Глава 15/
Офис шерифа, по совместительству служивший и городским управлением и тюрьмой, освещался снаружи двумя яркими фонарями. Несмотря на поздний час, в окнах офиса горел свет.
Генри пошатывающейся походкой вошёл в приветливо распахнувшуюся дверь. За столом дежурного, склонив голову на плечо, дремал Мартинес.
Стараясь не шуметь, Генри вытащил из своего стола связку ключей и, крадучись, спустился в цокольный этаж, где находились две камеры для местных буянов, впрочем, очень редко использующиеся.
В первой камере, оснащённой только длинной широкой скамьёй и металлическим унитазом, спал бродяга, которого изловили в парке пару дней назад.
Генри остановился, изучая заключённого. Это был мужчина приблизительно его возраста – лет около шестидесяти, моложаво смотревшийся из – за длинных спутанных волос почти без седины. Лицо, покрытое следами побоев, полученных от патруля, было безмятежно во сне. Потрёпанная одежда была зашита по – армейски, видимо им самим. Стоптанные кроссовки лежали под скамьёй, служившей ему постелью.
Генри тихо открыл дверь камеры и достал плотный мусорный мешок из куртки.
Листочек в его нагрудном кармане настойчиво шептал ему, что нужно делать.
******
Пожар закончился в течение часа – лёгкие деревянные перекрытия дома прогорели с ужасающей быстротой и домик просто сложился, погребя под собой горящие обломки.
Адамс грустно прислушивался к разговору Уиллиса и шерифа. Они снова общались на повышенных тонах.
Толпа зевак безмолвно нависала над низким заборчиком. Адамс никогда не видел, чтобы люди вели себя так спокойно на пожарах. Пожар, как и любое другое зрелище, всегда заставляет волноваться толпу – вскрикивать, стонать, или просто обсуждать увиденное и делиться впечатлениями. Взмокшие полицейские, которые по совместительству исполняли обязанности добровольной пожарной команды, стояли возле пожарной машины. Непривычный труд в громоздкой одежде заставил их быстро отступить от попыток разобрать тлеющие головёшки, чтобы найти тело хозяина дома.
За столпившимися людьми мелькнул белый микроавтобус с витиеватым логотипом на борту.
Адамс болезненно поморщился. «7 канал», кажется из Гринсборо. Этот микроавтобус крутился сегодня по всему городу, выискивая желающих поделиться информацией о ходе следствия. Настырная журналисточка пыталась прорваться к пруду в парке, но была перехвачена шерифом.
День – другой и весь город будет захвачен такими же девицами в брючных костюмчиках и парнями с бетонированными причёсками.
Автобус наконец припарковался возле соседнего дома. Провожаемая удивлёнными взглядами толпы из него выскочила молодая женщина с затейливой укладкой тёмных волос и неприлично ярким макияжем. Следом за ней плёлся полный парень с камерой.
Журналистка встала на фоне пожарища, так чтобы за её спиной были видны и затравленные лица местных жителей, и начала стенд ап:
- Мы ведём свой репортаж непосредственно с места только что завершившегося пожара в доме одного из подозреваемых в деле похищенных детей. Какие доказательства заставили местных жителей линчевать школьного учителя пока не ясно, но мы….
Агент Уиллис, заметив камеру, сразу потерял интерес к шерифу. Он чинным шагом приблизился к журналистке, несшей несусветную чепуху на камеру.
- Специальный агент Уиллис, - вежливо улыбаясь, сказал он. – Я могу быть вам полезен?
Адамс покачал головой. Если после всего этого его не выпрут с работы, он сделает всё, чтобы выперли Уиллиса.
Шериф стоял рядом, отвечая на звонок. Маленький мобильный телефон терялся в его крупных пальцах. Лицо Дейвиса становилось всё более озабоченным.
- Понял, Мартинес, сейчас буду. И поднимай этого сукина сына, врача – пусть приезжает и смотрит.
Дейвис растерянно посмотрел на Адамса, уловив немой вопрос.
- В камере умер этот бродяга, как его - Смити. Мартинес говорит, что видел как из цоколя выходил Генри и вёл себя странно.
******
Сквозь сон до слуха Ханны долетали отдельные слова, и её сознание укладывало их в своём порядке, предлагая абсолютно иной смысл. Она со стоном перевернулась на другой бок. Голоса умолкли на секунду, но после продолжили тихо вести какое – то обсуждение.
Какая рыба? – сонно спросила Ханна у бодрствующей половины сознания. Хотя в этот раз не половины, а четверти.
Рыба, рыба… нет, не рыба, это фамилия – Фиш…
Никогда не спящая часть сознания услужливо предложила картинку – тощий человек с головой усатой рыбины. Светлые прозрачные глаза смотрелись очень неприятно. Ханна напряглась во сне, отгоняя противный образ. Фигура тощего человека стала вытягиваться, истончаясь. Голова рыбы теряла свои очертания, становясь более похожей на человеческую. Рыбьи глаза лопнули, жидкость вытекла из них, смыв все черты лица, оставив только пустую болванку.
Ханна испуганно пыталась отогнать становящуюся всё более зловещей фигуру. Но она становилась всё больше. Конечности растягивались, гнулись под немыслимыми углами, извивались как черви. Безликая голова следила за ней, готовая атаковать при любом неверном движении во сне. Ханна в ужасе закричала и проснулась.
******
Адамс силой увлёк напарника от журналистки по имени Кэтрин, которая задавала абсолютно идиотские вопросы. Уиллис был очень недоволен, но услышав о смерти бродяги в камере, безропотно сдался.
Как и следовало ожидать, врач подтвердил подозрения, едва взглянув на тело Смити. Он задохнулся не по своей воле. Кусок чёрного плотного полиэтилена застрял у него в зубах.
Шериф вызвал всех своих немногочисленных помощников, оставив только двоих на пожарище. Поднял с постелей членов гражданских патрулей. Город поделили на квадраты, дав каждому задание найти и задержать Генри Тэшмора.
Адамсу и Уиллису достался самый замечательный квадрат, тот, куда никто не хотел идти – часть парка возле пруда.
Парни - охотники называли причину всех местных бед призраком. Ну что ж, посмотрим…
******
Генри брёл по улице, опустив голову, спотыкаясь от усталости. Листок молчал. Генри уже не выпускал его из рук в надежде, что он снова начнёт говорить с ним или показывать узоры из линий. Но смятый перепачканный листок был просто листом грязной бумаги.
Генри споткнулся и чуть не упал. Он поднял голову и понял, что пришёл по назначению –  перед ним раскрывались ворота парка.
******
Уиллис и его напарник подъехали к входу в парк в полнейшем молчании. Каждый думал о своём. Адамс – о том, что после этого дела подаст прошение об отставке. Уиллис думал о том, что нужно использовать репортёршу Кэтрин для эксклюзивного интервью. Девочка она не глупая, как он успел заметить, они найдут общий язык. Он ей даст немного эксклюзивной информации, она сделает его героем расследования – и всем будет хорошо. А что завтра – послезавтра приедут специалисты из Квантико – ничего страшного. Он придумает, как выкрутиться и остаться при расследовании.
Напарники в том же молчании покинули машину. Адамс шёл немного впереди, подсвечивая себе фонариком.
Они прошли несколько десятков метров прежде чем их остановил шум впереди.
Адамс жестом показал напарнику замереть на месте.
- Генри? Генри Тэшмор? – неожиданно осипшим голосом позвал он.
В ответ раздался тот же шум, как будто кто – то полз по земле.
- Мистер Тэшмор, это агент Адамс, - повторил федерал, водя фонариком из стороны в сторону в поисках источника шума.
Пятно фонаря ползло по земле, выхватывая из чернильной темноты то камень у обочины велосипедной дорожки, то высунувшийся корень дерева. Адамс напряжённо вглядывался в темноту, но свет фонарика слепил его, мешая разглядеть что – то вне его луча.
Луч скользнул по лежащей несколько впереди груде тряпок. Какие здесь могут быть тряпки, запоздало подумал Адамс.
Груда зашевелилась. В свете фонарика бешено сверкнули расширенные, безумные глаза Генри. Адамс не успел выхватить пистолет, как сошедший с ума бывший полицейский набросился на него, подмяв под себя.
- Уиллис! – захрипел Адамс, пытаясь столкнуть с себя тяжёлое тело. – Помоги мне!
Агент Уиллис стоял всего в метре от дерущихся мужчин. Его трясло, глаза вылезли из орбит, и в  расширенных зрачках отражалась выступающая из черноты ночи извивающаяся тонкая фигура с неправдоподобно длинными руками. Лица у неё не было.
Глава 16/
Утро не заладилось с самого начала. Погода безнадёжно испортилась, ливень, неожиданно начавшийся в третьем часу ночи, не сдавал своих позиций, заливая холодными потоками улицу. От идиллической картины конца лета не осталось ни следа.
Дин ни чёрта не выспался, проведя всю ночь на маленьком неудобном кресле. Ныла спина, болели затёкшие ноги. Молодой человек с завистью посмотрел на брата, мирно посапывающего на кровати. Ханна всё ещё спала на второй.
Они с братом разыграли на камень – ножницы – бумагу кому из двоих занять свободную кровать. Выпало Сэму и, хотя он великодушно предлагал разделить ложе на двоих, Дин чтил честный жребий и устроился на кресле, придуманное, по всей видимости, на утеху испанских инквизиторов.
Ночью Ханна преподнесла им сюрприз, дико закричав во сне. Она, находясь на грани сна и реальности, шарила руками по кровати, будто искала что – то. Сэм предлагал разбудить её окончательно, но Дин настоял на том, чтобы понаблюдать. Она быстро успокоилась, бормоча во сне. Несколько раз она опять произнесла это имя – Доре.
Дин покачал головой, воображение рисовало ему какого – то тирана – изверга, который издевался над девушкой, и она сбежала от него. Но, вновь посмотрев на её лицо, пришёл к выводу, что такая вряд ли даст себя в обиду.
Дин растолкал брата. Пора было разобраться с Тонким человеком, кем бы он ни был.
