6.

Небо над морем в Бухте Королей было окрашено в ровный красно-оранжевый цвет – с противоположной стороны, за Охранными горами садилось солнце, завершая этот погожий осенний день. Дувший с воды бриз нес прохладу, и Крисса в очередной раз подумала, что, пожалуй, не зря захватила с собой легкую песцовую накидку. Они с Айрином уже больше часа стояли здесь, на огромной глыбе гранита, и смотрели, как море катит свои волны к каменистому берегу. Королевский дворец виднелся далеко слева, справа бухту охраняла совершенно гладкая скала черного камня, и тишину нарушали только крики чаек и шум прибоя.
Король медленно повернул Криссу лицом к себе и бережно поднял тонкую вуаль, закрывавшую ее лицо. Несколько минут они молча смотрели друг другу в глаза, после чего Айринкельн проникновенно прошептал:
- Ты мое вечное счастье, Крисса. Клянусь богом, это так!
Их поцелуй был упоительно долгим и сладким – ведь дело было не во дворце, где в кабинет короля в любой момент мог войти секретарь или где в любом коридоре можно было наткнуться на слугу или вельможу. Правда, девушку не оставляло впечатление, что Айрин не придает всем этим древним законам особенного значения и следует им только для того, чтобы не вызывать волнений среди поборников традиций.
- Рассказывай, - попросил вдруг король, ласково обнимая ее за талию. – Ты остановилась на том, как ваши с Сюзанной пути разошлись.
Крисса выдержала паузу, снова опустила на лицо вуаль, наличие которой строго оговаривалось в кодексе Эрквадиора, поправила расшитую жемчугом шапочку… Об этом периоде своей жизни ей хотелось вспоминать меньше всего – снова ощутить, как больно могут ранить слова, когда они неискренни, как больно разочаровываться в том, кому безоглядно доверяешь… Но Кристина со всей серьезностью полагала, что Айрин должен знать о ее прошлом абсолютно все, а потому снова заговорила.

***

Крисса ощущала себя на седьмом небе от счастья. Теперь, на рассвете, в полной тишине (гуляние в трактире закончилось только пару часов назад, и все эти два часа из кухни слышались звон посуды и брань слуг), у нее было достаточно времени, чтобы еще раз воскресить в памяти все детали давешних событий. Девушка готова была делать это снова и снова, порой она ловила себя на том, что даже в пути, даже во время выступлений, раз за разом вспоминает все ласковые слова Квинта, все его жесты и каждую улыбку, такую теплую, адресованную только ей одной… Вот и теперь, хотя юноша сладко спал рядом, сбросив с плеча одеяло, Кристина с наслаждением погрузилась в события прошедшей ночи…
… Угрызений совести от расставания с Сюзанной Крисса не испытывала. Квинт казался виноватым и постоянно повторял, что ему неловко – дескать, разрушил такую дружную компанию, обидел хорошего человека. В ответ на этой девушка лишь весело смеялась и беспечно отмахивалась, приводя высказывание подруги насчет различия расставания и разрыва менестрельской дружбы. Ближе к полудню ей удалось убедить своего нового спутника в том, что все отлично, и что никто ни на кого не обижен. Праздник бардов потихоньку сходил на нет, Порт Давен снова становился тихим, сонным городком, и поэтому Кристина заявила, что и она не прочь уйти отсюда и отправиться куда-нибудь еще.
- Это куда, например? – улыбнулся Квинт. – Мест много, Крис, а Порт Давен – вроде большого перекрестка, куда хочешь, туда и иди.
- Ну вот ты бы что посоветовал? – поинтересовалась она, оправляя перед зеркалом пышную юбку нового платья в неброских зеленых цветочках. – Мы с Сюзанной успели побывать только в Анварде – Граница не в счет, там я долго оставалась только в Гейдергаде.
- О, ну раз так, то перед нами открыты буквально все государства! – обрадовался юноша и принялся загибать пальцы. – Дзарот, Кальтарин, Тар-Кайян, Эрквадиор, Аллемайн…
- Эльфийское королевство?! – перебила девушка. – А нас туда пустят?
- Конечно, малышка! Таких талантов, как ты, на земле днем с огнем не сыщешь, так что все государства будут у наших ног. Да, я еще забыл про Восточные Озера – думается, и озерному народу не чуждо прекрасное.
- Тем более, если там кто-то еще помнит Беатрис Брай, - улыбнулась Кристина.
