Многоголосье. Шум. Постоянное наваждение.
Три голоса. Два постоянно спорят.
Один из них язвительный, издевательски смеётся, дразнит, высокомерный, соблазняющий, ленивый и напористый в зависимости от ситуации.
Другой тихий и робкий, забитый, оправдывающийся, истеричный, когда рвётся наружу, жалкий и плачущий.
Третий – миротворец. Пытается примирить несочетаемое, изгнать бунтарей из сознания и добиться тишины и покоя. Но этого нет уже очень давно… Безуспешно.
Так странно за делами насущными вновь потерялось самообладание, самоконтроль, смирение и рассудительность.
Громкий смех. Кружение кружев, мельканье мехов, стук каблуков и бархата шелест… Головная боль и смятение. Я во главе длинного стола, стою с бокалом ароматной жидкости (вино?.. не похоже), и все, как дрессированные смотрят на меня, словно видят впервые.
Начинаю судорожно вспоминать, когда я успела подняться на лестницу, видела ли ангела, или это простой сон.
Но взгляды уже устремились в другой конец залы. Оттуда, смеясь и кивая всем в знак приветствия, шёл прямо ко мне знакомый человек. Или моё «соответствие». Я уже видела его два месяца назад. С тех пор он ни мало не изменился. Насмешливая улыбка, высокомерный холодный взгляд. Совсем особенный для меня. Я ненавидела его! И что-то неумолимо тянуло меня к нему.
- Здравствуй, Эллина.
…хотелось раствориться в этом голосе. Но вместо этого:
- Что это значит?! Я не хотела тебя видеть!
- Тише, дорогая. Ты ведь помнишь, что я говорил: я не буду ни рад, ни огорчён, если ты снова ко мне придёшь. Ты пришла, и ты – моя гостья.
Сказано было спокойно, не без пафоса, в котором чувствовалась лёгкая ирония. Заноза.
- Язва!
Я знала, что меня так бесило в нём. Я знала, что ненавижу себя за то же самое, за то, что могу делать, могу говорить. За то, что знаю, как себя при этом чувствуют мои собеседники или несчастные, вступившие в словесные баталии.
Я выбежала из зала, желая лишь одного – найти выход из этого кошмарного места. Но, казалось, я хожу по замкнутому кругу. Я пыталась открыть окно, но это было непосильной задачей. Все они были громоздкими витражами в хмурую унылую погоду. Северный ветер с яростью стучался в окно, но и он не мог освободить пленницу.
Тогда я стала подниматься на верхние этажи, поочерёдно осматривая комнаты и залы. Многие из них были пусты. В других вся мебель завешена белыми тканями, словно призраки на страже и без того пугающего дома. Третьи – щедро покрылись паутиной и бархатом пыли, что вызывало уже не страх, а омерзение. Я бежала отсюда на третий этаж, и на следующий – всё то же и безнадёжная пустота внутри меня самой.
Я уже не помнила, какой это был этаж. Не знала, сколько прошло времени. А звуки вульгарного карнавала совсем стали неслышны …или он уже закончился? Я шла вдоль тёмного коридора, освещаемого тусклым светом луны.
Страх сменился болью и предчувствием… Открылась дверь, приглашая зайти, вступить на мерцающую полоску света. Я заглянула в комнату, а потом осторожно зашла. Свет излучали канделябры, его было вполне достаточно, чтобы разглядеть комнату. И я увидела. Тяжёлая резная мебель: высокая кровать, диванчик и кресла вокруг пустого стола. Камин, холодный и неуютный. Рядом – кресло-качалка. Ещё качается. Наверно, совсем недавно там кто-то сидел. Но в комнате не было никого, ни одной живой души. Может быть крысы?.. Но, кажется, даже эта живность не водилась в мрачном безжизненном замке. Замок был мёртв, и его населяли умершие души, падшие духи.