******
В закусочной, несмотря на ранний час, стоял ажиотаж. Когда братья зашли в помещение никто из местных не обратил на них ни малейшего внимания. Предметом всеобщего интереса был Эд, парень в серой кепке. Он возбуждённо что – то рассказывал, размахивая руками.
Сэм и Дин заняли столик, прислушиваясь к рассказу Эда.
- … я говорю вам, никогда такого не видел! Двоих точно медведь порвал – головы отдельно, кишки на ветках болтаются. Кровищи как на скотобойне. А третий мужик только головёнкой трясёт и мычит как убогий. Его трясли – трясли – а он только всех мамками называет… Шериф сказал, то это точно лесная зверюга…
- Брось заливать, Эдди, - бармен осадил говоруна. – Какие у нас медведи? Тут и кабанов уже никто не видел лет сто.
- О чём они? – спросил Сэм подошедшую Эмму. Рыжей Молли на горизонте не наблюдалось.
Суровая официантка поджала губы.
- Ночью чёрт знает что творилось, - она вздохнула. – Видимо Господь прогневался на наш город.
- Что же случилось? – Дин заглянул ей в глаза. – Нашли ещё тела?
- Старых не нашли, а уж новых прибавилось, - Эмма поправила фартук. – Старик Генри Тэшмор сошёл с ума – поджёг дом местного тренера, поджарив его вместе с его спортивными призами, потом пробрался в офис шерифа и задушил этого несчастного бродягу, упокой Боже его душу.
- Его нашли? – Сэм, не веря ушам, уставился на официантку.
- По частям нашли, вместе с агентами, несчастными душами.
Дин переглянулся с братом, что – то внутри ёкнуло от нехорошего предчувствия.
- Что вы хотите этим сказать?
- Бедняга Генри после того как с парнем в кутузке расправился в парк пошёл, наверное, хотел внучку ещё поискать. Агенты за ним, а там какой – то зверь их поджидал. Не знаю, - она пожала острыми плечами. – Здесь уж не один десяток лет никого крупнее белки не бегает, но и Генри и этого приятного агента, Адамса что – то на кусочки порвало. А второй агент умом тронулся. Ещё и Молли куда – то запропастилась. Кофе принести вам?
Она отошла.
- Надо торопиться, - Сэм сжал кулаки. – Так весь город с ума сойдёт. А тварь становится сильнее, раз на взрослых мужиков нападает.
- Жалко агента, - Дин вздохнул. – Я думаю, не имеет смысла добиваться от Уиллиса ответа на то, что он видел. И так ясно, что свело его с ума.
*******
Ханне снился очень приятный сон – она стояла на сказочной изумрудной лужайке, ноги щекотала мягчайшая трава. Воздух был насыщен озоном и был таким свежим, что хотелось бежать по этой лужайке, легко отталкиваясь от земли. Бежать вместе со стаей птиц, громко хлопающей крыльями.
Она проснулась, ощущая присутствие кого – то постороннего в комнате. Украдкой приоткрыла глаза, из – под ресниц разглядывая непрошенного гостя. Она не испугалась его, определив как источник того самого запаха озона.
Молодой мужчина в светло – песочном плаще заинтересованно смотрел на её тетрадь снов, лежащую в ногах кровати. Обложка не держала разобранные листы, и часть их высыпалась на покрывало.
Мужчина взял один из листов и внимательно рассматривал его синими глазами, прищурившись, как будто узнал в изображении что – то знакомое.
Ханна решила больше не таиться и села на кровати. Он не удивился.
- Привет, - девушка улыбнулась. – Я надеюсь, ты пришёл не за тем, чтобы растаскивать остатки моих вещей.
Он поднял на неё глаза.
- Где Сэм и Дин? – голос был тихий.
- Не знаю, наверное, они ушли раньше, пока я спала, - она немного помолчала. Ситуация была неловкая. – Меня зовут Ханна.
- Кас.
- Кас? А дальше? – она улыбнулась.
- Кастиэль. Ты знаешь, где они могут быть? Мне нужно с ними поговорить.
Ханна встала с постели, натянула куртку и пригладила растрепавшиеся волосы.
- Не уверена, но могу показать.
******
Сэм поперхнулся кофе, увидев в омытом струями окне, бегущие от стоянки под проливным дождём знакомые фигуры совсем непривычно смотревшиеся рядом.
Ханна забежала в кафе, смеясь и отряхиваясь от капель воды. Она сразу заметила братьев в немом изумлении смотревших на неё и её спутника.
- Смотрите, кого я вам привела. Стоял в номере как маньяк – эксгибиционист, - она хихикнула. – Мне даже жутко было.
- Я не испытываю желания раздеваться перед людьми, - Кас непонимающе взглянул на девушку.
- Ладно, мне надо отлучиться на пару минут, - Ханна подмигнула Дину и скрылась по направлению к уборной.
Кас сел за столик. В его тёмных волосах блестели капли дождя, медленно капавшие за воротник.
- Отряхни пёрышки, мужик, - сказал Дин. – А то похож на мокрую курицу. Ты вчера сбежал как на пожар. Что случилось?
- Вы нашли существо?
Сэм коротко сообщил, что они успели выяснить про серого человека Альберта Фиша.
- Раз в несколько поколений рождается душа настолько порочная, что даже Ад не принимает её, - голос Кастиэля звучал озабочено. – Её отвергает и чистилище. Ничто не может сравниться с мощью такого существа, когда оно возвращается в мир. Душа этого Альберта Фиша вернулась почти сразу после его смерти, но не смогла найти себе нужную оболочку, - Кас помедлил, подыскивая слова.
- И как уничтожить его? – в голосе Сэма звучало беспокойство. – Он стал настолько силён, что стал нападать уже реально. Физически уничтожая своих жертв.
- Он и будет становиться сильнее. Чем больше он ест, тем сильнее становится. Скоро он сможет покинуть своё пристанище. Пока он привязан к одному месту. Наверное, у него там запас.
- Запас? – воскликнул Дин.
- Эти дети… Он же не всех вернул? – Кас рассматривал карту меню, лежавшую на столе.
- Нет.
- Значит, он ещё питается ими. Пока не доест – не покинет свою уютную нору. А тофу разве можно есть? – в синих глазах мелькнуло недоумение.
- Ты хочешь сказать, что дети ещё могут быть живы? – перейдя на шёпот Дин оглянулся на парней у барной стойки, рассматривающих их компанию. – После стольких дней?
- Технически – да. Нет, тофу всё – таки гадость, - Кас брезгливо отложил меню, которое вертел в руках. – Существо долго копило силы, чтобы создать ловушку. Эта ловушка представляет собой карман в прямой времени и пространства, куда он откладывает свои запасы. Как паук. Заманивает, прячет, медленно выпивает. Но чтобы постепенно поедать их, он должен держать их живыми, иначе будет невкусно. Они конечно уже не такие как были, но наверняка ещё живые. Он к тому же перекусывал другими.
Дин в немом ужасе смотрел на Кастиэля. Первый ребёнок пропал 6 сентября, сегодня восемнадцатое – значит двенадцать дней в ловушке Тонкого человека. Но его спине пробежал холодок – всего лишь несколько минут наедине с монстром заставили его смотреть на мир иначе, а что значат долгие часы и дни?
Сэм угадал его мысли и всё – таки попытался разрешить самый важный вопрос.
- Как его остановить? Должен быть способ.
- Я не знаю. Такие …. Существа…. Набирают силу от того, что в них верят. Оттого, что их боятся, - Кас посмотрел в окно. – Человеческий страх может питать многие чудовища. Что – то заставило его задержаться в этом месте, найдите это. Быть может, уничтожив эту вещь, получится его остановить.
- Нужно хотя бы знать, что искать, - Дин откинулся на спинку стула.
- Есть один обряд, способный временно ослабить такую anima putribilibus. Или всё – таки anima obscuritatis? Я покажу вам…
В повисшей паузе Сэм наконец заметил вязкую тишину, поселившуюся в кафе. Посетители, обступившие парня в серой кепке, молча уставились на сидящих за столов братьев и их собеседника.
- Эй, парень, я тебя видел! – воскликнул Эд. Плохо знакомый с мылом палец указывал на Каса. – Эй, я к тебе обращаюсь!
 Он соскочил с высокого табурета и подошёл к столику.
- У тебя какие – то проблемы, мужик? – Дин остановил местного пролетария тяжёлым взглядом.
- Ты помолчи, парень! – Эд потёр руки. – Я этого ферта видел возле пруда. Это когда мы с Майком и Рисом нашли девчушку. Что ты делал там, парень?
Атмосфера накаливалась. Дружки Эда медленно приближались, обступая стол. Их тревоги и волнения за последние дни настойчиво требовали разрядки. А лучшего способа, чем демонстрация силы их примитивный разум не мог предложить.
- А это никак твой дружок? – Эд перевёл взгляд на Дина. – Ты тоже там что – то вынюхивал. Уж я то верю своим глазам. Сбежали как крысы. Куда это вы так торопились?
Братья переглянулись, читая мысли друг друга. Местных больше втрое – шансов уйти без драки немного. Разговоры с такими персонажами обычно продолжаются недолго.
- Притормози, мужик, - в голосе Дина зазвучал металл. – Не нарывайся.
- Пошли  к Дейвису, он разберётся, что вы за птицы. Ходите здесь, суёте свой нос не в свои дела. А не пойдёте – сами пожалеете, - подвёл черту Эд.
Парни за его спиной загалдели, поддерживая своего заводилу. Им было абсолютно всё равно – представляли ли чужаки какую – то опасность или были простыми обывателями, страх неизвестного, разрушивший спокойствие в городе, заставлял их видеть в любом постороннем причину разрушения годами не изменявшегося порядка.
Кас, до этого хранивший молчание, коснулся рукой рукава Эда. В его глазах мелькнула тень и он, улыбаясь, сказал:
-   Не стоит, Эдвард, искать способ избежать своего страха в насилии.
- Слышь, ты! – по лицу Эда расползлись багровые пятна. – Следи за языком!
