Пролог. Судный день

Затянутая легким кружевом облаков земля проплывала далеко внизу, отделенная от наблюдателя лишь обманчивой хрупкостью изящного стеклянного витража, однако Хейлель прекрасно знал, что это иллюзия. Не хрупкость – стекло и вправду не баловало прочностью, особенно при ударах. Иллюзией было присутствие Ёрда здесь, в Дип, поскольку в реальности бездну от поверхности планеты отделяли десятки лиг сплошных скальных пород, а за витражом плескалась самая обыкновенная вода. Впрочем, сути дела это не меняло.
Хейлель, нахмурившись, всматривался в пестрый узор проступающих сквозь облака лугов, лесов, рек и дорог, анализируя долгосрочные последствия очередного хода, сделанного Цебаотом. Острый глаз князя Тьмы выхватывал малейшие изменения, произошедшие в разворачивающейся перед ним панораме, малейшее движение фигурок, принадлежавших обеим сторонам разыгрываемой партии. Внезапно что-то привлекло его внимание. Хейлель коснулся пальцем стекла, и поверхность земли послушно метнулась навстречу. Так и есть, по пролегающей через Бурые горы дороге, что ведет из Варрургела в Алеманию, мчался всадник на взмыленной лошади. Ничем внешне не примечательный всадник, густо покрытый дорожной пылью. И куда же так торопится сия непримечательная личность? Князь Тьмы вскользь прошелся по воспоминаниям человека, не сильно углубляясь в подробности размышлений о том, что пора завязывать с курьерской работой, поскольку зад в отличие от седла не казенный, да и Станийка начинает косо поглядывать, как бы не загуляла с кем… Эта информация была абсолютно бесполезна, поскольку едва ли удастся внушить гонцу мысль бросить свою работу прямо сейчас, посреди дороги. Странная особенность людей уже давно была подмечена Хейлелем – они могли сколько угодно стенать о том, как им ненавистно то или иное занятие, и, тем не менее, продолжать выполнять его с превеликой тщательностью. Однако за человеческими размышлениями скрывалось и нечто куда более интересное – в курьерской сумке лежало письмо, скрепленное печатью правящего дома Девиариев, и предназначалось оно для начальника алеманской разведки. О чем идет речь в письме, гонец, разумеется, не знал.
Хейлель криво усмехнулся. Не следовало быть семи пядей во лбу, чтобы понять: торопыга везет отнюдь не приглашение на скромный ужин в узком семейном кругу, особенно если вспомнить, что меньше недели назад одна из его алеманских марионеток очень неудачно угодила в лапы шпионов из варрургельской внешней разведки. Похоже, Цебаот наконец сообразил, какую карту разыгрывает князь Тьмы прямо у него под носом, и решил подложить противнику небольшую свинью посредством внезапно проснувшихся у Виссента II дружеских чувств к Отто Черному. Разумеется, Девиарию не резон терять налаженные торговые контакты, вот он и спешит подбросить собрату по короне вытянутую шпионами из пленника информацию. Свинья небольшая, однако, вполне способная помешать грядущему дворцовому перевороту… если гонец, конечно, успеет добраться. Окинув взглядом окрестности, Хейлель с огорчением констатировал, что посылать на перехват человека некого. Никого из подчиняющейся ему нежити, даже самого запаршивленного волкодлака, поблизости не имелось, а лимит текущего года на вызов стихийных духов он уже исчерпал, так что придется обходиться подручными средствами.
Князь Тьмы шевельнул пальцами, вновь отодвигая Ёрд для общего обзора. Итак, судя по тому, что гонец не воспользовался купеческой обходной дорогой, он намерен пробираться в Алеманию через ущелье Хальбад – опрометчивое решение, хотя и сильно сокращающее путь. По безмолвном приказу Хейлеля над Бурыми горами начали сгущаться грозовые тучи, и здесь главное было не поскупиться. Если повезет, то направленный в правильное русло селевый поток прихватит и человека, если же нет, то дорога в любом случае будет перекрыта. Люди это все-таки не водомерки, чтобы шнырять по жидкой грязи, хотя как знать, что будет в перспективе? По снегу, к примеру, ходить они уже научились, а ведь как хорошо было раньше: нашлешь один добротный буран, и на четверть года забываешь про северные страны…
С первым раскатом грома, прозвучавшим над Бурыми горами, князь Тьмы потерял всякий интерес к Хальбаду и ничего не подозревающему путнику и возвратился к созерцанию общей панорамы, выискивая очередные несоответствия.
