Я больше никого не любила, только его. Не было другого и никогда не будет. Он – мой единственный путь, мой выбор, мое безумие и мой покой, он - сосредоточие всех моих стремлений. Моя жизнь и моя смерть.
Первая любовь, длинною в жизнь. Жизнь, равная бесконечности. Бесконечная любовь. Моя единственная любовь.
После того вечера, он уже больше никогда не покидал моих мыслей. Во снах, наяву, в мыслях: всегда, неотступно, со мною был Александр. Мне было шестнадцать, и он стал тогда для меня одержимостью. Я неосознанно тонула в своих чувствах, и если бы кто-нибудь протянул мне руку, чтобы вытащить меня из этого омута, сказал, что я погублю себя своими желаниями, я бы только улыбнулась, оттолкнув того человека. Как я могла отказаться от него, однажды узнав? Ни тогда, ни сейчас… всегда, растворяясь в своей любви к нему, стремясь с каждым вдохом к нему, когда живешь только ради него. Любовь – как сумасшествие, любовь – как боль, любовь – как великая благодать.
Александр… В этом имени заключена вся я.
Дни складывались в недели. А мне так и не представился случай вновь его встретить. И я тосковала, вызывая в памяти его образ. Воспоминание об его улыбки вызывало трепет, а глаза… Может они всему виной? Не бывает подобных глаз, невозможно прекрасных и таких холодных.
Весна. И комната залитая лучами солнца, и голоса птиц в саду, и распахнутое окно, и я, наслаждающаяся легким прохладным ветром. Утро. Мне всегда нравилось утро, нравилось видеть пробуждающуюся природу, безграничные потоки солнечных лучей. Легкость, воздушность, ликование, ощущение жизни… именно утро вобрало в себя всё это.
Я сбежала вниз, в столовую, где проходил завтрак:
- Матушка, Отец. Я шумно села, стукнув ножками стула о паркет. – Замечательный день будет для прогулки, я возьму Ветра.
- С добрым утром, невоспитанный ребенок. Мягкий голос моей матушки.
- Дези. Отец с укоризной на меня посмотрел. – Ты снова планируешь прогулять весь день, и вечером, уставшая, пыльная с дороги, вернуться, пропустив обед, и едва поспев к ужину?
- Да, батюшка.
Я чуть нахмурилась, не люблю, когда меня называют Дези. Но, к слову, так звали меня почти все мои знакомые.
- Ты в который раз пропускаешь занятия. Хоть я и являюсь твоим учителем, ведешь ты себя крайне вольно…
- Мое поведение не подобает девушке моих лет. Я широко улыбнулась.
- Какой же ты сорванец. Отец смягчился и тепло посмотрел на меня.
Завтрак прошел в дружной беседе. Затем я поднялась к себе в комнату. Вызвала Розали, горничную. Она помогла мне с костюмом для верховой езды. Заплела волосы в косу. После я спустилась вниз. Подошла к матушке, которая уютно сидела в кресле в гостиной, подле окна, и что-то читала, поцеловала ее.
- Снова ты надела этот мальчишеский костюм.
Темно-серый жакет, узкие брюки, светло-серая водолазка, высокие кожаные сапоги.
«Наверное, я действительно смахиваю на мальчишку».
- Но, матушка, так гораздо удобнее.
- Охотно верю.
- До вечера.
Я вышла из поместья, направилась к конюшне, где уже заранее был готов к поездке Ветер. Влажные черные глаза, блестящая черная грива, свисающая челка, нетерпеливое постукивание копыта. Да, он ждал меня, предвкушая быструю, вольную езду. Я погладила его между ушами, провела рукой по шее. Прекрасный конь: сильный, стремительный.
Я уехала со двора, затем с основной дороги свернула по направлению к лесу. Пересекла небольшое поле, и выехала на узкую тропу, которая использовалась в основном охотниками. Через полтора часа мы выедем на просторную лесную поляну, где возможно отпустить Ветер во весь опор. А затем можно будет спуститься к реке, напоить коня.
Я любовно потрепала Ветра за гриву.
