нас теперь есть она!
Все захлопали, после чего на некоторое время разговоры стихли: гости отдали должное кушаньям миссис Уизли.
После обеда Билл подошел к Гарри, и тихонько сказал:
- Флер хочет, чтоб крестной малышки была Габриэль, а я бы хотел, чтоб у нее был и крестный отец. Как ты на это посмотришь?
Гарри вспомнил Теда и его бабушку в пустом доме в деревне. Потом как наяву увидел Сириуса, подарившего ему первую, игрушечную метлу.
- Знаешь, Билл, быть крестным – это ответственость и радость. У меня эта радость есть. А здесь находится кое-кто, кому не помешает немного ответственности и немного счастья.
Гарри с улыбкой наблюдал, как Билл разговаривает сначала с женой, а потом с младшим братом. И как оживилось лицо Джорджа, когда мать дала ему подержать малышку.
- Жаль, ‘Арри, что ты отказался, - напевно сказала ему Габриэль.
Гарри заметил взгляд Джинни, сузившиеся глаза и сжатые губы. Впервые за последний год она смотрела прямо на него, правда, ничего хорошего подобный взгляд не предвещал. Ему вдруг стало сложно понять, о чем говорит Габриэль.
- А... да, прости, я... – забормотал он, чувствуя, что краснеет.
Сестра Флер стала хорошенькой девушкой, а сейчас еще и воспользовалась чарами вейл. Года два назад Гарри наверняка поддался бы им, но сейчас его перестало интересовать то, что не было связано с некой рыжеволосой особой. Он и не заметил, как мысли о Джинни вот уже два года не давали ему обратить внимание на другую девушку. Вот Рон – для него же никого, кроме Гермионы нет, а все равно замечает всех хорошеньких девушек в округе. Почему же для него если не Джинни – то пустота?
- Да, Габриэль, конечно! – Гарри заметил, что его собеседница уже пару минут что-то говорит, а он все прослушал. – Прости, я хотел еще сказать что-то Джорджу.
Но до Джорджа он не добрался. Мари-Виктуар теперь была на руках у Джинни, и Гарри поразился, какими мягкими и нежными стали черты лица девушки.
- Привет, Виктория! – тихонько шепнула Джинни в золотистый пушок на голове племянницы. – Ты родилась тогда, когда Волдеморта уже не стало. И Фреда не стало, и еще многих. Но папа с мамой дали тебе правильное имя. Правда, Гарри?
Он вздрогнул от неожиданности. Ему показалось, что девушка разговаривает с ребенком, и не знает, что кто-то ее слышит.
- Правда, - прошептал Гарри в ответ.
Они смотрели друг на друга, как будто не было никакой размолвки. Гарри сглотнул тяжелый ком, застрявший в горле. Ему так много надо сказать ей...
Но тут малышка заплакала, Джинни отнесла ее матери и так больше не вернулась в гостиную.
Когда все стали прощаться, миссис Уизли, обняв на прощание Гарри, взяла с него обещание быть у них на день рождения, и вообще заходить чуть ни каждый день на обед.
Гермиона и Рон вызвались проводить Гарри, Делакуры поднялись наверх – помочь Флер купать девочку, да им стоило и отдохнуть. Джордж выглядел куда более живым, чем в начале вечера, и Гарри мог только понадеятся, что его крестная станет быстро расти, чтоб можно было научить ее разным шалостям и приемам квиддича.

Джинни сидела на своей кровати, уткнув подбородок в колени. За окном сгущались сумерки. Где-то в доме еще был Гарри. И, возможно, еще несколько дней она будет улавливать его запах: сосновых игл и осеннего дождя. Она так и не поняла, хотел ли он что-то ей сказать. А быть дальше в одной комнате и молчать она не может.
Кто-то тихонько постучал в дверь. Почему в этом доме никогда нельзя остаться одной!
Джинни медленно встала и впустила непрошенного гостя. Им оказался Чарли.
- Привет, сестричка! – он неловко опустился на краешек кровати, и несколько минут собирался с мыслями.
- Ты, я знаю, не любишь, когда лезут в твою личную жизнь, - начало разговора не предвещало ничего хорошего. Чарли заметил, каким жестким стало выражение лица его сестры. Он поспешил добавить:
- Именно поэтому я не прошу тебя отвечать и говорить мне что-то. Я тебе сейчас скажу одну вещь и уйду.
Джинни кивнула.
- Помнишь, несколько лет назад Гарри спас тебе жизнь?
-Это трудно забыть, ты не находишь? – язвительно ответила девушка.
Чарли не обратил внимания на ее тон.
- Так вот, мне кажется, что пришло время отдать долг.
- О чем ты? – нахмурилась Джинни.
- Ты знаешь, о чем я, - твердо ответил Чарли. – Я никогда не поверю в то, что тебе стало наплевать на Гарри, на которого ты чуть не молилась вот уже семь лет. А сегодня я видел, как он смотрел на тебя.
Чарли взял сестру за плечи.
- Парень тонет, понятно? Рон и Гермиона постараются его немного расшевелить. Но в конце концов долг твой.
С этими словами Чарли вышел из комнаты, оставив сестру в большом смятении.