- Кто такая Беатрис Брай? – не понял он.
- Моя мама. Я полукровка.
- Ничего себе! – присвистнул Квинт. – Экая редкость! Это кто же был такой умный и бесстрашный, что не побоялся осуждения окружающих и женился на женщине народа озера?
- Какая разница? Был такой… обычный обыватель, быть может, чуть богаче других, - пожала плечами она. В принципе, Крисса не так уж и врала – тогда, двадцать лет назад, отец действительно был всего лишь наследником фамилии Дэш, никто не собирался поручать ему важные политические вопросы, и никто не мог предположить, что из горячего и отчаянного юноши получится суровый и серьезный вельможа, один из самых влиятельных в Карсайте.
- Как бы то ни было, а это тоже может сыграть нам на руку – позже, когда ты станешь настоящей знаменитостью, - заявил юноша.
- Ну что за ерунду ты говоришь? – покраснела от удовольствия Кристина. – Какой еще знаменитостью?
- Нет, ты определенно не понимаешь своих преимуществ! Ты просто не вполне представляешь себе, что значит твой огненный дар. Это само по себе огромная редкость, а уж когда с помощью этого дара показывают такие чудеса – это вообще настоящая сенсация! Не бойся, вместе мы сможем добиться успеха! И начнем мы с Тар-Кайяна – это место еще не так избаловано благами цивилизации.
Этот короткий разговор стал одним из самых важных в жизни девушки – с этого момента она действительно стала мечтать о славе. Чтобы, может быть, не ходить пешком из деревни в деревню, а путешествовать в крытом экипаже, иметь свою труппу, кучу красивых костюмов из дорогих тканей, золотые украшения… Чтобы жить в столице какого-нибудь южного королевства, и только изредка предпринимать гастроли по всему свету. Чтобы все люди, вся толпа, собравшаяся поглазеть на чудо, восторженно орала и хлопала в ладоши, требуя сыграть еще и еще. От таких перспектив действительно кружилась голова, и еще сильнее подобные мечты подстегнул один достопамятный эпизод.
Однажды вечером – примерно через неделю после того, как молодые люди решили идти в Тар-Кайян – они оказались в очередном милом и уютном городке. Трактир, который они без особенных усилий обнаружили на крошечной площади, прямо-таки гудел от царящего там веселья. Войдя внутрь и с трудом докричавшись до оглохшего от шума трактирщика, спутники выяснили, что сегодня тут празднуется свадьба одного местного заводилы. Расписываясь в толстой амбарной книге, Квинт удивился:
- А чего это, раз свадьба, нет музыкантов?
- Да есть они, эти музыканты, - перекрикивая песню, исполнявшуюся нестройным хором голосов, отозвался трактирщик. – Пьяные в конюшне спят, чтоб они были здоровы!
- Пьяные? – даже обрадовалась Крисса – тут же вспомнила про Мыша. – Это большая такая толпа мужиков с дудками?...
- Да нет, девонька, какая уж там толпа… Так, два каких-то задохлика – всего-то пожитков на две худенькие торбы, голодные были, видать… Ну жених, добрая душа, возьми и распорядись – накорми их, говорит, авансом и выпить дай, а то рухнут от истощения прямо в разгар веселья. До разгара эти шельмецы не дотянули – дрыхнут без задних ног, их теперь только война чародеев разбудит! Вот народ и обходится своими силами. Кошмар какой-то, - пожаловался он. – Голова трещит – ить всем им на ухо медведь наступил! – а сделать ничего не могу.
- Считайте, что вам крупно повезло – мы вас избавим от головной боли, - заверил Квинт и, не дожидаясь ответа удивленного трактирщика, обратился к присутствующим:
- Господа! Надеюсь, что мое вмешательство ни в коей мере не нарушит вашего веселья. На мой взгляд, теперь самое время для музыки и танцев! Если вы нам дадите пару минут на подготовку, я гарантирую – весело будет всем!
Как ни странно, его голос мгновенно навел тишину. Народ с мгновение недоуменно пялился на светловолосого парня в пыльной одежде, после чего оглушительно грянул:
- УРА!!!!!

