Я очнулась от настойчивого взгляда в лицо. Надо мной проплывают розоватые от вечернего солнца барашки. Сиреневое небо измеряют взмахами крыльев странные черные птицы. Они так громко орут, что голова раскалывалась от боли. Похоже, будет дождь.
Надо мной склонилось хорошенькое девичье личико, со смущенной улыбкой девица с ямочками на щеках разглядывала мою бессознательную персону. Черные пушистые косички щекотали мне шею.
Я рывком подняла плечи и села, девушка отпрянула, как от ядовитой гадюки. Я потерла виски, вспоминая, кто я, где, и что произошло. Я довольно долго лежала в траве без сознания, по крайней мере, штаны успели пропитаться влагой, и теперь стало зябко.
- Как хорошо, что ты очнулась, - проговорила девица, застенчиво улыбаясь, - я уже давно сижу. Жду, жду, я ты все спишь и спишь….
Я узнала ее, Марыся, та самая девушка, с которой Ван ушел от меня с праздника урожая. В сердце неприятно царапнуло.
- Как я здесь оказалась? – спросила я, с неохотой поднимаясь.
- Так ведь тебя СТАЯ принесла, - бесхитростно сообщила девица.
- Что?!
- Ну да, - она заулыбалась еще шире, словно дитя, нашедшее погремушку, - гляжу, несут кого-то, подошла ближе, а тут ты…
Я отряхнулась и с удивлением обнаружила в траве невиданной красоты меч. Память вернулась рывком, ударив, как кувалда по голове. Лекхарт вернул меня. Это невозможно! Как он мог оставить меня живую и на свободе, когда разболтал мне все тайны своей антиобщественной деятельности? Ах, да, он совсем сошел с ума, когда узнал про Бофора.
Ван. Где он? Ждет ли меня? И что теперь делать? Возвращаться к Баргусу, благо информации добыла целую кучу, век не разгребешь? Или отправляться на поиски талисмана СТАИ? Вероятно, это та самая вещь, благодаря которой СТАЯ признала Лекхарта вожаком. Тогда, если выкрасть эту штуку, фанатик будет безопасен для мира.
- Где Ван? – строго спросила я у Марыси.
- Разбойник? – переспросила она озабоченно, - Он в деревне, в кабаке… все пьет и пьет…он не в порядке…
- В каком смысле?
- СТАЯ скоро придет за ним… - пролепетала девушка, сильно побледнев.
- Глупости, - оборвала я ее, - СТАЕ не нужен Бофор. Ее видела я, и нужна им я.
- Нет, - печально сказала Марыся, - СТАЯ придет за ним, за разбойником. Спаси его…
- Да откуда ты все это знаешь? – рассердилась я на этот бред. Голова разболелась еще сильнее.
- Я не первый год сообщаю…
- Что?!
Я в изумлении уставилась на нее.
- Так ты…
- Я – связная.
- Тьфу!
В сердцах я сплюнула в траву. Стало противно. Лекхарт, показавшийся мне вполне приятным юношей, оказался безумцем, жаждущим власти. Девушка, такая красивая и юная, веселый дядька Марик – осведомители СТАИ. Такое чувство, что я попала в липкую паутину, и чем больше в ней бьюсь, тем больше влипаю. Великие Бесы!
Выругавшись сквозь зубы, я прицепила меч к поясу и нетвердой походкой поплелась по бескрайнему полю, сама не зная куда.
Завтра же оседлаю Кошку и помчусь назад в Грэхем. Объясню Баргусу ситуацию, пускай решает, что с этим делать. А у меня законный отпуск!

Звезда падала долго и мучительно. Она летела вниз по небосклону медленно, словно понимала, что умирает, и старалась продлить свою звездную агонию. Она горела ярче других и отчаянно карабкалась в лиловое равнодушное небо к миллиардам более удачливых собратьев. Звезда боролась!
Я стояла, задрав голову кверху. Великие Бесы, как давно я не смотрела на небо так долго. Звезда падала, а я все не могла придумать желание. Боги, помогите мне не сдаться. Нет, я не поеду в Грэхем. Я буду карабкаться, и бороться, я должна разнести к бесам это осиное гнездо и уничтожить фанатика, угрожающего миру самой чудовищной бедой.