- Яхве!
Шипящий голос, раздавшийся за спиной, заставил Хейлеля раздраженно поморщиться. Воздушный элементал раболепно растекся туманом по черным мраморным плитам пола под суровым взглядом обернувшегося князя Тьмы.
- Время подходит… - неуверенно донеслось из тумана.
- Я знаю.
- Прошу простить нас, яхве. Нам казалось, будет нехорошо, если яхве Цебаот придет первым…
«Совершенно верно», - мрачно подумал Хейлель. – «Это будет весьма паршиво, а в придачу даст великолепный повод для сплетен о том, что князь Тьмы опасается церемониального суда, поскольку и сам причастен к замышлявшемуся преступлению. И неважно, что Рагнар официально не причислен ни к светлым, ни к темным, вполне достаточно будет знать, что повязали его в моих владениях. О, Дип и верхние миры, как будто без этого проблем не хватало…»
Он нехотя отстранился от витража, бросил последний взгляд на плывущую за стеклом сапфирово-жемчужную красавицу-планету и в очередной раз подивился особенностям восприятия. Как быстро то, что уже давно казалось тебе обыденным, начинает вызывать восхищение, когда понимаешь, что все это могло и до сих пор еще может быть уничтожено в один момент.
Однако время и вправду было на исходе. Стряхнув морок, Хейлель с шелестом расправил покрытые огневыми узорами чешуйчатые крылья и шагнул к источающему алый свет магическому кругу. Прежде чем князь Тьмы скрылся в портале, сгустившийся дым образовал над его головой трехрогую корону.
- Яхве Хейлель!!! – трубный голос глашатая эхом отразился от высоких сводчатых потолков церемониального зала, и теснящиеся вдоль стен тени как по команде пали ниц. Бегло оглянувшись, Хейлель с удовлетворением отметил, что Цебаота еще нет. Однако последний тоже не заставил себя долго ждать.
- Яхве Цебаот!!! – снова вознесся к сводчатому потолку голос глашатая, когда на противоположной половине зала, и без того освещенной, словно бы полыхнула сверхновая звезда.
Цебаот явился во всей красе – закутанный в призрачный плащ белых крыльев, из-под которых нестерпимым огнем сияли золотые доспехи, увенчанный пламенным венцом, он источал свет так же, как Хейлель собирал вокруг себя мрак. Князь Тьмы сдержанно поклонился в ответ на столь же сдержанный поклон своего антипода. Все присутствующие вновь заученно преклонили колени. Точнее, как и в первый раз, все за исключением опутанной огненными цепями фигуры посреди зала. Хейлель отметил этот факт с нарастающим раздражением: ох, и не время сейчас было третьему демиургу выказывать гордыню. А впрочем, Рагнару все равно уже нечего терять, и наверняка он знает это не хуже своих судий.
