«Пора бы уже решиться на что-нибудь, иначе всё может окончиться весьма и весьма скверно, - подумала Клер. – И в нынешней склоке я, пожалуй, буду держать руку Робера».
Оставалось лишь найти его.
Клер оглянулась, зная, что Робер должен быть неподалеку. Она пожалела, что обидела его, но позволить барону и де Вернею столкнуться лицом к лицу она тоже не могла. Имея преимущество – зная, как именно выглядит нынешней ночью д’Оэн, и что он давно извещен о планах инквизиторов – Клер хотела использовать его как можно скорее, пока оно не стало бесполезным.
Заметив Робера, потягивающего у лотка из глиняной кружки вино и шумно угощавшего кислым пойлом каких-то небогато и неряшливо одетых бездельников, она прошла близко от барона, и, будто нечаянно толкнув его, раздраженно шепнула на ходу:
- За мной, мессир. Не привлекая внимания и чуть поодаль.
Она проскользнула в тупичок, который до этого показал ей Леофраст. Минуту спустя там оказался и Робер, а его дружки-выпивохи, притворяясь отчаянно захмелевшими и цепляясь друг за друга, чтобы не упасть, обернувшись лицом к площади, надежно закрыли собой вход от посторонних взглядов.
Робер привалился к грязной стене и разрешил Клер говорить.
- Робер, наши дела совсем плохи, - заявила она, не прибегая к предисловиям.
Робер насмешливо вздернул бровь.
- Ещё бы! Вы так зло отогнали меня, что я до смерти перепугался.
- Заклинаю вас, Робер, дайте мне договорить, - умоляюще сказала Клер. – Этот Праздник шутов дорого нам всем обойдется. Начать с того, что Леофраст…
- Здесь – живой и невредимый, - ничуть не удивившись, подсказал Робер. – Мне об этом известно уже давно. Я даже видел его здесь, в толпе, и узнал по исполинскому росту. Если вы до сих пор раздумываете, не померещилось ли вам, то напрасно теряете время – это действительно Леофраст. Вы встретились с ним?
- Да, - ответила приятно пораженная спокойным отношением Робера к этому событию Клер.
- Вот как? Но, позвольте, когда же? Я не выпускал вас из виду, пока вы с графиней Прованской не отправились в её особняк. Или рыцарь ждал вас у графини?
- Ох, Робер, вы следили совсем не за мной, а за Катарэной. Вас обмануло платье – мы нарочно обменялись нарядами, чтобы запутать вас.
Робер потер подбородок и исподлобья взглянул на Клер:
- О чём же вы договорились с мессиром Леофрастом?
- Я отослала их в Бурж-сюр-Ом, - махнула рукой Клер. – «Их» - значит Леофраста, Жаворонка (я знаю, что его имя висит на кончике вашего языка) и молодую чету Прованских в придачу.
Робер ничего не спросил о Франсуа, но чета Прованских его заинтересовала. Он осведомился, правильно ли понял Клер: Катрина и Гильом де ля Фербра отбыли в Бурж-сюр-Ом тайно и срочно?
- Говорите прямо, Робер: бежали! Мне пришлось – да простится мне этот невольный грех!- дать им понять, что король Генрих ни за какие блага земные либо небесные не согласится узаконить их брак.
- Зачем же вам это было нужно?
- Чтобы отправить с глаз долой и подальше от Доннэ всех своих близких – это развязывает мне руки, и я могу действовать. Слушайте, Робер, я хочу повиниться перед вами: по глупости я желала вам смерти и отчасти помогала устроить ваше убийство, - Клер нелегко далась эта короткая исповедь, и она смотрела на Робера с тайным страхом, ожидая его слова.
Робер небрежно пожал плечами.
- Я догадывался об этом, мадам.
- О, только не называете меня «мадам», будто посторонний! – испуганно воскликнула Клер.
- А как же мне вас ещё называть? Вы признаетесь, что намеревались причинить мне зло, и ждете от меня милосердия и всепрощения? Неужели вы успели забыть, какое я жестокосердное чудовище?
У Клер опустились руки. Где-то пронзительно заиграли дудки, начались прыжки через костер – победители могли получить новую щегольскую одежду, добротные башмаки и ещё какой-либо ценный подарок. Зрители, сгрудившиеся вокруг ярко полыхавшего пламени, криками подбадривали смельчаков и громко смеялись над неловкими. Клер как завороженная уставилась на костер посреди площади, над которым одна за другой пролетали темные фигуры. Кое у кого из них, прыгнувших слишком низко над огнем, затлели полы одежды или волосы; иной хватался за обожженные босые пятки и приплясывал от боли.