Я села в кресло-качалку. Нужно было успокоиться, и понять, что на этот раз хотел сказать мне ангел. Я снова вернулась в этот замок, и снова не по своей воле. Я вдруг обнаружила себя здесь, да ещё и пленницей. Но… если выхода действительно не было? Ведь меня никто не держал, и хозяин этого безобразия не пытался остановить мой стремительный побег от гостей. Гостей…
Я ненавидела всех и каждого! Я понимала, что это глупо, но иначе быть не могло. Я вспоминала эти лица, маски, одежды, слепящие украшения. Захотелось немедленно снять всё с себя, всю эту мишуру. Я открыла шкафы в поисках одежды. Всего лишь одна полка была не пуста: нежно-зелёный халат, совсем как у меня дома. Уют и спокойствие… Иллюзия! Этого уже нет, я снова съехала с ровной дороги, заплутала в дебрях собственных эмоций и чувств. Всё вокруг казалось чудовищным и ужасающим. Я не боялась, но, словно ёж, выпустила иголки и готова была напасть без предупреждения на любого, кто только посмеет заговорить со мной. Я переоделась, распустила волосы, освободив их, наверно, от целого килограмма металла, и села у окна, наблюдая приближающийся рассвет солнца. Огромный оранжево-красный диск поднимался от бушующих волн безбрежного моря. Было такое чувство, что замок стоит прямо посреди моря, а может быть, и океана. От этого не стало спокойнее. Эта вода не успокаивала, наоборот, щекотала нервы и провоцировала на внутреннюю бурю и всплеск самых негативных эмоций.
Я отошла от окна и снова села у камина. Он сразу же загорелся, но лениво, не наполняя комнату теплом. Наверное, я так и заснула, под мерный звук качающегося кресла.
- Здравствуй, гостья дорогая. Хорошо ли тебе спалось? Сладкие ли были твои сны?
Этот голос… Я мгновенно выпустила иголки, ещё не проснувшись, не разобрав толком, откуда идут слова, я вскочила с кресла и оглядела комнату. Он стоял у окна, наблюдая заход солнца. Долго же я спала…
- Сегодня ты останешься на моём празднике. Этого хотят гости, а я не люблю огорчать их без уважительной на то причины.
- А тебе не интересно, что хочу я?!
В этот момент я уже стояла рядом, и гневно смотрела в его жестокие глаза.
- Нашла коса на камень - вот что я бы сказал.
- Вопрос только: кто из нас – коса, а кто – камень?
- Это выяснить не трудно. Ты спустишься сегодня в зал. Я буду ждать тебя.
С этими словами он вышел. И больше не было сил себя обманывать, я вновь хотела с ним танцевать, слышать его голос, чувствовать его силу, уверенность… наглость! И я ненавидела себя и весь мир! Потому что это была ложь! Потому что я хотела быть обманутой...
И я могла позволить это ему одному.
Меня испугал бой настенных часов, привёл в чувство. И моментально уже вокруг меня завертелся целый вихрь. Из осторожности я закрыла глаза, но всё равно они слезились от боли. Подошла к зеркалу, чтобы проверить, не попало ли что-нибудь в глаз, да так и остановилась, в изумлении глядя на своё отражение. А из зеркала на меня смотрела эффектная женщина в алом шёлковом платье. Я повернулась – до неприличия открытая спина и длинный шлейф роскошного шёлка и кружева. Бледное лицо было очерчено чёрным карандашом вокруг глаз и такой же алой помадой. Волосы забраны в высокую экстравагантную причёску. Такой я себя ещё не видела. Разврат и элегантность, аристократичность и низость.
Но неужели я всё-таки спущусь?.. зачем?! Чтобы потом ненавидеть себя сильнее? Чтобы признать своё поражение, объявить себя затупившейся о камень косой?
Но ведь тебе больше ничего не остаётся! Так и будешь киснуть на верхних этажах? Ведь можно поближе узнать хозяина замка, его слабые стороны. А там, кто знает, может, и удастся найти выход…
Если я этого захочу. Уже.
Слабачка! Ты просто, как всегда, трусишь. Тебя ведь никто не заставляет уподобляться гостям карнавала. Одень маску, и никто ничего не узнает.
Я знаю!..
Истеричка!
- А ну быстро все замолчали! - пришлось немедленно призвать на помощь третий голос, как я надеялась, разума. Мне ещё повезло, что на этот раз в голове разворачивалась баталия только двух голосов.
Наверно, со стороны это смотрелось не то чтобы комично, а вообще абсурдно. Я стояла посреди комнаты, расставив руки в примиряющем и успокаивающем одновременно жесте. Из зеркала по-прежнему смотрела надменная незнакомка. Саркастическая улыбка послана самой себе.
Я спускалась к гостям. Двери почтительно открылись и долгие секунды все смотрели на меня с нескрываемым интересом и перешёптываниями.
- Мы уже заждались!
Учтивый поклон, и музыка вновь закружила всех. И меня.
Я снова танцевала с ним, а он пел для меня. Без насмешек по поводу моей капитуляции. Моё упрямство закончилось быстро и с позором, но я не собиралась сдаваться. Я успокаивала себя тем, что сменила тактику. И если что-то и буду делать, то не по указке, а по собственной воле.
Ну, да… продолжай себя обманывать.
А вот и продолжу!
Дерзишь…
Заткнись!