Закончив процедуру приветствия, князья Дип заняли кресла, установленные на небольшом отдалении друг от друга с таким расчетом, чтобы не попадать в полосу сумрака, где свет и тьма перемешиваются, и шепот, ползущий по залу, разом стих. Хейлель скорее ощутил, чем увидел, как взгляды присутствующих скрещиваются на третьем демиурге. Рагнар не пошевельнулся. Изогнув мощную шею, он исподлобья смотрел на князей. По его застывшему лицу невозможно было определить, чувствует ли он сейчас хоть что-то, а читать мысли первородного демона, исторгнутого Хаосом почти одновременно с отделением Света от Тьмы, кроме как с его дозволения, не удавалось никому в Дип. «Чувствует», - решил Хейлель, - «определенно чувствует. Уж огонь-то пробирает любого, за исключением геенновских выродков». Он с мстительным удовлетворением отметил, что костяные латы демиурга обуглились и пошли трещинами от воздействия пламени. Процедура допросов – длительная, нудная и, что обиднее всего, безрезультатная – давно была закончена, и согласно действующему законодательству огненные цепи на арестанте следовало заменить на обыкновенные, но по личному приказу Хейлеля в этот раз от буквы закона отступили. Дополнительная кара демиургу персонально от князя Тьмы носила еще и профилактический характер. Хейлель рассчитывал наглядно показать всему нынешнему собранию, что ждет того, кто осмеливается замахнуться на установленный порядок. Вот только деланное безразличие Рагнара немного портило общий профилактический эффект. Хейлель нахмурился, заставляя цепи вспыхнуть жарче. Бесполезно. Рагнар едва заметно вздрогнул и угрюмо усмехнулся, перехватив наполненный ненавистью взгляд князя Тьмы. Цебаот неодобрительно покосился на соправителя, но вмешиваться не стал. Прерогатива исполнения наказаний в Дип была закреплена за Хейлелем, и сейчас он делал то, что князья давно уже между собой согласовали, хотя и немного рьянее, чем следовало.
«Пусть смотрят и запоминают», - мрачно подумал Хейлель, жадно принюхиваясь к расползающемуся по залу запаху горелой плоти. Для него не являлось секретом, что многих из ныне присутствующих на церемонии устраивала идея Рагнара о возврате Первозданного Хаоса. Упорядоченная иерархия миров для них, видите ли, была слишком скучна, что ж, пусть узнают теперь, во что обходится веселье. Секретом для князя Тьмы оставались только сама технология предполагаемого возврата и имена помощников Рагнара, поскольку действовал он определенно не в одиночку, однако на допросах ни одного имени так и не прозвучало. Третьего демиурга вообще бывало трудно заставить говорить, если он того не хотел. А сейчас говорить он не хотел однозначно.
Молчание начинало затягиваться. Напрягшийся всем телом Рагнар по-прежнему не издавал ни звука, и Хейлель с сожалением пришел к выводу, что для того, чтобы не превратить окончательно действо в фарс, пора приступать непосредственно к оглашению приговора. По его молчаливому приказу глашатай заговорил:
- Светом и Тьмой, безраздельно властвующими в нижних и верхних мирах, демиург Рагнар объявляется виновным в попытке преднамеренного разрушения сложившейся системы мироздания и уничтожения результатов акта творения, в попытке возрождения гибельного Первозданного Хаоса и подстрекательстве к междоусобным войнам…
По лицу Рагнара снова скользнула злая усмешка, и Хейлель подумал, что с последним пунктом обвинения они немного переборщили. Третьему демиургу не хуже, чем князьям Дип, было известно, что сейчас творится в Ёрде, который князья во всеуслышание объявляли своим драгоценным и оберегаемым детищем, и какую роль в этом играют Хейлель с Цебаотом. Князь Тьмы заранее заготовил ответ о том, что одно дело толкать на битвы марионеток, которые, собственно говоря, для того и создавались, и совсем другое – возрождать войны между армиями Света и Тьмы, но демиург промолчал, видимо слишком занятый собственной горящей шкурой.
- Желает ли обвиняемый что-либо сказать в свою защиту? – между тем продолжал глашатай.
- Нет.
Хриплый надтреснутый голос демиурга подействовал на уязвленное честолюбие Хейлеля, как бальзам, пролитый на рану. Значит, все-таки пробирает, не зря старался…
- Обвиняемый полностью признает справедливость выдвинутых против него обвинений?