«Мне сейчас тоже придется прыгнуть через огонь, - подумала Клер. – И если я упаду в костер, я сгорю живьем…»
Робер стоял, сложив руки на груди – точь-в-точь в такой же позе, какую принял перед ней в склепе Леофраст. Было в этой позе что-то обвиняющее, что-то палаческое, словно Клер вдруг предстала перед судом – и судом непоколебимым и проницательным, которому нельзя солгать и который нельзя умилостивить ласковыми усмешечками.
Клер собралась с духом.
- Робер, отложим нами разногласия до поры. Ныне вам и королевству грозит опасность, и я не имею времени для оправданий.
- Значит ли то, мадам, - медленно проговорил Робер, - что вы поставили меня впереди нашего милого королевства, что вам я хоть сколько-нибудь дорог, поскольку мне известно, что родину вашу вы весьма любите?
Клер вздохнула:
- Не сколько-нибудь, Робер. Вы очень дороги мне, особенно сейчас, когда мы можем расстаться навеки.
- Вы покидает меня, мадам? – холодно притворился непонимающим Робер.
- Напротив, остаюсь с вами, но, видите ли, здесь в толпе находится убийца, которому поручено убить вас и короля Франсии.
- Короля? – недоверчиво переспросил Робер.
- Короля, - с твердостью повторила Клер. – И если сейчас же мы не уведем его прочь, государство погибло.
Робер нахмурился.
- Позвольте спросить вас только об одном, мадам: всё это затеяли наши отцы-инквизиторы?
- И Морторан, - добавила Клер.
- Так запросто вы зовете де Вернея? – бросил Робер, и Клер улыбнулась про себя: она услышала нотки ревности.
- Он предложил мне корону Франсии и своё сердце, Робер, - лукаво ответила она.
- Теперь я понимаю, почему стал немил вам, мадам. Я смог предложить вам одно только своё сердце. Я не желаю ничего больше слышать от вас. Мне безразлична ваша дальнейшая судьба – выпутывайтесь сами! Довольно с меня оскорблений! Если вы выживете после сегодняшней бойни, и если верх одержит де Верней и инквизиторы – становитесь королевой, императрицей, кем угодно. Но если победа будет на моей стороне, мадам, я начну преследовать вас и травить, пока не загоню вас в самый жалкий, самый бедный монастырь королевства и не запру вас там навечно. Видит Бог, мадам, я отказался от этого намерения уже давно, но что же я могу поделать, если вы вынуждаете меня поступать с вами так жестоко?
Клер внимательно выслушала речь Робера, которая её, казалось, ничуть не задела, и ответила ему:
- Вы откажетесь от своих слов, Робер, едва только ваш гнев остынет. Но сейчас я говорю вам: спасайте короля! Инквизиция не пощадит ни его, ни вас, потому что не потерпит в государстве присутствия человека, способного оспорить у них право на престол в силу законного наследования либо личных заслуг. Вы выскажете мне всё, что у вас накопилось в душе, после. Зная ваш нрав, полагаю, что вы не стали ждать, пока вас, словно зверя, загонят в западню, и приготовились дать отпор?
Робер мгновение колебался, отвечать ли ему, или уклониться, но наконец он нехотя процедил:
- Я стянул в Доннэ свои войска. И оставил несколько отрядов за стенами охранять городские ворота.
- На площади есть ваши люди?
- И очень много. Они ждут моего сигнала.
- В таком случае, что вам стоит спасти короля?
Робер передернул плечом.
- Хорошо, я отдам приказ.
Он взмахом руки подозвал какого-то человека, одетого как подмастерье, и что-то сказал ему вполголоса. Через полминуты подмастерье привел немолодого лавочника в суконном кафтане, обрисовывавшем солидное округлое брюшко, и с длинной окладистой бородой с проседью; широкополую шляпу лавочник нахлобучил до самых кустистых бровей.
- Представляю вам мэтра Анри, мадам, торговца колбасами с улицы Рутэ, - произнес Робер, и по его тону Клер догадалась, что здесь кроется какой-то подвох.
Колбасник неторопливо поклонился Клер и неожиданно подмигнул ей блестящим молодым глазом. Клер охнула.