- Ты боишься не страшного чудовища, которое прячется в лесу, - Кастиэль по – птичьи наклонил голову. – Ты боишься того чудовища, что засело в твоём доме. Эта тварь кричит на тебя каждый раз, когда ты возвращаешься домой. Ты живёшь в смертельном страхе перед ней. Она – твой бог и господин, а ты должен выполнять все её прихоти, следить за каждым своим действием, чтобы не прогневать её. Она поработила тебя, сделала своим слугой, лишила тебя мужественности. Ты как слепой следуешь её приказам, не замечая, что люди смеются над твоей слабостью. Ты потерял свою свободу, ты трясёшься в священном трепете, услышав как её чёрный рот изрыгает проклятия, а ты не можешь сбежать потому, что связан с ней узами брака…
- По-моему хватит, Кас, - тихо сказал Дин в воцарившейся тишине.
Кто – то истерически хихикнул. Эд, бешено вращая глазами, отступил на шаг, споткнулся о стоявшего рядом товарища и шумно упал на пол. Один из его дружков захохотал.
- Да, Эдди, припечатали тебя! Уже все знают о том, что тебя лупит твоя благоверная!
Хохот оказался заразительным, через секунду все мрачные, готовые на разборки посетители, смеялись, глядя на незадачливого вожака.
На улице раздался шум: завизжали тормоза, раздался мерзкий скрежет, кто – то закричал. Посетители кафе хлынули на улицу. Сквозь искажённое потоками воды стекло братья увидели столкнувшиеся две машины, нагруженные так, что корпуса просели. Вокруг них, готовые порвать друг друга в клочья, бегали двое мужчин.
В открытую дверь кафе, беспомощно болтающуюся на петлях, доносились раздражённые крики, принесённые вместе с порывами ветра и дождя.
- …ты слепой засранец! Как мы должны теперь ехать?!!!
- Они покидают город, - Сэм зачарованно следил за сцепившимися мужчинами.  Из более пострадавшей машины с развороченным передом, держась за голову, вышла полная женщина. Её пронзительный голос смешался с воплями мужчин.
Незаметно к столу приблизилась Ханна. Она убрала волосы с лица, стянув их в хвост. Несколько тонких прядок, избежавших пленения, свешивались на воротник куртки.
- Что с ними случилось? – в глазах застыло удивление, когда она увидела столпившихся перед машинами людей.
- Похоже, паника не лучший друг для этого города, - Сэм поднялся из – за стола. – Лучше, оставайся в мотеле – мало ли, на какие подвиги потянет сегодня эту публику.
Кас, не проронивший ни слова после неожиданной тирады, задумчиво следил за дракой на дороге.
- Вам следует поспешить, оно заражает страхом всех в городе, - он порывисто поднялся, бросив взгляд на стоявшую рядом девушку. – Я должен ещё понаблюдать.
Не прощаясь, он покинул кафе. Обычным способом. Через дверь.
- А ваш друг какой – то странный.
- Он всегда такой,  сегодня ещё даже очень общительный, - сказал Дин. – Сэм прав, оставайся сегодня в мотеле. Погода точно не располагает  к путешествиям. А мы попытаемся разобраться, что здесь происходит.
Глава 17/
Кэтрин Олсен, несмотря на проведённую в не самой приятной компании оператора Пита ночь в микроавтобусе и всего пару часов сна, чувствовала себя превосходно. Люди в городке не самые разговорчивые, оно и понятно почему, но несчастный агент Уиллис успел дать ей пару интересных наводок, жаль только, теперь кроме невразумительного мычания от него ничего не добьёшься. Кадры, отснятые на пожаре,  целых четыре минуты плана разорванных тел в парке, доставшиеся, правда, ценой девятисот долларового блейзера – Пита вырвало на рукав её пиджака, когда он чуть не наступил на оторванную голову агента Адамса – были великолепны. Больше, правда, отснять не дали – толстый чёрный шериф начал орать на неё как истеричка в климаксе. Мрачные лица горожан, потерянное выражение на физиономиях местных копов, плачущий федерал, тлеющее пепелище, изуродованные тела и свежая мордашка Кэтрин на этом фоне смотрелась просто божественно. В её неглупой головке уже роились идеи для развития сюжета этого драмы. То, что сначала показалось ей рядовым сюжетом для низкопробных криминальных новостей, теперь приняло форму чудесного, заставляющего застыть кровь в жилах, документального фильма. Даже название уже придумалось – «Ужасы Оукриджа». Конечно не оригинально, но зато запомнится. Кэтрин потёрла мягкие ладошки в предвкушении заголовков: «Прекрасная журналистка расследует дело чудовища из Оукриджа», «Кэтрин Олсен – бесстрашная охотница на похитителя детей» и дальше в том же духе. Если поднапрячься так можно и до Пулитцера добраться. Главное, чтоб по трагичнее всё смотрелось – комиссия премии очень любит драмы.
Первым делом, едва часики на её руке показали половину восьмого, она позвонила своему шефу. Бодро тараторя, она сообщила, что нашла в городке просто золотую жилу и вытребовала себе сразу 2 часовых эфира в субботний и воскресный прайм – тайм – материал бомба.
Шеф было заартачился, сказал, что пока не увидит материал – никакого эфира не будет. Но Кэтрин сладкой лисичкой напомнила ему о конференции в Сент – Луисе в прошлом месяце и о нескольких фото, бережно хранившихся на её телефоне. Может репортёр из неё не самый лучший, но шантажист очень недурной – иначе  как бы она стала второй ведущей субботних новостей?
Шеф покорился и стал выпытывать, что же за материал она готовит. Но был сражен отказом – она ещё не собирается показывать ему свои козыри. Напоследок сообщила, что отправит короткий репортаж для сегодняшних восьмичасовых новостей и пусть только он попробует не поставить его в эфир – ей ничего не стоит набрать номер его жены. Или написать в твиттер.
Кэтрин откинулась на спинку водительского сиденья в автобусе. Дождь с утроенной после ночи силой барабанил по стёклам. Пит сотрясал салон мощным храпом – бедняга при повторном просмотре материала из парка раза три выбегал из машины, освобождая желудок. Кто бы мог подумать, что маленький городишко с местным маньяком посулит Кэтрин такие перспективы. Сначала серия леденящих душу репортажей, через пару месяцев – документальный фильм прямо с места событий в реальном времени, потом штурм ток – шоу. А потом, через годик, можно и книгу написать – небольшую, страниц на триста.
Женщина сладко потянулась, представив себя в окружении  всех грядущих благ, и мысленно поблагодарила неведомого убийцу за предоставленный ей карт-бланш. Но, пора было браться за работу.
- Просыпайся, Питти, нас ждут великие дела!
******
Офис «Ухари белл» был больше похож на учительскую комнату в школе, чем на офис газеты. Небольшая прямоугольная комната с тремя – четырьмя столами с давно не обновлявшимися компьютерами, большой стеллаж с пластиковыми папками во всю стену. На свободной стене – куча пришпиленных кнопками фото разных размеров и разных лет: улыбающиеся работники лесопилки рядом с поваленным деревом в шесть обхватов, открытие пивоварни, толпа школьников возле открытого новенького корпуса школы, радостная женщина с цветком огромных размеров – все яркие милые события городка за последние десятки лет.
Тут же в комнате находился уютный закуток со столиком для кофе. За него и пригласил главный редактор, а по совместительству издатель и ведущий репортёр, пришедших рано утром Сэма и Дина.
- Это страшные события, - поставив чашки на стол, сказал Робертс – крепкий пятидесятилетний мужчина в спортивной куртке. – Наш город не заслуживает такого.
Немного раньше, встретив братьев, он был обескуражен. Он пришёл на работу по привычке, не собираясь выпускать очередной номер своей газеты пока в городе творятся непонятные события. Робертс ещё вчера обзвонил своих немногочисленных сотрудников и сообщил, чтобы они не приходили на работу – кого будут интересовать новости про убежавшую собаку и экономические вести из интернета, когда в городе творится такой беспредел. Несмотря на распоряжение, пришла только его дочь Салли, приехавшая в академический отпуск и использовавшая атмосферу офиса газеты для работы над своим проектом по истории.
Девушка тихой мышкой сидела за дальним столом перед своим ноутбуком, обложившись справочниками и книгами, и напряжённо вслушиваясь в разговор отца с незнакомцами.
- Мистер Робертс, - начал Сэм, - вы давно владеете газетой?
- Всю свою жизнь, а до меня – отец, а до него – дед, а до этого его отец – он и начал этот бизнес, - Робертс улыбнулся, вспоминая. – Это семейный бизнес. Не такой выгодный, как кажется – тираж всего три тысячи и держимся мы только на добровольных пожертвованиях от горожан и при спонсорстве городского управления. В нынешнее время, с интернетом, телевидением – газеты в маленьких городках вымирают быстрее лесов Амазонии. Но наши горожане, слава богу, пока ценят возможность развернуть свежий лист газеты за завтраком, несмотря на то, что всё тоже самое можно почитать в интернете, не платя по доллару за выпуск.
- Мистер Робертс, мы пишем хронику событий в городе, - Сэм гнул линию заезжего журналиста дальше. – Но без ссылок на историю города, сюжет будет не полным. И поэтому мы решили обратиться к вам – как к хранителю городской истории.
 - Скорее сплетен, - редактор почесал затылок. – Этот город как тихий омут, свои черти есть, но такие безобидные, что просто скучно.
- И всё – таки, - подхватил Дин. – Мы заметили, что в истории города есть пробел – до тридцать шестого года почти нет никаких публикаций. Вы можете это объяснить?
Робертс наморщил лоб, вспоминая. Отец как – то обмолвился, что были времена, когда городок переживал не самый лучший период. Давно это было, ещё до рождения отца.
- Даже не знаю, чем помочь. У нас тут вроде пожаров – наводнений не было, метеориты не падали. Но чёрт его знает, может быть, и было что – то, что решили вычеркнуть из истории.