Итак, начнем. Для начала мне нужен Ван. Сама я пойти в деревню не могу, но, кажется, уже знаю, что делать. Впереди вился к вечернему небу сизый дымок. Я зашагала по высокой траве. Рядом в небольшом отдалении послышались легкие шаги - это Марыся тенью скользит за мной. Я хотела ее прогнать, но передумала. Так она и шла до самой полянки, где сидит у костра неизменный пастух Марик.
По обыкновению, в этот час он помешивает похлебку. Рядом расположился, вывалив язык, украшенный репьями Мурай.
- Привет, Марик! – я прожгла пастуха убийственным взглядом. Тот вскочил, побледнев, как полотно.
- Ты живая? Или как?
- Или как? – усмехнулась я, - Живая, Марик, живая. Мы с Ваном обманули тебя, а ты и поверил и вызвал СТАЮ. Не правда ли?
- Ну что ты, дочка, - прищурился Марик, еще пытаясь отвертеться, маленькие глазки беспокойно бегают.
- Кто еще участвует в заговоре? – металлическим голосом спросила я.
- О чем это ты? – притворно удивился Марик. Стало ясно, что внятного ответа я не получу. Да мне он и не нужен.
Я присела под деревом, откинула голову назад и прикрыла глаза.
- Значит так, Связной, сейчас ты поедешь в Галушки, найдешь Бофора и приведешь сюда. По пути нигде не будешь останавливать и никому ничего не скажешь.
- Но, госпожа…
- С табуном мы с Мураем, думаю, справимся. Все, иди. Ну что еще? Если ты не исчезнешь сию минуту, все в Галушках узнают, кто сдает их родственников СТАЕ.
- А я ведь почти поверил, - с укором сказал Марик, лицо, покрытое сетью морщинок, излучало ненависть, - сначала сомневался, но когда тебя забрала СТАЯ… И Бофор носился по деревне, как ошпаренный, а потом ужрался можжевелкой до полусмерти. А-а!
Пастух махнул рукой и зашагал к табуну.
Признаюсь, узнать о терзаниях разбойника было лестно. Только не передумал ли он пускаться в путешествие, узнав, какие опасности нас поджидают? Хотя Бофор не из тех людей, кто думает о завтрашнем дне…
Я услышала приглушенные голоса и поспешила узнать, что происходит. А происходит то, что, спеша к табуну, Марик наткнулся на коллегу из соседней деревни. И теперь, схватив несчастную Марысю за грудки, отчаянно трясет ее.
- Признавайся, дуреха, это ты все разболтала! Ты!
- Нет! – взвизгнула девчонка, освобождаясь от цепких ручонок старика, - Не я! Ее СТАЯ принесла! Ты понял, старый дурак? Она все знает!
Марик вдохновенно пытался схватить девушку за длинные косы и произвести экзекуцию по-стариковски, то есть хворостиной по голому заду. Но ловкая Марыся не давалась Связному и издевательски хохотала. А от ее слов мне сделалось жутко:
- Ха-ха-ха, я раскусила тебя, подлый старикашка. Я знаю, как вы с Ядвигой загубили Марьянку. Сколько еще живых душ ты загубил? Сколько ты получил за убитых от Хозяина? Хозяин мне копеечки дает, а тебе золотые десятки кидает…
У меня потемнело в глазах. Я внезапно сложила воедино все звенья цепи: Лекхарт, возмущенный ранней смертностью, и Лекхарт, покупающий за золото смерти молодых и красивых девушек и парней. Марик, заявляющий о том, что СТАЮ видят те, кому суждено умереть, его племянница Ядвига, натравившая на бедную Марьянку всю деревню. Интересно, сколько заплатил Хозяин за мой труп? Ярость захлестнула сплошной темной волной.
- Уроды проклятые! – заорала я, машинально выхватывая меч из ножен. Марик и Марыся отскочили друг от друга и от меня, и в изумлении уставились на покачивающийся голубой клинок.
- Вы хоть знаете, что творите?! Вы разве видели, на какие муки обрекаете несчастных, которых уносит СТАЯ? Я видела, видела! За то, что вы делаете вас убить мало!!!
Я в исступлении орала еще что-то, тряся мечом и по-детски радуясь страху в глазах мерзавцев. Даже когда послышался конский топот, я не оглянулась.
- Тата! – запястье перехватила сильная рука, - Успокойся, все хорошо, опусти меч!
