25.
- И всё же согласитесь, Имма, что жить в вашем «идеальном обществе» довольно скучно, - сказал Эрик, пригубив из своего бокала.
Вино было великолепным – чуть терпким, с еле уловимым яблочным оттенком, оставляющим приятное послевкусие. Граф Ландаль откинулся на спинку кресла, в немом блаженстве смакуя этот удивительный напиток, и наблюдая как солнечные блики отражаются на стенках бокала. Было около четырёх пополудни – время обеденной сиесты, когда даже слуги отправляются по своим опочивальням, и жизнь в замке словно замирает. В этот предвечерний час граф любил предаваться праздным дремотным размышлениям с бокалом хорошего вина из своей коллекции. Искусство аристанских виноделов было знаменито на весь Арбенион, и даже сегодняшний гость графа - Имма из Брокгаусса, путешественник из далёкой Истранхеры - не преминул при первой же возможности воздать должное местному вину.
- Рассудите сами, - неспешно продолжал Эрик, переводя взгляд с бокала на лицо собеседника, - какие интересы могут быть у человека, у которого всё есть? Которому не о чем беспокоиться? Не к чему стремиться?
- Ну, стремиться всегда есть к чему, - многозначительно ответил Имма.
Это был человек довольно странной наружности – высокий, худощавый, с острым орлиным носом и сильно выдающимся вперёд подбородком. Голова его была почти полностью лысой, и лишь кое-где, на висках и затылке, проступали редкие белые волосы. Он не был старым, но казался гораздо старше своих лет. Дополнительного величия ему придавал просторный бархатистый балахон с длинными рукавами, которые он имел привычку постоянно теребить.
- Вы ведь, Ваша Светлость, тоже не обременены заботами и проблемами, - продолжал истранхим, сделав глоток из своего кубка, - и не страдаете же от скуки, надо думать.
- Я – другое дело, - возразил Эрик, - я же граф. У аристократии всегда полно забот – то указ издай, то налоги урежь… Самое парадоксальное в том, что этим плебеям каждый следующий указ кажется более чудовищным, а каждая новая налоговая ставка – ещё большей обдираловкой.
- Так ведь власть – это вообще палка о двух концах, - Имма из Брокгаусса поставил кубок на стеклянный поднос и снова поправил рукава, - это роскошь и бремя, беззаботность и ответственность… А самая главная особенность власти – это то, что подданные никогда не бывают ею довольны.
- Но при этом каждый из них думает, что окажись он на троне, уж он-то всё бы сделал как следует! Глупо, правда?
Имма пожал плечами.
- Кстати, - прищурился граф, - раз уж мы заговорили о высоких материях, может, расскажете, как с этой проблемой справляются в вашем замечательном обществе?
- В моём замечательном обществе, Ваша Светлость, такой проблемы не существует.
- Почему?
- Потому что у нас попросту нет подданных как таковых.
- Да ну, - хмыкнул Эрик, - как же тогда? Каждый сам себе господин, что ли?
- Не совсем так. Вот вы, граф, кого считаете своими подданными? Крестьян, которые обеспечивают ваш двор пищей, и ремесленников, которые производят для вас предметы обихода. Так?
- Ещё есть слуги, - поправил Ландаль, - и солдаты тоже…
- А теперь представьте, что все эти обязанности выполняют не люди, а механические конструкты - машины, которые специально для этого созданы, и у которых нет желаний, чувств и эмоций. Кого вы тогда назовёте подданными?
Граф помолчал, смакуя вино и обмозговывая услышанное.
- И вы хотите сказать, - спросил он погодя, - что на фермах и мануфактурах у вас трудятся эти… конструкты? Что они готовят вам еду и шьют одежду? Корячатся на ваших рудниках и служат в вашей армии?
- Совершенно верно, - ответил истранхим, - и таким образом сразу решается множество противоречий. Конструкты – машины, а не живые люди, поэтому к ним не применимы законы человеческой морали. Им, конечно, необходима энергия, но зато не нужно жилья, пищи, отдыха, и они могут выполнять вверенную им работу хоть круглые сутки. С другой стороны, мы производим их ровно столько, сколько нам нужно, и не забиваем себе голову демографией.
- И вы считаете это… нормальным? – спросил Эрик, безуспешно пытаясь представить себе вышеописанное.