- Но это же…
- Да, мадам, да. А сейчас я хочу, - окружавшие их люди выступили чуть вперед, готовясь внимать приказам, - чтобы вы и мэтр Анри отправились в какое-нибудь безопасное место. Допустим, в мой особняк.
- Только не туда, - покачала головой Клер. – Де Верней первым делом пойдет в особняк д’Оэнов – за мной. Выберите нам с … мэтром Анри другое убежище.
Робер задумался.
- Может быть, ваш собственный дворец, мадам? Он пуст и там легко спрятаться. Никто не подумает на него.
- Конечно, - Клер немного понизила голос. – Вы твердо намерены отослать меня отсюда, Робер?
- Да, мадам. – Клер поморщилась. – Вы только помешаете мне. Идите, я дам вам провожатых.
Клер холодно простилась с Робером и пожелала ему удачи, хотя возможно, позже подумала она, всё же было бы лучше, если бы она бросилась барону на шею и никуда не ушла.
На плечи ей набросили серый плащ с капюшоном, чтобы скрыть лицо и фигуру, слуги д’Оэна окружили её и мэтра Анри и повели темными закоулками прочь от площади Марвей. Толстяк лавочник предложил Клер взять его под руку и теперь пыхтел, отдуваясь на каждом шагу, будто его замучила одышка.
- Милый Генрих, вы переигрываете, - шепотом одернула его Клер, которой надоело слышать над ухом сопение своего спутника. – Перестаньте, прошу вас, я этого долго не выдержу!
Мэтр Анри послушно затих.
- У вас хотя бы есть оружие, сир?
- Кинжал – этого достаточно?
Клер усмехнулась:
- Против армии ополоумевших церковников? Да что же я, они вовсе не ополоумевшие! К вашему и моему несчастью, они весьма умны и деятельны. Впрочем, не будем говорить о наших печалях – оплакать их мы успеем, надеюсь, после. А сейчас добро пожаловать в дом графов Веритэ, государь.
Один из слуг бесшумно отпер потайную калитку в стене, окружавшей особняк и выходившей на поросший старыми деревьями пустырь. Клер и король вошли. Миновав сильно запущенный сад, пробираться по которому пришлось по высокой, по пояс человеку, траве, вошли в дом.
Внутри пахло деревом и известью. Работы были брошены на половине, везде взгляд натыкался на строительные инструменты, груды досок, сор. Люди д’Оэна деловито рассыпались по особняку, проверяя сохранность дверей, лестниц, окон. Выбрав один из залов на втором этаже, они почтительно попросили хозяйку и короля перейти туда.
Наверху действительно было гораздо лучше. С верхними покоями мастера уже почти закончили, не считая мелких недоделок, исправление которых было на время отложено. И, хотя в оконных переплетах ещё не было стекол, так что ветер гулял по просторным комнатам, полы были настелены заново и приятно пахли кедром, а стены были покрыты плитами с тонкой резьбой.
Король растерянно прошелся по залу, задержавшись у большого нового камина, в котором ещё никогда не разводили огонь – в покоях не на что было присесть. Для Генриха живо разыскали шаткую скамью, которой пользовались рабочие, когда садились среди дня обедать, покрыли её плащом одного из слуг, и молодой король с облегчением опустился на неё, вытянув натруженные ноги, которым много пришлось ходить – едва ли он хоть раз присел за всю эту долгую ночь, которая всё никак не могла завершиться рассветом.
- Ну, дорогая графиня, маскарад в этом году удался, - бодро произнес Генрих, похлопывая себя по накладному животу. - И я бы не прочь всегда…
Раздражительную Клер передернуло от легкомысленных замечаний короля, и она уже собралась резко одернуть его, но промолчала, заметив в глазах Генриха тревогу и страх.