- Нет, - повторил Рагнар, выпрямившись и вскидывая голову. – Моя вина только в том, что я не завершил попытку, и ни в чем больше. А первородным князьям следовало бы десять раз подумать прежде, чем повторять пустые сплетни стихиариев. Будь Хаос гибелен, вы, его заставшие, не восседали бы сейчас на тронах, а метались пылью по Вселенной. Но вы здесь, а значит, все устои, на которых зиждется Дип, не более, чем ложь.
- Ты делаешь ошибочные выводы из правильных предпосылок, - внезапно подал голос Цебаот. – Хаос опасен не для нас. И не для тебя. И не для прочих, здесь присутствующих. Если Дип будет поглощен Хаосом, никто из нас не перестанет существовать, в отличие от обитателей иных миров, которые погибнут вместе со своими домами. Ты участвовал в творении, Рагнар. Разве ты не испытываешь хоть малейшего сострадания к своим детищам?
Демиург расхохотался, и от его смеха стены церемониального зала содрогнулись. Хейлель бросил озабоченный взгляд на пошедший мелкими трещинками сводчатый потолок и развернул по периметру зала дополнительное защитное поле поверх двух уже существующих. Теоретически цепи и поля должны были полностью гасить первобытную ярость Хаоса, но на практике все было не так просто.
- Ты призываешь меня жалеть глиняных големов? – с издевкой переспросил Рагнар, отсмеявшись. – Уж не тех ли, которые сейчас гибнут тысячами только ради того, чтобы ты мог посадить на очередной трон Ёрда очередную марионетку? Оставь такую избирательную жалость для себя, яхве, а мне она что-то не по вкусу. Прах останется прахом, сколько ни пытайся вдохнуть в него разум. Лучше вспомни, сколько раз ты сам ввергал в Хаос миры-предтечи, не найдя в них какого-то там образа и подобия. Так чего ты теперь боишься? Рассыплются эти куклы – не беда, создашь новых. Только в следующий раз не забудь им крылья вылепить. Для пущей схожести.
Хейлель неодобрительно качнул головой – Цебаоту не следовало вообще заводить этот разговор. Бесполезно пытаться объяснить Рагнару то, чего он принципиально не желает понимать. И, похоже, князь Света пришел к таким же выводам.
- Я не буду спорить с тобой, демиург, - вкрадчиво произнес он. – Хотя, вероятно, спроси ты мнения хоть кого-нибудь из тех, кого называешь големами, они бы ответили, что действуют исключительно по собственному разумению и, как правило, даже с радостью. Спроси, если выдастся такая возможность, и, быть может, тебе доведется узнать много нового и интересного.
- Если выдастся? – Рагнар снова оскалился, демонстрируя желтоватые лошадиные зубы. – Кончай этот фарс, яхве. Я еще не слышал приговора. Хочется все-таки понять, о чем князья верхних и нижних миров размышляли целую неделю. В свое время у вас на утверждение всего законодательного свода Дип меньше времени ушло, так что теперь должно получиться что-то действительно выдающееся.
- Как пожелаешь, - прежде чем князь Света успел озвучить очередную бесполезную мудрость, Хейлель подал знак глашатаю.
- Учитывая все обстоятельства дела, а так же отсутствие у демиурга Рагнара раскаяния в преступных помышлениях, - заученно отчеканил тот, - Тьма требует для вышеозначенного демиурга низвержения в Геенну.
По залу прокатился тихий вздох. Рагнар кивнул, словно в подтверждение каких-то своих мыслей. Ссылка в Геенну фактически означала смертный приговор, поскольку вечному неугасимому пламени самого безжалостного из нижних миров не мог противиться никто, кроме обитающих там ифритов и саламандр.
- Свет против, - тяжело обронил Цебаот.
- Со своей стороны Свет, учитывая все обстоятельства дела, а так же отсутствие у демиурга Рагнара раскаяния в преступных помышлениях, требует для вышеозначенного демиурга заточения в твердыне Ка’аф на ледяных пустошах Лэнга вплоть до скончания веков.
- Тьма против.
- Да вы бы хоть заранее определились, - с неприкрытым сарказмом проговорил Рагнар. – Все лучше, чем превращать церемонию в балаган.
