Глава 36/
Зажженные свечи придали молитвенному залу церквушки зловещий вид. В полумраке, насыщенном сладким ароматом ладана и пылевой вуали, появился новый запах – запах мертвеца.
Мерцающие огоньки нескольких свечей образовали круг на освобождённом от скамеек участке пола перед купелью и отражались в проведённых чёрной краской линиях окружности знака, центром которому служили три маленьких детских черепа.
Сэм заканчивал выводить второй круг из более мелких символов.
- Думаешь, они придут? – Дин нервничал, выглядывая в окно. Они выбрали, как казалось, самое безопасное место для проведения ритуала – ночью в эту церковь точно никто не придёт, но даже с закрытой на замок дверью и занавешенными витражными окнами, ему постоянно чудилось, что кто – то ходит вокруг церквушки.
- Придут, - Сэм дорисовал последний знак и потянулся за мешком с солью. – Но от них можно ждать чего угодно. Вызванные души убитых часто бывают очень недовольными. Сам знаешь почему. Помоги–ка.
Он протянул мешок брату. Соль, рассыпанная вокруг второй окружности, послужила третьим слоем защиты. Мелкий белый порошок заискрился своими кристаллами в отблесках свечей, словно алмазная пыль.
- Готово. Можно начинать.
Слова, произнесённые на мёртвом языке старых заклинаний, чёрных месс и магических обрядов, казалось, обретали плоть и висли в воздухе. С трудом разбирая текст в неверном свете свечей, Сэм старательно выговаривал каждый звук, не имея права на ошибку. Одна буква, прозвучавшая неправильно, могла обратить ритуал в призыв существ более страшных, чем не отмщённые души убитых детей.
Воцарилась полная тишина, поглотив последний отзвук заклинания. Сэм вытер покрывшийся испариной лоб.
- Что теперь? – неожиданно громко прозвучавшим шёпотом спросил Дин.
- Будем ждать, это всегда требует времени.
 
*********
К исходу первого часа им казалось, что время умерло и никогда не возобновит свой бег. Свечи плакали жёлтыми слезами на пол, насыщая воздух прелым запахом воска. В мрачной тишине было слышно, как прожужжал одинокий, неизвестно как попавший в зал, комар. Гул его маленьких крылышек грохотал, словно лопасти вертолёта на взлёте.
Дин, невольно задремавший в тягостном ожидании, вскинул голову. Ему показалось, что по полу пробежала незнакомая тень.
- Сэм? – тихо позвал он, приподнимаясь на скамье. – Кажется, начинается.
Брат прижал палец к губам, напряжённо вслушиваясь в тишину. Он медленно навёл дробовик на замкнутый круг соли.
Одна из жёлтых свечей ярко вспыхнула и погасла, испустив в воздух белый дымок. Тонкий звук, едва слышный, разрезал тишину высокой ноткой. Во внутреннем кругу знака сгущался мрак, материализуясь в маленькую фигурку. Сначала просто тень, она постепенно обретала очертания – из одного комка выделилась голова, от туловища отделились две руки. Голова духа медленно поворачивалась, как будто пыталась высмотреть что – то в утопленном в темноте зале.
Постепенно чернота фигуры рассеивалась, будто в каплю матовой чёрной краски кто – то плеснул растворителем. Она светлела с каждой секундой, покачиваясь в слабом освещении свечей. Вот, уже можно было различить смешной матросский костюмчик с большим воротником и светлые, сероватые волосы мальчика. Его лицо, сосредоточенное как у маленького старичка, исказило испуганное выражение.
- Тоби? – осторожно позвал Сэм, всё ещё держа тень на прицеле. – Тоби, это мы тебя позвали.
- Зачем? – тонким дискантом спросил мальчик. – Я не знаю этого места. Я спал. Зачем вы меня разбудили? Где моя мама?
Сэм подошёл ближе к краю мерцающей соляной линии. Дин прикрывал его со спины на случай появления двух других духов. Ритуал не гарантировал, что они тоже появятся в соляном кругу. Они могли материализоваться в любом тёмном углу.
- Тоби, если ты нам поможешь, ты будешь дальше спать и никто не будет тебя будить, - как можно мягче проговорил Сэм. – И ты увидишь маму.
Мальчик захныкал. Он закрыл лицо ладошками и вздрагивал узкими плечами под широким воротником.
- Я думал, он хороший. Мы так весело играли. Я даже нарисовал ему рисунок, - плаксивый голос призрака прерывался рыданиями. – Я не хочу с ним больше дружить.
- Тоби, мы можем наказать плохого человека, только ты должен нам помочь.
- Он меня накажет, он запрещал говорить о наших играх…
Призрак мальчика начал мерцать, покрываясь помехами, словно картинка плохого телевизора. Рядом с серой фигуркой появилась ещё одна. Белое платьице колоколом нависало над худыми ножками девочки с мрачным личиком. Страшные чёрные круги под глазами и сурово поджатые губы производили отталкивающее впечатление. Одна из сестёр. Фигура колыхнулась и как будто раздвоилась – из-за спины первой девочки выглянула вторая, точная копия.
- Нам нельзя разговаривать с чужими, - злым голосом сказала первая девочка.
- Вы – чужие, - эхом отозвалась вторая.
Дин, стараясь не делать резких движений, всё же позволил себе опустить оружие. Через преграду из знаков и соли духи не пройдут, но они могут воздействовать на другие предметы, поэтому пугать их не стоило.
- Мы должны наказать плохого человека, - повторил Сэм. – Где он играл с вами?
Ближайшая скамейка мелко задрожала, отбивая сумасшедшую чечетку ножками. Холодный поток воздуха, исходивший от трёх призраков в центре круга, заставил витражи покрыться инеем. Погасла ещё одна свеча.
- Вы тоже плохие, - бесстрастный голос маленькой девочки в белом платье прозвучал как приговор. – Все взрослые – плохие…
 
*********
 
Он был самой квинтэссенцией ужаса и порока. Худощавая ничем не примечательная на первый взгляд фигура порождала страх, которому не было равных во всей вселенной. В его строгом чёрном костюме сконцентрировался весь мрак мира, оттененный пронзительной белизной твёрдого воротничка, на который падали волоски серой бородки. Прозрачные, рыбьи глаза проникали в глубину мозга, заставляя сознание трепетать от прикосновения этого мёртвого взгляда. А ведь он улыбался.… Улыбался доброй, даже сожалеющей улыбкой, как улыбаются строгие учителя родителям напроказничавшего шалуна.
Рука с неестественно длинными острыми пальцами нежно ласкала спинку скамьи, поглаживая её словно самый изысканный предмет искусства. Тонкий человек стоял в проходе между скамейками, расслабленно наклонившись вперёд.
