На рассвете Лирментал, как ни в чем не бывало, разбудил их, накормил завтраком и вывел за ворота крепости – на этот раз один, приказав своим солдатам оставаться на стене и следить за Радужным мостом, как и полагалось им по долгу службы. Убедившись, что они действительно заняты и не намерены подсматривать, старый грифон хлопнул Арстелиона по плечу и повел их всех прочь от Дороги Единорога, к другому склону ущелья.
- Куда это мы? – спросил Риккен, но Арстелион только прошептал: «Тихо», и самург благоразумно замолчал.
- Вот здесь, - сказал Лирментал, указывая на небольшое темное отверстие в скале, кое-как прикрытое плетями лишайника и напоминающее что угодно – берлогу, расщелину, просто нишу в скале, но не секретный проход.
- И что это? – удивленно спросила Тельмира.
- Это вход в туннель, что приведет нас в Эльтеррон, - сказал Арстелион, - Во дворец Кваргона. Там и находится Алмаз.
- Ничего себе! – присвистнул Риккен, - Это ж мы что, самого короля грабить собираемся? Да ты шутишь, приятель!
- Ничуть. Камень во дворце, а значит, и нам нужно туда попасть. Лирментал решил нам помочь, так что, мой друг, считай, что тебе здорово повезло – ты только представь, скольким самургам доводилось там побывать?
- Не знаю, не знаю, но все равно, дело перед нами нелегкое, - пробормотал Риккен, - И я отнюдь не горю желанием приобрести недобрую славу среди грифонов – насколько я знаю, с подобной репутацией обычно долго не живут.
- Если все сложится, как надо, то они и не узнают, что это был ты, - улыб-нулся Арстелион, - А я уверен, что если кто и может стащить Алмаз прямо из-под носа самого короля Кваргона, то только ты!
- Да уж, - Риккен покачал головой, но все же махнул лапой, - Ладно, попробую. Но учти, Арстелион – я тебе это еще припомню!
- И я с радостью выполню любую твою просьбу, - кивнул он.
- Вот-вот, я запомнил эти слова.
- Значит, идем?
- Идем, - кивнул он, и Арстелион, пригнув голову, ступил внутрь пещеры. Это и вправду оказался туннель, причем довольно длинный и явно на славу сработанный. Правда, на единорога он рассчитан не был, и нашему герою пришлось выгнуть шею, чтобы не стукнуться о потолок.
- Вроде бы, пройти смогу, - сказал он и вылез из пещеры, внимательно посмотрев на Лирментала, - А это далеко?
- Около полудня пути, - ответил тот, - Ответвлений там нет, так что просто идите вперед, пока не окажетесь перед дверью. Думаю, что ваш самург с легкостью ее откроет, и – добро пожаловать во дворец.
- Надеюсь, нас не будет поджидать вооруженный отряд, - усмехнулся Арстелион, - Иначе наш визит может вызвать большой переполох. Но все равно спасибо тебе, Лирментал. Фельтун был прав, когда рассказывал о тебе!
- Да что там, я ж, по сути, немного вам подсобил, и только, - тот отмахнулся, но потом все же поднял лапу и, взяв нашего героя за ухо, полуугрожающе-полушутливо прошептал, - Но ты дал мне слово, так что смотри, парень, если у вас ничего не выйдет! Из-под земли достану и, как детеныша, прутом!
- Ладно, ладно, - тот засмеялся, и не пытаясь вырваться из железной хватки старого грифона, - Я понял!
- Вот-вот, помни об этом, - и он, отпустив его ухо, хлопнул молодого единорога по крупу, - Ладно уж, хватит болтать. Идите, пока я не передумал!
- Хорошо, - кивнул Арстелион, все еще посмеиваясь, и полез в туннель, а за ним зашагала Тельмира, пугливо поглядывающая по сторонам.
- Не бойся, красавица! – усмехнулся Лирментал и потрепал ее по холке, - Ничего с тобой не случится – твой же защитник всегда рядом!
- Я и не боюсь, - она робко ему улыбнулась, после чего наклонила голову и отправилась вслед за Арстелионом, мгновенно скрывшись в густой и мрачной тьме, не доступной никакому свету.
- Ты обещал... – прошептал Лирментал, и, передернув плечами – во что, старый дурак, ввязался! – отправился к воротам крепости, то и дело оглядываясь на устье потаенной пещеры, и странное выражение надежды, сомнений и тревоги застыло на всегда строгом и невозмутимом лице бывалого воина...