Лес был наполнен ароматом цветущих трав, сквозь нежно-зеленую листву деревьев пробивалось солнце. Я любила, закрыв глаза, подставлять лицо навстречу солнцу. Но даже так лучи проникали сквозь прикрытые веки, заставляя щуриться. И я радостно улыбалась, чувствуя тепло.
Мы достигли поляны, где Ветер ощутил приволье, и ринулся, будто летя на крыльях, стремительный, свободный. Я низко нагнулась, крепко сжав поводья. Я наслаждалась быстрой ездой. В такие моменты мы были словно единым существом.
Спустя некоторое время мы спустились к реке, где Ветер жадно прильнул к воде. Затем мы рысцой прошли вдоль берега, и повернули обратно.
Вернувшись к поляне, я отпустила коня, дабы он мог немного попастись.
Я отошла в сторону, облокотившись спиной о дерево, рассматривая сквозь листву просветы бирюзового неба. Затем я вновь обратила взор на коня, смотря как он, грациозно склонив голову, неспешно пощипывает траву.
Мои самые любимые моменты, самые ценные мне воспоминания, все то, что мне так дорого – все это также приносило мне удовольствие, но сквозь них, затмевая, обесцвечивая, проходил его образ. Чувства к нему стали главными, единственно важными. Я готова была от всего отказаться ради одного его слова. Тогда я это впервые отчетливо поняла. Окруженная празднеством весны, я осознала, что отныне мне ничего не будет так желанно, как он.
«Но как-то нелогично это. Я ничего о нем не знаю, слухи, окружающие его не всегда радужны. Но, несмотря на это, он всегда ожидаемый гость в любом доме. Поскольку он знатен, богат и холост. Завидная партия. Он скрытен. И никого не приближает к себе, вот что он собой представляет для светского круга.
Ха-ха, влюбилась… влюбилась в его внешность. Но так ли это? Есть в нем что-то еще, в его внутреннем мире, скрытом в непроницаемом мраке его глаз».
Солнце почти скрылось. Небо приобрело красно-алые оттенки. И сумрак медленно окутывал пространство.
«Потеряла счет времени. Надо ехать, и так вернусь, когда уже стемнеет. Батюшка ох как рассерчает».
Я подошла к Ветру, взяла его под уздцы. Но он вел себя беспокойно, постоянно встряхивая головой, широко раздувая ноздри, переступая с ноги на ногу.
- Тише, тише. Ласково проговорила я. – Что с тобою такое? Милый Ветер.
А он становился только беспокойнее, стараясь вырваться у меня из рук.
Я услышала глухой топот лошадиных подков, с той стороны, откуда приехали мы. И этот кто-то явно приближался. Это было странно.
«Может охотник?» Подумалось мне.
Я хотела скорее оседлать Ветра, и повернуть к другой тропе. Она вела к старинному поместью, увитому плющом, с дико разросшимся садом. От поместья можно было выйти на основную дорогу, и по ней доехать до дома.
Но конь все также отказывался повиноваться, он явно был напуган.
Я оглянулась в сторону шума, и увидела всадника на гнедом жеребце. Прежде чем я успела рассмотреть наездника, я услышала громкое ржание Ветра, и почувствовала толчок. Конь взметнулся, вырвался и помчался прочь от этого места. А я поняла, что лежу на земле. Я была крайне удивленна случившемуся.
- Никогда бы не подумала, что мой конь слегка трусоват. Произнесла я вслух, все также лежа на земле.
- Не обязательно. Просто животные недолюбливают меня.
Этот голос! Я резко села.
Серебристые волосы, редкими прядями спадающие на лицо. Белоснежная кожа, ярко выделяющаяся в сумраке. И глаза, цвета ночи.
- Не пристало юной леди находится в лесу в столь поздний час.
- Да-да, мое поведение не подобает девушке моих лет. Проговорила я скороговоркой. При этом чувствуя, как заливаюсь румянцем.
«И почему я все еще сижу?».
Я услышала смех, тот самый смех, который очаровал меня в тот вечер. И увидела протянутую мне руку, в тонкой кожаной перчатке.
- Позвольте?
Я вложила свою руку в его. Впервые моя рука оказалась в мужской, исключая руку батюшки. Я почувствовала, как его пальцы сжали мою ладонь. И как он потянул меня на себя, помогая мне подняться.