- Ты будешь моей самой любимой девочкой, - голос, заставивший сердце застучать так, что оно чуть не прорвало грудную клетку, был исполнен желания. – Я буду играть с вами обоими. Вам досталась большая честь – петь в моём хоре…
Он приближался неспешными шагами, и с каждый его шагом в зале становилось всё темнее. Померкло обманчивое солнце в окнах, затянувшихся серым туманом, дальняя часть помещения была проглочена мраком, словно парадная мантия следовавшим за чёрной душой Альберта Фиша. И в этом шлейфе невыносимой черноты выступали одна за другой фигуры: некоторые были уже знакомы – дети, мужчины в строгих костюмах, та самая обезображенная женщина… Но появились и новые – толстуха с разможжённой головой, крупный чернокожий мужчина в форме полицейского, и знакомая тонкая фигурка рыжеволосой девушки.
Ханна, чувствуя как холодеет всё внутри, как могла дальше отодвинулась к стене, впиваясь пальцами в руку Каса.
- Сделай что – нибудь, - едва слышно прошептала она.
Его губы, такие белые, что слились с бледной кожей, только беззвучно шевельнулись. И она поняла, что смертельный страх, который душил её, проник и в его душу.
Фиш приближался. Его тело истончалось, приобретая истинную форму, распуская омерзительные лоснящиеся ленты щупалец, трепещущих в предвкушении пиршества. На вытянувшейся шее, тонкой и изогнутой, качалась голова с лицом, превратившимся в белую гладкую слепую маску, лишённую рта. Его спутники, тени несчастных, зловещий хор потерянных душ, послушными рабами, служащие ему, обступали со всех сторон, словно гордясь возложенной на них честью, гордясь своими уродствами. Они щерились разорванными ртами, в пустых глазницах поселился тот же мрак, что порождал Тонкий человек, лоскутья сорванной кожи лохмотьями слетали с их тел, обнажая кости и мышцы, пронзённые чёрными нитками щупалец твари.
 
Девушка и ангел закричали одновременно, когда жирные ленты стали обвивать их тела, отрывая друг от друга.
    
**********
- Подожди – подожди! – быстро произнёс Дин, когда первая скамейка рывком поднялась в воздух. – Мы не плохие! Мы не такие как все взрослые!
- Взрослые нас не слушали, - сказала вторая девочка. – Поэтому мы и умерли.
- Мы вас послушаем, мы сделаем всё, что нужно, чтобы он никогда больше не навредил детям, - продолжил уговоры Сэм. – Расскажите, как он играл с вами…
Парящая в воздухе скамья отлетела к стене и с грохотом рухнула на пол, разлетевшись на куски. Дин едва сдержался, чтобы не выстрелить в призраков. Но одна из девочек вдруг наклонила головку, внимательно глядя на Сэма пронизывающим далеко не детским взглядом.
- Он вас тоже заберёт, если вы будете отвлекать его от игр.
- Что он делал с вами? – не выдержав, рявкнул Дин.
Призрак Тоби, всё ещё закрывавший лицо руками, резко шагнул вперёд, заставив Сэма отпрянуть. Черта знаков остановила мальчика, который наконец отнял руки от лица. Перемена была ужасна – из пустых глазниц сочилась чёрная жижа, тонкими ленточками сбегавшая на кости скул, обнажённых и белых, выступающих из-под тонкого слоя срезанных мышц. Ткани вокруг рта растворились, обнажая чудовищный оскал голых зубов, в верхнем ряду которых не хватало двух.
- Вот его игра! – зашипел призрак. – Ему было очень приятно, когда он делал это. Ему было вкусно.
- Он воткнул мне иголку в ухо, - зашелестел голос одной из девочек. – Он говорил, что нельзя подслушивать как он играет.
- Мистеру Фишу не нравилось как я пою, - вторила ей сестра. – Поэтому он учил меня. Это было так больно, но папа не верил. Он говорил, что я лгунья…
С каждым словом, произнесённым духами, церковь дрожала, словно мощные подземные толчки сотрясали её от самого основания. Ходуном ходили скамьи, заплясала на месте и рухнула с оглушительным грохотом купель, расплёскивая святую воду. Поток жидкости опрокинул и потушил очередную свечу, слизав начисто часть соляного круга.
- Он любит играть с иголками, - продолжала одна из девочек. – Одна иголка – один ребёнок, с которым он играл.
- Он говорил, что так мы навсегда останемся с ним. Внутри него, - добавила вторая. – Он любит свои иголки и сердится, когда их трогают.
- Не трогайте его иголки, иначе он заберёт вас. И будет играть. Доооолго играть…
Дин машинально схватился за карман – завёрнутая в платке лежала найденная им игла из старой доски. Последняя.
- Сэм, нам нужно его вызвать, - шепнул он.
Фигура Тоби, маленького мальчика без лица, вдруг затрепетала словно пламя свечи под порывом ветра. Она исчезла из круга и внезапно возникла на расстоянии протянутой руки от Сэма.
- Ему сейчас хорошо, у него хорошие игрушки. Он скоро освободится. Поиграет и освободится, - серые помехи исказили призрака и он растворился в темноте.
- Мы боимся, - хором сказали девочки и исчезли из круга.
Наступившая тишина и спокойствие оглушали. Предметы застыли на своих местах, завершив свою безумную пляску.
-  Надо вернуться к пруду, - Сэм потушил последние свечи и стал запихивать черепа в сумку. – Надо его выманить из его логова.
- И прикончить…
Глава 37/
Где – то в глубине сознания, назойливый шепоток говорил о том, что её мозг сошёл с ума, только он никак не мог вспомнить причины. Странные видения появлялись и растворялись бесконечной чередой, оставляя отпечатки в душе. Вот  чёрная машина, появившаяся из темноты призраком на пустынной дороге, следом – мокрый от дождя придорожный указатель с пламенеющими в темноте цифрами, пустынные улочки небольшого городка и тревожные и подозрительные взгляды людей, подсматривающих из окон. Разбросанные по номеру дешёвого мотеля вещи, рыжий волос, яркой искрой сверкающий на полу. Две безликие мужские фигуры. Серая вода, бурно вздымающаяся в кольце берегов…
Ханна открыла глаза, и чуть не ослепла от яркого света. Прищурившись, она увидела над собой бесконечное синее небо, жаркое, покрытое слабыми разводами лёгких невероятно высоких облаков. В нём купалось солнце, великолепное солнце, которое может быть только ранней осенью, потрясающее своим величием и красотой.
Она отодвинула чашку со свежим кофе на маленьком столике уличного кафе. В пепельнице дымилась сигарета, вызывающая неодобрительные взгляды молодой пары спортивного вида за соседним столиком. Ханна ухмыльнулась и назло любителям здорового образа жизни глубоко затянулась, смежив веки от удовольствия.
Тень на секунду закрыла яркий свет солнца и голос, низкий, с той мужественной хрипотцой, что заставляет многих женщин делать глупости, произнёс:
- Твой маленький идеальный мир?
- Знаешь, Доре, мой мир далеко не маленький, - она улыбнулась севшему напротив мужчине, вдыхая с наслаждением принесённым им свежий запах. Как будто запахло озоном перед грозой.