- Вы храните подшивки газеты? - Сэм покосился на дочь Робертса, отчаянно изображавшую безразличие к их разговору. – Может, мы сможем что – нибудь найти в них?
- Я храню каждый номер, наверное, чтобы топить ими камин в старости, - Робертс приятно рассмеялся. – Отец тоже так делал. А в вот по поводу деда и прадеда – не уверен, что сохранили все номера.
- Мы можем их посмотреть?
- Конечно, почему бы и нет, - согласился Робертс. – Хотя, что вы рассчитываете там найти – ума не приложу.  
- Спасибо.
Он провёл братьев в заднюю комнату, из которой единственная дверь вела в подвал, где располагался печатный цех – несколько типографских принтеров, резаков и склад материалов. Оттуда тянуло запахом краски и порезанной бумаги. Он повозился с замком на двери, закрывая его.
- Не то, чтобы я вам не доверяю, - оправдался он. – Оборудование, сами понимаете.
Дин кивнул. Сэм рассматривал ярусы коробок, пронумерованных и промаркированных годами. Коробки были расставлены чёткими рядами на стеллаже вдоль стены, выровнявшись, как солдатики готовые к бою – от потемневших от времени грязно – жёлтых до ослепительно белых.
- Вот вся история Оукриджа, - Робертс похлопал по ближайшей коробке как по плечу доброго знакомого. – Конечно, можно было всё это уже отсканировать и хранить на жёстком диске, но мне лень возиться и, честно скажу, намного приятнее видеть плоды семейного бизнеса в таком виде, а не виде буковок на мониторе.
Сэм понимающе кивнул. Надо было быстрее избавляться от словоохотливого редактора.
- Спасибо, мистер Робертс, мы будем очень бережны с вашим достоянием.
Робертс наконец ушёл, сказав, что они могут изучать любой материал в офисе, но выносить ничего из редакции нельзя. После завершения работы – всё поставить на место в том же порядке. Его дочь будет всё время с ними в офисе, так что по всем интересующим вопросам можно обращаться  к ней.
Газета выпускалась с 1905 года три раза в неделю. Получалось сто сорок четыре выпуска в год. Хорошо, что радиус поиска был ограничен всего пятью годами, которые добрый дедушка Альберт Фиш провёл в Оукридже, иначе пришлось бы дышать пылью страниц до Второго Пришествия.
- Вперёд, Тигр, - Дин бодро схватил первую коробку за девятьсот пятый год и направился в офис.
Дин завоевал удобное место за столиком и углубился в просмотр первой подшивки за январь  - февраль 1905 года. Сэм взял переплёт за следующие два месяца. Перед его глазами замелькали события и имена людей, которые уже давно почивали в могилах, забытые всеми. События были мелкие, но раздутые до невообразимых размеров доморощенными корреспондентами с непомерной тягой к гиперболам. Слово «самый» встречалось чаще, чем предлоги: самый большой мяч, самый умный пёс, самый вкусный пирог с ревенем и дальше в том же духе.
К концу первого часа  Сэм понял, что идея не так хороша, как казалась сначала.  Дин ещё возился со своей первой подшивкой, противно шурша. Усидчивости у него было не более чем у четырёхлетнего ребёнка. Он без конца поедал глазами сидящую в молчании дочь Робертса. Девушка не отличалась общительностью, не поднимала головы от своего ноутбука. В какой – то момент Сэм понял, что он совсем не замечает присутствия девушки в комнате. Как будто она просто тень.
Глаза почти перестали видеть разницу между заметками о достижениях местных фермеров и съеденных медведем собаках. Так, Сэм мысленно прожил с жителями городка всю весну и лето 1905 года. Он, сгибаясь под тяжестью коробки, принёс набор подшивок за осень и, едва взглянув на первую страницу, почувствовал как сердце забилось в груди быстрее.
- Дин!
- Чего? – брат усиленно делал глазки девушке.
- Сам смотри, лентяй.
На первой полосе газеты за седьмое сентября 1905 года огромными буквами была размещена надпись: «Вы видели этого мальчика?», под надписью было изображение, которое ещё нельзя было назвать фотографией – крупное лицо ребёнка. Качеством картинка напоминала скорее грубый фоторобот. Под изображением шло описание пропавшего мальчика по имени Тоби Миллер.
- Думаешь первый?
- Седьмое сентября, значит, пропал шестого, - Сэм судорожно листал подшивку до следующего номера. – Совсем как в этот раз.
- А он не любитель изменять своим привычкам.
- Вот, смотри дальше – Сэм ткнул пальцем в первую страницу номера за 10 сентября.
Титул статьи гласил: «Пропавший мальчик найден», в статье говорилось, что маленький Тоби заблудился в лесу, куда пошёл за орехами и его, согласно версии автора, задрал медведь.
Ещё через три номера – следующая заметка о пропавшем ребёнке. На этот раз девочке, восьми лет от роду. Ещё через несколько номеров – опять пропавший мальчик.
- А он совсем не стеснялся, - произнёс Дин.
Последний номер за декабрь 1905 года содержал сразу две статьи: «Сбежали из дома?»,  статья рассказывала о юноше и девушке пятнадцати лет, тайных влюблённых, которые бегали на свидания по вечерам и однажды не вернулись домой. Вторая заметка была о подростке, который по его словам встретил в лесу настоящего Бугимена, но сумел убежать. Автор статьи предполагал, что мальчик просто обладает буйной фантазией и тронулся умом на фоне несчастий.
- Чёрт, но здесь нет никаких указаний на точные места, - в голосе Сэма звучало горькое разочарование.
- Смотри дальше, может ещё что – то будет.
Дочь редактора газеты Салли невидимкой подошла ближе, заглядывая через плечо Дина. Братья так увлеклись поиском, что девушка осталась незамеченной.
Четвёртая полоса номера за 9 февраля 1906 года заставила братьев вскрикнуть.
«Достопочтенный мистер Альберт Гамильтон Фиш стал регентом детского церковного хора. Мистер Альберт Фиш, любимый член нашего общества, не раз доказавший свою преданность городу, принял на себя пустовавшую с прошлой весны должность регента детского церковного хора. Мистер Фиш обещал, что его любовь и терпение к детям и их шалостям смогут сделать хор наших сорванцов самым известным в штате. Маленькие хористы в восторге от нового начальника и уже делают успехи…»
- Любовь и терпение… ну да как же, - пробормотал Дин.
- Слушай дальше, - Сэм торопливо дочитывал статью. – «Стараниями достопочтенного мистера Альберта Фиша во владение хора передано старое здание воскресной школы при церкви святого Иакова. Теперь ангельские голоса юных хористов будут оглашать наш город на радость всем нашим горожанам. Наконец настал тот час, когда мы можем спокойно вздохнуть, передавая своих детей в надёжные руки мистера Фиша…»
- Каков наглец! – воскликнул Дин. – Вот зачем он затаился на два месяца – ловушку готовил!
- О чём вы? – низкий голос Салли заставил братьев вздрогнуть. Они совсем забыли о её присутствии.
Она так и стояла, заглядывая через плечо Дина. Серые глаза смотрели с подозрением.
- Так, историю города исследуем, - Сэм быстро сфотографировал заметку телефоном.
- Как – то сильно глубоко вы залезли, - Салли показала на коробку с надписью «1906». – Вы бы ещё в Гражданской войне покопались. Причём здесь этот Альберт Фиш? Какое вам дело до местных городских легенд?
- Нам нужно… для статьи, - неуверенно произнёс Дин, прикидывая как отвлечь любопытную особу.
- Чёрта с два! Вы даже на журналистов не похожи – два амбала.
- Салли, - ласково сказал Сэм. – Мы ищем истоки того, что происходит в городе и вы наверное сможете нам помочь.
Девушка недоверчиво покосилась на Дина.
- Интересно, чем?
Глава 18/
Ханна лениво листала страницы какого – то старого журнала, завалявшегося в номере братьев. Ливень и ветер угрожающе завывали за окном, угрожая разбить хрупкое стекло. Стрелки на часах показывали полдень, но на улице было так темно, как будто солнце село уже несколько часов назад. Девушка встала и включила свет в номере.
Вернувшись из кафе, она всё же зашла в свою разгромленную комнату и собрала испорченные вещи, в беспорядке валявшиеся на полу. Повздыхала над одной футболкой, но непреклонно засунула и её в мусорный мешок. Туда же отправилась и дорожная сумка. Наведя порядок, она уже готовилась покинуть номер, как заметила что – то белое на шершавой поверхности ночного столика – в тёмной комнате оно не сразу бросилось в глаза.
Это был бланк счёта из кафе, лежавший на её чёрной кожаной сумочке с затейливым замком. Прыгающим почерком на нём было написано: «Прости меня, я вернула твою вещь. Пусть всё прекратится».
Ханна улыбнулась. Система защиты на вещице работала идеально.
Доре не звонил, значит - доверяет, впрочем, как и всегда. Несколько раз она попыталась дозвониться до парня, который ремонтировал её машину. Но связь сначала прерывавшаяся, потом отключилась вовсе. Свет угрожающе мигал, норовя оставить её одну в зловещем полумраке.
Девушка поёжилась. Оставаться одной в тёмном номере не хотелось. Она выглянула в окно – кафе приветливо и уютно светило желтоватым светом всего в нескольких десятках метров. Но, чтобы добраться туда, нужно было в очередной раз вымокнуть.
Она решила рискнуть.
******
Аманда укачивала плачущего Гарри – младшего. Ребёнок, будто чувствуя беспокойство матери, никак не желал успокаиваться. Слёзы бежали по его пухлым щёчкам, оставляя влажные дорожки.
Аманда подняла тоскливый взгляд на мигающую люстру – она то гасла, то снова зажигалась приглушённым светом. Гарри – идеальный муж уехал около получаса назад в хозяйственный магазин – в доме не оказалось свечей, а свет мог погаснуть в любую минуту. Муж уже должен был вернуться, и Аманда испытывала непонятную тревогу. Она не боялась, что с ним может что – то случиться – Гарри не из тех людей, с которыми что – то случается. Беспокоилась она не из -за него.