Я вперилась в Бофора яростным взглядом.
- Пусти, дай мне убить их, и продать СТАЕ!
- Не надо, тише! Тише! – Ван обнял меня за плечи, мягко отобрал меч и воткнул в землю. Марик и Марыся переглянулись и облегченно вздохнули.
- Что за шум, а драки нет? – спросил разбойник всю честную компанию.
Связные сочли за благо промолчать, я же просто задыхалась от злости и потому не могла вымолвить ни слова. Вырвавшись из рук Бофора, я сунула меч в ножны, и, заметив свою кобылу, вскочила в седло. Разбойник внимательно посмотрел на оставшуюся парочку, пожал плечами и тоже забрался в седло.
- Поехали.
Я сплюнула на землю и остервенело стукнула Кошку каблуками.



Мы мчались довольно долго, я вымотала Кошку и сама ощутила приятную усталость. Даже головная боль, наконец, прошла.
Ван покорно следовал рядом, не останавливая, хотя ему, вероятно, очень хотелось услышать историю моего похищения. Наконец, когда совсем стемнело, и возникла опасность, что лошадь оступится и переломает ноги, я потянула повод.
Мы притормозили на опушке леса. Бофор слез с коня, помог спешиться мне и неторопливо закурил, дожидаясь объяснений. Я молчала, подбирая слова. Вдруг Ван шагнул ко мне и крепко обнял. Так мы и стояли, пока я приходила в себя.
Потом Ван отстранился и посмотрел с деловым интересом.
- Ну, и что за концерт ты устроила в поле?
- Что?! – нахмурилась я, - Ты считаешь, что это было представление? Ван, я чего-то не понимаю, объясни мне…
- Это ты объясни, где пропадала бесову неделю, - Бофор выглядит уязвленным.
Тут меня осенило:
- Ты?! Ты посмел подумать, что я где-то пряталась?!
- Я решил, что ты сбежала, - невозмутимо поправил Ван.
- Оставив лошадь, снаряжение и паек?
- Ну, ты могла вернуться…
- В старом пожеванном молью платье?
Последний аргумент добил разбойника, он рассмеялся и спросил:
- А теперь без шуток, где ты была?
- Не знаю, - честно призналась я, - но время провела, как на курорте. Правда, отдых испортило знакомство с одним фанатиком, одержимым желанием при помощи СТАИ захватить весь мир…
- Как это похоже на него, - вздохнул Ван.
- На кого?
- Что?
- На кого похоже? Ты только что сказал, похоже на…
- Я уже и забыл.
Мы уставились друг на друга. Мне не хотелось говорить с Бофором о Лекхарте, поэтому я не стала его пытать.
- Кстати, ты покидала этот мир в чудесном белом платье, где оно?
- Лежит разорванное где-то очень далеко, - вздохнув, покаялась я.
- Так значит, тебя все-таки унесла СТАЯ? – уточнил Ван.
- Бес возьми, ты еще сомневаешься? – рассердилась я.
- Я…беспокоился, - с достоинством, поджав губы, выговорил Бофор, стараясь казаться равнодушным.
Мне стало его жаль. Даже в темноте видно, что все эти дни он заливал проблемы можжевеловой водкой. Щеки осунулись и покрылись короткой черной щетиной. Под глазами залегли тени. Но это все тот же разгильдяй и острослов, и остается гадать, скольким галушкинцам он успел наставить за неделю рога.
- Что это ты говорил про неделю, меня не было пару дней?
- Неделю, Тата, неделю, - серьезно сказал Ван, - надеюсь, тебя там не обижали?
- Нет, только сделали предложение, от которого трудно было отказаться.
Я увидела, как напрягся разбойник.
- И ты?
- Я отказалась.
Тихий вздох вырвался из его груди, на лице появилась улыбка.
- Ван, нам пора отчаливать, - напомнила я, - привези мои вещи.
Бофор кивнул, вскочил на серого в яблоках.
- Не вздумай снова исчезнуть!
Я лишь коротко махнула ему рукой.



Коня Бофора звали Дурностаем. Поначалу я оскорбилась за несчастное животное и высказала претензии вслух. Ван невесело рассмеялся, сообщив, что имя дается не зря. После я убедилась, что Дурностай, это еще мягко сказано.
Во время нашего пути через холмы я не раз испытывала желание пнуть тупую скотину под упитанный зад.