Он ответил тем же, показав ослепляющие своей белизной зубы. Чёрные волосы, торчавшие как иголки у ежика, немного разрушали тщательно собранный образ идеального мужчины в стильном чёрном костюме, наводя на мысли, что за насмешливыми карими глазами и небрежной щетиной на щеках скрывается человек, способный на безумные поступки.
- Давно ждёшь? – он знаком отказал подошедшей официантке.
- Нет, - ответила Ханна, внимательно изучая непроницаемое лицо своего друга. – Что за срочность?
- Дело. Хорошее дело для моей самой способной ученицы, - он снова улыбнулся и тут же посерьёзнел. - Есть одна вещь, которую нужно доставить к месту хранения и проследить, чтобы она там осталась навсегда.
- А обычного курьера нельзя отправить? – она отхлебнула кофе.
- Обычному курьеру не удастся провести с этой вещью и часа наедине.
- Это уже интересно. Она проклятая?
Доре задумался над ответом. Ханна знала его достаточно хорошо, чтобы определить будет он лгать или нет. Он не стал.
- Это сложный вопрос. Для таких, как мы с тобой – артефакт безопасен. А от обычных людей он защищается. А для некоторых…мммм… других необычных людей он может быть смертельно опасен. Он не должен попасть в чужие руки. Он вообще ни в чьи руки попасть не должен.
- Что нужно сделать?
Доре снова подарил ей замечательную добрую улыбку.
- Я тобой горжусь, - сказал он, взяв её руку. – Ты наверное единственный человек, которому я могу довериться как самому себе.
- Лестью ты не отделаешься, - засмеялась Ханна. – Я жду подвоха.
- Его не будет.
Большое грозовое облако, стремительно налетевшее на солнце, закрыло его ясный свет, окрасив мир в синеватые тона. Свежий ветер, налетев неожиданно, вырвал из рук пожилого мужчины за одним из столиков лист газеты и поднял маленький смерчик из пепла в пепельнице. Потянуло холодом, так что Ханна поёжилась от охватившего зябкого чувства.
- Будет дождь, - произнесла она. Почему – то ей показалось, что она очень маленькая и одинокая в этом мире.
- Будет и не только дождь, - Доре всё так же держал её подрагивающие пальцы в своей ладони. – Помнишь Гринсборо? Тот особняк на озере.
- Такое не забудешь, - Ханна попыталась улыбнуться, но смутное беспокойство поднималось в душе с каждым порывом прохладного ветра.
- Отвезёшь её туда и побудешь там некоторое время – неделю, может быть две или три. Потом тебя сменит другой человек. А о дальнейших действиях я тебе сообщу в своё время. Смотри на это как на заслуженный отпуск.
Он вынул из внутреннего кармана пиджака маленькую сумочку, размером с женскую косметичку. Чёрная матовая кожа была пересечена серебряной полоской со странным замком. Доре протянул её Ханне и показал зажатый в пальцах ключ, похожий на раскрытый цветок.
- Без ключа её не открыть, и я не завидую тому, кто попытается её извлечь из футляра.
- Когда нужно ехать?
- Прямо сейчас, - он помолчал. – Как с твоими снами? Так же тяжело?
Ханна задумалась. Врать ему не хотела, но и, услышав правду, он расстроится.
- Как – то так, неопределённо…
Первые крупные и тяжёлые капли дождя начали грузно падать на тротуар, заставляя прохожих ускорять шаг. Одна из капель пролетела прямо сквозь небольшую дырочку в полосатом зонтике, под которым они сидели, и шлёпнулась в чашку Ханны. Девушка словно загипнотизированная смотрела на каплю, которая почему – то безобразно изменила цвет напитка – из чёрного он стал каким – то серым.
- Ты застряла, - голос Доре звучал как будто издалека. – Ты застряла. Если сдашься, ты проиграешь. Проснись…
Ханна испуганно посмотрела на него. Но Доре уже не было. Серая завеса обрушившегося дождя смыла людей с улицы, уничтожила хлипкие декорации её спокойного дня, заставив всё плыть в одуряющем мертвенно – сером мареве. Пустота, жуткая пустота в единственном возможном вселенском понимании.
- Просто дыши… - голос Доре звучал где – то глубоко в сознании. – Ты бегаешь кругами и сходишь с ума… Просто дыши.… Проснись….
Ханна закричала в пустоте, жуткая нечеловеческая боль прожгла её насквозь, заставив открыть глаза и увидеть чудовищную безликую маску, удовлётворённо кивающую ей. Чёрные жирные ленты, сжимающие в смертельных объятиях её грудь, были окрашены чудесными карминовыми узорами, в которых она узнала собственную кровь.
*********
Снова пришлось терять такое драгоценное время. Запоздало приехавшая кавалерия – полиция штата и куча ребят в форменных куртках с тремя большими буквами на спинах кишмя кишела на улицах и в парке. Ночь не могла остановить деловитого муравейника следственных действий. Но постепенно машины с парковки парка покидали её одна за другой, увозя озабоченных полицейских и агентов ФБР.
Один раз они чуть не попали в поле зрения представителей власти – их Шевроле едва успела завернуть в маленький переулок и слиться с темнотой, пропуская сияющую синими и красными огнями полицейскую машину.
Но ближе к двум часам ночи парк покинули все. Сэм и Дин, озираясь как воры перед большим ограблением, пробрались в парк, к тому самому месту, куда предпочли бы не возвращаться никогда.
Полянка, которую они покинули днём, изменилась до неузнаваемости. Поработавшие криминалисты обтянули её жёлтой лентой, собрали все остатки от бывшего алтаря и затянули чёрной плотной плёнкой груду кирпичей, оставшихся от скамейки. Они явно намеревались вернуться сюда утром и продолжить работу.
Братья быстро соорудили круг из извлечённых наружу кирпичей, снова обсыпав его солью, и выложили останки детей в центр. Их придётся призвать ещё раз, вместе с Тонким человеком, если только он ещё не вырвался на свободу. Мысль об этом «если» они оба отгоняли, не сговариваясь.
Туда же в центр круга пошли и доски с нацарапанным рисунком.
- Начинаем? – Дин вопросительно посмотрел на брата. Он крутил в пальцах иглу, не решаясь положить её к остальным предметам. Последнюю иглу.
Сэм вынул листок с текстом призыва.
- Начинай молиться всем, кого вспомнишь, - сказал он.
Глава 38/
В какой – то момент она поняла, что её сознание стало походить на линию на экране медицинского кардиомонитора умирающего человека – оно то делало рывок вверх, подавая надежду на спасение, то снова гасло, погружаясь в темноту забвения.
Когда чудовище натешилось с ней, решив, что для первого раза достаточно, её сознание пискнуло как сигнал оживающего сердца и задержалось ровно на столько, чтобы понять, что когда он расправится со своей второй жертвой, он снова вернётся к ней как настоящий сладкоежка к десерту.