«Я не пропаду, чья бы сторона ни выиграла бой, - подумала она с некоторым удивлением, потому что раньше такая простая и верная мысль не приходила ей в голову. – В моём довольстве и благополучии заинтересованы все: и Робер, и Морторан, поскольку я сумела расположить к себе их обоих. А вот бедняге Генриху при любом исходе есть чего опасаться – корона едва держится на его голове, а голова едва держится на плечах. И один Бог знает, что ему наговорил Робер, чем запугал. Запугал… Но король был одет совсем не так, как должен был быть! Точно так же, как Робер. Умница барон о чем-то догадывался, иначе не собрал бы людей… А я думала, будто держу его в руках! Смешно, право! Не зря говорят, что барон д’Оэн видит на три локтя под землей, его не застанешь врасплох. Напрасно я за него беспокоюсь – и за себя тоже напрасно. Если бы всё это было по-настоящему опасно, Робер спрятал бы меня заранее в каком-нибудь крепком замке – хотя бы и в Туреле! – а не оставил в столице, которую могут вот-вот захватить. Значит, я была нужна ему здесь, перед глазами – разумеется, потому что инквизиторы могли бы выкрасть меня почти отовсюду. Что о них не думай, а они тоже ловки сверх меры. И неужели моя ссылка не насторожила бы Морторана? Мне нужно только переждать ночь, и наполовину отстроенный особняк пришелся тут кстати: в самом деле, зачем искать меня здесь, когда я должна ждать победителя в роскошном, удобном, безопасном и зорко охраняемом доме? К тому же я смогла стать другом им обоим, и каждый уверен в том, что я верна лишь ему одному. Но захоти я предать Робера, мне не будет это стоить никаких усилий – дом и сад я знаю, жила и даже бывала здесь не раз уже после того, как начались работы. Выскользнуть у слуг д’Оэна под носом, оставив им бесполезного заложника – короля, а тем временем самой разыскать де Вернея, выторговать у него свободу для своих друзей, получить место на престоле рядом с ним для себя самой, затем сообщить о том, что барон готов встретить врагов – и этим окончательно погубить Робера. Однако что я могу получить от Инквизиции? Им я не нужна – только Морторану. Не будет его – не будет и меня. Робера, по крайней мере, я знаю и уверена в нём – как бы страшно он не грозил мне, он меня не тронет, если... если не поймает на двурушничестве. Его заденет даже не столько моё предательство, сколько подозрение, что я совершила его из сердечной склонности к де Вернею. Тут уже спуску не жди! Забавно, клянусь честью дочери пэра, провались она в Преисподнюю, забавно! Чем-то всё это ещё закончится…»
Генрих между тем говорил без умолку, надеясь обилием слов унять свою тревогу. Клер села рядом с ним и дружески положила руку королю на плечо:
- Не угнетайте душу мрачными размышлениями, милый Генрих. Когда барон д’Оэн прогонит Инквизицию, он и не подумает отбирать у вас корону и право на трон.
Король пытливо посмотрел ей в глаза:
- Отчего вы так уверены в этом, графиня?
Клер насмешливо вздернула бровь, бессознательно подражая в этом Роберу, и ответила шепотом, чтобы не расслышали посторонние:
- Да лишь оттого, любезный сир, что, соблазняя меня на брак, которому, кстати говоря, я очень противилась и противлюсь до сей поры, барон предлагал мне всё, что угодно, кроме одного – кроме миропомазания и королевского венца.
- О, если бы вашими розовыми устами вещали сами ангелы Господни! – простонал Генрих.
- Будьте мужественны духом и невозмутимы разумом, государь. Крепитесь и имейте силы верить в свою счастливую звезду. Я слышала, что мэтр Миль Гайар наворожил вам долгое царствование и семерых внуков. Это правда, сир?
- Слух этот верен и правдив, как никакой другой, графиня, - улыбнулся Генрих. – Мэтр прочитал это по звездам.
- Мэтр – весьма искусный чтец и толкователь, сир. Мне самой он наобещал столько всего, что казалось, никогда не сбыться и половине его предсказаний, однако всё сошлось слово в слово. А так как у вас не только семерых, но и одного внука пока нет, нынешнюю беду вы переживете благополучно, государь.
Генрих из благодарности взял руку Клер и поцеловал её. Их беседа его заметно утешила, он уже не хмурился с озабоченным видом, бросая украдкой на свиту, приставленную к нему Робером, испуганные взгляды.
Клер огляделась и, подозвав Балафрэ, которого сразу приметила среди прочих незнакомых ей слуг, отошла с ним к амбразуре окна. Встав так, чтобы их обоих не было видно с улицы, она принялась расспрашивать Балафрэ.
- Что барон приказал сделать с нами, если… если Инквизиция окажется сильнее? Не слишком ли вас мало здесь для охраны – даже не моей особы – короля?
- Ваша светлость не должны волноваться. Мессиру барону понадобились все люди, и он дал вам, сколько смог.
- К монахам может прийти помощь. Они оставили большой отряд на Вьене. По реке они быстро доберутся до Доннэ на барках.
