Он сидел на скамейке в аллее. На его шее висела записка «Ищу свою судьбу». Мимо проходили люди, стараясь обходить неизвестного по дуге. Странных в небольшом провинциальном городке, в котором живёт пол миллиона человек, было предостаточно. Люди шли мимо, не смотря на него, да им и незачем было бы, они заняты своими большими делами, кажущиеся для других мелочами жизни. Им нет дела до, сидящего под падающим снегом, парня, который одет был вроде бы нормально, и выглядел немного странным. Он носил длинные тёмные волосы, спадающие на плечи. Его лицо было обратно его внутреннему миру. Если свет его души был синим, то тело было как у качка, который хочет драться со всеми и везде. Люди смотрели на внешность, и не смотрели на душу. В больших городах всегда мало внимания уделяют внутреннему миру человека.
Зимнее солнце, скрытое облаками, уже готовилось скрыться за домами, когда к парню подошла девушка.
– Ты ищешь свою судьбу?
– Зачем? Она передо мной.
– Ты прав, а как ты догадался?
– Ты не излучаешь свет души. Ты бы не пришла просто так?
– Нет.
– Тогда, я не задержу тебя долго.
– Я знаю, зачем ты меня искал.
– Тогда ты знаешь, что я хочу.
– Да, но я не могу понять, почему это?
– Потому, что это не нужно другим.
– Ты прав, это не нужно другим.
– Я делал свой выбор осторожно. Ты согласна с ним?
– Ты сам создаёшь меня, почему ты спрашиваешь?
– Потому, что немногие могут это делать.
– Я знаю.
– Немногие, но есть те, которые всё же могут это сделать.
– Почему ты не выбрал другое? Ведь есть много способов. Ты мог бы пожелать много женщин.
– Они не привлекают меня.
– Тогда парней.
– Они тоже не привлекают меня.
– Тогда ты мог попросить молодость.
– Зачем? Мне всего лишь восемнадцать.
– Ты мог бы попросить детство.
– Я в него войду, когда стану стариком.
– Ты мог бы попросить много денег.
– Всех денег не заработаешь, а те которые будут, всегда покажутся мизером.
– Ты мог попросить вина.
– Зачем? Оно мне не нужно, оно даёт всего лишь мнимость, иллюзии.
– Но согласись, прекрасные иллюзии.
– Да, но ты забыла, что я думаю по-своему.
– Да, у тебя детский тип мышления.
– Видишь ли, иллюзии были серыми, а мне снятся цветные сны.
– Но ты мог бы попросить достаток.
– Ты права, и заниматься тем, чем я бы захотел, но нет, это не для меня. Мне надо, чтобы на меня кто-то давил.
– Твой выбор сделан, прощай.
– Ты действительно согласна?
– У меня нет выбора, выбор есть у тебя.
Она ушла, растворившись в темноте.
Парень снял надпись с шеи и положил кусок картона в сумку, на которой сидел. И удалился в сторону остановки.
Квартира встретила его уютом холостяка. Нет, здесь было чисто. Просто чувствовалось, что в этой квартире живёт один человек, и это мужчина.
Он разделся, лёг на пол, впитывая квартиру, и отдавая все хвори. Через минуту он уже был на ногах, и стоял, одевшись, на кухне, у плиты, разогревая ужин. Многие говорят, что ужин надо отдать врагу, но он не считал так. Да по нему и было видно. Он был немного упитанным, и это не мешало ему чувствовать всю гамму ощущения жизни.
Пищей он не считал что-либо материальное. Книги, его подруги, научили его жить по-другому, при этом, не забывая себя. Он был типичным, сыном книги, замухрышкой, которому легче было бы поговорить с книгой, чем с живым человеком, только потому, что он не умел этого делать.
Стыдно было признаваться даже самому себе, что у него ни разу не было девушки, и хотя многие из его знакомых уверяли его в обратном, он не желал их слушать.
Он считал девушек своими друзьями, хотя этого добиться было нелегко. Им тоже было хорошо с ним, было, кому поплакаться, когда тебе плохо, было, у кого спросить совета, когда не знаешь, как поступить. Он всегда давал точные формулировки, приводил примеры из истории, говорил, когда, как и кто мог так поступить, чтобы меньше потерять.
Но это не главное, главным было то, что он также прекрасно чувствовал в любой компании, после раскрепощения. Ему не было в тягость общение ни со стариками, ни с детьми. Из него получился бы прекрасный психолог, но он этого не хотел.
У него было всего трое друзей. Два из них живые люди, бывшая одноклассница и нынешний сокурсник. Третьим же другом была, как я уже говорил, книга.