- Абсолютно. Вам такая форма организации общества может показаться странной, но уверяю вас, для любого из моих соотечественников использование конструктов − в порядке вещей.
- А можно поинтересоваться, как вы создаёте этих ваших… конструктов? – в голосе графа послышались нотки неподдельного интереса.
- Мы создаём их с помощью магии, Ваша Светлость, - небрежно пробросил истранхим.
- Магии?
- Да, магии.
- Выходит, у вас её использование не запрещено…
- Наоборот, граф, оно всячески поощряется. В определённом смысле оно даже необходимо - без магии наша цивилизация была бы очень похожа на вашу. Не сочтите за оскорбление…
Эрик внимательно посмотрел на собеседника.
- Вы сказали это таким тоном, Имма, словно стоит нам лишь произнести заклинание, как все вокруг станут счастливы!
- Вы, конечно же, утрируете, граф, − кисло ответил Имма, − но подумайте вот над чем: ваш повар готовит еду в каменной печи, и разливает её по глиняным посудинам. Пахарь из соседней деревни пользуется точной копией плуга, которым рыхлил землю ещё его прадед. Меч точится, чтобы пробить щит, а щит укрепляется, чтобы противостоять мечу – но они так и остаются мечом и щитом. Проходят годы и десятилетия, а меняются лишь имена королей да названия выигранных ими битв…
- То есть, - заключил Эрик, - по-вашему, мы топчемся на одном месте.
- А по-вашему, нет?
- Хм-м… - граф подлил себе и собеседнику ещё вина, - в ваших доводах, может, и есть рациональное зерно…
- Но? – спросил истранхим, видя, что граф просто выдерживает паузу.
- Но мы-то знаем, что бывает, если слишком увлечься использованием магии!
Имма из Брокгаусса поправил рукава своей мантии и сделал длинный глоток из кубка. Да, подумал он, вино здесь определенно лучшего качества…
- Вы, должно быть, говорите о Магистериуме, - сказал он, чуть погодя, - так ведь прошло уже триста с лишним лет, и уверяю вас, за это время многое изменилось. Та катастрофа была вызвана невежеством тогдашних магов, которые накопили Силу, но не сумели её подчинить. Мы же используем магию гораздо более осмотрительно.
- Я имел в виду не столько сам Магистериум, - покачал головой Ландаль, - сколько предшествующие ему события. Я хорошо знаю историю, достопочтенный Имма, и прекрасно помню, кому и зачем была нужна та война!
- Если вы так хорошо знаете историю, как говорите, Ваша Светлость, то должны понимать, что её всегда пишут победители, которые понятно в каком виде выставляют побеждённых.
Эрик фыркнул.
- Сейчас вы ещё начнёте мне доказывать, что это Империя на самом деле развязала войну против Гильдий!
- Ничего я вам не собираюсь доказывать, - успокоил его истранхим, - тем более, что вы всё равно останетесь при своём мнении… Меня лишь поражает, что такой интеллигентный и образованный человек, как вы, смотрит на вещи столь однобоко.
Граф призадумался. Истранхера… Загадочная страна, где люди используют магию не для разрушения, а для благоустройства общества. Где всю физическую работу выполняют неприхотливые и не знающие устали големы, которых создаётся ровно столько, сколько необходимо. И где каждый человек поистине свободен, и лишь от его интеллекта, знаний и амбиций зависит его положение в обществе… Интересно, подумал Эрик, а этот Имма из Брокгаусса − тоже маг?...
- Знаете что, достопочтенный Имма, - обратился он после всех этих раздумий к собеседнику, - вы меня заинтриговали. Оставайтесь-ка на ночь в замке - уже вечереет, а в путь лучше отправляться засветло… Я закажу кабанчика на вертеле (и его приготовит мой лучший повар, а не какой-нибудь там доходяга-конструкт!) − и мы с вами сможем сколь угодно долго полемизировать на тему исторических реалий… Ну, что скажете?
- Скажу, - сухо улыбнулся истранхим, - что не каждый день мне выпадает честь полемизировать с представителем аренсийской аристократии… Я, пожалуй, и впрямь останусь, только…
- Только?
- Не будете ли вы столь любезны приказать подать ещё пару бутылей вашего замечательного вина?
- Само собой, дорогой гость, - улыбнулся Эрик, - само собой…


26.
