Родина света

Горько-солёная,
С привкусами плесени и гноя,
Всегда униженная,
Но гордо-спокойная,
Даже если угнетённая,
Моя родина,
Страна, где и мёртвым нет покоя,
Место, где навсегда похоронена воля.
Странная,
Порой шальная и разъярённая,
Босоногая,
В лохмотьях, но коронованная,
Без заповедей,
Но живущая законом Божьим,
За Западом
Подбирает Россия крохи,
Под немые стариков упреки.
Непобедимая,
С кровоточащими и рваными дырами,
И нерушимая,
Только дрожащая от взрывов и выстрелов,
И непреклонная,
Даже если на колени поставлена,
Неугомонная,
Пусть и в оковы стальные запаяна,
Цепями закована, намертво связана,
Дерзко-отчаянная,
Даже с приставленным у виска дулом,
Непотопляемая,
Даже на вдребезги разбитом судне,
Несокрушимая,
Подставляющая грудь, а не спину,
Но ненасытная,
Сжирающая казну и обворовывающая нищих,
Не способная ни щадить, ни делиться.
Россия,
формально свободная, но ласкающая рабство,
По бездорожью
летит в никуда за сокровенными мечтами о счастье,
Сбивая ноги
в поисках зеленых денег и легкой наживы,
Режет глотки
монахам, детям и своим же родителям,
Строит бизнес
на слезах матери у могилы сына,
Переступая
через мораль и ублажая только капризы,
Не вытирая крови
с грязной подошвы ботинок,
Она идёт навстречу
своему идеальному воровскому миру.

Уродуя землю,
Распахивая её новыми ядерными взрывами,
Презирая людей,
Ставя их вряд с лабораторными крысами,
Бросая в огонь
Великие мысли и их создателей,
Правит толпой,
Как беспомощным и слепым стадом;
Атеистка,
Стоящая на коленях перед распятьем,
Русь забытая,
Не веря в прощенье, призывает к раскаянию.
И как проклятая,
На руинах из пепла воскресшая,
Не умрёт она,
Россия моя святая и грешная,
Сквозь огонь и побои прошедшая.

Вновь выбирают,
вглядываясь сквозь пелену злобы и крови,
Мутные глаза её,
новую жертву среди умов беспокойных.
Всё ещё задыхается
под солёными плетями и палками
Народ её свободный,
добровольно дохнущий за производительность фабрик.
Воздух превращается
в смесь серы и фиолетово-черной гари,
Солнце тускнеет, скрывается,
небо заполняют чёрных воронов стаи,
И конец мира уже
будто падальщик над головами вертится,
А люди здесь…
по-прежнему искренней добротой светятся…

P.S.: написано ооочень давно, 1998 год. 11 лет прошло, а изменения к лучшему можно по пальцам пересчитать.