Второй раз он подошёл к ней в своём земном облике – седой дедушка с холодными как лёд, пронизывающими, прозрачными глазами.
- Он сильный, - Фиш говорил тихим голосом, каждый звук которого отдавался в голове Ханны словно удар. – Не сдаётся. Я долго ждал таких, как вы. Тех, кто даст мне возможность родиться заново и стать таким как я должен быть изначально.
Девушка, в красной пелене замученного болью рассудка, сумела отодвинуться от смрадного дыхания Тонкого человека. Этот запах гниющего мяса, тот самый запах, который издавала чёрная слизь, сводил и без того разбитую защиту трезвого разума Ханны на нет.
- Когда я понял, что могу жить дальше, - Фиш посмотрел на свои длинные пальцы. Ханне показалось, что он в латексных перчатках. Кроваво – красных перчатках. Только пальцы покрывала не резина и не ткань. Кровь. – Наступило самое сладостное изнеможение для моей души. Когда электрический удар освободил меня от того хилого тела, меня захватил несказанный восторг. Я был здесь, - он развёл руки, гордясь своим домом. – В том самом месте, где я был счастлив со своими детьми и которое я покинул не по своей воле. Я вспоминал длинные смены картин проходивших передо мной, таких соблазнительных и привлекательных, осуществлённых по моей прихоти. Это было прекрасно, как самый первый раз, когда я понял, что вкус юной плоти может утолить мой вечный голод…
Тонкий человек прижал руки к груди в молитвенном жесте, переплетя отвратительно длинные пальцы. Шорох заставил его оглянуться назад, где в луже крови и переплетении чёрных нитей своей паутины он оставил свою вторую жертву.
Ханна приподнялась, чувствуя как боль от глубоких ран на теле, растекается горячими потоками, заставляя её снова терять сознание.
- Я ценил только детей, - продолжил Фиш. – В грехах своих я нашёл спасение, источник вечной жизни. Но открытием для меня было то, что и взрослые, испорченные жизнью,   могут принести не меньше радости, - он поднёс свои руки в кровавых перчатках к лицу и, сладострастно причмокивая, облизал пальцы. – Это вкуснее моего первого мальчика.
Он хотел говорить, как говорил со всеми своими игрушками. Ему нравилось чувствовать свою неразделимую власть над чужими жизнями и душами, напитываясь их животворным страхом, перед тем как завершить самую сладостную часть своей фантазии.
- Вернувшись сюда, я сначала был просто счастлив. Но потом, когда прошло изрядное количество времени, я понял, что я в  ловушке. Я изнемогал от ярости, и от неутолённого желания, но был бессилен. Голод снедал меня, - Фиш покачал головой и склонился над девушкой. – Я упивался своими воспоминаниями, но они не могли удовлетворить меня. Пока мне не открыли ДВЕРЬ. Они вернули мне самое заветное счастье. И дали мне вас…  Ангельская кровь чище соков невинной юной девочки, слаще самого нежного мяса…
Серая мгла, окутывавшая чудовищную фигуру Тонкого человека, стала таять, возвращая декорации зала бывшей воскресной школы. Альберт Фиш хлопнул узкими ладонями, рубиновые капли брызнули в стороны, мелкой россыпью пали на его одежду совершенной черноты. На скамейках, смиренно опустив голову, один за другим возникали его замученные жертвы.
- А знаешь, что самое главное? – в длинных пальцах чудовища блеснула игла. – Они оставили мне её, чтобы я мог наслаждаться самым любимым делом. Одна игла – один послушный мальчик или девочка, которая останется со мной навсегда.
Фиш вытащил рубашку из брюк, обнажив впалый бледный живот, низ которого был весь испещрён проглядывающими сквозь кожу чёрными чёрточками, и вонзил в собственную плоть длинную иглу, глубоко погружая её под серую кожу. Он задрожал в экстазе и стал вновь меняться, надевая свою безликую маску, растягивая своё чёрное тело.
Ханна отвела глаза, чтобы вновь не встречаться взглядом с отвратительным безликим чудовищем. Она смирилась с неизбежным концом. Бороться уже не было смысла, судьба решила оставить её и бескрылого ангела в этой ловушке навсегда. Оставалось только принять свою участь с достоинством.
Её взгляд, скользивший по стенам темницы, вновь освещённой неестественно ярким солнцем, льющимся в окна, остановился на картине. Она вновь появилась уже другой стене. Серафим с полотна изменился. Его бесполое лицо было печально, все шесть крыльев опущены в знак скорби над головами склонившихся людей, изуродованных и грязных. Сонм ангелов, окружавший его, поредел, оставив только бледный след на полотне.
Ханна бросила последний взгляд на Кастиэля, мысленно прощаясь перед неизбежным. Но его не было на том месте, где только что лежало бесчувственное тело. Она осталась одна, тварь уже забрала его.
Тонкий человек, обращённый в омерзительного паука, качался перед ней, опираясь на кончики своих щупалец. Его безликая маска торжествовала.
- Я готов к свободе. Я стану новым божеством в моём новом мире, - глухим шипением раздавался его голос, проходивший сквозь мембрану тонкой серой кожи его лица.
Одно из щупалец, самое нетерпеливое, метнулось, готовое пронзить девушку, сорвать кожу с её тела и искупаться в её крови. Ханна закрыла глаза.
 
**********
Пруд забурлил. Мучительно вздымалась вода, как будто не хотела выпускать на волю свой жуткий секрет. Волны выбрасывали на берег слой за слоем густую омерзительную чёрную слизь.
Камни круга тряслись в бешеном танце, едва сдерживая силу трёх пленённых маленьких душ, которые в ярости и страхе оставались невидимыми, оглашая парк безудержным плачем.
Сэм напряжённо смотрел на воду, в каждой волне готовый увидеть щупальца твари.
Брат понимал его без слов. Страх, животный страх сковывал обоих, но чувство долга и осознание того, что это единственный призрачный шанс на успех, придавал сил.
 
*********
Удивлённое и раздосадованное шипение, перерастающее в рёв безудержной ярости, заставило её открыть глаза.
Тонкая маслянистая лента щупальца твари, ещё мгновение назад готовая вырвать душу Ханны, отлетела в сторону, рассечённая пополам. Деревянная коробка хрупких декораций затряслась, разваливаясь. Стены расползались по швам, пуская внутрь обезумевшие облака тумана, которые, словно изголодавшаяся стая гиен поглощали тоскливо воющие души рабов Тонкого человека. Он хотел, чтобы его хор запел и он запел, завыл сотрясающими пространство дикими голосами.
Что – то придало ей сил увернуться от нескольких жирных лоснящихся отвратительной слизью щупалец. Ханна откатилась в сторону, уже не чувствуя боли в израненном теле.
