Я - черт. Обычный черт-трудяга. Из тех, кто трудится не покладая лап, крыльев и хвостов во имя... Хм-м-м... Дальше продолжать не буду - все понятно без слов. Итак, о чем это мы? Ах, да! Так вот, я тот самый демон-искуситель, один из сотен других бесов, разгуливающих по просторам голубой планеты Земля и вводящих в искушение, а еще лучше в смертные грехи двуногих Homo Sapiens.

Нет, конечно, не буду говорить что мы бродим толпами и тащим всех без разбору в жаркое пламя Геенны огненной. Ад и так забит под завязку, а за хорошее поведение условно-досрочно у нас еще никого не освобождали. Тем более у нас существует еще и весьма жесткая конкуренция. Если кто до сих пор не догадался, объясняю на пальцах – Ангелы Хранители. Вот уж кто нашему собрату кровушки то попил: в самую пору на луну волком завыть с горя.

Да помимо этих зазнаек с нимбами и сами люди от года к году становятся все хуже и хуже. Я не в смысле того, что грешнее - это нам очень даже на руку, а за деньги и власть они не только свою душу продадут, но и чужую - только брать успевай. Просто слишком образованные они стали, гр-рамотные - им теперь договор в письменном виде, да в трех экземплярах подавай, да еще чтобы адвокат проверил на соответствие Конституции. Эх… И где только наша не пропадала?! (и правда – где?) Но что-то я отвлекаюсь

* * *

Лето в этом году выдалось действительно жарким, как жгучий мексиканский перец или яд гремучей змеи. Такие сравнения невольно навевала сама природа и жаркое июльское солнце, уже через несколько часов после своего восхождения небосводе, превращавшее городские улицы в раскаленную, пышущую жаром пустыню. Так что, не удивительно, что горожане в основной своей массе поспешили разъехаться кто куда: школьники и студенты, выбравшиеся на летние каникулы отправились кто к бабушке в деревню, кто в летние лагеря, а кто с палатками кормить комаров в лесу или в горах; дачники вели вечную борьбу с колорадским жуком, а более состоятельные граждане пеклись на пляжах Крыма или жарились под турецким солнцем. Город опустел - даже липы, которым положено цвести в это время, лишь тоскливо шелестели не ко времени пожухшей листвой.

Я в этой жаре чувствовал себя просто великолепно, а точнее как дома, ну или почти как дома - до температуры Ада воздух все-таки не дотягивал. Однако окружающие видимо моих чувств не разделяли, начиная потихоньку сходить с ума и, время от времени, уныло поглядывая на девственно чистое небо, в поисках хоть одной ма-аленькой тучки. Увы. Небо было глухо к их мольбам…

Хе… кстати о мольбах, припоминаю один забавный случай лет четыреста назад – я тогда работал в Париже, чудесное место, кстати говоря, не то, что это захолустье - омары, шампанское, кабаре, ля мур ля фам - красота.
Так вот в одно чрезвычайно дождливое лето в Париже была устроена процессия с молебном о ниспослании сухой погоды. Но едва из церкви вынесли изображение покровительницы города - святой Женевьевы и процессия двинулась, как хлынул ливень.

Как непосредственный участник этого действия могу сказать, что это было действительно смешно: мгновенно вымокшие до нитки «просители» бестолково переминались с ноги на ногу раздумывая - то ли продолжать процессию, то ли плюнуть на все и идти в ближайший кабак. Но чего не сделаешь ради спасения престижа веры: «Святая ошиблась, - громко, во всеуслышание произнес епископ, - она решила, что у нее просят дождя». Вот уж я тогда нахохотался!..

…Каштановая Аллея – одно из самых любимых горожанами (после пляжа конечно) и мною мест: здесь расположены фонтаны, да десяток недорогих кафе и ресторанчиков, где в приятной прохладе можно спокойно выпить хорошего крепкого кофе.