- Ну и местечко, - Риккен скептически осматривал потолок туннеля, весь мокрый и покрытый трещинами, - Того и гляди, обвалится прямо на нас!
- Ничего, не обвалится, - усмехнулся Арстелион, хотя и его от мысли о сотнях тонн необработанного камня и земли над головой передергивало до кончика хвоста. Все-таки единороги хоть и считаются потомками Духа Земли, но для жизни под землей совершенно не приспособлены! Да и кто может любить эти пещеры? Эту вечную тьму? Эту промозглую сырость? В сиянии рога Арстелиона какие-то странные тени метались по стенам, вертясь и подпрыгивая, будто целый сонм сумасшедших танцоров, а наш герой то и дело вздрагивал, когда холодная капля воды падала ему на спину, чтобы скатиться вниз, оставляя еще одну мокрую дорожку на его шкуре и провожаемая ворчанием Риккена. «Не дайте Духи сейчас встретиться глазами хотя бы с мокрицей или летучей мышью, - подумал про себя Арстелион, - В этом месте даже ящерица покажется северным драконом», - и, едва не стукнувшись лом о низко нависший валун, он почти ползком полез дальше, почти засмеявшись при мысли, что вот у него будет дурацкий вид, если пещера сузится еще больше, и в конце концов он застрянет, придавленный громадной горой!
- Интересно, эти грифоны о чем думали, когда копали такой тесный проход? – вслух высказал его раздумья Риккен, и голос его эхом прокатился по пещере, - Строители, тоже мне! Стой здесь, я проверю, а то вдруг ты дальше не пролезешь! – и, спустившись со спины Арстелиона, он проворно побежал вперед, стуча коготками по каменному полу. Наш герой терпеливо дожидался его, и едва не подпрыгнул на коленях, когда самург неожиданно свалился ему на голову и довольно сказал:
- Все нормально, дружище! Мы почти пришли! Давай вперед, до этой чертовой двери остались какие-то несколько шагов!
- Вот и... славно, - Арстелион с трудом вырвал спину из-под свода пещеры и полез дальше, пока не почувствовал, что потолок уходит вверх, а там пещера и вовсе превратилась в небольшую комнатку, где лежала связка факелов, кресало и кремень, веревки и какие-то другие походные вещи, о назначении которых Арстелион мог только догадываться. Дополняла весь этот нехитрый интерьер грубо сработанная деревянная дверь, толкнув которую единорог убедился, что она заперта.
- Интересно, снаружи все еще день? – спросил он, приложив к ней ухо, - Под землей время, кажется, течет по-другому.
- Вряд ли уже вечер, - с сомнением сказал Риккен, - Скорее всего полдень только-только минул.
- Тогда нам надо дождаться темноты. А тогда уж вся надежда на тебя, приятель. Если ты не сможешь...
- Знаю, знаю. Я же сказал тебе, что попробую, значит, попробую, и не надо мне об этом напоминать, а то я, смотри, еще передумаю, - буркнул Риккен.
- А может быть, нам стоит просто попросить короля Кваргона? – неожиданно подала голос Тельмира, а когда оба, и самург, и единорог, с одинаково изумленным выражением на лицах повернули к нему головы, она пояснила, - Ну... Камень Воздуха не принадлежит грифонам, верно? Он не принадлежит ни единому смертному, он – наследие всей Страны. А значит, даже король не может не отдать его нам!
- Да ты что, девочка! – Риккен вылупил на нее глаза, как на рехнувшуюся, - Думаешь, что мы, трое никому не известных бродяг без роду и племени можем просто так заявиться ко двору короля грифонов и потребовать у него священный Самоцвет? Да он нас просто высмеет и даже слушать не станет!
- Но он должен! Он же король!
- Ох, милая моя, не будь наивной, - Риккен посмотрел на нее почти жалобно, - Король-то король, но, знаешь ли, это еще не значит, что он печется о благе кого-либо, кроме своих подданных. А я не привык рисковать или просить о чем-либо, что могу получить собственными силами, - и он похлопал по своему поясу, где висели разнообразные отмычки, ножи и прочий воровской инструмент. Тельмира, смутившись, отвернулась, и самург, посчитав, что разговор окончен, тоже ничего не добавил. До самого вечера они по большей части молчали, каждый думал о своем, и когда самург неожиданно заговорил, все вздрогнули.