Тонкая тварь, изливавшая ей душу, изменилась до неузнаваемости, полностью потеряв сходство с человеком. Только белая безликая маска осталась на неизменном месте. С мерзким хлопком лопнула мембрана кожи, затягивающей лицо твари, открывая огромную пасть, исторгающую потоки чёрной слизи. Десятки острых игл усеивали челюсти твари. Одна игла – одна душа.
Ещё одно щупальце в опасной близости просвистело, разрезая облако тумана, вплывшее между тварью и девушкой, и упало, не едва достав её. Ханна завертела головой, пытаясь понять, откуда последует следующее нападение, но туман, окутавший всё вокруг, спрятал в своей безликости Тонкого человека.
Что – то с силой схватило её за руку, и притянуло к земле, зажимая рот. Ханна извивалась, пытаясь оттолкнуть схватившее её чудовище. Но руки, пригвоздившие её к земле, были человеческими.
Она перестала биться, расширенными глазами смотря на Кастиэля.
- Ты жив?! – облегчённо прошептала она, убирая его руку со своего рта. На губах остался солёный вкус чужой крови.
Он приложил палец к бледным губам. Что бы ни вернуло ему возможность противостоять твари, действие этого было недолгим. Ханна несколько мгновений всматривалась в синюю глубину его глаз, удивляясь произошедшей перемене, ультрамариновому свечению, исходившему изнутри.
- Они вызывают его, - почти беззвучно прошептал Кас. – Нам нужно уцепиться за не…
Он оборвал конец фразы, когда яростный, полный гнева рёв снова прокатился в облаках тумана, прошивая пустоту.
Чёрные ленты пронеслись над их головами, заставив сильнее прижаться к земле. Тварь не видела их, не могла найти, слепо шаря длинными паучьими лапами. Одно из его щупалец ткнулось в землю в дюйме от лица Ханны, почти касаясь его своей маслянистой оболочкой. Девушка сжала челюсти, удерживая крик. Второе щупальце оказалось с другой стороны, задев волосы ангела. Но в азарте охоты, Тонкий человек не заметил этого мимолётного касания. Он стоял, возвышаясь над ними, оглядываясь по сторонам своим чудовищным слепым лицом с обнажёнными иглами зубов. Щупальца наугад хлестали облака влажного тумана в надежде зацепить возмутителей спокойствия в его царстве.
Землю сотрясли один за другим несколько мощных толчков. Плеск воды, который едва слышно раздавался где – то в неизвестной вышине внезапно громогласно заявил о себе.
Тварь задрала вверх своё слепое лицо и снова завизжала голосом раненого кабана, проклиная ту силу, которая неумолимо тянула её наверх.
 
*********
Прокатившийся над парком безумный визг на секунду заставил умолкнуть беснующихся в кругу камней и соли призраков. Они как будто пришибленные этим чудовищным воем замерли, показав на миг свои бледные тени. И тут же с утроенной энергией стали пытаться прорвать удерживающий их заслон.
Внезапно поднявшийся ветер пригнул верхушки деревьев, заставляя их застонать от напряжения. Серая вода пруда изогнулась огромным чёрным пузырём, который, лопнув, выбросил из себя клубок извивающихся, хлещущих по воде щупалец, центром которому служила оскалившаяся белая маска с разрывом пасти, блещущей десятками острых игл.
Тонкая тварь, не прекращая визга, ринулась на берег, сбросив большой чёрный сгусток маслянистой слизи.
Первый выстрел разорвал ей два или три щупальца, заставив осесть на бок. Но она быстро встрепенулась и выбросила ещё несколько блестящих лент, опираясь на них. Второй и третий выстрелы снова уменьшили ей количество конечностей. Однако не было даже намёка на то, что тварь испытывает от этого большой дискомфорт.
Дин мерзко выругался, перезаряжая дробовик. В патроны было намешано всё, что он только смог придумать – железная и серебряная дробь, окроплённая святой водой, пепел праведника, перемешанный с порохом, соль и несколько ингредиентов, добавленных на всякий случай.
С другой  стороны каменного круга гремели выстрелы Сэма, пытающегося загнать Тонкого человека в ловушку.
Чудовище хлестало своими щупальцами словно кнутами, со свистом рассекая воздух, пытаясь достать невидимых назойливых стрелков. Качаясь на тонких паучьих лапах, оно медленно переступало под перекрёстных огнём, визжа и брызгая чёрной слизью.
Дин подошёл ближе, целясь в ненавистную безликую маску. Захваченный верой в победу, он неосмотрительно подошёл ближе дозволенного расстояния, не заметив одну из жирных лент, ловкой змеёй проскользнувшую за его спину.
Мощный удар заставил его рухнуть на колени, выпустив из рук оружие. Он перекатился в сторону, ускользая от очередного удара.
Выстрелы Сэма отгоняли тварь всё ближе к каменному кругу, где в немом ожидании застыли три погубленных души. Их лица, такие несчастные и невинные прежде, изменились, осквернённые огнём мщения. Они ждали только одного – одного щупальца твари им было достаточно, чтобы затянуть омерзительное чудовище в свой круг, где они могли растерзать его.
Удачный выстрел разворотил маску, прорвав дробью серую тонкую кожу, натянутую до предела. Поток чёрной мерзости брызнул фонтаном сквозь мелкие разрывы, словно только и ждал этого. Тварь потеряла своё подобие лица, оставив в чёрном маслянистом месиве только сверкающие иглы челюстей, которые со звоном клацали.
Дин поднялся на ноги, готовый отразить очередную атаку щупалец, но конечности Тонкого человека, казалось, обладали собственными глазами и интеллектом. Узкая блестящая лента хлестнула обманным манёвром с одной стороны, и тут же с другой стороны налетел клубок извивающихся червей, забрасывая его в круг.
Сэм что – то закричал, отбрасывая близким выстрелом тварь в ловушку. Дикий вой изголодавшихся призраков оглушил Дина. Три маленьких души как бешеные крысы накинулись на отбивающееся чёрное чудовище, с остервенением отрывая от него куски. Тварь вертелась вокруг своей оси с визгом, пытаясь сбросить с себя собственных же жертв. Дин едва успел отскочить от летящего в него куска чёрной плоти, и спешно подполз к лежащим в центре круга останкам.
- Читай, мать твою! – не своим голосом заорал он, готовый с последними звуками изгоняющего заклинания поднести огонёк зажигалки к облитым разжигателем костям и дереву.
Сэм продолжал стрелять, быстро произнося заклинание. В этот раз ему уже не понадобилась шпаргалка. Голос срывался, но с каждым произнесённым звуком мёртвого языка Тонкий человек как будто съёживался, теряя силы, ослабляя сопротивление рвущим его призракам. Очередной выстрел снёс то, что служило твари головой. Острые иглы брызнули в разные стороны, впиваясь в пропитанную зажигательной смесью землю. Визг и рычание оборвались, оставляя за собой только отвратительное хлюпанье.
- Жги! – закричал Сэм.