Меланхолично помешивая ложечкой ароматный напиток я разглядываю посетителей – ничего интересного: как всегда одна молодежь, да около окна две дамы бальзаковского возраста, самозабвенно обсуждающие неизвестную Машу.

Через полчаса к моему величайшему удовлетворению мне были известны все недостатки этой бедной Маши и ни одного хорошего качества. Еще одна замечательная, с точки зрения нечистого, человеческая слабость - замечать соринки в чужом глазу и не видеть бревна в своем. Эх! Тихая мирная идиллия. Так и тянет чего-нибудь замутить…

О! А это уже что-то. Парочка за дальним столиком начала ссориться, обрывки долетающих фраз плохо различимы, но общий смысл понятен и так. Обычная ссора, обычных влюбленных.
Интонации и тон разговора постепенно нарастают, внезапно парень вскакивает, и едва не перевернув стол, кричит.
- Да пошла ты ...
После чего выбегает на улицу, зло хлопнув дверью. Глаза девушки мгновенно наполняются слезами, она опускает голову и начинает тихонько всхлипывать. Естественно все посетители кафе с нескрываемым любопытством рассматривают ее как редкий музейный экспонат. Да, что и говорить, чувство такта у людского племени умерло несколько столетий назад (в судорожных муках), зато любопытство только крепчало.

Девушка поднимает темные как грозовое небо глаза: в них застыла смертельная тоска, обида, безнадежность - на мгновение возникает чувство не то жалости, не то сострадания, но тут же уходит. Какое к Сатане сострадание! Сострадать должны люди, а если вместо этого они радуются бесплатному представлению, ну что ж встретимся в Аду. Как говориться - милости просим!
А мне нужно делать свою работу.

Пара удачно подобранных фраза и... 'В моей смерти прошу винить...' и так далее по тексту. Самоубийство - один из самых страшных грехов, но почему-то люди видят в нем один из лучших способов справиться со всеми проблемами. Ха! Да знали б они какие Проблемы начинаются Потом!

Но не успеваю я сделать несколько шагов к девушке, как между нами встает маленькая хрупкая фигурка. Золотистые волосы, белая алебастровая кожа, огромные как небо синие глаза. Одно слово - Ангел. С презрением, граничащим с жалостью (Вот нахалка!), поглядев на меня, она садиться рядом с плачущей девушкой и, осторожно взяв за руку, начинает ей что-то говорить. Та тихо вытирает слезы и... улыбается, а в глазах плещется уже не обида, а вера и надежда. В общем, самое поганое для меня сочетание.

Обломилось мне... А-а-а, плюнуть на... и растереть - найду еще кого-нибудь.
Однако, как оказалось, найти еще кого-нибудь не так то просто. Прошатавшись остаток дня по улицам, пришлось сделать горестный вывод, что удача повернулась ко мне не тем местом. Вечный Хаос! До чего же неудачный день. Неужели я сегодня так и не сделаю ничего стоящего?

С таким более чем пессимистичным настроением (я в курсе, что уныние грех – мне можно) я попал куда-то на окраину частного сектора. Наступивший вечер, так и не принес долгожданной прохлады – здесь тоже пахло не летней свежестью и цветущей липой, а удушающе воняло кошачьей мочой и еще чем-то горелым. Покосившиеся деревянные хибарки тоскливо глядели на окружающий мир черными глазницами выбитых окон, где-то надрывно выла собака, призывая разделить ее скорбь о несовершенстве этого мира.

Из раскрытого окна одного из клонированных домиков, освещенного тусклой от старости и пыли лампочкой, вокруг которой отплясывала лезгинку ночная мошкара, был слышен звон стеклянной тары и отборная ругань, причем произносилось все с заметным спотыканием даже на коротких дистанциях.
- Васек, н-н-ну тты сволочь, все выж...жрал, а м-мы тут как эти...
- Н-ничего там и не б-было. С-сам ты урод.
Вот! Вот он мой шанс. Из воздуха материализуется чуть запотевшая бутылка водки. Не «Немирофф», конечно, но тут любая сойдет.