Такого представления маленький городок в сердце Маланадэйна еще не видел… Открывала его Крисса – снова облаченная в свой яркий костюм, приобретенный еще в Эйсби, она порхала по залу и не могла скрыть торжествующей улыбки, ловя на себе восхищенные взгляды присутствующих. Шквал аплодисментов не дал ей ограничиться лишь одним танцем – пришлось импровизировать и на ходу придумывать еще два, что в итоге окончательно уверило зрителей, что перед ними истинное чудо. Дальше не менее внушительно выступил Квинт, и тут уже пришла очередь Кристины восхищаться. На какое-то время действо перенесло во внутренний двор, где юноша велел натянуть между двумя деревьями канат. Строго-настрого наказав девушке наигрывать что-нибудь веселое и ни в коем случае не прерываться, Квинт бесстрашно влез на одно из деревьев и спокойно, словно по земле, заскользил по канату. Сердце Криссы трепетало как пойманная птица – почему-то в голову все время лезли страшные мысли о том, что будет, если он упадет – но она и не думала обрывать музыку, продолжая старательно перебирать пальцами струны своей маленькой арфы. Юноша же тем временем изобразил пару сальто, демонстрируя настоящие чудеса ловкости, немного постоял на руках, опираясь на укрепленную поперек каната палку, после чего спокойно спрыгнул вниз, мягко приземлившись на обе ноги.
Этим дело не кончилось – видимо, решив окончательно добить зрителей, Квинт взял у совершенно обалдевшего трактирщика факел, сделал большой глоток из фляги, висевшей у него на поясе… Столб огня полыхнул до самого неба, а Крисса, повинуясь душевному порыву, сделала несколько почти незаметных пассов руками, и пламя, вместо того, чтобы мирно погаснуть, обратилось яркой птицей, которая взмыла в ночное небо и рассыпалась тысячей искр, вызвав у зрителей очередной восхищенный вздох. Похоже, все собравшиеся уже забыли, почему изначально пришли в этот трактир, и готовы были до утра требовать продолжения представления, но Квинт проявлял поистине чудеса человеколюбия - когда последние искры потухли, он снова вышел на первый план и обратился к аудитории:
- Самое время потанцевать, господа. Вы не против?
Надо ли пояснять, что ответом было оглушительное улюлюканье, выражавшее полное согласие с таким мудрым предложением! Тут же мужчины рванулись обратно в зал, и скоро ночная тишина огласилась скрипом столов и стульев – это освобождали место для обещанных танцев. Крисса и Квинт переглянулись и последовали за гостями… Им удалось устроиться только на барной стойке – все прочее пространство было оккупировано готовыми танцевать парами и отодвинутой мебелью – но менестрелей такое обстоятельство ничуть не смутило. Юноша взял украшенный лентами бубен Кристины, она извлекла из чехла дудочку, и они вместе заиграли веселую плясовую. Услужливый хозяин притащил инструменты спящих музыкантов – старенькую скрипку, трещотку и свирель – так что следующая мелодия звучала уже дуэтом скрипки и дудочки.
Время плавно подкатывало к полуночи, а праздник и не думал затихать. Менестрелям пришлось признать, что их репертуар уже почти исчерпан, и в запасе осталось лишь несколько баллад. На этом месте вдруг высказалась невеста, которая укоризненно обратилась к гостям:
- Совесть-то имейте, дармоеды! Люди на вас весь вечер пашут, голодные, уставшие, прямо с дороги, а вам бы только отплясывать! Дайте им передохнуть!
Хотя Крисса и Квинт были воодушевлены до такой степени, что совершенно не замечали усталости, с этой речью они предпочли не спорить. Народ немного расступился, пропуская Кристину к камину; она пристроилась на краешке скамейки и с улыбкой сказала:
- Я хотела бы показать вам северную легенду. Говорят, все это действительно было, но так давно, что никто уже не уверен – правда это или вымысел. Смотрите в огонь. Сейчас будет история.
Она заиграла. Тут же в воображении понеслись яркие картинки: красивый юноша гуляет по берегу пруда со скромной девушкой в белом платье. Они тихо переговариваются о чем-то, улыбаются, смеются… Издалека, из густых зарослей ивы, за ними наблюдает злая волшебница – она тоже юна и красива, но сердце ее черно, как бездна. Она умеет обращаться в черного лебедя, и так она хочет отомстить юноше, который осмелился отвергнуть ее любовь. В разгар летнего дня поднимается вихрь, все исчезает в бешеной круговерти, и вот – озеро снова спокойно, по его глади плывет белый лебедь. Юноша исчез, девушка плачет, зовет его, заламывая руки, но все тщетно… Она замечает на крыле лебедя красную ленточку и ее сердце замирает от страха и горя: ведь ее возлюбленный всегда носил эту ленту на запястье, потому что это она подарила ее ему. На память… на счастье. Которое теперь стало невозможным – из-за козней злой колдуньи.