Его брат бросил горящую зажигалку на останки, которые сразу поглотило мощное пламя. Дин выскочил из круга, отбивая задымившуюся брючину. Тварь бесновалась в кольце огня, пламя охватило землю, щедро политую горючим. Ревущие от разочарования души исчезли одна за другой, оглашая напоследок парк своим тоскливым воем.
Тонкий человек, то, что от него осталось, издавал страшные звуки, пытаясь покинуть огненную ловушку, он разбрасывало вокруг себя сгустки горящей чёрной слизи, будто пытаясь выкинуть себя из огня по частям. Его стоны и хлюпанье становились всё тише, постепенно исчезая в рёве пламени. Чёрный искрящийся дым поднимался над горящим кольцом, распространяя смрад, как десяток горящих свалок.
Братья, зажимая рты, чтобы не вдыхать отравленные пары, подошли ближе, любуясь огнём, сделавшим своё дело. Дин потянулся за платком, чтобы использовать его в качестве маски. Задерживая дыхание, он развернул его и увидел блеснувшую иголку, воткнутую в ткань. Он так и не бросил её в общую кучу. Тревожный холодок побежал по позвоночнику, цена такой ошибки была слишком велика.
Тварь, обожженная, разорванная, глухо заревела, перекрывая шум огня. Несколько чудом уцелевших щупалец перекинулись через границу круга, из последних сил подтягиваясь, пытаясь проползти к воде.
Сэм встретил их последним выстрелом в тот момент, когда его брат швырнул последнюю иглу в огонь.
*********
Пламя успокаивалось очень быстро. Свежий предутренний ветерок разбавлял отвратительную вонь, унося её ввысь на восток, чтобы солнце в момент восхода испепелило последние частицы души Альберта Гамильтона Фиша.
Сэм посмотрел на часы -  четыре утра. Усталость навалилась на него тяжёлым грузом, заставив опуститься плечи. Дело сделано. Тонкий человек останется только страшным воспоминанием, городской легендой, убившей мир и покой в маленьком городке, который когда – то был одной из версий Рая на земле. Дин подобрал отброшенный дробовик.
Сэм поднял глаза на брата. Он кисло ухмыльнулся и хлопнул его по плечу.
- Дело сделано, надо убираться отсюда…
- Дело сделано… - эхом отозвался Сэм, глядя на светлеющее небо. – А цена не слишком велика?
Дин отвернулся, чтобы брат не смог увидеть выражение его лица.
- Неужели у них не было не единого шанса? – тихо спросил Сэм, глядя на умиротворённую гладь пруда. Вода посветлела, приобрела нормальный зеленовато – голубой оттенок. Одинокая предрассветная птица что – то засвистела, пролетая невидимкой над сливающейся с темнотой водой.
- Наверное, нет…
Мерзкий хлюпающий звук раздался совсем близко, усиленный водой. Братья подняли оружие, не веря собственным глазам – большой сгусток ещё живой чёрной слизи копошился у самой кромки воды, оставшийся незамеченным до этого момента. Он изгибался, выбрасывая короткие щупальца, которые будто пытались разорвать сами себя.
Братья одновременно нажали на курки, но раздались только сухие щелчки – зарядов уже не было.
- Дьявол! – процедил сквозь зубы Дин, готовый собственными руками разорвать эту извивающуюся мерзость.
Он подхватил с земли большой осколок кирпича и замахнулся было в отвратительный комок, но Сэм успел схватить его за руку.
-Нет! Стой!
Чёрная слизь, схватившаяся плотной плёнкой, наконец порвалась, выпуская тонкую обнажённую руку, покрытую кровоподтёками и глубокими порезами.
- Ханна! – вскрикнул Сэм, хватая девушку за запястье.
Глава 39/
Она потеряла сознание, когда Тонкая тварь скинула с себя намертво вцепившийся груз. Удара о землю она почти не почувствовала. Чёрная мерзость покрывала их обоих с головы до ног, склеивая, будто сиамских близнецов в единое целое, запечатывая в непроницаемый кокон. Слизь постепенно высыхала, становясь эластичной плёнкой, не пропускающей ни частицы воздуха.
Ханна поняла, что тварь мертва, когда слизь, всё ещё живым потоком ползавшая по их телам, вдруг прекратила свои текучие движения. Снаружи смутно доносились знакомые голоса.
Силы оставили её, но последняя искорка сознания напомнила ей, что она умирает, задыхаясь в мешке из застывающей маслянистой слизи.
С первой попыткой прорваться наружу вернулся шёпот. Ханна обрадовалась ему, как никогда, даже когда он надоедливой жужжащей мухой стал нетерпеливо подгонять её. Вторая половинка её сознания, трусливо прятавшаяся от безумия в надёжном укрытии, выглянула на свет, ясно давая понять, что Ханна, как бы ни была искалечена, всё равно будет жить.
Прорвав наконец мешок, она захлебнулась свежим предрассветным воздухом. Жуткий холод охватил её, когда остатки плёнки были сорваны.
Сэм чуть не задушил её, пытаясь привести в чувство. Каждой движение, даже самое маленькое приносило дикую боль. Она старалась не думать сколько костей у неё сломано, какие шрамы останутся на коже после игр Альберта Фиша, насколько глубокие шрамы и кошмары останутся в памяти.
Она оглянулась на того, кто не единожды спас ей жизнь. Сердце защемило от страха. Она вспомнила, в каком состоянии был ангел в последние минуты перед тем, как Тонкий человек выбросил их из своего омута. Дин безуспешно пытался привести его в чувство.
**********
- Чёрт подери! Да очнись же! – шептал Дин, растерянно глядя на друга. Отчаяние медленно захватывало его, не позволяя мыслить трезво. Глядя на кошмарный узор из алых лент ран и крови, покрывавший ангела, он смутно понимал, что могло произойти непоправимое.
В отдалении послышался вой сирен, всё быстрее приближавшихся. Похоже, стрельбу, дикий вой, пламя и дым чудовищного костра давно заметили.
Рука, холодная настолько, что прохлада чувствовалась даже сквозь куртку и рубашку, легла ему на плечо. Ханна подобралась ближе, склонившись над своим другом по несчастью. Когда – то белая майка, превращённая в багрово – чёрные лохмотья, едва прикрывавшие истерзанное тело девушки, расползлась на её спине, открывая взглядам шесть симметричных старых шрамов, извилистыми, не лишёнными красоты, линиями выступающие на коже. Два больших на лопатках, два поменьше расходились лепестками от середины спины и два маленьких расправлялись на пояснице.
- Я, кажется, знаю, как привести его в чувство, - голос Ханны оборвал раздумья молодого человека о происхождении отметин на её спине.
Коротко размахнувшись, она отвесила ангелу звонкую пощёчину.