На всякий случай сплюнув через плечо (правое, естественно), шагнул… нет не в раскрытую дверь – ее там и не было, зато имелся проем с оторванными косяками, занавешенный куском вылинялой тряпки, которая видно еще в позапрошлом веке служила подстилкой в свинарнике.

Да… запах тоже валил на повал, а вернее густой сивушный аромат, заменивший здесь воздух. Впрочем, нервным, брезгливым и впечатлительным в нашем деле нет места, поскольку оно бывает грязным не только в переносном смысле.
Алкашей на самом деле было трое. Двое мужичков мрачно встряхивали бутылку, надеясь вытрясти еще хоть пару капель «эликсира», а третий, уже давно дошедший до кондиции, негромко похрапывая, мирно спал в углу.

Мое появление они и не заметили, видимо черти наяву были для них не в новинку, но зато явление бутылки вызвало невероятную бурю эмоций. Через мгновение стол был расчищен от хлама, то есть кучей сгребен на пол: мыльница с окурками, половина засохшего огурца, газета с нарезанной кусками коричневой дрянью и тощий облезлый кот. В конце «зачистки» в центр стола была торжественно выставлена тара – два граненых стакана - один с отбитым краем, и железная кружка, видимо оставшаяся как сувенир с зоны.

Судорожно сглотнув, мужики со щенячьей преданностью уставились на меня. И-иэх! Свернутая пробка лихо отлетела в стену, а в подставленные стопочки забулькала прозрачная «вода жизни». Но не успели первые сто грамм затушить горящие трубы, как рука одного из собутыльников непроизвольно и оч-чень неудачно дергается (не без моей помощи конечно, но кто об этом знает? а кто знает – тот все равно никому не скажет) и стаканы вместе с бутылкой падают на землю.
- …Тты…что, гад, сдела-а-ал?!! – Грязное лезвие кухонного ножа матового блеснуло в неверном тусклом свете. Фу. Теперь придется кровь с рубашки отмывать. Как неэстетично.
У двери застывает скорбная фигура опоздавшего ангела. Я победно улыбаюсь.
- Ничего, братан. Работа такая.
Он, покачав головой, тихо исчезает. Я тоже ухожу, делать здесь больше нечего…


Эх, хорошо-то как… Как же приятно наслаждаться ароматной сигареткой и крепким кофе уютно развалиться в мягком кресле на мансарде. На сегодня и даже на завтра план я можно сказать перевыполнил. Грех класса «А» идет под двойную сложность и соответственно такую же премию. А вот что действительно грех для черта, так это отказать себе в лени. Единственно что омрачало так кстати подвернувшуюся халяву, так это ее квалификация, а точнее: банальная «бытовуха». Вот бы мне хоть раз попасть на «заказ». А то на профсоюзных съездах только и слышишь: «А вот питерские - то!», «А вот у московских это!». Ну откуда я в этом болоте «заказное» возьму, ну на худой конец убийство тещи в состоянии аффекта…

От размышлений меня отвлекли шум и крики, донесшие с детской площадки, на которую выходила мансарда моей квартиры. Неторопливо допив кофе, я неспешно облокотился о перила, разглядывая живописную баталию: трое подростков, прижали к стене противоположного дома молодую девушку. Один, зажимает жертве рот и руки, чтобы не вырывалась, остальные двое срывают одежду.

Залюбовавшись, я закурил сигару и… чуть не выпал наружу. Вот черт! У девчонки двойная аура! Беременная!
Вот это попал, так попал! Вот это я умею... А все Договор – будь он неладен! А точнее «Договор Света и Тьмы», статья один, пункт первый: «Создания Тьмы обязуются ни при каких обстоятельствах не вредить носящим в чреве своем новую жизнь. А также не допускать нанесение вреда другими существами. В случае причинения любого вреда, либо оставления в опасности…». Все-все – дальше и вспоминать не хочу. У-у-у, бюрократы, и ведь не выкрутишься никак…
Ну ладно.