- Ну, я пошел.
- Будь осторожен, - тихо сказал Арстелион, - Помни, от твоего успеха зависит очень многое.
- Эй, ты за кого меня принимаешь? – он усмехнулся и, достав отмычку, в два счета разобрался с тяжелым замком, что послушно щелкнул, и воришка осторожно выглянул в коридор.
- Никого, - сказал он, - Ну, ладно, я пошел, - и, подмигнув друзьям, он тяжело поднялся в воздух – крыло еще не зажило, и самург чувствовал себя каким-то странно неуклюжим, а потому, едва добравшись до потолка, он уцепился когтями за камень, повиснув вниз головой и внимательно рассматривая то, что оказалось под ним. Решив, что так даже удобнее, Риккен, усмехнувшись – ах, какой он ловкий! – полез по потолку, как паук, замирая лишь тогда, когда внизу, гремя доспехами, проходил ночной патруль дворцовой стражи – все, как на подбор, суровые подтянутые воины с тяжелым оружием, при виде которых самург беззвучно смеялся: хоть вы и силачи, каких поискать, а я умнее! Один раз, увидев внизу отставшего от патруля воина, поправлявшего съехавший набок шлем, он не выдержал и, спустившись по стене, хлопнул его хвостом по спине, тут же спрятавшись за стоявшую у стены мраморную статую и оттуда, помирая от немого хохота, наблюдал, как ошалевший грифон озирается по сторонам в поисках невидимого врага. Правда, он вовремя вспомнил о том, что сейчас не время для шуток, поэтому снова вскарабкался наверх и пополз дальше. Архитектура у Дворца Золотого Грифона была довольно замысловатая, но в целом не так уж и хитроумна, так что бывалый самург недолго во всем этом разбирался, и вскоре очутился в центральном зале, освещенном лишь луной, что заглядывала в большие окна и бросала на пол пятна серебряного света. Громадные колонны, напоминающие стволы вековых деревьев, уходили высоко вверх, будто исчезая в небесах, и добраться до потолка было просто безумием – во всяком случае, для такого маленького существа, как наш герой, и Риккен долго сидел на стене, обдумывая ситуацию, но потом рискнул и, пропустив мимо очередной патруль, взлетел, чтобы добраться до центральной статуи – колоссальной скульптуры из мрамора, золота и драгоценных камней, изображавшей того самого грифона, которого они видели и на гербе, выбитом над Радужным мостом, только не стоящего, а сидящего на троне, держа одной лапой свой посох и пристально следя за каждым, кто входил во дворец через парадные двери. Правда, Риккен пока не особо горел желанием заглянуть ему в глаза, а потому полез наверх, цепляясь за любые неровности и чувствуя себя так уверенно, словно карабкался по надежно закрепленной веревочной лестнице.
- Вот вы где, голубчики, - промурлыкал он, добравшись-таки до короны Лайфарона и разглядывая россыпь великолепно ограненных драгоценных камней, многие из которых составили бы гордость любой королевской сокровищницы, - Клянусь своим хвостом, эти грифоны умеют создавать по-настоящему красивые вещи! – и, потерев лапы, он начал карабкаться дальше, едва не пуская слюнки при виде всего этого богатства, но, к его же чести, он все-таки удержался и не остановился, пока не увидел то, что искал – поразительно прозрачный, сияющий белым светом алмаз, оформленный в виде как бы двух совмещенных основаниями египетских пирамид, или октаэдра, если уж называть все вещи своими именами. При приближении к нему Риккен сразу почувствовал присутствие мощной древней магии, и ему стало не по себе, но он не остановился и, ухватившись за его грани, он осторожно покачал Алмаз из стороны в сторону. Ага, сейчас, размечтался, что он прямо тебе в лапы упадет. Сидит, как влитой. Пожав плечами – что ж, я и не удивлен! – Риккен достал небольшой кинжал и принялся потихоньку проверять стыки, выискивая какую-либо слабину в безупречной работе неизвестных кузнецов. Работа была кропотливая и нудная, а времени было мало, но Риккен отличался редкостным упрямством, так что он методично делал свое дело, пока мягкое золото короны не начало поддаваться, и уж тогда, достав крошечное долото, самург вогнал его между Камнем и металлом, раздвигая щели. Алмаз долго дразнил его, не желая вылезать из уютного гнездышка, но Риккен был не менее упорен.