Кабанчик на вертеле и впрямь оказался восхитителен – Имме из Брокгаусса пришлось признать, что такого изысканного яства он не пробовал давно. Вино, которое приказал подать граф, тоже было под стать закуске – лёгкое, не слишком крепкое – словом, в самый раз для поддержания размеренной беседы.
- Принято считать, - сказал Эрик с набитым ртом, - что Спектрум (наиболее влиятельная на то время организация магов) сначала подмял под себя всю магическую деятельность в Империи, а потом – спровоцировав волнения в народных массах – принялся напрямую угрожать Сенату и Львиному Трону. Вы же, Имма, насколько я понял, имеете собственное мнение на этот счёт?
- Всё далеко не так однозначно, как «принято считать», Ваша Светлость, - отозвался истранхим, - во-первых, подумайте сами – зачем магам, если у них и без того хватало могущества, было зариться на Львиный Трон?
- Ну откуда мне знать? – пожал плечами граф, - амбиции, жажда власти, мало ли… А может, просто Идея – так ведь часто бывает. Может, они хотели построить на руинах Империи общество по типу вашего…
- Уже ближе к истине, Ваша Светлость, но всё ещё недостаточно близко, - приподнял указательный палец Имма, − дело в том, что Империя – или то, во что она превратилась в те годы – трещала по швам и требовала немедленной починки. Ваши историки упорно умалчивают о том, насколько прогнил весь тот громоздкий и неповоротливый бюрократический аппарат: и погрязший в бесконечных интригах императорский двор; и Сенат, наводнённый лоббистами и представляющий интересы не народа, а борющихся за власть конкурирующих группировок; и местные администрации, деятельность которых заключалась лишь в пополнении собственных карманов… Молчат летописи и о морально разложившейся аристократии, сплошь состоящей из циников-гедонистов, не знающих ничего кроме выдумывания всё более изощрённых развлечений. Молчат они, наконец, о толпах плебейской голытьбы, настолько же нищей, насколько богатой была правящая верхушка… Так что уверяю вас, граф, − реальная обстановка в тогдашней Империи слабо соответствовала воспеваемым в балладах идеалам. В сложившейся ситуации кто-то, кому не было безразлично будущее аренсийской цивилизации, должен был взять на себя ответственность и что-то изменить…
- И этим кем-то оказался Спектрум, - подытожил Эрик.
- Да, Спектрум, - подтвердил Имма, - потому что, по совести говоря, больше было некому. В магических институтах – Санкрариях и Аркадах – хотя бы сохранялись толика здравого смысла и элементарная человеческая гордость – за всё то, чего за века достигла Аренсийская Империя. И когда вопрос стал, так сказать, ребром – магистры Спектрума просто приняли решение, которое кто-то должен был принять.
- А неужели по-вашему, нельзя было урегулировать всё мирным путём? Есть ведь методы…
- А вы думаете, - усмехнулся истранхим, - такие попытки не предпринимались?... Тогдашний Верховный Магистр Спектрума – Мэндроф – подал в Сенат проект реформы, которая предусматривала освобождение свободных землепашцев и ремесленников от большей части имперского оброка − в обмен на внедрение в производство инновационных маготехнологий. Эта реформа, по подсчётам Мэндрофа, за полтора года повысила бы производительность труда в Империи на двести процентов, и сократила бы безработицу на шестьдесят!
- И что Сенат? – заинтересовался Эрик.
- Сенат усмотрел в этом стремление Спектрума наложить лапу ещё и на сельское хозяйство, и ясное дело, отверг проект… Точно так же власти отнеслись и к разработке другого теоретика – магистра Мехмельдера. Этот предлагал избавить мегаполисы Империи от нищеты и преступности весьма изящным способом – создать плебейские коммунальные хозяйства и в добровольно-принудительном порядке коллективизировать обитателей городского гетто. Этот способ, хоть и не совсем гуманный, решил бы множество проблем – и прежде всего проблем самой бедноты.
- И дайте угадаю, - вставил граф, - этот законопроект тоже был отвергнут?
- В первом же слушании, - подтвердил Имма, - плебейский труд был дешёвым, и власти, в общем-то устраивал статус-кво. А Мехмельдера, взывающего к радикальным мерам, в Сенате просто высмеяли.