И тут же сжался, скрипя зубами, когда подхлестнутое Хейлелем пламя полыхнуло особенно ярко. «Может, это и не по закону», - угрюмо подумал князь Тьмы, - «но, поскольку это единственный способ заставить его благоговейно молчать во время оглашения вердикта, придется им воспользоваться. И все равно не понимаю, с какой стати Цебаот заартачился по поводу Геенны. Самый быстрый и самый надежный вариант, но нет: Свету всегда нужно все усложнять, без преодоления самолично созданных трудностей существовать он просто не в состоянии. Ох, чую, аукнется нам еще компромиссный приговор».
- С учетом необходимости достижения согласия, определенного законодательным укладом Дип, Свет и Тьма приговаривают демиурга Рагнара… - глашатай сделал многозначительную паузу, - к вечной ссылке в верхний мир Ёрд без права на амнистию.
- Свет согласен, - гулкий голос Цебаота играючи перекрыл катящийся по залу ропот. Заточение в мир марионеток демона, стоящего на высшей ступени иерархии… такого позора в Дип еще не случалось.
- Тьма согласна, - эхом вторил соправителю Хейлель.
Эти слова разом стерли ухмылку с исказившегося лица Рагнара. Шумно втянув воздух, он рванулся, тщетно пытаясь сбросить путы.
- Желаете получить еще одну куклу для игр?!? – больше не скрывая обуревающей его ярости, прошипел демиург. – Клянусь Хаосом, этому не бывать! Вы оказываете мне величайшую услугу, яхве. Когда мироздание рухнет, жду вас в том, что останется от Ёрда, и тогда мы посмотрим, кто у кого будет просить амнистии. По…
Хейлель воздел руки, досадливо отметив, что из-за поспешности жест получился не таким величественным, как хотелось бы. Цебаот с присущей ему скрупулезной точностью повторил движения соправителя, и демиург, охваченный алым сиянием, задохнулся на полуслове. Огненные цепи исчезли, но двинуться Рагнар теперь уже не смог бы при всем желании. Алое сияние разгоралось все ярче, и одновременно с этим словно бы невидимые пальцы исполинского скульптора сминали тело демиурга, как мягкую глину. Церемония исполнения приговора происходила в полнейшей тишине, и от этого казалась еще более жуткой. На какое-то мгновение Хейлелю даже захотелось отвести взгляд от заключенной в алую сферу уже почти бесформенной массы. В уме не укладывалось, насколько сильна должна быть испытываемая Рагнаром ненависть, ярость или гордыня, чтобы заставлять молчать тогда, когда молчать уже невозможно. «Я боюсь его», - неожиданно отчетливо понял Хейлель. – «Даже теперь, в совершенно беспомощном состоянии, я его боюсь, потому что, как бы мы ни пытались доказать обратное, Хаос изначален. И в своей изначальности он сильнее Света и Тьмы вместе взятых. А мы сейчас собственноручно подписываем приговор Ёрду и всему прочему мирозданию. Если наши ожидания не верны и Хаос вернется, то вина за содеянное отныне будет лежать не только на Рагнаре, но и на нас. И самое паршивое в этом деле то, что уже поздно что-либо менять».
Сфера, заключающая в себе изуродованные до неузнаваемости останки третьего демиурга, сияла все ярче, и наконец взорвалась, ослепляя присутствующих алым сиянием. А когда свет угас, Рагнара посреди зала больше не было, только темное, будто горелое, пятно отмечало место, где совсем недавно находился демиург.
- Правосудие восторжествовало! – объявил глашатай, и князь Тьмы многое бы сейчас отдал, чтобы обрести его уверенность.
Переведя дыхание, Хейлель опустил руки, крепко сжимая резные подлокотники кресла, бросил мимолетный взгляд на Цебаота и поразился. Вальяжно раскинувшись в кресле и наполовину прикрыв глаза, князь Света умиротворенно улыбался, как будто только что совершил особо удачный ход в ведомой в Ёрде игре…