Музыка стихла. Люди тоже молчали, не желая нарушать печальную атмосферу; женщины украдкой вытирали слезы, мужчины нежно обнимали их талии и с восхищением смотрели на Криссу, которая поднялась с места, скромно поклонилась и ретировалась обратно к барной стойке, где ее ждал Квинт. Он тут же прошептал ей на ухо:
- Я не устаю восхищаться твоим талантом, Крисса! Это просто потрясающе! Как тебе это удается?! Когда смотришь на твои фигурки, кажется, что они вот-вот оживут, что ты понимаешь, о чем говорят люди, что… что ты действительно видишь это!
- Для меня в этом нет ничего сложного, - довольно улыбнулась девушка. – Я просто представляю себе героев песни или легенды, только и всего. Часто я даже не смотрю на то, что происходит в огне, музыка сама рисует мне те картины, которые я хочу увидеть.
- Кхм! Простите, что мешаю, - перед ними стояла смущенная невеста, которая нервно теребила кружевной платочек и быстро говорила. – Может, вы согласитесь сыграть нам еще что-нибудь? Ну… на прощание. Мы понимаем, что вы устали, и…
- Не беспокойтесь, - лучезарно улыбнулся юноша. – Напоследок вы получите что-нибудь веселенькое – Крисса, помнишь ту песенку, из-за которой тебя и твою подружку хотели побить? Изобразим?
Она лишь согласно кивнула в ответ. Народ снова пустился в пляс – мелодия была весьма зажигательная – многие даже подпевали, безбожно перевирая слова. По окончании этой песни жених чинно вручил молодым людям увесистый кошель и сказал:
- Благодаря вам у нас получился незабываемый праздник. Отдыхайте, господа менестрели. Спасибо!
Крисса и Квинт учтиво поклонились в ответ, после чего спешно ретировались наверх, опасаясь, что их заставят играть снова. Однако все обошлось – их небольшая, но очень уютная комнатка находилась достаточно далеко от общего зала, так что до менестрелей долетали только отголоски празднества. Судя по всему, гости снова принялись опустошать винные и пивные запасы хозяина: слышались звон кружек, смех и даже некое эхо яростного спора… К счастью, все это наших героев уже не касалось – они устало пристроили свои вещи в углу, после чего с наслаждением уселись на мягкую перину кровати. Кристина тут же залилась краской; видимо, в пылу праздника и за прочими хлопотами трактирщик не спросил, какая именно им нужна комната и предоставил таковую с одной кроватью. Это значило, что…
- Я только сейчас понял, как я устал, - перебил эту волнующую мысль Квинт. – Чертовски утомительное занятие – выступать перед разгоряченными алкоголем зрителями в трезвом виде! Хорошо еще, нас быстро оставили в покое.
- Да, по-моему, они готовы были слушать нас до утра, - согласилась девушка, уютно устраиваясь у него на плече. По телу пробежала приятная дрожь, когда юноша нежно обнял ее за плечи, и Криссе нестерпимо захотелось его поцеловать.
- Это в наших интересах, - заявил он. – Вот разъедутся эти гости, расскажут своим друзьям-знакомым, что они тут видели… Так вот и распространяется вагантская слава – а как же иначе!
Снова повисла уютная тишина. Девушка устало прикрыла глаза и подумала, что могла бы сидеть вот так вечно – рядом с дорогим ей человеком, с сердцем, полным мечтаний и невыразимого тепла. А может быть, даже любви…
- Крисса, - словно в продолжение этой мысли прошептал вдруг Квинт, - я все хотел сказать тебе… Понимаешь, я правда считаю, что мы не просто так встретились с тобою в Порт Давене. До того момента я всерьез полагал, что не раз любил, я наивно думал, что кое-что в этом понимаю. Однако, мои убеждения рухнули как карточный домик…
- Почему? – едва слышно спросила Кристина, замирая от сладостного предвкушения. Она знала ответ, и юноша оправдал ее ожидания, объяснив:
- Потому, что я увидел тебя. Богом клянусь, Крисса, я люблю тебя! Никогда прежде я не встречал никого, кто был бы похож на тебя. Ты самая лучшая, и я очень рад, что мы вместе.