Утром мы миновали ущелье Могин, с трудом взобравшись по мелкой серой щебенке, оставленной недавним оползнем. Кошка скользила, мне пришлось спешиться, но мы, по крайней мере, продвигались вперед.
А вот Ван.… Скрипя зубами от злости, разбойник тянул коня под уздцы, но тот, дрожа, переминался с ноги на ногу. Трусливого жеребца пугало все вокруг – ползущие камни под копытами, прыгнувший под ноги кролик, малиновка, взлетевшая с куста. При всем этом конь здоров и чудо, как хорош собой. Большой, мускулистый, с редкой окраской и плавной иноходью. Но…такой вот Дурностай.
Ущелье с грехом пополам мы миновали, но впереди возник лес, да не просто лес, а непролазная чаща.
Это была новая беда: ловкая и хорошо обученная Кошка без труда проскользнула между двумя кустами малинника, но Дурностай уперся всеми четырьмя ногами и не желал идти по бездорожью.
- Бесова скотина! – выругался Ван, натягивая поводья, - Ну, погоди у меня!
Бофор проверил карманы, но хлыста не нашел, вместо этого он раскурил сигару, чтобы слегка успокоиться. Я, сидя на лошади, тихо посмеивалась над ним. Кто бы мог подумать, что под седлом знаменитого разбойника окажется Дурностай.
- И нужен тебе был такой экземпляр? – спросила я, подавляя смешок.
- Нет, - отрезал Бофор, предпринимая очередную попытку сдвинуть коня с места.
- Тогда зачем ты купил его? – удивилась я.
- Да кто тебе сказал, что я его купил?!
У меня глаза полезли на лоб.
- Ты украл коня?
- Вовсе нет, мне его отдали добровольно. Почти, - сквозь зубы процедил разбойник, - у меня сдох конь, а денег не было. Что мне оставалось делать? Не пешком же ходить…
- Пешком ходить полезно, - назидательно сказала я, подняв кверху указательный палец, - Ой, что ты делаешь? – закричала я, увидев, что Ван вынул из ножен кинжал.
- Увидишь, - прорычал Бофор. Просто поразительно, сколько неприятных оттенков может производить мягкий баритон!
Разбойник намотал на кулак поводья и приставил лезвие к шее коня.
- Ну, а теперь, скотина, попробуй остаться на месте!!!
Глупый и трусливый жеребец глядел на хозяина глазами полными слез обиды и страха, все его четыре ноги тряслись, но он не сделал ни шага. От смеха я согнулась пополам и сползла с лошади. Если это не прекратить, мы застрянем здесь и заночуем в малиннике. Спотыкаясь от неудержимого хохота, я дошла до коня, сняла куртку и обвязала морду. Потом попыталась успокоить ласковыми словами:
- Ну-ну, мой милый, хороший Дурностайчик, этот разбойник тебя обижает? Ну, давай, послушай тетю, сделай шажок, так, хорошо, еще, умница…
Жеребец послушно миновал колючие кусты без единой царапины. Ван тяжело вздохнул и вернулся в седло.
- Как тебе это удалось? – смущенно поинтересовался он.
- Лошади, как и женщины, любят ласку.
- Спасибо, - как же невыразимо приятно слышать похвалы от того, кто тебя не выносит.
- При первой же возможности избавься от него, - посоветовала я.
- Сдам на мясо, - мрачно пошутил Ван.
Наша попытка срезать путь через лес закончилась печально – мы заблудились. Судя по карте Вана, к обеду мы должны были оказаться на Елатском тракте, но чаща все не кончалась.
- Придется заночевать здесь, - уныло оповестил меня Бофор, когда небо на западе стало розовым.
- Угу, - в том же тоне отозвалась я. Ночевать в лесу я просто ненавижу. Никакой романтики в этом нет, и не может быть: недожаренное мясо, печеная картошка, тучи голодной мошкары и походное одеяло, в которое как ни кутайся все равно холодно.
- Сможешь развести костер? – осведомился Ван.
- Конечно.
- Тогда я пойду, чего-нибудь подстрелю.
Я с энтузиазмом взялась за дело. Чем больше сделать костер, тем теплее будет спать, тем лучше он отгоняет комаров, волков и прочих хищников. Я набрала сучков, благо путешествовали мы по непролазным буреломам, и разожгла костер, достойный того, чтобы через него прыгать в ночь всех святых. Не успела я взяться за полог, как вернулся Бофор с добычей в виде куропатки в количестве одной штуки.