- Спасибо. Будто со стороны услышала я свой голос, так я смутилась.
Помню, как взглянула на него, и сердце сжалось. Он был прекрасен. И я сейчас с ним разговариваю, он рядом, и мы одни. Наедине. Волнительно.
- Что будем делать с вашей лошадью, юная леди?
«Юная леди… Также он обращался ко мне тогда. Он помнит меня. Помнит». Почему-то я была счастлива.
- Ничего. Он сам вернется домой.
- Хорошо. А что мы будем делать с вами?
И он снова улыбнулся, отстранено, вежливо.
Этот его вопрос сбил меня с толку.
- Верхом отсюда до вашего дома полтора часа. Его голос был тихий, мелодичный, но отчетливый. – Вы ушибли ногу…
- Откуда…
- … я знаю? Чувствую аромат крови.
- Вы пугаете.
Я посмотрела на него. Он улыбнулся, при этом глаза остались безучастны.
- Возможно.
И на мгновение его лицо стало жестким, холодным, как каменное изваяние античного идола. Он был пугающе прекрасен в это мгновение. И он действительно был похож на древнее божество: статен, совершенно красив, серебристые волосы, черные глаза в обрамлении длинных черных ресниц на фарфоровой коже лица, излучающая мягкий свет в этом сумраке, четкий контур губ. Окутанный тайной. И тут же это видение пропало, он улыбался мне. И я поняла, что нескромно рассматриваю его почти в упор.
- Разрешите мне довезти вас до вашего поместья?
Я, молча, кивнула, не поняв его фразы, будучи все еще под впечатлением от недавнего видения.
А он подвел ко мне свою лошадь.
- А как же Вы?
- Вы не поняли, на что дали согласие.
И его смех.
Он помог мне сесть в седло, а сам сел позади.
И здесь мысли мои меня покинули. Я утратила всякую способность думать, и только лишь чувствовала. Чувствовала спиной его грудь, видела перед собой его руки, легко державшие поводья. Лошадь понимала его без указаний.
Мне показалось, что я тогда растворилась в своих ощущениях. Меня не стало.
- Должно быть, вы сейчас крайне смущены. Думаю, это первая ваша поездка с мужчиной. Я чувствовала его губы почти у самого уха.
Он поддразнивал меня.
- Действительно, это моя первая такая поездка.
Но я не хотела, чтобы он понял, как я стесненна. Не хотела, чтобы румянец на щеках раскрыл мое смятение, чтобы бешеный ритм сердца выдал мои чувства. Но он точно чувствовал биение моего сердца, и понял, как я смущенна. Словно волк, играющий с ягненком.
А он даже и не догадывался, сколько всего первого привнес в мою жизнь. И сколько еще привнесет. И кем станет для меня. А кем стала для него я? Кем я была для него?
Мы проехали через поле, выехали на дорогу и спустя несколько минут были около моего поместья.
Он остановился у въезда в сад.
- А вот и ваш отец спешит к нам.
Я посмотрела по направлению каменной дорожки, по которой скорой походкой к нам приближался батюшка.
Александр соскочил на землю, помог мне спуститься. И каждое его прикосновение ко мне отзывалось легкой дрожью в теле.
Он легким движением сел обратно в седло. В темноте сада он был почти невиден. Но я была уверенна, что он улыбается.
- Принесите за меня извинения перед вашим батюшкой, но я не смогу его поприветствовать. Я и так сильно задержался.
- Простите. Из-за меня вы…
- Бросьте, всегда бы были такие приятные причины, по которым наши дела сбиваются с плана. До свидания, Дезире.
Я вздрогнула, услышав свое имя из его уст. Его мелодичный, тихий голос, который окутывал.
- До свидания,.. Александр.
Я услышала удаляющийся топот подков.
«До свидания, Дезире… Дезире…» Его голос до сих пор отдавался в памяти, то, как он произнес мое имя.
Александр Дюруа. Я поняла, что способна ради этого человека предать, убить, оставить все, забыть.
Любовь, воздвигшая для меня новый мир, превратив в руины прежний. Уничтожившая все, что меня окружало, но любовь, которую всецело приняло мое сердце.