Сердце колотилось как бешеное, щеки пылали, но при этом душу наполняло настоящее счастье. Крисса осторожно обняла юношу и прямо взглянула ему в глаза:
- Я тоже люблю тебя, Квинт.
Ответом ей послужил ласковый, долгий поцелуй… В один момент слова матери насчет сущности всех мужчин, и резкие высказывания Сюзанны об их истинных намерениях испарились, и душу девушки захлестнул водоворот противоречий. С одной стороны, она безотчетно доверяла своему любимому, она точно знала, что он никогда не предаст ее, а с другой стороны… При мысли о продолжении, которое вполне могло последовать за поцелуем, становилось невыразимо стыдно. Кристина понимала, что сделает абсолютно все, что скажет ей Квинт, но как именно она это сделает, понятия не имела. Оставалось лишь пустить все на самотек, что девушка и сделала…
Дальнейшие события запомнились ей как череда ярких, но весьма запутанных мгновений. В этих мгновениях было все – и пресловутый стыд, и страх, и наслаждение, и любовь, и нежность… Осмыслить произошедшее удалось только спустя некоторое время, когда утомленный Квинт уснул, крепко прижав ее к себе. Сама девушка готова была петь и плясать от счастья; несмотря на усталость, спать она не могла. Почти до рассвета пролежала она, мечтательно глядя за окно и нежно перебирая пальцами светлую гриву юноши. Ближе к рассвету Кристине вдруг подумалось, что Сюзанна и впрямь много потеряла со своим циничным и предвзятым отношением к любви и взаимоотношениям с мужчинами. И вовсе все не так, как описывала находчивая менестрель!... Никакое любовь не страдание, а самое настоящее счастье.

***

Крисса сморгнула выступившие на ресницах слезы и улыбнулась:
- Если бы я знала тогда, как я ошибалась!... Ты не представляешь себе, как я жалею, что была такой наивной дурочкой и никого не желала слушать! Если бы Сюзанне удалось уговорить меня повременить с доверием и прочими сантиментами в адрес Квинта, все могло бы сложиться по-другому. Но я была твердо уверена, что знаю, что я делаю.
- Не плачь, солнышко, - тихо, очень нежно сказал Айрин, крепко обнимая ее за талию. – Ведь все это уже позади! Научись относиться к событиям того времени как к прошлому. Так или иначе, а его не изменишь, надо с этим смириться. Холодает, - заметил он, задумчиво глядя на ползущую по небу тяжелую тучу. – Пойдем домой.
Какое-то время они шли молча, сосредоточенно глядя себе под ноги, перепрыгивая с одного валуна на другой. Когда почва немного выровнялась, Крисса решительно тряхнула головой и твердо сказала:
- Да, ты прав. Это всего лишь прошлое, у меня нет причин бояться его или грустить. Я расскажу, что случилось дальше. На самом деле, все это лишь предыстория.
Айринкельн ободряюще улыбнулся ей, крепче сжал ее ладонь в своей руке. Кристина снова заговорила – она твердо решила рассказать своему жениху абсолютно все.

***

За окном второй день шел нудный дождик, и Кристина маялась от скуки. Им с Квинтом не повезло застрять в на редкость тихом и глухом местечке, где вообще ничего не происходило. Народ был какой-то угрюмый, как будто никто не желал расставаться со своими заботами и проблемами даже на вечерних посиделках в трактире, так что выступления менестрелей здесь встречали довольно прохладно, хотя и платили вполне нормально, не хуже, чем в прочих городах и деревушках. Молодые люди жили в Баэри уже почти неделю – при переходе через лесной ручей, встретившийся по дороге, Квинт случайно поскользнулся на мокрых камнях и подвернул ногу. По словам врача, переход до деревни еще усугубил положение, так что проходить эта неприятная травма будет еще долго. Во всяком случае, еще пару недель придется отказаться от длительных переходов и танцев… Юноша не возражал – по его словам, каждое движение отдавалось в пострадавшей лодыжке тупой, ноющей болью – а потому целыми днями лежал на кровати в их комнате или сидел внизу, в общем зале, потягивая пиво. Было ужасно скучно… Такое отсутствие событий тяготило Криссу; она привыкла к смене мест, к обилию веселых, бесшабашных собеседников из местных жителей или встречных менестрелей, и потому молчаливый Баэри нагонял на нее тоску. Некстати вспомнились веселые ваганты Мыша, Сюзанна с ее резкими и категоричными суждениями, их бегство из Эйсби… Вдохновения не было, играть скучному люду каждый вечер скоро надоело, да и погода не располагала к веселью. Небо постоянно хмурилось, из приоткрытого окна тянуло сыростью, с деревьев облетала желтая листва…
Все лето молодые люди провели в Маланадэйне, и лишь к концу августа стали потихоньку продвигаться к намеченной еще в Порт Давене, в мае, цели – королевству Тар-Кайян. Там, по словам Квинта, можно будет и перезимовать, с тем, чтобы весной, как только сойдет снег, двинуться в Дзарот и Аллемайн. Повсюду люди встречали огненные номера Кристины восторженно, а уж если в представлении принимал участие Квинт, показывая различные фокусы, танцуя на канате или демонстрируя свое искусство глотателя огня, менестрелей по нескольку раз вызывали на бис. Большие представления молодые люди устраивали только в более или менее крупных городах – все-таки в деревнях и пригородах, заявлял Квинт с видом знатока, живет слишком много старых суеверных зануд, которые настороженно относятся к фокусам с огнем и считают, что это исходит от бесов. Такое высказывание очень повеселило Кристину – ведь дома, в Кайринах, она часто слышала это от отца – и она охотно согласилась беречь свой талант для более понимающей публики.