- Мессир барон знает об этом, мадам. Он тайно прислал на барки своих матросов, а реку у самого города заперли цепями. Они не пройдут. Они набрали флот в верховьях Брионы, чтобы не идти по реке с юга мимо Дюра, потому что там мессир барон мог бы с легкостью расправиться ними ещё до того, как они зашли бы в Ом. Но когда им придется бежать, подняться вверх по Брионе будет очень трудно.
- Он запер Вьен? А что, это умно.
- Мессир барон поступил ещё умнее, мадам. Как только суда Инквизиции подойдут к городу, они уже не смогут уплыть прочь – выход из Вьена в Ом закрыт, там стоят королевские галеры. Другие галеры поднимутся вверх по течению Вьена и нападут на церковников на воде, а в это время на них с оружием бросятся их же собственные матросы. Монахи растеряются - и будут перебиты.
- Полагаю! Я и сама растерялась бы от всех этих вестей. Получается, что барон давно готовился к Празднику шутов и даже сумел получить поддержку у его величества?
- Да, король всё знал, - подтвердил Балафрэ. – И тайно передал мессиру барону особые полномочия. Начиная с этой ночи, мессир барон может распоряжаться личной охраной короля Генриха, лучинками и арбалетчиками – их командиры получили указания от короля, и если понадобится, мессир барон может даже созвать войско и вообще приказывать именем короля, а все, кто не подчинится, будут обвинены в государственной измене.
- Иными словами, на время барон д’Оэн становится наместником короля?
- И на это у мессира барона имеется соответствующий эдикт, написанный по всем правилам и скрепленный малой печатью короля Генриха.
- А до каких же пор этот эдикт имеет силу? – допытывалась Клер.
- Пока смута в государстве не будет окончательно подавлена, и уже ничто не помешает нашему королю вернуться к мирном управлению Франсией.
- Но если король погибнет в продолжение смуты? – спросила Клер, незаметно оглядываясь на Генриха через плечо.
Балафрэ не стал отвечать ей сразу. Он долго мялся, прежде чем произнести:
- Мессир барон не велел открывать вам всего содержания эдикта. Это тайна.
- Ах, так барон думал, что я непременно буду расспрашивать об этом документе, верно? – подхватила Клер, беззаботно улыбнувшись. – Отвечай же мне.
- Мадам, мессир барон приказал уверить вас, что и волос с вашей головы не упадет, а всё остальное – его забота. Кроме того, знаете вы об эдикте или нет, сейчас всё равно сделать ничего не можете и вынуждены терпеливо дожидаться, когда усмирят взбунтовавшихся монахов. А если бы мессир барон хотел покуситься на жизнь доброго нашего государя, так бросил бы его на площади Марвей убийцам, ни о чём не предупреждая, и не уговорил бы в последнюю минуту сменить костюм, чтобы его никто из придворных не узнал. Теперь, случись с королем беда, мессира барона первого и обвинят в том, что это он всё так устроил, чтобы короля заманить в западню. Так что жизнь короля Генриха мессир барон будет беречь – не так, как вашу, мадам, но всё же будет.
Клер пожала плечами. Объяснения Балафрэ ей понравились, но не оставить за собой последнего слова она не могла.
- Что ж, если ты не будешь отвечать на мои вопросы, я поступлю просто: спрошу у самого короля. Он, думаю, от меня скрываться не будет.
- Ваше право, мадам, - низко поклонился ей Балафрэ. – Я вам больше не нужен? Приказывайте.
- Иди, - отпустила его кивком головы Клер.
Генриху удалось ненадолго задремать, несмотря на то, что скамья была шаткой и неудобной, и скрючившийся на ней король мог слететь на пол при малейшем неловком движении. Клер осторожно присела и легонько потрясла Генриха за плечо:
- Сир, что вы обещали барону в эдикте? Кроме передачи ему на время своих прав?
Король уставился на неё ничего непонимающими спросонья глазами.
- О чем вы, графиня? А, эдикт… Там написано, что если я погибну, когда борьба с Инквизицией ещё не будет закончена, моим наследником и новым правителем Франсии становится барон д’Оэн.
- Благодарю, ваше величество. Желаю вам добрых снов…
Клер отошла к окну и задумалась, смотря на повисший в небе молодой рогатый месяц – пожалуй, Робер всё же хочет занять трон. Или это только предосторожность?

Bellsofi: Автор, не забывайте  вставлять картинку в поле краткой новости