*********
Дорога серой полосой ускользала под брюхом старой чёрной машины. Широкая, спокойная, она напоминала реку, разрезанную напополам полосами дорожной разметки, такой яркой в свете не по - осеннему жаркого солнца. Машина летела по ней почти бесшумно. Шелест листвы и пение последних птиц, врывавшиеся в открытые окна, заглушали шум мотора, который походил на довольное урчание сытого старого кота. Дорога извивалась серой лентой, зажатая двумя шеренгами высоких деревьев векового леса, чьи кроны уходили так высоко, что их яркая ещё листва, зелёная, жёлтая, красноватая, плавно сливалась с пронзительно синим небом.
Дин, отчаянно зевая, приглушил звук радио - преёмник в машине поймал какую – то странную тяжёлую музыку, перенасыщенную электронными эффектами, в которой анахронизмом звучали гитарные рифы. Хриплый голос, прошедший через десяток фильтров, кричал с надрывом, что он никогда не остановится. Он взглянул на экран пискнувшего мобильного – новое сообщение от Салли. Дин довольно улыбнулся и посмотрел на брата. Сэм спал сном младенца, откинувшись на сидении. Дин готов был поклясться, что точно пару раз слышал, как он всхрапнул.
- Стареешь, Сэмми, - ухмыльнулся он, глядя на пассажиров на заднем сидении в зеркало.
Словно две мумии из винтажного хоррора тридцатых они были с ног до головы в бинтах и пластырях. Дину пришлось отвечать провизору в аптеке последней деревеньки чуть ли не как на допросе – зачем ему такое количество обезболивающих и антисептиков. Девушка в несоразмерно большой клетчатой рубашке, уткнулась лбом в стекло, страдальчески приподняв во сне брови, на её коленях лежала голова ангела, свернувшегося клубком на сидении. Рука Ханны придерживала его, пальцы спрятались в его тёмных волосах.
- Спят как два ангелочка, - хмыкнул Дин себе под нос, и снова внимательнее взглянул на Ханну. – Два ангелочка, - задумчиво повторил он и тряхнул головой, удивляясь мыслям, с недосыпа приходящим в голову.
*******
Она не спала в нормальном понимании этого слова. Проваливаясь иногда в мимолётные ямы глубокого сна, где царила полная тишина, её сознание выпрыгивало обратно, словно пробковый поплавок на поверхность воды, где умиротворяющий шёпот нежно шипел ей что-то неразборчивое. В бок упиралась, зажатая между дверью машины и её телом  жёсткая сумка-чехол с ноутбуком, где в отдельном кармане тихо спала маленькая сумочка матовой кожи с затейливыми замком.
Машину тряхнуло на ухабе, который пропустил зазевавшийся водитель. Ханна на секунду приоткрыла бледно – зелёные глаза, в глубине которых вспыхнули и погасли ультрамариновые огоньки.
Глава 40/ Послесловие от автора
Я писала, почти не останавливаясь три недели, не поднимая головы. Каждый день начинался с того, что я спрашивала себя – что ждёт героев сегодня? Честно признаться, я сама удивлялась, когда пальцы сами барабанили по клавишам ноутбука, словно кто – то в голове, как тот самый шёпот, быстро шипел мне на ухо каждое новое предложение. Честно, садясь работать, я понятия не имела, что будет с моими и не моими ребятами дальше. Прерывалась я только для того, чтобы отправить на работу или встретить мужа, который обижался за то, что я узурпировала его право писать по ночам, но понимал мой порыв и мирился с моими новыми замашками. Кстати, он до сих пор не знает, что и зачем я писала. И ему большое спасибо за то, что он поддерживал меня, понимая, насколько важным в моей жизни был этот период.
 Этот роман (да – да, именно роман. Иначе я не хочу его называть. Он соответствует определению по композиции, стилистике и проч.) является для меня первым полноценным шагом в развлекательной литературе. Написанный в 13 лет огромный фанфик по «Сейлор мун» и несколько рассказов – страшилок в одной жёлтой тетрадке с твёрдой обложкой не считаются. В том далёком 1999 году я даже не знала, что такое фанатские фантазии, а интернет казался ещё чем – то недоступным. Но время прошло, подарив мне шанс, который я использовала. Я не хочу останавливаться на достигнутом, и развить свою историю дальше. Быть может, она порадует других таких безумцев как я, когда сериал завершится.
История будет переписана ещё раз, уже для широкой публики с другими персонажами, делая её более реальной в литературном смысле. На это будет немного позже.
Я сразу предчувствую возмущённые восклицания некоторых читателей – мол, Сэм и Дин ведут себя не так, почему нет яоя и пейрингов! Скажу сразу, одна из причин, которая заставила меня дать волю фантазии – это рвотные позывы при заходах на фанатские сайты. Боже, ну как можно здоровых, красивых, женатых мужиков укладывать в койки друга?! Это же мерзко. (Хотя приверженцев однополой любви я поддерживаю, но это в реальной жизни). Почему поведение местами отличается от канона? Это немного другой, более мрачный и реалистичный (как мне кажется) мир. Моё авторское видение. Почему нету явных пейрингов? Ответ очень прост – во – первых, чтобы не скатиться в розовые и голубые сопли; во – вторых – рано и не нужно. 
И самое главное моё спасибо будет сказано тем, кто научил меня писать – великим маргиналам от литературы – Стивену Кингу (которому я безбожно подражаю), Нику Кейву за «Ослицу» (без неё я бы никогда не рискнула положить пальцы на клавиатуру), Поппи Брайт (самый маргинальный и гейский роман всех времён и народов грел мне душу холодными вечерами) и незабвенному Патрику Зюскинду (за запахи – он сделал их очень важными). И самое большое спасибо моему дивному коту Зигфриду, который писал вместе со мной, прыгая на клавиатуру каждый раз, когда я забывала сохранить очередной кусочек текста. А самое – самое большое спасибо – тем людям, которые создали «Сверхъестественное». Без него я бы никогда не решилась пустить в ход свои фантазии.
Небольшое замечание – Мэри Сью. Её нет. Я сделала себе подарок, выведя черты своего характера в Аманде. Но Ханна – пускай я сделала нас похожими внешне, это персонаж, который будет жить собственной жизнью, если не в этом цикле, то в других моих вещах.
В общем, вроде бы всё, что я хотела сказать. Приятного чтения) жду отзывы.
P.S. Каждый персонаж развивался под влиянием определённой музыки, соответствующей ему в моём видении как по смыслу текста, так и по, непосредственно, самой музыкальной дорожке. Список треков прилагается – быть может, так вы сможете лучше понять моих и не моих персонажей.
Саунд: <!-- аунд:
Общая атмосфера: Gregorian - Hell’s bells (AC/DC cover) <!--
Сэм: Kanzas – Carry on my wayward son
Дин: AC/DC Shoot to thrill, Kanzas – Hold on
Кастиэль: Unheilig – Geboren Um Zu Leben
Ханна: Shinedown – I’m alive
Ханна/Кас, попытка вырваться из омута: Xandria – Save my life, Gregorian – Bring me to life (Evanescence cover)
Уничтожить Тонкого человека: Celldweller – Own little world (istrumental)
Альберт Фиш/Тонкий человек: Sparzanza – Mr. Fish
Доре: Oomph! – Dream here (with me)
Основная тема: Oomph! – Augen auf!