Ребёнок, наконец, успокоился и уснул. Мать положила его в уютную колыбельку и вышла из комнаты. Она прошла на кухню, чтобы проверить замки на большой стеклянной двери во внутренний двор.
Ветер и дождь бушевали снаружи так, что сделали бы честь любому шторму во Флориде. Порывы ветра швыряли в стекло ветки и оборванные листья, пригоршни песка из недавно устроенной для Гарри – младшего песочницы.
Аманда зябко обхватила себя за плечи. Собака, спавшая в своей корзине, стала тоскливо и испуганно подвывать.
Что – то скребло по стеклу двери, издавая мерзкий звук. Аманда подошла ближе, пытаясь рассмотреть источник шума, и замерла. Сердце гулко застучало во внезапно наступившей тишине, готовое выпрыгнуть из груди.
За кокетливым белым заборчиком, отделявшим её владения от соседских, маячила неестественно длинная, гротескно извивающаяся фигура в чёрном строгом костюме.
Дико крича, Аманда схватила собаку и бросилась в детскую.
Когда её нашёл муж, она долго не могла объяснить, как ей хватило сил завалить дверь комнаты Гарри – младшего  дубовым шкафом.
*******
Очередной порыв ветра метнул в окна куча сора. Ливень, начавший было утихать, как будто опомнился и удвоенной злобой забарабанил по крыше чёрной Шевроле. Машине не нравилось стоять под дождём перед городским управлением. Мощные удары жгутов дождя о металл её корпуса заставляли её покачиваться и устало постанывать.
Дин клевал носом за рулём – дождь действовал на него лучше любой колыбельной. Сэм безуспешно пытался рассмотреть хоть какое – то движение за серой пеленой.
 Задняя дверца машины неожиданно распахнулась и на сидение с размаху плюхнулась Салли, радостно блестя глазами. Она вымокла с головы до пят, но была очень довольна.
- Вы не поверите! Я нашла!
- Точно? То место? – Сэм впился в неё глазами. Дин завёл мотор.
- Сама бы не поверила, но я нашла! И даже фото! – она достала из – за пазухи снятую ксероксом копию чёрно – белой фотографии.
Салли оказалась неоценимым помощником. Коротко объяснив ей суть дела, впрочем, не вдаваясь в подробности, зачем всё это братьям, Сэм попросил её помочь разобраться с оставшимися номерами газеты.
Улов был знатный. О внушительных успехах достопочтимого Альберта Фиша на ниве хорового искусства и его педагогических талантах заметки попадались в каждом третьем номере. Но после мая 1906 года стали попадаться заметки о том, что дети городка болеют и хиреют с каждым днём от необъяснимого психического недуга. Почти все дети возрастом от  пяти до 12 лет, как поющие в хоре, так и нет. Симптомами болезни были регулярные кошмары, энурез, непонятные кровотечения и синяки, проявлявшиеся на детских телах неизвестно откуда. Хотя, заметил Сэм, очень даже известно откуда. Пострадавшие становились замкнутыми и избегали взрослых. Все дети твердили о Бугимене, но родители часто бывают глухи к детским страхам. 1907 год прошёл как – то тихо – хор, под предводительством своего регента, колесил по ближайшим штатам.
В июне и июле 1908 года – две необъяснимые смерти десятилетних сестёр – близняшек, дочерей священника. В августе – попытка самоубийства, 12 – летний мальчик. И только в номере за конец сентября отражаются формирующиеся догадки общества по поводу причины детских страданий.
«Подросток обвиняет регента хора в недостойном поведении» - гласило название большой статьи. Смелый 15 – летний мальчик добился-таки внимания. И, хотя автор статьи сначала много распространялся про распущенность  юного поколения, в конце всё же осторожно высказывал свои подозрения по поводу Альберта Фиша.
В следующем номере – опровержение. Автор предыдущей статьи извиняется за «досужие домыслы и легковерность». Регент сумел убедить общество в своей невиновности. А в первом октябрьском номере за 1908 год – ужасная по своему содержанию статья «Чудовище покинуло Оукриджер Хилл Вэлли» - пойманный на горячем Фиш избежал скорого суда родителей – линчевателей и исчез, оставив за собой не один десяток покалеченных душ и трупов. Разгневанная толпа родителей и горожан уничтожает здание – резиденцию хора и церковь, к которой был приписан хор. Редактор, лично написавший статью, в конце добавляет, что город постарается стереть все следы пребывания Фиша в городке, уничтожить все воспоминания о нём.
Ясно было, что корень зла, логово чудовища привязано к тому месту, где он годами истязал детей, а пуританское общество не могло и представить, что благообразный, религиозный регент хора – может совершать «недостойные» проступки. Наверняка там осталось немало вещей и воспоминаний, которые заставили душу Альберта Фиша вернуться к ним, во что бы он теперь не превратился.
Сэм рассматривал копию фото – на фоне добротного деревянного здания человек тридцать  детей, лица - как белые пятнышки с чёрточками глаз и ртов, и среди них возвышается необычно высокий, будто вытянутый вверх тощий человек в строгом чёрном костюме. Его светлые волосы и прозрачные глаза слились с белым пятном его лица, как будто лица не было вовсе.
- Где находилось это здание? – оглянувшись, спросил Дин.
- На площади на углу бывшей Уиллоу стрит, - Салли дышала на застывшие на холодном ветру пальцы. – Его снесли вместе с церковью и разбили нынешний парк. Пруд вырыли точно на том месте, где стояло здание.
- Твою мать! - хором ответили братья.
Глава 19/
Кэтрин до полудня колесила по городу, в надежде найти хоть кого – нибудь, кто мог бы дать интервью. Но жители города как сговорились – половина засела в своих домах, не подавая признаков жизни, остальные спешно грузили вещи в машины, хватали своих кошечек – собачек и рулили к выезду из города. Перед шлагбаумом творилось настоящее столпотворение – с десяток машин, обдаваемых потоками воды, истошно сигналили, пытаясь проехать на шоссе. Но шлагбаум был опущен и, несмотря на крики, угрозы и отчаянные вопли горожан, молодой симпатичный, но смертельно уставший полицейский только разводил руками.
- Часть моста обвалилась – хотите вплавь добираться? – кричал он каждому, кто подбегал к нему с очередной мольбой. – Там не пройти – не проехать – провал в пятнадцать метров размером, ещё деревья попадали на дорогу с той стороны – больше полумили не проедите всё равно! Шериф велел сидеть всем по домам пока не прибудет помощь!
В ответ испуганные люди только крыли его на чём свет стоит, поминая его род до пятого колена.
Кэтрин побывала и у шерифа – толстяк, какой – то сдувшийся с ночи, что – то промямлил про то, что группа помощи – ФБР и полиция штата – застряли с другой стороны провала, на какую – то из их машин рухнуло дерево, покалечив несколько человек. Раньше, чем утихнет буря – им ни по чём не попасть в город.
Остальные помощники шерифа как будто испарились, оставив после себя только воспоминание и запах дурного кофе. В офисе сидела только насмерть перепуганная диспетчер. Из цокольного этажа доносился печальный вой – там сидел потерявший рассудок федерал. На вопрос Кэтрин, почему его держат там, шериф только покачал головой.
- А куда его? Палат в больнице нет, из мотеля сбежать может или навредить кому. Только в камере…
Короче говоря, день не заладился. Слава богу, Кэтрин успела отправить худо – бедно причёсанный снятый вчера материал шефу до того как пропала мобильная связь. 
Их микроавтобус стоял возле управления шерифа. Кэтрин соображала, куда податься, когда заметила подъехавшую чёрную развалюху довольно – таки зловещего вида. Из машины выскочила всклокоченная девица и бросилась в офис управления. Кэтрин внимательно рассматривала оставшихся в машине парней – лиц не разглядеть, но у машины номера штата Канзас. Не местные, сделала про себя отметку женщина, и что вы здесь забыли?
Минут через пятнадцать неопрятная девица вернулась и машина, помедлив минуту, сорвалась с места.
Кэтрин подумала, что проследить не помешает, всё равно пока  нечем заняться, да и какое – никакое чутьё подсказывало двигаться за чёрной Шевроле.
******
Чашка толстого фарфора приятно грела руки. Здоровяк бармен дремал за стойкой, не обращая внимания на двух женщин, одиноко сидящих за столиком с клетчатой скатертью. Напротив Ханны сидела пожилая официантка Эмма и рассказывала о жизни городка. Женщина была очень неглупа и под маской суровости скрывалась вполне приятная личность.
- Никогда, никогда за всё мою жизнь, а прожила здесь всю мою жизнь, - Эмма многозначительно подняла палец, - никогда такого кошмара не было. Чем – то мы прогневали Господа. Или ангелы позавидовали нашему счастью.
- Ангелы не такие ребята, чтобы завидовать маленькому муравейнику, - шутливо ответила Ханна. - У них наверняка есть дела поважнее, чем разрушать филиал рая на земле.
- Даже стихия взбунтовалась против нас, - Эмма сокрушённо покачала головой. – Не помню, чтобы были такие бури.
- Дааа, - протянула Ханна, допивая чай. – Просто Буря Столетия.
Лампы, освещавшие зал, мигнули и погасли. Ханна зябко поёжилась, воцарившийся полумрак заставлял тоскливо сжиматься сердце. Сразу стало как – то очень тихо.
- Нужны свечи, - пробормотала Эмма и позвала – Молли! Неси свечи в зал!
Через несколько минут из подсобки за барной стойкой вышла рыжая Молли. Ханна следила за ней с плохо скрываемым удовольствием – будешь знать, мерзавка, как портить чужие вещи. Вошедшая девушка напоминала лишь тень себя вчерашней – бледное лицо, лихорадочно горящие глаза, шаркающая походка. Она пугливо озиралась, расставляя свечи в бутылках на столы и зажигая их, как будто боялась, что нечто вынырнет из полумрака и снова будет истязать её.
- Не пойму, что творится с этой девчонкой, - недовольно сверкая глазами, произнесла Эмма. – Вчера как королева тут вышагивала, а сегодня пропадала полдня и теперь собственной тени боится.