- Давай, ты займешься женским делом? – куропатка перекочевала в мои руки, повергая в ужас.
Я растеряно постояла, держа чудо в перьях за задние лапы, потом вынула кинжал и принялась потрошить птицу. Выходило у меня не очень ловко, вскоре я взмокла, и все чаще вспоминала к ночи бесов.
Ван притащил котелок родниковой воды и водрузил над костром.
- Ну, и где наша птица? – весело спросил он.
Я хмуро кивнула на истерзанное чучело. Ван взял в руки тушку и поглядел с укором.
- Что ты с ней делала? Грызла? И почему она не ощипана?
Я тяжко вздохнула.
- Только не говори мне, что не умеешь готовить! – воскликнул Бофор, - О, Великие Бесы! Ты хоть что-нибудь умеешь, кроме махания мечом?
Я отвернулась, надувшись. Ван критически осмотрел несчастную куропатку и принялся ловко ее ощипывать. Я посидела без дела, наблюдая за быстрыми движениями его рук. Руки, кстати, очень красивые для мужчины, мускулистые, узкие в запястьях, с длинными пальцами и полукруглыми аккуратно подстриженными ногтями. Невозможно представить, что у разбойника, промышляющего на тракте и ночующего в лесу, могут быть такие аристократические конечности. Как же он готовит пищу? Стирает в реке одежду? Чистит коня? Хватит, чем больше я об этом думаю, тем сильнее разгорается интерес к разбойнику.
Мне надоело бездельничать. Я извлекла кинжалы и принялась тренироваться в метании. Не секрет, что у меня это получается очень хорошо. Гораздо лучше, чем стрелять, хотя и стреляю я неплохо. По крайней мере, в бегущего человека не промахнусь. Ван молчал, сосредоточенно занимаясь ужином, а мне так хотелось поговорить о чем-нибудь.
Наконец, Бофор снял с костра котелок с ароматным травяным чаем, разлил по кружкам и водрузил над костром куропатку на вертеле.
- Это блюдо называется ореховая курица по-полтански, национальное блюдо оседлых горных гномов. Довольно интересное сочетание вкусов, но у нас не хватает сметаны и кое-каких трав…
- Ореховая курица? – вспомнила я, оживляясь, - Любимое блюдо короля Зигмунда.
- У тебя широкий кругозор, - похвалил разбойник.
- Нам рассказывал профессор Берт по истории Зарнии…
- Берт Свенсон? – улыбнулся Ван, палкой помешивая угли, - Милейший старичок, крайне эрудированный, только склероз бежит впереди него.
- Ты знаешь его? – удивилась я.
- Конечно, он преподавал в университете философию. У него ведь курс ходил в отличниках…
- Ты учился в университете? – моему изумлению не было предела.
- Ну да, - пожал плечами Ван, - что в этом противозаконного? Это было довольно давно, еще на заре моей туманной юности…
Он замолчал, поворачивая куропатку на вертеле.
- Но почему, почему, имея университетское образование, ты стал разбойником с большой дороги?
- Тата, ты наслушалась сплетен о моей зловредной и кровожадной натуре. Не стоит верить всему, что говорят люди, - Ван зевнул.
Меня тоже клонило в сон, я закуталась в одеяло и прислонилась к разлапистой ели. Разбойник протянул кружку горячего травяного чая. Я с наслаждением грела руки о горячую жесть кружки, потягивая ароматное питье.
- Ну а ты, Тата, как попала в легион? – поинтересовался Ван, - И что думают твои родные о том, что доченька машет мечом и ездит в седле по-мужски?
- Ничего они не думают, - спокойно ответила я, привычная к таким вопросам, - я – девятая и сама решаю, чем мне заниматься.
- А-а! – протянул Бофор, - Значит, ты по своей воле лезешь к бесам в зубы?
- Это мой хлеб, - скромно сообщила я.
- И все же, хорошо ли империя ценит труд своих стражей?
- Не очень, - сказала я, стыдясь признаться, что за сложнейшие задания мы получаем сущие гроши, - Но Баргус не запрещает подрабатывать…
- Ты еще и наемница, - глухо произнес Бофор, его лицо снова застыло, как глиняная маска, лишь в почерневших глазах прыгали огненные бесы.