Что касается их взаимоотношений, то эйфория Криссы и не думала сходить на нет. Юноша был по-прежнему внимателен и очень нежен, он не уставал повторять, что наконец-то обрел в лице девушки свое столь долго искомое счастье, и она уже начинала подумывать, что рано или поздно дело все же дойдет до свадьбы. Не то, чтобы Кристине прямо так уж сильно хотелось становиться женой Квинта; просто мысль о том, что любимый человек всегда будет рядом, наполняла ее таким теплом и таким счастьем, что ради них можно было согласиться на все. Девушка видела, как смотрят на Квинта прочие барышни, как усердно они строят ему глазки, и только снисходительно улыбалась: юноша ни раз не взглянул на них, казалось, для него действительно существует одна лишь Крисса. Она часто думала теперь, что, оказывается, не так уж много вымысла в романах; во всяком случае, и в жизни встречаются истории-исключения, какой и стала ее собственная.
- Слушай, Крисса, - вдруг отвлек ее от раздумий голос Квинта. – У меня тут появилась одна идейка… Думаю, она неплохо разнообразит наш репертуар.
- Ну-ка, интересно, - девушка пристроилась на краешке его кровати и заинтересованно взглянула ему в глаза. – Что за идейка? Я уже умираю со скуки!
- Прости, малыш, это все из-за меня, - повинился он, красноречиво указывая взглядом на свою ногу. – Сколько раз говорил себе – смотри под ноги внимательнее!... И вот, на голом месте. Позор мне, как канатоходцу.
- Да ладно, с каждым могло случиться, - улыбнулась Кристина. – Ну, так что за идея?
- Когда ты танцуешь, по твоим рукам, или по складкам юбки пробегают язычки пламени. Они не могут ничего поджечь и не жгутся, так?
- Так. Они остаются совершенно безвредными до тех пор, пока я не сплету заклинание иначе.
- А ты сможешь сплести заклинание таким образом, чтобы пламя было не на тебе, а на сцене?
- Смогу, конечно!... А зачем? – нахмурилась девушка.
- Постараюсь объяснить. Поскольку у тебя в жилах течет кровь Народа озера, ты можешь реагировать быстрее, чем мы, люди. И, следовательно, ты сможешь танцевать, попадая точно между язычками пламени.
- Что?! Да ты с ума сошел! – рассмеялась она. – Это невозможно! Это же огонь, Квинт! Доски или землю он жечь не будет, это так, но если он коснется кожи – это будет самый натуральный ожог!
- Но ведь ты повелительница огня! – обезоруживающе улыбнулся юноша. – Это значит, что ты сможешь сама контролировать пламя. Музыку мы сможем замедлить в любой момент, а пламя будет зависеть от тебя, а не наоборот! Не спорю, это может и не получиться сразу, но надо попытаться! Представляешь, какой фурор мы произведем!...
- Да нет, ну это же ерунда! – попытаться реализовать этот план Криссе очень хотелось, но в то же время ей было страшно. Вполне могло быть, что не удастся одновременно сосредоточиться на танце и на заклинании, и тогда… - Конечно, известность и все, что с ней связано, это прекрасно, но рисковать я вовсе не собираюсь!