Читать он любил, читал всё, что ему нравилось. Читал, занимая время, читал, чтобы отвлечься от этого мира, читал, чтобы забыться, читал, чтобы уснуть.
В книге он и нашёл способ избежать своей судьбы. Надо было просто её найти и отказаться от неё, это он и сделал.
Судьба перестала преследовать его, он избавился от неё, теперь то, что он будет делать, будет влиять на его жизнь, а не по велению хозяйки.
Юноша долго смотрел в экран, пытаясь запомнить хоть что-либо, но, отбросив это занятие, он принялся писать свой рассказ, рассказ о себе, о своей жизни. Возможно, его никогда и не напечатают, но он делал это. Его друзья не знали о том, что он делал. Это было его маленькой тайной.
Ночь была тёмной, восточной. Непроглядной, синей, загадочной. В такое время суток все успокаиваются. Утром мы меряем время минутами, в обед десятками минут, а вечером часами.
Он лёг на тахту, расправив свои кости по твёрдому дереву. Морфей забрал его в своё царство почти сразу же.
* * *
Утро наступило незаметно, зазвонил будильник, и он, встав начал делать зарядку. Никак не мог отвыкнуть от этого. Завтрак его был по английской традиции с кашей и яичницей. Город встретил его пронизывающим ветром и холодным зимним солнцем, которое не греет.
Люди серым потоком шли по городу, не замечая нашего героя. Он шёл себе спокойно, никого не задевая и сторонясь всех. Он знал, что он полностью отвечал за свою судьбу. Многое стало понятно с того момента, как он лишился её. Он мог проклясть себя, мог пожелать себе благополучие, и оно исполнится, как почему, зачем, когда, он не знал, но знал, что оно исполнится, более того он собирался сделать много полезных вещей.
Теперь идя по улице, он замечал людей, которые тоже не имели свою судьбу. Их было очень мало. Вон стоит довольная жизнью женщина, которую держат за руку трое детей. Рядом, улыбаясь, стоит муж и отец.
Парня окликнули, он обернулся.
За его спиной стояла судьба.
– Зачем ты звал меня?
– Только не говори, что не знаешь.
– Знаю, но всё же.
– Ты сможешь меня так наградить?
– Да, но согласен ли ты, нести этот крест?
– Зачем такие слова, ты старше их.
– Да, старше, но многим они понятнее.
– Я пойму много.
– Почему?
– Ты, спрашиваешь почему?
– Да, я не могу этого понять.
– Я выбрал первый путь, хотя мог пойти и по третьему.
– Ты прав.
– Логику не видишь?
– Она сегодня не вышла на работу.
– И..?
– И? Сегодня будет много нелогичного.
– Так ты меня сможешь так одарить?
– Ты отказался от меня, тебе и решать.
– Но всё же камча лежит в твоих руках.
– Да, ты прав, но всё же.
– Жребий брошен, пути назад нет.
– Хорошо, но всё же ты будешь управлять мною.
– Да, и умру рано.
– Нет, тебе дано жить очень долго, дольше, чем ты можешь представить.
– А плата?
– Плата одна.
– Опять вернулись к мифам и легендам?
– ОН существовал, не так как многие считают, но всё же.
– Я знаю.
– Что ещё ты знаешь?
– Знание – крыша и колонна.
– Не поняла.
– Знание давит на тебя, грозя раздавить, оно же держит эту крышу, не давая ей упасть на тебя. Эйнштейн поступил не правильно.
– Нет, это была его плата.
– Чем же накажешь меня ты? Нет, подожди, я сам догадаюсь. Это будет долголетие?
– Откуда,… ах да! Ты прав, но я не скажу, сколько. Однажды ты сам положишь голову на плаху.
– Да, это случится. Именно этого не учитывали многие, кто печатал книги.
– ...
– Один как бог, не зря говорят.
– Логика выздоровела.
– Может, а может это я её поднял.
– Может и так.
– Может.
– Ты не чувствуешь, что мы долго разговариваем?
– Да, но мне предстоит ещё многое узнать.
– Не просто много, а больше, больше чем ты думаешь.
– Ты не заметила, что повторяешься.
– С тобою по-другому нельзя.
– Да, ты права.
– Я ухожу, но приду по первому твоему зову.
Она исчезла, парень остался стоять под свинцово-серым небом, у остановки. Он только понял, что она всё же его перехитрила.
– Ты, ты обманула меня. Ничего, и не такие выживали.
Он пошёл дальше, осознавая своё совершенство и превосходство над миром, ведь теперь он хозяин СУДЬБЫ. СУДЬБЫ отдельных и СУДЬБЫ всего. Одного и многих. Он может покарать и может помиловать, главное, чтобы он не испортился.