- Врешь, я тебя достану, - проворчал он сквозь зубы, - Или ты хочешь, чтобы Арстелион меня до самой смерти дразнил – с камнем не смог справиться? Обойдется, не дам я ему такого повода! – и, с силой двинув долотом, он-таки отогнул последний зубец, освободив Камень, и тот, пошатнувшись, начал медленно заваливаться вниз, но самург не дал ему такого шанса и сцапал его, как кошка – высунувшую нос из норки мышь.
- А ты легкий, - удивился он, взвешивая Алмаз на лапе, - Уж не пустой ли? – и он пристально посмотрел внутрь его, отыскивая признаки воздушной полости внутри его сверкающих граней, однако ничего не увидел – только стены зала, искаженные и изломанные самым причудливым образом, пол, напоминающий смятую бумагу... и что-то белое у входа в коридор. Недоуменно подняв брови, самург оторвал взгляд от Камня и взглянул туда... едва не свалившись со статуи, когда увидел молодого грифона, того самого, над которым он так ловко подшутил по дороге сюда. Юнец стоял, открыв клюв, и глядел на него во все глаза, как-то даже позабыв про свое копье – оно лежало на полу, явно выпавшее из расслабленно повисших лап.
- Вот черт, - пробормотал Риккен, про себя решив: либо он стал слишком стар, если прозевал приближение чужого, либо тут происходит что-то по-настоящему странное. Слова его на молодого охранника подействовали не хуже шлепка по лицу – заорав дурным голосом, он подхватил свое оружие и бросился вперед. Как он собирался таким образом добраться до маленького самурга, учитывая вес напяленных на него доспехов – Риккен не совсем понял, но он и не раздумывал особо, а потому, прижав Алмаз к груди, бросился удирать. На крики уже бежали остальные стражники, и бывалый воришка осознал, что дело начинает пахнуть паленым, причем жарить, по-видимому, будут его. К тому же, Камень, как нарочно, сиял подобно звезде, и самург был прекрасно заметен на фоне темного потолка, так что он совершенно не удивился, когда рядом с ним прорезало воздух тяжелое копье с кованым наконечником, едва не прибив к стене его правое крыло. Сообразив, что следующий стражник может и не промахнуться, Риккен резко ушел в сторону, заложил вираж и бросился назад, к центральному залу, надеясь сбить погоню с толку. В некотором роде ему это даже удалось – грифоны несколько стушевались, однако тут раздалось клекочущее рычание, и самург лишь каким-то чудом избежал удара когтистой лапы молодого стражника, сбросившего с себя увесистый нагрудник и решившего поймать воришку в воздухе. Риккен, зашипев, яростно укусил его за плечо, после чего рванулся прочь, однако тут ему путь преградил другой стражник, что означало лишь одно: он серьезно влип.
- Ну, Арстелион, ты у меня за это попляшешь! – завизжал он, как недорезанный, и, сломя голову, бросился вперед, прямо в лицо оторопевшему от такой наглости грифону. Однако, к его же чести, с реакцией у него было все в порядке, а мощный удар в челюсть мог бы повергнуть наземь и более крупное существо, чем тощий самург, так что бедный Риккен несколько раз перевернулся в воздухе, прежде чем врезался в стену и, взвыв от боли, бесформенной кучей свалился наземь. Впрочем, Алмаз он из лап так и не выпустил, и по-прежнему крепко сжимал Камень, на который уже начала капать кровь из уголка его разбитой пасти, стекая на чистый пол багровыми струйками...
- Убит? – осторожно спросил один из стражников, а другой, пожав плечами, подошел поближе и ткнул самурга копьем. Тот ответил еле слышным стоном.
- Жив еще, - ответил грифон и, подойдя к Риккену, попытался вытеребить из его хватки Алмаз. Риккен не отпускал, и тогда грифон, отнюдь не настроенный на милосердие, поднял его одной лапой над полом. Самург повис, как тряпка.
- Вот упрямый воришка, - проворчал воин.
- И наглый, - один из его товарищей с презрением посмотрел на маленького дракончика, - Одно слово – самург! Ни чести, ни совести!
