14. АЙАНА

Жизнь в лагере вдов текла куда размереннее, чем в королевствах. Миновало всего три месяца с тех пор, как обломки корабля Айаны прибило к берегам Красного дола, а пеллийке казалось, что она провела на Вайсе не один год.

Она начала забывать прежнюю жизнь, все казалось расплывчатым сном, и жизнь начала приносить ей большое удовольствие. Хотя Амата больше не напоминала ей о клятве вдовы, дав которую, Айана стала бы одной из них, сама принцесса считала себя частью Дола. Как и у остальных у неё была своя палатка и место у костра. По утрам она занималась с детьми, обучая их письму, а после полудня, взяв с собой миску маисовой каши, отправлялась в долгий путь на дальнюю сторону Дола, где жили Красные вдовы.

Прошлым вечером, сидя рядом с Саярой у костра, она задала той вопрос, мучавший ее все последнее время.

- Почему Амата не требует у меня принесения клятвы? Прежде она говорила, что я должна стать одной из вас, чтобы остаться в доле. Но время идет, и ничего не меняется.

- Ты знаешь, как хетта назначает преемницу? – неожиданно спросила ее рыжеволосая вдова. Айана в недоумение посмотрела на подругу, удивленная столь внезапной сменой разговора.

- Нет.

- Она думает о том, кто из девушек, став хеттой, мог бы более других возвысить дол. Амата, до того, как стать преемницей, была, по сути, никем. Ни красной вдовой, ни помощницей хетты. Я уже рассказывала тебе ее историю. Но Амата знала несколько языков, легко общалась с гостями дола и знала счет деньгам. Поэтому ее и назвали преемницей. Думаю. сейчас Амата видит в тебе будущее дола. 

- Будущее дола? – тупо переспросила Айана.

- Да, - невозмутимо подтвердила Саяра. – И долу ты будешь полезнее в качестве принцессы Королевской равнины и вдовствующей принцессы Черного острова. Дав клятву вдовы, ты отречешься от обоих титулов и станешь бесполезна. 

- Я не собираюсь оставаться в доле, ты же это знаешь. И я никогда, послушай, никогда не позволю отрубить себе руку. Пусть Амата даже и не думает о моей кандидатуре. Разве ты не первая в списке?

- Не думаю, - усмехнулась Саяра. – Амата знает, я слишком хорошо знаю, что значит положение хетты, чтобы когда-нибудь его принять. Нет, мое место не на престоле и не во главе войска, но по правую руку от хетты. Там я куда полезнее. 

Слова Саяры ничуть не взволновали пеллийку. Что бы ни ожидало ее в будущем, сейчас она просто наслаждалась теплым ветром, несущий с берега соленый запах моря. Устроившись на теплом камне среди обломков скалы, она внимательно наблюдала за тренировками красных вдов. Воительницы завораживали её. Они действовали так стремительно и так слаженно, что порой Айана не успевала уследить за их движениями, они казались единым многоруким организмом.

Ближе к вечеру Айана вновь принималась за работу. Амата желала, чтобы она обучала и вдов, но те редко заглядывала в её палатку. Поэтому чаще всего Айана принималась помогать Саяре. Она выполняла поручения Аматы, переписывала старые свитки, а если и здесь для неё не находилось работы, шла на кухню или в лазарет. 

В лазарете всегда было несколько вдов, которым требовалась помощь. Чаще всего это были Красные вдовы, получившие увечия во время тренировок или девушки, подцепившие дурную болезнь после похода в Пашни. Однажды Айане и вовсе пришлось помогать в тяжёлых родах. Мать,  которой едва исполнилось четырнадцать, была такой субтильной, что ребёнок никак не желал выходить из неё. Она истекала кровью и проклинала бога, а повитухи хлопотали вокруг неё, безуспешно пытаясь помочь. Они снова и снова кромсали её тело, ещё не готовое к материнству, а несчастная только хрипела, сорвав голос от собственных криков. 

Все это время Айана держала её правое колено. Веревки, которыми повитухи привязали лодыжки девчонки к столбикам кровати, стёрли её кожу до крови. Айана с трудом оставалась в сознании, всем телом содрогаясь от ужаса. К ночи девчонка начала молить их о смерти, а перед рассветом тяжело содрогнувшись, наконец-то вытолкнула из себя мертвого младенца. Крохотное синюшное тельце тотчас закутали в полотнище и унесли прочь, не дав матери даже взглянуть в лицо своей дочери.