Девушка, будто съёжившаяся под участливым взглядом Ханны, дрожащими руками поставила бутылку со свечой на их столик.
- Простите, - непонятно к кому обращаясь, прошептала она. – Мне нездоровится.
Ханна ободряюще пожала её тонкое запястье, Молли отшатнулась, чуть не повалила стул.
- Не бойся, Молли, буря пройдёт и всё будет хорошо, - ласково сказала Ханна. Ей стало жаль девушку. Хоть она и заядлая наглая клептоманка, она всё же не заслуживает такого наказания, что выпало на его долю сегодня ночью. Она ещё молода и глупа, у неё ещё есть время исправиться.
- Молли, не смей выходить на улицу – там как при конце света, прости Господи, - сказала Эмма. – Иди отдохни, если тебе нехорошо.
Девчонку как ветром сдуло.
******
Салли ужасно обиделась, но Дин был непреклонен – надув губы девушка отправилась под крыло к своему отцу. Девушка помогла достаточно, и втягивать её в крайне неопределённую пока игру не стоило. На памяти Сэма слишком много случайных знакомых так или иначе страдало из-за их работы. Ещё одной невольной помощницей жертвовать совсем не стоило.
А дело, хоть и сдвинулось с мёртвой точки, пока не представляло вариантов его разрешения. Сэм снова смотрел на ксерокопию фото в надежде, что изображение даст ему какую – то подсказку. Несколько капель дождя неуклюжими кляксами изуродовали лица изображённых на фото людей. Одна клякса расположилась на долговязой фигуре регента, как будто показывая её истинную суть. Краска расползлась вокруг очертаний его тела, превращая чёрный строгий силуэт в подобие тонкой медузы, растягивающей свои щупальца над головами маленьких хористов.  Сэма передёрнуло – как точно частица воды показала то, что представлял из себя достопочтенный мистер Альберт Гамильтон Фиш – злобная тварь, готовая обвить своими стрекалами любую из маленьких детских фигурок.
 Да, теперь они окончательно убедились, где необходимо искать исток всех бед. Но как искать – пока ещё было неизвестно. Старое здание воскресной школы уничтожено до основания. Если же остались хоть какие – то фрагменты фундамента, то их надёжно укрывает толстое серое покрывало воды пруда. Оставалась одна надежда – тщательный осмотр всей зелёной территории, возможно где – то что – то осталось от строения, которое Фиш приспособил под свои развлечения.
- Чёртов паук, - пробормотал Сэм.
До этого момента он как – то особо не задумывался, на каких струнах его души играет вся эта история. Увлечённый любимой игрой, решая ребус – что? – кто? – почему? – он не понимал по -настоящему насколько чудовищны деяния твари в строгом костюме. За свою недолгую жизнь Сэм встречал столько  нечисти, древнего зла, порождённого в самых глубинах Ада, но такого отвращения он не испытывал ни перед кем. Это Порок в самом чистом его проявлении. Это Похоть и чистое первобытное Зло. Альберт Фиш, при жизни бывший гнусным извращенцем и убийцей детей, после смерти был награждён силой, которая не должна была никак попасть в его руки – сам дьявол, наверное, чувствовал бы себя нашкодившим школьником рядом с этой гротескной чёрной тварью.
Дин, без конца поглядывавший в  зеркало заднего вида, отвлёк брата от размышлений.
- Никак хвост за нами.
- Ты о чём? – Сэм непонимающе поднял на него глаза.
- Телевизионный фургон, ещё от самого муниципалитета. Как приклеенный, не оторвёшь.
Сэм оглянулся в заднее окно – теряясь в потоках воды и сером мареве, в паре десятков футов плёлся микроавтобус.
- Я его видел раньше, - задумчиво протянул Сэм. Интересно, чем они возбудили интерес репортёров. – Они вчера прорвались в город.
- Надо при встрече намекнуть «коллегам», что любопытство может быть физически наказуемо.
- Оторвёшься?
- Не получится – мы не на трассе «Наскар». Подождём удобного момента. А пока устроим им экскурсию. Они наверняка не успели насладиться всеми достопримечательностями Плезантвилля.
******
Через полчаса нелогичного кружения по городу Кэтрин поняла, что её водят за нос. Парни оказались не промах, но и нужно было быть полным кретином, чтобы не заметить неумелого преследования на почти пустых улицах. Идиот Пит так лез вперёд, что чуть не толкал  передним бампером широкий зад Шевроле. Зато вынужденная экскурсия показала, что город изолирован – единственный въезд и выезд – дорога, перерезанная дырой в мосту. Впрочем, в противоположной, северной стороне, был глухой просёлок, но он превратился в бурое болото, по которому волнами двигались потоки грязи и вряд ли в местном таксопарке нашёлся бы вездеход для прогулки, а точнее плавания по той дороге. С остальных сторон город был зажат в тисках леса.
 Кэтрин уже готова была отказаться от своей затеи выяснить, что представляют из себя парни в чёрной развалюхе, да и Пит уже замучил своим нытьём – пора обедать, не сможет он, мол, работать на голодный желудок. Сама она могла ни есть, ни пить целыми днями, если её «заводило» работой. Но всё же стоило пощадить свой организм.
Она велела Питу отстать от развалюхи и разворачиваться в сторону центра – пора было пообедать.
А с загадочными пассажирами Шевроле можно будет поступить просто – хозяин местного мотеля за пару бумажек с портретами умерших президентов наверняка удовлетворит её любопытство.
Глава 20/
Диспетчер полицейского управления, а по совместительству и администратор муниципалитета Виктория дрожащими руками распаковывала привезённую шерифом Дейвисом еду из кафе «24/7» - пару бургеров с картошкой, салат. Вой из камеры сводил её с ума.
Несчастный узник, которому и предназначалась незатейливая пища, не переставая выл уже несколько часов, с того момента как Викки пришла на работу. Сердце сжалось от жалости, когда она увидела агента Уиллиса, похожего на какую – то поломанную игрушку, в которой заклинило голосовой модуль. Он то тоненько поскуливал как щенок, то начинал выть в полный голос, как шакал в лунную ночь. И столько отчаяния, ужаса и безысходности было в этом вое, что по коже бежали мурашки.
Викки разложила еду на пластиковых тарелках и водрузила на поднос. Добавила картонный стаканчик с ромашковым чаем. Подумала и заменила вилку на пластиковую ложку – в  каком- то сериале она видела, что сумасшедшим не дают вилок, а то мало ли, что он может сделать.
Вой достиг своей самой громкой ноты и перешёл на судорожное всхлипывание.
 Викки собралась с духом и спустилась в цокольный этаж.
Первая камера была завешана старыми простынями – шериф распорядился это сделать непонятно почему – тело бродяги увезли почти сразу к неудовольствию доктора – он так возмущался, говоря, что подвал его амбулатории это совсем не морг и быть им никак не может.
Во второй камере, обхватив голову скрюченными руками, раскачиваясь как маятник, сидел Уиллис. От былого величия не осталось ни следа – волосы, и до этого не густые, вырванные целыми клочьями, неряшливыми комочками валялись по всему полу, дорогой костюм – весь в чёрной грязи и кровавых разводах, одного ботинка нет. Шериф сначала было распорядился помыть и переодеть его, но потом понял, что лучше не стоит – пусть приехавшие федералы сами разбираются, да и лишний раз тревожить убогого не стоило – лучше пускай сначала хоть немного придёт в себя.
Викки поставила поднос на полочку в решетке и кашлянула, чтобы привлечь в себе внимание. Эффекта это не произвело – бывший агент не реагировал даже на аппетитный запах еды. Хотя, какая там еда, подумала Викки, после того, что он увидел. Она бы, наверное, месяц бы к мясу не прикоснулась, если бы увидела, как потрошат людей. А то бы и больше.
Уиллис вдруг поднял на неё невидящие глаза. Скулить и всхлипывать он не перестал, но начал озираться по сторонам, как будто впервые осознавая, что сидит в клетке.
- Агент Уиллис, - тихо позвала Викки. – Агент Уиллис, вы в управлении шерифа, в безопасности. Здесь вам ничего не грозит. Всё уже хорошо. Скоро приедут ваши друзья и заберут вас отсюда, - почему – то Викки казалось, что Уиллису нужно напоминать, что его увезут из города подальше.
Она уже не надеялась на результат, но внезапно сумасшедший соскочил со скамьи, на которой сидел, и стал расхаживать по комнате. Викки почувствовала как её собственный обед зашевелился в желудке, когда она увидела какой – то лилово – красный кусочек, прилипший к штанине агента – очень он напоминал часть какого – то органа.
- Да – да – да – да, - начал бормотать Уиллис, заставив Викки вздрогнуть от неожиданности. – Конечно, мисс Олсен, я дам вам всю информацию. Вы хотите знать, что это было? О, такого по телевизору не покажут. Я сражался как герой, да – да – да, как герой, как самый настоящий грёбанный герой, как Бэтмен, как Супермен.… О как жаль, что у меня нет способностей Супермена – я бы улетел оттуда с такой скоростью, что развернул бы планету. Развернуть планету – хорошая идея, дадада – развернуть до прошлого вторника – я тогда смогу уйти в отпуск и не приеду сюда. А старина Адамс пусть сам разбирается. Адамс – голова как мяч, - идиотски захихикал сумасшедший. – Голова как мяч, ей можно поиграть в футбол. Головобол тогда он будет называться. Тощая тварь играла в головобол со мной. Я стоял на воротах. Но пропустил гол. Гол головой…
Викки смотрела расширенными глазами на безумца, уже открыв рот, чтобы звать Дейвиса. Но тут она заметила, что чёрная грязь на одежде Уиллиса ведёт себя странно. Пятна, атласно поблёскивая,  перемещались сначала медленно, незаметно для глаза, но теперь они пустились в сумасшедший пляс на одежде, руках и лице Уиллиса. Жирная грязь кусками стала сползать на пол, собираясь в маленькие лужицы, которые объединялись в одно общее Нечто. Вот уже оно стало подниматься над полом, маслянисто переливаясь, изгибаясь, выпуская из своего нутра длинные тонкие щупальца, приобретающие форму рук с длинными переломанными пальцами.