- Ну хорошо, - выпрямился в своём кресле Эрик, - допустим, вы правы и маги Спектрума действительно хотели как лучше… Почему же тогда разразилась столь кровопролитная война?
- Причин тому, опять же, было несколько. Во-первых, Саранская кампания – тогдашний «фаворит» императора Фиция – Красус Алексий – твёрдо решил завоевать для своего сюзерена клочок земли на восточном берегу Сафры, и использовал в этих целях весь свой огромный авторитет в войсках. Принудительная мобилизация вызвала вполне предсказуемые народные волнения − имперские подданные попросту не желали участвовать в той бессмысленной, уносящей жизни войне. Во-вторых, Квенторианская Церковь – господа иерархи, почуяв запах разложения в обществе, принялись решительно тянуть одеяло на себя, навязывая свою веру направо и налево. А в Империи в то время было ещё много староверов-язычников, которых такая политика, ясное дело, не устраивала. Ну и решающим фактором стала неприязнь высших чинов Империи к магам как таковым – неприязнь, вызванная элементарной завистью. Маги обладали знаниями, запретными для любого непосвящённого, и поэтому пользовались гораздо большей независимостью, нежели все остальные прослойки имперского социума. А любая власть, как вам, должно быть, известно, граф – опасается того, что она не способна контролировать.
- Короче, выходит что не маги приложили руку к первым разразившимся беспорядкам?
- Нет, Ваша Светлость, - ответил истранхим, - это сделала сама изжившая себя и погрязшая в собственных распрях Империя, которую у вас здесь принято идеализировать.
- М-да… - задумчиво произнёс Эрик, пригубив вина, - и что же было дальше? Не стесняйтесь, достопочтенный Имма, ломайте уже все мои стереотипы.
- Ну, а дальше всё пошло по накатанной – Спектрум вмешался, когда вмешиваться ещё не следовало, и у Сената появился козёл отпущения, на которого можно было свалить всю вину. Так и разразилась та самая кровопролитная война, о которой вы говорили – со всеми, известными каждому, последствиями.
- А что же Мэндроф и иже с ними?
- Спектрум потерпел поражение – магов, которых не истребили Легионы, доконал Магистериум. Поэтому Мэндрофу и его соратникам пришлось бежать из Аренсии – и они укрылись в единственном месте во всём Арбенионе, где их никто никогда не стал бы искать – на западном берегу Истры, по ту сторону Снежных Гор. И именно там им в конечном итоге удалось построить то самое общество, которое меня воспитало.
- Вот, значит, как… - протянул Эрик.
- Да, вот так, - резюмировал Имма, поправив рукава, - а что до Мэндрофа, кстати, то он в данный момент занимает пост Верховного Архимага Истрадорфа.
- То есть как это? – Ландаль чуть не поперхнулся вином, - ему что, пятьсот лет?
- Где-то около того…
- Кончайте уже кормить меня байками, любезнейший! Как такое вообще возможно?
- Магия позволяет человеку жить дольше, - серьёзно сказал истранхим, - намного дольше, Ваша Светлость… Вот вы сколько бы мне дали?
- Ну, - граф окинул собеседника оценивающим взглядом, - где-то между сорока и пятьюдесятью…
- Мне сто двадцать шесть, - шокировал его Имма, - и я собираюсь прожить ещё по крайней мере столько же.
Воцарилось молчание. Граф обдумывал услышанное, а Имма прильнул губами к бокалу с вином и сделал длинный глоток.
- То, что вы мне только что рассказали, требует тщательного осмысления, - наконец заговорил Эрик, - но в любом случае, это было увлекательно и познавательно, большое вам спасибо!
- Ну что вы, Ваша Светлость, - усмехнулся истранхим, - я ведь тоже стосковался по общению с умными людьми, так что спасибо и вам за приятную беседу. Знаете, уже поздно, и я, с вашего позволения, хотел бы …
- Да-да, разумеется, - закивал головой граф, - слуга у двери проведёт вас в ваши покои…
Имма из Брокгаусса, поклонившись, удалился, и Эрик остался наедине с самим собой и на три четверти полной бутылкой вина. Он ещё долго размышлял о том, что ему только что поведал этот путешественник, и отправился в постель уже под утро − в твёрдой уверенности, что любые, даже самые очевидные вещи, следует рассматривать под разными углами зрения.