- Одна только жадность, - поддержал его другой грифон, тот самый, что сбил Риккена наземь, и, подойдя поближе, принялся выдирать Алмаз из когтей Риккена, а когда тот не поддался – свирепо ударил самурга по скуле, вспоров ему кожу до крови, отчего бедняга закачался, как маятник, а потом еще и еще, вознамерившись забить бандита до смерти, но вырвать священный Алмаз из его грязных лап.
- Эй, Мертоллен, ты ж его так на тот свет отправишь, - попробовал было остановить молодого грифона один из старших стражников, но тот лишь яростнее ударил беспомощного самурга... даже не услышав неровный вздох, не увидев, что несколько его товарищей в страхе отступили прочь, глядя на что-то – или кого-то? – за его спиной. И лишь когда державший Риккена стражник охнул и, выпустив его, шарахнулся в сторону, выпучив глаза, которые были размером только что не с тарелку, излишне ретивый грифон раздраженно оглянулся: что еще?.. – и едва не заорал дурным голосом, когда увидел, что там стоит и пристально смотрит на него молодой единорог, чья шкура была чернее самой ночи, и лунный свет, падавший из распахнутого настежь окна, не мог разбить этот мрак – лишь ярым пламенем горел серебря-ный рог, могущий с легкостью проткнуть жилистую грудь Мертоллена... Лапы у него невольно обвисли, как будто из них мгновенно ушла вся сила, и он, раскрыв клюв, смотрел на удивительного зверя, а тот просто стоял на одном месте. И молчал, но таким было его молчание, что грифоны, могучие воины, которые без содрогания в сердце могли бы выступить и против свирепого северного дракона, смотрели на него с нескрываемым ужасом. Тем временем Риккен потихоньку начал шевелиться, и в конце концов со стоном приподнялся над полом, вытирая тыльной стороной ладони все еще бегущую кровь с жестоко разбитых губ.
- Что тут... – он недоуменно оглянулся на грифонов, а потом оглянулся – и, тут же вскочив, бросился к своему приятелю. Тот не пошевелился, и самургу пришлось карабкаться к нему на спину самому, цепляясь за шерсть, причем единорог даже не морщился – он все еще пристально смотрел на стражу, а потом мимолетно бросил взор на своего маленького приятеля, и, тряхнув длинной гривой, точно стягом, отвернулся в сторону, собираясь уходить...
- Э, эй, ты... – попытался остановить его Мертоллен, но один лишь взгляд темных глаз единорога снова приковал его к месту.
- Выходит... ты пришел, - глухо выдавил старый стражник, что пытался заступиться за Риккена.
- Да, - кивнул Арстелион, - Настало время перемен, - он снова взглянул на Риккена, - Это чувствуют даже самурги, - и, не дожидаясь, пока стражники переварят его слова, он вскинулся на дыбы и бросился прямо в открытое окно, будто птица. Опомнившись, грифоны бросились туда, но увидели лишь черную тень, грациозно и легко прыгающую по крутому склону скалистого острова, точно и не касаясь камней, а потом стремительно миновавшую широкий мост и растворившуюся в тени набежавшего на луну облака...
- Черный единорог, - старый грифон с силой провел лапой по глазам, словно надеясь сорвать с них невидимую пелену, - А я уж и не чаял, что это случится...
Его слова словно разбудили остальных, и молодые стражники со всех сторон обступили его, наперебой требуя объяснить, что здесь происходит и откуда взялся этот единорог, но старик лишь отмахнулся, пробормотав:
- Угомонитесь, трескуны... нужно сперва сообщить королю.
- Так ведь ночь же, - заикнулся кто-то, - Поздно... – однако слова застряли у него в горле, когда он увидел выражение на его лице и острые уши, плотно прижатые к голове.
- Это утром может быть поздно, - свирепо прорычал старый грифон, голос его дрожал от ярости, - Ты, юнец, и не подозреваешь, сколь многое может принести нам эта ночь! В наш мир явился черный единорог, а вы понимаете хоть, что это значит? – он обвел взглядом недоуменные лица молодых воинов, после чего вздохнул и уже потише пояснил, - Это значит, что грядут великие перемены. Вскоре мир содрогнется, и будет лучше во всех отношениях, если наш король узнает об этом в первую очередь! – после чего, развернувшись так резко, что тяжелый плащ надутым парусом встал за его спиной, он зашагал по коридору, бормоча что-то себе под нос и провожаемый полными удивления и страха взглядами соплеменников.