Викки дико заорала и бросилась наверх, не замечая ступенек. Уиллис завывал ей вслед.
Спустя пару минут шериф Дейвис, до этого молча надиравшийся спрятанной «до лучших времён» бутылкой бренди в своём кабинете, спустился в цоколь, держа наготове увесистую дубинку. Викки кое – как сумела ему объяснить, что там внизу – ОНО. Что такое оно – шериф так и не понял.
Дейвис подошёл к камере, смущённый внезапно наступившей тишиной. Агент казалось отключился, раскинув руки на полу решётчатой клетки. Но уснул он навсегда – из левого глаза торчала пластиковая ложка, на всю длину рукоятки вогнанная в череп. Чёрная лужа исчезла.
******
Ливень обрушивал всю свою мощь на городок, не давая передышки, заставляя сгибаться под тяжестью потоков воды деревья. Они стонали от напряжения, вторя шуму дождя. Крупные капли срывали ещё зелёные листья, смешивая их с бурой жидкой грязью, в которую превратились дорожки парка.
В серой пелене слепящих капель братья не сразу нашли пруд, чудовищно распухший от поступающей воды. Он вышел из берегов, затопив лужайку, на которой стояла скамейка Аманды. Уровень воды на четверть скрыл ножки скамейки. Разорванные в клочья жёлтые ленты полицейского ограждения хлопали на ветру.
- Ты думаешь, что мы сможем что – то найти сейчас? – Дин перекрикивал шум ливня. Он промок сразу как вышел из машины. В ботинки, высокие и, как нагло врала реклама - «абсолютно и стопроцентно непромокаемые», набралось, наверное, по литру воды. А после прогулки по парку – по литру грязи.
- Ливень не собирается заканчиваться, - Сэм выглядел не лучше брата. Длинные волосы сосульками свешивались на лицо, заставляя его постоянно отплёвываться от них. – И что – то мне подсказывает, что дождик не простой. Не думаю, что после него грибы вырастут.
- Думаешь, наш добрый дедушка развлекается?
- Существо, которое устраивает стихийные бедствия? Он явно любитель разнообразия. Но простые призраки на такое не способны.
- Он и при жизни не простым дедулей был. Но всё – таки, что мы ищем?
Сэм развёл руками. Вопросов становилось всё больше, а ответов – нет. Что – то – какая – то вещь или воспоминание, могло привязать к этому месту душу Альберта Фиша, но это могло оказаться что угодно – закопанная безделушка, не сгнивший за сто лет кусок ткани.… Да, чёрт возьми, любой камень или дерево!
- Как ты думаешь, мы сможем выкачать пруд? – Дин раздражённо пытался запахнуть куртку от пронизывающего ветра. – Или будем звать водолазов? Я второй раз туда не полезу. И тебе не рекомендую.
- Сначала осмотримся вокруг. А дальше видно будет.
Дин только отмахнулся. Разглядеть хоть что – то в беснующейся стихии было невозможно. Даже Толстые стволы деревьев в паре шагов от них едва были видны, не говоря уже о более мелких предметах. Удачные поиски, даже если наплевать на все удобства, были маловероятны в такой дождь.
Дин оглянулся, придумывая самые изощрённые прозвища дедушке Фишу, какие только могло подсказать ему бурное воображение. Ливень, уже потерявший всякую схожесть с обычным природным явлением, упорядочив свою игру, лил ровным потоком, не предвещавшим скорое завершение. Дину показалось, что над вздыбившейся поверхностью пруда что – то парит, отдалённо напоминавшее человеческую фигуру.
Сэм тоже заметил странный силуэт, быстро перемещавшийся над серой водой. Он напряжённо вглядывался в водяной туман, но фигура вдруг резко исчезла.
- Что за… - не успел договорить Дин, как таинственный предмет оказался в двух футах от него. И у него оказался знакомый голос.
- Вы здесь тоже? – в голосе Кастиэля звучало больше утверждения, чем вопроса.
- Побереги перья, мужик, - Дин хлопнул его по плечу. – Ты уже не мокрая курица, ты уже целая птицеферма.
В человеческом чувстве юмора Кастиэль разбирался плохо. Но на всякий случай улыбнулся. Он стоял по колено в воде, почти не замечая этого. Он так увлёкся своими изысканиями, что не обращал внимания вообще ни на что. Существо было очень интересным и давало много пищи для размышлений. Таких он никогда не встречал, но когда – то слышал о подобных. Извращённые, отвергнутые души. Квинтэссенция зла и порока, соперничающая мощью с древнейшими существами, порождёнными Создателем. Сила этого чудовища позволяла ему менять реальность по своей прихоти, создавать «карманы» - укромные уголки, в которых томились ещё живые души. Кас, изучая место обитания чёрной твари, почувствовал несколько таких ям в пространстве. И услышал мольбы о помощи, исходившие оттуда. Anima obscuritatis или anima putribilibus.
- Он копит силы, - спокойный голос ангела звучал зловеще в потоках ливня. – Но пока не насытиться – не сдвинется с места.
- Чудненько, это скорее хорошая новость, чем плохая, - Дин потёр замёрзшие руки. – У нас есть время.
- Но его становится меньше у тех, кого он забрал, - возразил Сэм.
- Сэмми, ты знаешь, что всех мы спасти не сможем. Можем только уберечь остальных. Давай не будем снова наступать на те же грабли, что и всегда. Пора уже привыкнуть.
Сэм разочарованно пожал плечами. Спасти всех – мысль, не дававшая ему покоя каждый раз, когда появлялся такой шанс. Но Дин прав – иногда можно только предотвратить большее зло, чем исправить меньшее.
Неожиданно небо, молчавшее до этой поры, разразилось жутким грохотом, который оглушил и заставил пригнуться братьев.  Ливень неожиданно затих и со следующим ударом грома усилился. Нужно было возвращаться в мотель и ждать, когда стихия успокоится. Если успокоится.
- Нужно уходить отсюда, - высказал мысль Сэм. – Мы не сможем сейчас ничего сделать – только зря мокнем.
- А вот это – дельная мысль, - охотно согласился Дин. – Кас, ты с нами?
Ангел бросил взгляд на выпучившуюся поверхность пруда, ставшую похожей на рыбий глаз – такая же серая и мёртвая. Существо было рядом, но не в своём логове. Оно снова охотилось.
Кас кивнул и занёс было руки, но Дин тут же отскочил от него на шаг.
- Нет! – категорично заявил он. – Пешком, а потом в машине. Ну тебя, с твоими приколами.
Кастиэль покорно последовал за братьями. Их силуэты быстро затёрли ластиком полосы дождя.
Глава 21/
Эдвард Джеймс Куридж II был очень несчастным человеком. Но насколько несчастным - не понимал до этого дня. Старина Эд дожил до сорока девяти лет, двадцать из которых прожил совместно с Донной, особо не задумываясь о своей жизни. И только сегодня – девятнадцатого сентября две тысячи двенадцатого года от рождества Христова – он понял, что вся его жизнь – это мерзкий комок собачьего дерьма, валяющийся у обочины дороги.
Он женился на Донне, будем откровенны, по пьяной лавочке поспорив с друзьями. Тогда, двадцать лет назад, она была ещё даже вполне мила. Но это был обман, который продлился до первой ссоры через месяц после бракосочетания. Эд всегда считал себя настоящим мужиком, работягой, который и в снег и в зной может работать за троих на лесопилке, не боится трудностей, не стремится к комфорту и плевать хотел на всяких белых воротничков, сидящих в офисах, повесив свои дипломы на стенку. Эд чувствовал себя настоящим самцом – сильным, смелым, привлекательным. Так и друзья говорили – «Эдди – настоящий мужик». Но столкновение с женой заставило его спрятать свою мужественность куда подальше и спасаться бегством от разъярённой фурии, которая готова была разнести их домишко по кирпичу. Тогда, вспомнил Эд, он провёл всю ночь, сидя в машине, рассматривая сломанный нос в зеркало заднего вида и заливая горе дрянным пойлом. Наутро, когда он вернулся с целью восстановить справедливость, Донна ещё кипела как  перегретый чайник. Всё его желание проучить дерзкую суку испарилось быстрее капли воды на раскалённой сковороде. И тогда его жизнь полностью изменилась.
Для своих дружков он так и остался «Эдди – настоящим мужиком», но дома, у семейного очага, он стал грязной тряпкой, о которую Донна вытирала свои колонноподобные ноги каждый раз, когда у неё были проблемы на работе, когда у неё были месячные, когда ей просто было скучно. Она забрала над ним полную и безраздельную власть, карая и милуя тогда, когда ей только заблагорассудится.
Слава Богу, детей им не суждено было иметь. Иначе Эду пришлось бы ещё ощутить унижения от собственных отпрысков. А в этом он нисколько не сомневался.
Он уже давно смирился со своей судьбой, даже не представляя, что можно жить иначе. Он приспособился как таракан к условиям своей жизни. Он научился узнавать симптомы приближающейся грозы и изучил пути отступления с поля боя почти без потерь. Но каждый раз, возвращаясь домой, он трепетал всей душой в предчувствии неожиданной бури.
Но и в такой жизни были светлые полосы – Донна, часто увлекаясь чтением любовных и детективных романов или городскими сплетнями, могла целыми днями не обращать на него внимания, забывая тиранить своего раба. И тогда он пользовался безраздельной свободой. Именно в такой период, благодаря исчезновению детей, Донна милостиво позволила ему в числе первых добровольцев вступить в гражданский патруль, чтобы быть в курсе всех событий. О, в каком восторге она была вчера, когда он рассказал ей о том, что именно он нашёл тело внучки Генри Тэшмора. Она заставила его повторить рассказ несколько раз, выпытывая новые детали.