- Но ведь кто не рискует, тот не пьет вино – разве нет?
Этот вопрос решил исход спора. Кристина встала с места и со вздохом сказала:
- Ну ладно, я попробую. Только очень медленно.
- Конечно, - согласился Квинт. – Больше того, предлагаю музыку пока не присоединять – попробуй просто под счет. На всякий случай одень какую-нибудь юбку покороче, раз ты говоришь, что огонь может жечься. Самое главное, чтобы пол не пострадал – а то трактирщик нас съест без объяснений.
Пока Кристина переодевалась, ее трясло от какого-то странного возбуждения. С одной стороны, она боялась – и возможных ожогов, и того, что у нее может ничего не получиться, да и вообще, кто знает, как оно все будет выглядеть на самом деле, на словах-то ведь все проще… А с другой стороны, девушка не хуже Квинта понимала, какой грандиозный может получиться номер, если она преодолеет свой страх и лень. Крисса положительно не знала, с чего ей начать; несколько мгновений она растерянно смотрела на Квинта, стоя босиком на холодном полу, и соображала, как и что нужно делать. Как и всегда при работе с огнем, решение пришло само собой – сеть заклинания в момент расцвела, словно цветочное поле, и на досках пола весело заплясали прозрачные язычки огня.
Кристина стала осторожно двигаться, тщательно выбирая крошечные участки пола, не занятые огнем. Считать вслух она быстро перестала, поняв, что это ей уже не нужно; заклинание позволяло угадывать, в каком месте в следующее мгновение окажется тот или иной сполох, так что скоро достаточно хаотичные, неуверенные движения девушки превратились в весьма грациозный, необычный танец. Квинт с неподдельным восхищением наблюдал за происходящим, и вскоре тихонько стал подыгрывать на свирели. Вошедшая во вкус Крисса сама крикнула ему:
- Быстрее!
… В тот вечер им удалось довести танец до умеренного темпа, и Кристина, лучась гордостью за собственные достижения, постоянно говорила, что это еще не предел, и со временем такой огненный танец можно будет подвести даже под настоящие, быстрые плясовые. Молодые люди сошлись во мнении, что показывать это чудо зрителям до прихода в Тар-Кайян не стоит; все-таки, если они собираются провести в этом королевстве достаточно долгое время, нужно иметь в рукаве парочку козырей. Теперь эти козыри у них были, и за дальнейшее существование можно было не волноваться.
Через неделю спутники снова тронулись в путь – Квинт заявил, что нога его больше не беспокоит, так что он полностью готов к дальнейшим подвигам. Кончался сентябрь, и по расчетам юноши как раз к первому снегу они должны были достичь Тор Лири – столицы Тар-Кайяна.

Спорить с Квинтом Кристине не хотелось, но Тар-Кайян не понравился ей с самого начала, и восторга своего спутника по поводу предстоящей зимовки она не разделяла. Настроение было довольно мрачно – учитывая, что октябрь и ноябрь были серыми и промозглыми, это было не так уж удивительно. Поначалу девушка списывала свою антипатию к новым местам на погоду и кажущуюся мрачность городов, но потом поняла, что дело не в этом. Народ здесь был тоже довольно странный – все постоянно воровато оглядывались, разговаривали вполголоса и весьма недоверчиво относились к чужакам, хотя со своими люди были вполне открыты и дружелюбны. Но даже эта дружелюбность была какой-то необычной – шутки были все больше грубоватые, все разговоры сводились к рассказам о разбоях и налетах, так что Кристина предпочитала скрываться в спасительной тишине комнат в трактирах, где они останавливались, и не составляла компании Квинту, который допоздна засиживался в общем зале за беседой со своими знакомыми.
К счастью, юношу тут знали, поэтому в гостеприимстве не отказывали, а за выступления платили даже более щедро, чем в Маланадэйне. Тор Лири, которого спутники достигли в самом начале декабря, через день после того, как выпал снег и ощутимо похолодало, понравился Криссе еще меньше, чем виденные в этом королевстве до сих пор населенные пункты. Улицы были кривыми, узкими и грязными, дома встречали путешественников глухо занавешенными окнами и унылыми серыми стенами, и только массивное, мрачное здание ратуши и сияющий золотым куполом собор хоть как-то выделялись из общего безрадостного пейзажа. Девушка изо всех сил старалась не показывать Квинту своего истинного настроения – юноша, напротив, был весьма воодушевлен, он восторженно рассказывал Кристине всякие забавные факты из жизни города и горожан, а под конец дня, когда они, уставшие и замерзшие, устроились наконец на заслуженный отдых, пообещал:
- Вот увидишь, завтра все будет по-другому! Мы с тобой неторопясь погуляем по городу, я покажу тебе все достопримечательности, а так же главное сокровище Тор Лири – Большой цирк. Если хочешь, можем потом сходить на представление – меня там знают, так что, думаю, удастся достать билеты бесплатно.