Музыка, которую поймал Дин на радиоприемник, когда они покидали Оукридж: Rob Zombie – Never gonna stop (Drumcorps Acid remix)
Примечания, интересные факты и комментарии автора:
·         Городок Оукридж – вымышлен, но его местоположение реально, включая Национальный парк Ухари (карты Гугла в помощь). Прототип Оукриджа – причёсанный и прилизанный Касл – Рок Стивена Кинга.
·         Гуимплен – персонаж романа Виктора Гюго «Человек, который смеётся». Читайте классиков, дамы и господа.
·         Прогерия – генетическое заболевание, ускоренное старение организма. За подробностями – Гугл вам в помощь.
·         Интернет – журнал, который якобы представляют Сэм и Дин, «Троянский конь» - ирония автора. Все же помнят «Илиаду»?
·         «Одноэтажная Америка» - эх, люблю я это выражение. Так же можно сказать про Россию, Украину и любую другую страну, где большой процент населения живёт в сельской местности. Выражение означает – провинция.
·         Фамилия Ханны – Фаулз. Это моя дань уважения замечательному писателю, подарившему нам «Коллекционера». (Гугл всё так же в помощь).
·         Фамилия «Винчестер» произносится на протяжении всего романа только один раз и один раз упоминается в заголовке статьи. Сэм и Дин выступают под псевдонимами Боуман и Сойер соответственно («Сойер» – дань уважения лапочке из LOST, а «Боуман» просто появился из ниоткуда).
·         Квантико – городок, где находится учебный центр и несколько исследовательских центров ФБР (все смотрим X – Files и Criminal Minds, ага).
·         «- Возможно, вампир, который вместо крови питается силами молодой души, - Сэм полистал свои записи. – Но таких было всего двое – один во Франции в конце 18 - го века, второй в Китае в период династии Мин..» - французский вампир – нежный реверанс в сторону незабвенного маркиза Де Сада.
·         Фамилия Аманды – Коллинз. Вот уж пардоньте, совпадение – только в финальной редактуре автор обратила внимание, что дала ей фамилию актёра подсознательно. Но менять уже не стала.
·         Сцена, когда Дин попадает в омут – автор, пережившая опыт лёгкого утопления (скажем спасибо старшему брату!) написала её, не смотря в монитор (было страшно).
·         «Плезантвилль» - городок из одноимённого фильма – идеальный образ пуританского провинциального благополучия.
·         Альберт Гамильтон Фиш (википедия ждёт вас!) – реальный серийный убийца. Биография в целом аутентична, но отправить Фиша в Оукридж – авторская фантазия. Автор, ценитель и изучатель биографий серийных убийц (да, вот такой забавный я зверёк), выбрала его как самого отвратительного из всех. Если честно, он не достоин той чести, что ему оказали Сэм и Дин. И, да, он реально жрал детей и какашки и всаживал себе в промежность иголки. Гори в Аду, ублюдок, Кроули ждёт тебя!
·         Письма Альберта Фиша и кусок его дневника – как бы это ни было ужасно – они реальны и подлинны (с небольшой редактурой для соответствия контексту романа).
·         Тонкий человек – ну все, естественно, увидели в нём черты незабвенного Слендера (до конца жизни буду помнить, как я рискнула холодной зимней ночью поиграть в него), но автор позволила себе расширить образ, подвести ему реальный прототип и добавить мерзопакости. На мой вкус получился вполне удачным.
·         Все даты, имена и события, кроме тех, что касаются самого Фиша, - придуманы автором, любые совпадения (не дай Бог!) случайны.
·         Цифровые данные,  количество прибывших – убывших душ – подсчитаны автором, можете не проверять.
·         Серафим (и снова, здравствуй, википедия!) – высший ангельский чин. Шестикрылые бесполые ребята, самые близкие к Создателю.
·         Латинские названия проклятых душ – привет, словарь латыни!
·         Пророк Исайя, Книга Иеноха (Еноха – все помнят енохианский, на котором трещали ангелы), Дионисий Ареопагит – реальные имена и писания, в которые автор (да простят меня богословы!) подсыпал своего текста.
·         «Трасса Наскар» - популярное американское гоночное шоу.
·         Почему Ханна постоянно замечает лёгкий запах свежести, как перед грозой (запах озона) рядом с Касом  и сравнивает его с Доре? Ангела нужно было выделить не только хлопающими крыльями и странным говорком. Свежий запах, окутывающий небесное существо, может быть только свежестью весенней или летней грозы. Доре… хм… для него отдельный пункт.
·         Доре и таинственная Важная вещь в чёрной матовой сумочке. Прототипом для него послужил один шикарный мужчина (его имя можно получить просто поменяв гласные местами) – ввожу его персонажем, как благодарность за песню, которая навеяла сюжет всего написанного безобразия. А кто он – ответы будут в продолжении, наверное. Артефакт, насылающий кошмары, станет важной, скорее, даже ключевой частью в запланированном продолжении истории.
·         Шёпот в сознании Ханны и её шрамы – самый интересный пожалуй вопрос. Можно было бы поинтриговать читателя, рассказывая о её нелёгкой судьбе с родителями извергами и священником извращенцем, который исполосовал девочку на первом причастии, а также её вялотекущей шизофрении. Но… интриговать будем по чуть – чуть. Она не совсем человек, хотя не подозревает об этом (вау, какой оригинальный поворот! – смеюсь сама над собой)))). Именно из – за неё, точнее из-за её крови, первый запечатывающий ритуал, проведённый Кастиэлем, провалился. В её прошлом и настоящем есть немало загадок, которые не стоит открывать перед публикой раньше времени. Но её история будет неимоверно интересной – это я вам обещаю.
·         Пейринг Ханна/Кас? Ну какой, нахрен, пейринг? С него же, как с козла молока, ничего не добьёшься! Хотя…
·         И (барабанная дробь) кто такие «ОНИ», кто открыл дверь для тёмной души Альберта Фиша в реальный мир? А вот тут, друзья мои, наберитесь терпения. Пишите отзывы – и я напишу вам продолжение))))
·         И так, для информации, последние страницы со сцены подготовки к вызову детских душ и до конца я написала на одном дыхании в ночь с 8 на 9 марта, охреневая от собственного текста. Отдельное спасибо моему Максиму за то, что удовлетворив все мои фантазии на международный женский день, он утомлённо улёгся спать, оставив меня в моём кухне – кабинете с вечными спутниками творчества – котами, крепким кофе и Lucky Strike (да, я выкурила почти все твои сигареты и выпила весь кофе))))).
·         Целую, с вами была всегда ваша LucyFear aka Лю Фролова. И помните – авторские права – это святое, особенно, когда автор их защитил. И как предупреждение – я не зря изучаю серийных убийц.