А он был рад стараться и повторял, почёсывая раздраженные руки. Это было единственной неприятностью в последние дни – вытаскивая тело девочки из воды, он влез в какую – то липкую чёрную дрянь, похожую на растопленную резину. Он смог смыть её с рук, но пара пятнышек как будто въелась намертво в кожу и сидела там большими родинками, маслянисто поблёскивая.
Все было просто замечательно до сегодняшнего дня. Эд в порыве праведного гнева хотел прижучить этих заезжих белоручек, которые приехали покормиться на мертвецах, а вместо этого стал посмешищем. Когда этот ферт в плаще – кто вообще в сентябре ходит в плаще? -  стал «открывать ему глаза», глаза открылись по - настоящему. Сгорая в пламени унижения, самого сильного за всю его жизнь, он придумывал самые замысловатые кары на голову этого говоруна и того, кто успел донести ему подробности семейной жизни Эда Куриджа. Слава Богу, два идиота столкнулись на дороге прямо во время пика позора Эда – это позволило ему незаметно сбежать.
Последние часы он сидел в своей машине, так же как и после первого столкновения с Донной, и расчёсывал зудевшие чёрные пятна на руках и разговаривал сам с собой. На пассажирском сидении машины, на полу, на заднем сидении – везде валялись пустые банки из-под пива. Сколько он выпил? Он сбился со счёта.  
Около полудня ему показалось, что его невидимый собеседник становится реальнее – этакий второй Эд, но молодой и уверенный в себе, сидел на пассажирском сидении и уговаривал его, что жизнь ещё можно исправить. Всё ещё может наладиться, но для этого нужно собрать остатки своей гордости и снова стать «настоящим мужиком». И он объяснил, что нужно сделать.
Эд ехал домой. Машину бросало из стороны в сторону из-за потоков воды, несущихся  по дороге и оттого, что у Эда двоилось в глазах.
Доехав, он посидел ещё несколько минут, собираясь с силами. Его невидимый помощник подбадривал его, говорил, что всё наладится, как только он избавится от своей самой большой проблемы и всё засияет в волшебном свете.
Эд вышел из машины и направился к дому.
******
Впервые за день удача повернулась к Кэтрин лицом: в поисках места для обеда они с Питом снова наткнулись на ту самую чёрную Шевроле мирно дремавшую под струями дождя на подъездной дорожке перед парком – свидетелем всех местных бед. Пит припарковался за магазинчиком, стоявшим через дорогу от въезда в парк, и они успели заметить покидающих развалюху двух парней: один верзила баскетбольного роста, второй помельче, но посимпатичнее.
- Слышишь, Кэт, - растягивая слова на южный манер сказал Пит. – Может, хоть купим чего – нибудь? Я уже не могу – со вчерашнего дня терплю.
- Кэтрин, Пит, Кэтрин – запомни раз и навсегда, - зашипела женщина, не сводя глаз и удаляющихся фигур. – «Кэт» будешь свою кошку называть.
- У меня собака.
- А, к чёрту…
Кэтрин усиленно соображала, что делать. С одной стороны стоило найти нормальное место, пообедать, собраться с мыслями и накидать план предстоящей многотрудной работы – выстроить свою версию для будущей премии Пулитцера. С другой стороны – соблазнительно и загадочно стоящая чёрная машина и пара парней, которые что – разыскивают. Не полицейские и не федералы. Может, с канала «Трибьют»? Нет, вряд ли. Парни «Трибьют» - гордые орлы с наманекюренными пальчиками и трёхсотдолларовыми стрижками не стали бы кататься на машине, выпущенной ранее 2010 года. А эти скорее похожи на охотников за головами.  Или…. Догадка забилась в голове Кэтрин ярким ключом. Конечно, жёлтая пресса – они набирают чуть не бывших уголовников, лишь бы реки крови расписывали со всеми возможными эпитетами. А если «жёлтые», значит те ещё проныры – с них можно поиметь толк.
- Ладно, Питти, пошли в магазин, - милостиво согласилась она. – Только глаз не спускай с машины и возьми камеру. Маленькую.
Она подождала пока обрадованный увалень не обежит машину и раскроет над её головой огромный зонтик. Погода, всё – таки, ни к чёрту. Хорошо, что она одета по-походному – джинсы и сапожки, которые, впрочем, наполнились водой с катастрофической скоростью. Вторая вещь, безнадёжно испорченная за сутки – уже перебор.
Кэтрин с важностью Елизаветы Английской проследовала в магазинчик, торговавшей всякой всячиной – от готовых хот – догов до детских игрушек. Магазин, естественно пустовал, а прилавком сидел молодой и очень уродливый парень, уткнувшийся в маленький ноутбук.
Кэтрин достала свою самую обворожительную улыбку и приготовилась получать информацию.
*******
Любимая супруга Эда, Донна, сидела в кресле, изготовленном на заказ специально для её мощного тела, безучастно листая какой – то детектив. Безделье томило её. Все доступные средства связи и развлечения превратились в немые бесполезные безделушки – электричества не было. На маленьком столике перед ней стоял бронзовый кофейный набор – кофейник, пара чашечек, сливочник светильник на батарейках. В комнате уютно пахло хорошим кофе.
Женщина лениво развалилась в кресле, откинувшись на спинку своей монументальной спиной. В ней было весу, как в профессиональном борце сумо, и обхват её талии больше походил на многовековой дуб. Коротко остриженные волосы колечками обрамляли низкий лоб. Волосы она остригла четыре года назад, у неё уставали руки, когда она укладывала их в прическу, и она решила проблему просто:  вместо диеты – стрижка.
Последние несколько часов Донна томилась. Томилась от накопленной энергии.  Обычно она тратила эту энергию на виртуальную прогулку по интернет – магазинам и перезвон со своими многочисленными поставщиками информации. Но сегодня сначала пропала связь, потом электричество. От мужа тоже нет вестей. Он совсем распоясался за последние несколько дней – уходит и приходит, когда заблагорассудится, весь в грязи, оставляет следы по всему дому,  от него чаще стало припахивать спиртным. Единственное, что извиняло такое поведение – информация из первых рук. Когда он рассказал ей о том, что нашёл девочку Тэшмора у неё чуть не случился припадок от удовольствия – она тут же позвонила минимум двенадцати знакомым дамам и преподносила эту новость так, как будто она сама доставала мёртвое тело из воды. А за эту ночь произошло такое количество вкусных событий, что обсуждений их ей хватило бы на пару месяцев точно. Она отправила Эда за новой дозой новостей и замерла в ожидании.
У дома послышался шум подъехавшей развалюхи Эда, едва слышный за рёвом дождя. А через несколько минут появился и он сам.
- Где шляешься? – грозный рык, сравнимый только с брачным кличем самки носорога, сотряс стены комнаты. – Твои оправдания не будут стоить и гроша, если ты не притащил чего – нибудь новенького.
Она хотела добавить ещё пару слов по поводу его вчерашнего аромата, но осеклась, заметив, что муж не задрожал как обычно под напором её мощного рёва.
Эд стоял, блестящими и пустыми глазами рассматривая свою половину. Его пальцы сжимались и разжимались, непроизвольно теребя пуговицу промокшей куртки. В комнате сильно запахло кислым пивом, запах волнами расходился от своего источника – Эда. Он сделал несколько шагов вперед, оставляя за собой мокрые грязные следы.
- Ты что совсем охренел!!! – дико взвыла Донна, приподнимаясь на своём троне и тыча толстым пальцем в лицо мужа, вставшего перед ней как провинившийся школьник. – Ты… ты - последнее дерьмо на этой планете!
Она без передышки сыпала проклятиями, иногда переходившими в лепет о том, какой юной и невинной она была, перед открывалась вся жизнь, а это чудовище – её муж – опорочил, растоптал её невинность - о существовании у неё невинности Эд, впрочем никогда и не подозревал - и разрушил все радужные мечты. Он наклонился к столику, на котором всё так же уютно смотрелся бронзовый кофейный набор.
- Ещё кофе, дорогая? – спросил он.
- Да пошёл ты к чёрту, припадочный ублюдок! – орала Донна.
А у Эда мелко дрожали пальцы, судорожно сжимавшие маленький бронзовый кофейник. Она продолжала ныть и проклинать своего мужа, наполняя последними каплями ненависти его сердце.
И наконец, последняя  капля позволила всему потоку ненависти выплеснуться наружу. Коротко размахнувшись, он с неожиданной силой обрушил бронзу кофейника на голову своей супруги. А потом ещё и ещё, повторяя одно и то же движение, как заводной кролик из рекламы батареек. Горячий кофе разлетался чёрными дымящимися каплями, постепенно смешиваясь с горячими каплями крови. Донна сначала завыла, но вой оборвался и так не достиг крещендо – она захлебнулась собственными проклятиями и осела на своём троне как большая толстая и уродливая тряпичная кукла.
Эд продолжал молотить её по голове как заведённый ещё несколько минут. С каждым ударом его лицо озаряла всё более радостная улыбка. С каждым ударом он чувствовал наступающую свободу.
Наконец он остановился. Он тяжело дышал, будто бежал без передышки несколько миль. Сердце билось как сошедший с ума барабанщик. Эд смотрел на распростёртое тело жены и снова и снова переживал тот первый миг, когда кофейник, превратившийся теперь в уродливый ком металла, с отчётливым и сочным хрустом проломил череп Донны. Он брезгливо отшвырнул от себя своё орудие и наклонился проверить,  дышит ли ещё его благоверная. Его ласковый двойник, молодой и сильный, водивший его руку, стоял рядом и что – то продолжал нашёптывать на ухо. Но Эд в счастливом порыве не разбирал ни слова.
Он смотрел на развороченную, потерявшую всякие очертания голову Донны, вишнёвым пирогом развалившуюся на спинке кресла. Ему казалось, что её разбрызганный мозг кишит червями, белёсыми тонкими нитками пронзившими каждую уцелевшую складку. Эд содрогнулся, но его двойник что – то усиленно зашептал в его голове и Эд прислушался.
- Да – да, - закивал он головой. – Я иду.
Он опрометью выскочил из дома и понёсся под ливнем, держа направление в сторону парка.