Едва оправившись от родов, девчонка заявила о своём желании покинуть Дол и, сколько бы раз Амата не говорила ей о том, что уход означает продажу в бордель, та оставалась непреклонной. Когда Айана увидела её в следующий раз, девчонка, обряженная весьма фривольно, заливисто смеялась шутке какого-то моряка, который не сводил с неё масляных глаз.

В Пашнях Айана бывала почти каждую неделю. Лиран ждал очередную партию рабов из южных районов Вайса, и Айана скрашивала его одиночество. И хотя её сердце не испытывало к нему никаких чувств, её плоть пылко реагировала на его ласки, пелиец знал толк в любви и всегда щедро одаривал свою любовницу. Ещё ни разу Айана не возвращалась в Дол без золотого украшения, которое присоединялось к остальной кучке, завязанной в платок и зарытой в песке под её лежанкой в палатке. Раз, не застав Лирана в таверне, Айана не удержалась от соблазна, пленившись волооком взглядом нерелийского рыбака. И хотя нерия превзошёл самые смелые ожидания Айаны, он не мог достойно заплатить за её любовь и более они не встречались.

Золото было необходимо Айане для отплытия в Нерелиссу. С тех пор как ей стало известно о подмене, ее не оставляли сомнения желают ли Пеллары и Талтосы её возвращения. Если Амата напишет о ней, кто знает, какие меры будут предприняты. Нет, нужно ехать самой и предстать перед Аластером. Став женой одному из Талтосов она обретет потерянный дом и былую роскошную жизнь, даровав Талтосам законные притязания на трон Равнины. Айана сама не знала, чьей женой ей бы хотелось стать. Порой,  в объятиях Лирана она представляла то одного, то другого мужчину. 

Аластер был владыкой и возраст его ещё не достиг середины жизни. Он был щедр и красив, а о его мужской мощи знали даже в Мраморном городе. Был Лестер, наследник престола. Он был покладист, и Айана сумела бы извлечь из этого брака максимум собственной выгоды. Но,  если бы ей было позволено выбирать самой, она, вероятнее всего, назвала бы имя Гидеона. Из Талтосов он был самым красивым и имел больше всех власти. Да и то, что он рано или поздно взойдёт на чёрный престол было более, чем очевидно.

Новости, приходящие из Равнины лишь больше убеждали Айану в собственной правоте.

- Ты уже слышала? - обратилась к ней как-то вечером Саяра, когда они привычно все вместе ужинали возле костра. Сегодня вдовы запекли на огне пять баранов, невесть как забредших в Дол, и теперь пировали шумно и радостно. Саяре приходилось буквально перекрикивать звуки музыки и оживлённые разговоры.

- Что? - невнятно отозвалась принцесса. Рот её был полон сочного печеного мяса.

- Принц Лестер попал в плен к горцам и Гидеон был отозван из Королевской равнины. А, перед тем, как уехать, он зарезал принца Даррена из Морно.

- Зарезал? - изумлению Айаны не было предела. Проглотив мясо, она поспешно отхлебнула эль. - И что теперь?

- Это же Чёрный принц. Он не только подписал договор с Крысом, но и спокойно покинул столицу. Морнийцы даже не предъявили ему претензий. Говорят, принц Альдо попросту очаровался Талтосом, оно и понятно. Сам то калека только и может что мечтать о славе Чёрного принца. 

- Только не взять ему Фолленд, - сказала Киб. Она всегда сидела рядом с Саярой, а потому им невольно приходилось общаться с Айаной. - Это неприступная крепость. Даже Белобородый потерпел поражение.

- Гидеон возьмёт, - уверенно отозвалась Айана. - Взял же он Каскадеи.

- Каскадеи не Фолленд. Хотя, может он и не станет вызволять наследника. Зачем ему это? Дован мёртв, оставь он Лестера горцам и станет первым в очереди на престол. А потом убьёт Аластера. Говорят, Чёрный принц знает как убивать людей так, чтобы не оставалось никаких следов. Возьмёт да и отравить владыку.

- Чушь. Гидеон предан Аластеру, точно пёс. Он решился бы его убить, только если бы тот угрожал его жизни. А зачем Аластеру убивать того, благодаря кому территории его страны увеличивается от месяца к месяцу?