- Ладно, наверное, ты прав, - устало улыбнулась Кристина. – Вероятно, в это время года все города и королевства кажутся одинаково угрюмыми. Кайрины ничуть не лучше, просто, похоже, я уже успела об этом забыть.
- Ну вот и хорошо. Давай-ка быстренько ложись спать, а мне еще нужно переговорить с трактирщиком – он просил спуститься. Я скоро приду, не скучай!
И снова спорить с ним не было никакого желания. Крисса быстро разделась и нырнула под теплое одеяло. Как только она по-настоящему согрелась, жизнь показалась не такой печальной, как пару минут назад… Стук закрывшейся за Квинтом двери девушка услышала как сквозь вату – через несколько мгновений она уже крепко спала…

Сидевший в самом темном углу зала человек легко поднялся ему навстречу и откинул прочь капюшон тяжелого плаща:
- Ну, вот и встретились, Эллендор. Рад тебя видеть!
- Привет, Пересмешник, - названный крепко пожал поданную ему руку и удобно устроился в глубоком кресле. – Заказывай пунш – мне есть, чем тебя порадовать.
- Догадываюсь – не спроста же ты вызвал меня в эту дыру! – Пересмешник уселся напротив собеседника и подозвал хозяина. – Давай, братец, подсуетись – обеспечь нам хороший ужин и бутылочку чего покрепче.
Трактирщик только поклонился в ответ… Собеседники в молчании раскурили одинаковые длинные трубки, вырезанные из черного дерева, так же молча дождались, пока хозяин с помощью двух слуг накроет на стол. Лишь только трактирщик снова скрылся на кухне, а слуги принялись усердно подметать дальний угол зала, Пересмешник тихо заговорил:
- Дела совсем плохи, Эл. Народ разбегается, как тараканы, уже ничего интересного не осталось. Только я, Харрикан и Виэре. Остальные сваливают через два-три месяца, так что ты вернулся вовремя.
- Ну что ж, уже когда я уходил, дела шли не так гладко как раньше, - признал Эллендор, разливая в грубые глиняные стаканы ром. – Смею надеяться, что теперь все будет иначе. Не знаю, как ты, а я никогда еще не видел ничего подобного.
- Что за птица?
- Важна не персона, а талант. Я такой номер придумал – закачаешься! И представляешь, у нее получилось! Специально не разрешил ей ничего показывать по дороге сюда, берег для нашего предприятия.
- Стало быть, девчонка?
- Да. Думаю, проблем с ней не будет – она ужасно наивная и доверчивая. А заартачится – так Харрикан у нас не просто так в школе магов учился. Понаделает ей амулетов, убивающих волю, и дело с концом!
- И все-таки, что в ней особенного? – Пересмешник откинулся на спинку кресла и задумчиво выпустил из носа две струйки дыма. – Наш народ непросто удивить.
- Не беспокойся, ей удивлять народ удавалось и до моей гениальной идеи. Это чудо – огонь. Кажется, мне повезло по-крупному – я нашел настоящего Повелителя огня.
Повисла пауза, после которой Пересмешник поднял свой стакан и уважительно произнес:
- Твое здоровье, Эл. Если все и правда так, как ты говоришь, то мы спасены!...
Собеседники выпили ром до дна, после чего приступили к еде. Молчание нарушил Эллендор, который со смущенной улыбкой попросил:
- Только не говори ничего Виэре, ладно? Ты же знаешь, какая она…
- О-о-о братец, так ты и налево завернул? – фыркнул его собеседник.
- Ну, пришлось пойти на некоторые жертвы, - виновато развел руками Эл. – Так сказать, применить силу убеждения. Она у меня работает безотказно.
- Если бы это было не так, Виэре никогда не стала бы твоей женой.
Собеседники тихо засмеялись и снова наполнили свои стаканы. Было тихо, только с кухни доносился приглушенный стук посуды…