Костяшки, разминаемых пальцев чуть слышно хрустят под нажимом ладоней. Р-развлечемся! Уже собираясь шагнуть в освещенный фонарем круг, боковым зрением замечаю появившийся за спиной неясный силуэт – Светлая. Хм, а все-таки интересно на каком конвейере их клепают: опять тощая блондинка, цвет глаз, правда, с такого расстояния не виден, но хвост даю на отсечение – синие. Ангел прижимает руки к голове и начинает что-то быстро шептать.

Один из парней вдруг вздрагивает и испуганно дергает за рукав одного из дружков.
- Ребята, а может не надо. Ну что вы, в самом деле? Пускай идет себе. Да и дело подсуд…
Толстяк зло отпихивает заступника.
- Заткнись, Серый, если боишься – вали отсюда. Мы и вдвоем неплохо развлечемся.

Раздался треск – розовый сарафан разлетелся на две тряпочки, и девушка осталась только в нижнем кружевном белье. Да-а, не Памела Андерсон, конечно, но фигурка тоже ничего, тем более что и живота еще не видно – срок не больше трех недель. Теперь уже три недоросля тяжело дыша, лапают дрожащую барышню, а я, обернувшись, вижу, как белобрысая защитница света тихо стекает по стеночке, пытаясь остановить идущую носом кровь.

Вот балда! Чтоб не сказать покрепче. Можно подумать внушение тут чем-то поможет. Тут морды надо бить, а не мозги вставлять. А вставить, хех мы и после можем. Вот кстати и палка подходящая валяется (морды бить – а вы что подумали?).

Подобрав обрубок, я повторно приготовился совершить свой первый и, надеюсь, последний подвиг. Но (вот гады!) и это бедному черту сделать не дали: из-за угла хрущевки, быстрым едва ли не солдатским шагом вынырнул черноволосый парень, лет двадцати, в короткой джинсовой куртке. Глубоко задумавшись он, ничего не замечая, быстро шел вдоль бордюра, как вдруг, подняв голову, увидел живописную композицию и удивленно застыл на месте.
- А ну стоять!

Честное слово честного черта, я чуть деревяшку на ноги не уронил. Так подсознательно и захотелось ноги на ширине плеч, руки за голову. А что вы хотите – трудное детство это вам не хухры-мухры… Судя по удивленным глазам очухавшегося ангела – для нее это тоже было неожиданностью.

Зато малолетние недоросли, быстро прикинули соотношение сил и, решили, что пропорция три к одному весомый довод в их пользу.
- Что жить надоело?! А ну вали отсюда!
- Не надоело, - хмуро буркнул нежданный спаситель, закатывая рукава джинсовки. – Так, пару зубов на ожерелье соберу…
Не было ни показательных замахов и выпадов – была грубая уличная драка, где удар должен быть один, но такой, после которого противник не скоро поднимется на ноги.

Через пять минут на площадке осталась только девушка и темноволосый парень, вытирающий кровь из рассеченной брови. Осторожно потрогав набухшую скулу, он повернулся к сидящей на земле шатенке.
- Ты как?..
Не дождавшись ответа, он тихо хмыкнул и, сняв куртку накинул ее на девушку, которая вначале испуганно сжалась, а после тихо всхлипнула и доверчиво прижалась к своему спасителю.
- Выбор. – Тихо прошептала белокурая Ангел. – Для нас это всего лишь работа. Для людей это вся жизнь. Это их дар и проклятие. И иногда мне кажется… что мы лишние в этом мире.
Через несколько мгновений на пыльные листья каштанов упали первые тяжелые капли дождя…



-----
*Rыся: автор, при вставке картинки в пост кликай по её имени, а не по слову "Оригинал"