- Ну и что? – обиженно сказала я, вырывая Вана из пут тяжелой задумчивости. Встряхнув головой, он снял с вертела куропатку и ловко разделил ее. Мне досталась увесистая ножка, достойная страуса. Вкус ноги был столь бесподобным, что я забыла о неприятном осадке, который остался от разговора с разбойником.
- Чудо! – похвалила я.
Ван хмыкнул, а я впервые подумала, что ночевать в лесу не так уж плохо. Ни в одной корчме не приготовят ТАК!
Поужинав, мы улеглись, завернувшись в одеяла, по разные стороны костра. В мою голову стучался десяток важных мыслей, но, глядя в тусклое небо, мелькающее между верхушек елей, я не впустила в голову ни одну. За ночь меня не потревожил ни один комар.



Могинный лес, в котором мы заблудились, пытаясь срезать, едва не стал для нас могильным. Продираясь через буреломы, мы потеряли три дня и лишь на четвертый, уже почти отчаявшись, оказались на тракте. Случилось так, что какой-то судьбоносный овод цапнул трусливого Дурностая пониже хвоста. Жеребец в ужасе заржал и пустился наутек, уже нисколько не пугаясь дебрей елового леса. Последовав за ним, мы с Ваном неожиданно оказались на тракте. Дурностай же мирно пощипывал пыльную придорожную травку.
Вскоре наш путь продолжался по широкому, удобному Елатскому тракту, вполне популярному среди торгового люда. Нам то и дело приходилось обгонять телеги, груженные всякой всячиной. В этом был свой плюс: мы без лишних усилий пополнили запасы продовольствия и послушали сплетни. Некоторые оказались весьма интересными.
- Он сажал их голой задницей в костер, а баб привязывал к дереву и насиловал…
- Да ты что?
- Вот те крест! А все награбленное добро разбойник зарывал в лесу, а место помечал на карте крестиком…
- Да ты что?
- Истинная правда! Грабит он только купцов да богатеев, беднякам раздает подарки, да осыпает золотом. Да еще играет краплеными картами, никогда не проигрывает, все до последних штанов с честного люда снимает…
- Да ты что?
- Клянусь мамой! А вид у него страшнущий, как бес из преисподней вылез: усищи до пола, борода черная да крученая, глаза горят, как у кота, а за поясом нож, что твой тесак!
- Да кто ж это такой?
- Зовут его Бофор.
Я многозначительно кивнула Вану, тот поджал губы и отвернулся, чтобы не рассмеяться.
- Теперь я все о тебе знаю, гнусный разбойник, - тихо сказала я.
Ван не выдержал и захохотал.
- А вы сами-то видели его, господин хороший? – обратился он к ехавшему на телеге рассказчику.
- Не-а, упаси Творец, - перекрестился мужик, - вот моя бабка говорила, что кум сестры двоюродного дядюшки видал, ух, и страху натерпелся…
- Что же этому Бофору так много лет? – уязвлено поинтересовался Ван.
- Да уж за седьмой десяток перевалило, - уверенно ответил словоохотливый купец.
Я посмотрела на разбойника. Ему не больше тридцати, никакой бороды, да и усов в помине нет. И вообще выглядит он симпатичным и совсем не опасным.
- Ты не убедишь меня, что в остальном он не прав, - проворчала я.
Пока мы блуждали в Могинном лесу, землю облагодетельствовало бабье лето. Жара стоит такая, что седло мне кажется мокрой кочкой, а рубашка вымокла от пота. Купание в речке спасает не надолго. Ван щеголяет голым торсом, чем еще больше раздражает меня. Раздражает тем, что ровный загар на поджаром теле выглядит просто потрясающе и помимо воли притягивает взгляд. Я с громным интересом созерцаю поля и леса, но когда Ван приближается, хочется завыть.
Хватит мне красавчика Лекхарта. Тот был еще привлекательнее, и вот что из этого вышло! Нет уж, пока не выполню задание, буду смотреть только на страшненьких и плюгавеньких особей мужского пола.
К вечеру мы достигли небольшой деревеньки с глупым названием Чемички. Ван направился на постоялый двор, а я, оставив Кошку на его попечение, отправилась расспросить местных о СТАЕ.