- Ты слишком много думаешь, - мягко сказало моё «соответствие». И к своему ужасу я поняла, что он с лёгкостью может читать мои мысли.
Ну и к чёрту! Мысли – не самое главное.
- Нет, конечно. Но это то, над чем человеку долго не удаётся воздвигнуть оплот своей власти.
Очередной танец закончился, и мы прошли к столам. Я была чертовски голодна! Была… глядя на этих людей, мне что-то очень сильно расхотелось есть. Наверно, десятка два гостей уплетали за обе щеки угощения: проглатывали кусками, жадно запихивали безобразными толстыми руками кушанья себе в рот. Некоторые уже валялись под столами. Пьяницы балагурили, приставали к дамам. Приличные недотроги раздавали пощёчины и отбивались, неприличные – совокуплялись. Прямо на глазах у всех. Без стеснений, без малейшего румянца на щеках!
- А что такого? Тебя это удивляет? Я не обременяю их этикетом. Это выбор каждого: как себя вести и… с кем себя вести.
Последние слова моего кавалера были сказаны таким тоном, что у меня вновь появилось желание выбежать из залы. Омерзение и жуть. Как так можно?! Никакое язвительно-саркастическое отношение к происходящему не помогало. Я стояла в прострации, не в силах уже скрывать своей ненависти.
- Как же я ненавижу всех вас. И тебя. Особенно, - мои слова были похожи на шипение змеи.
Яд так и сочился из моих глаз, стекал с губ, накрашенных вульгарной красной помадой…
- Снова убежишь?
- Нет! Вытерплю этот фарс до конца.
- Тогда давай присядем. Ночь обещает быть долгой. Боюсь, что ты устанешь раньше времени… моя королева.
Вот так… тебя уже короновали.
Повышение, чёрт возьми!
Вот-вот! Чёрт бы взял это повышение!
Да за уши и копыта! А ты расстраиваешься, дура! А ну как и удастся навести тут свои порядки.
Держи карман шире! Кто бы мне позволил!
Завершить очередной внутренний спор мне не удалось. К трону, где сидели король и королева карнавала, стали подходить особо именитые гости, желая засвидетельствовать своё почтение. Ритуал целования ручки и обмена любезностями в мои планы совершенно не входил. Но пути назад не было. Войдя в этот зал, я приняла на себя полномочия хозяйки замка. И королева из меня выходила не то чтобы снежная, но в полной мере ледяная. Презрение и надменность стали моей маской. Но всё больше и больше я срасталась с этой маской. Так было проще. Не мучили голоса, остался только один.
- Превосходно! Брависсимо!
Он определённо издевался надо мной. Мой мучитель и… соблазнитель. Именно он толкал меня в пропасть, ни уступить которой, ни провалиться в которую я не могла. Я зависла над ней, застыла камнем. Или затупившейся косой?..
Мой безымянный король отошёл в другой конец залы, беседуя с такими же аристократичными в своей низости гостями. Они не уподоблялись обожравшимся или напившимся свиньям, ни сатирам-прелюбодеям. Их зло было изысканнее, тоньше, грациознее. Эта извращённая красота манила и чаровала.
Совершенно случайно мой взгляд привлёк один человек. Тихий молодой парень, что стоял в сторонке и робко смотрел по сторонам. На целующуюся парочку, на смеющегося толстяка с пирожным в руках. На меня. Его взгляд раздражал и бесил. Я не знала, о чём он думает, что из себя представляет. И не хотела. Я просто поняла, что здесь и сейчас он бесит меня больше всех остальных. Больше даже меня самой, очарованной злом.
Откровенная низость затмила изысканную, но от того лишь более опасную и глубокую по сути своей.
Мне повезло, странный человек не долго испытывал моё терпение и быстро исчез из поля зрения. Возможно, я надеялась, он ушёл насовсем.
Вскорости гости стали расходиться. Они выходили из залы и шли к открывающимся в бессолнечное утро витражам, которые так не хотели выпускать меня в первую ночь. Затем, лениво толкаясь и ругаясь по инерции и больше для вида, устало садились кто куда в многоместные «корабли» и улетали в облачное небо.
Сзади подошёл Элвин. Я слышала, как его называли этим именем. Но мне оно не ложилось ни на уста, ни на сердце.
- Моя королева устала…
…и уже не было сил препираться и говорить, что я не его, а сама по себе. Какой смысл?.. Пусть думает и говорит, что угодно.
Пусть никогда не выпускает моё уставшее тело из сильных и крепких рук, бережно неся меня в спальню. Где-то между пятым и шестым этажом я заснула.