- А пророчество? - напомнила Саяра. Айана перевела на неё непонимающий взгляд. - В пустыне Самафии живёт старик, способный видеть будущее. Его называют Оракулом,  неужели ты никогда о нем не слышала?

Айана покачала головой. В Белом дворце все разговоры были о платьях, увеселениях и владыке. В Нерелиссе же ей не с кем было говорить о подобных вещах. 

- Много лет назад Оракул изрёк пророчество, которое, как теперь говорят, относилось к Черному принцу. Киб, ты помнишь его наизусть? - спросила Саяра. Та лишь насмешливо усмехнулась. - Я тоже не помню все слово в слово, но суть передать сумею. Будто придёт некий великий воин, отмеченный самим богом. И никто не сможет ему противостоять. Что будет он жесток как божий гнев и враги его будут обречены на неминуемую смерть, а все грехи прощены. 

- Так можно сказать о многих, - задумалась Айана. - Например, об Аластере. В своё время он  был искусным воином и, насколько я помню, не проиграл ни одного своего сражения.

Киб насмешливо прыснула. Айана вперилась в неё раздраженным взглядом и вдова пояснила.

- Аластер воевал с теми, кто обвинял его в убийстве собственных братьев. Да и битвами это нельзя назвать. Великий воин, тоже мне. Все свои победы Аластер одерживает только в постели. Я слышала об этом, когда была в Нерелиссе. Говорят, он настолько ненасытен, что одна наложница не справляется с его пылом, и евнухи каждую ночь присылают ему сразу троих. И так каждую ночь. Поэтому он не просыпается раньше полуночи.

- Слухи, - неуверенно пробормотала Айана, пытаясь припомнить все, что видела при дворе. Её покои, впрочем, были далеко от гарема и покоев Аластера. От Киб не укрылось её замешательство.

- Сын нашей прислуги в Нерелиссе прислуживал Аластеру в его покоях и все видел своими глазами. Он говорил, что за всю жизнь не знал мужчины, к которому была так щедра природа. Владыка не обременял себя ношением одежды в спальне, так что этим словам можно доверять. Впрочем, он же Талтос.

- Что ты хочешь этим сказать? - улыбнулась Айана и по смешку Саяры поняла, что выдала себя. Киб тоже понимающе хмыкнула. 

- Все знают, что нерии лучшие любовники. А Талтосы и вовсе в равной степени успешны в бою и любви. Аластер ненасытен, я слышала, что во время гладиаторских боёв он настолько возбуждается, что требует себе первую же из женщин, на которую упадёт его взгляд. Лестер имеет собственные комнаты во всех борделях на верфи, а про Чёрного принца и вовсе не стоит говорить. Если верить всему, что о нем говорят нерии, то он никогда не ест, не спит и совокупляется с пленницами во время боя. 

Вдовы расхохотались.

- Думаешь, он оставит Илеану себе? - спросила Саяра. Киб пожала плечами.

- Кто знает. Может, подарит Аластеру, раз тому не удалось приобрести тебя в гарем. 

- И слава богу, - хмыкнула вдова.

- Ты бы просто не справилась с таким копьем.

Айана скрыла смешок за кашлем.

Разговоры о Талтосах немало её возбудили. Отправившись назавтра в Пашни, она особенно внимательно вглядывалась в лица купцов на верфи и в тавернах, но среди них Лирана не было. Спросив о нем в гостинице, она решила подождать, но тут глазам предстал уже знакомый нерия. Поймав его взгляд, она улыбнулась и неторопливо направилась наверх. Айана ничуть не ошиблась, решив, что он верно истолкует её намерения. Предаваясь любви, она снова и снова представляла себе Аластера, что она почувствует, оказавшись в его объятиях. 

На обратном пути она даже спустилась с пристани, узнавая, не идёт ли кто в Нерелиссу, но так необходимый ей корабль отошёл от берега тремя днями раньше, и когда он вернётся, никто не знал. Впрочем, в скором времени в Нерелиссу отправлялся ещё один, с живым товаром, и капитан был готов взять Айану на борт даже без оплаты, и, хотя подобный вариант её вполне устраивал, Айана побоялась оказаться в числе рабов. Решив подождать, она неторопливо направилась обратно в лагерь, прикидывая, сколько золота ей понадобится на дорогу, но, едва она вошла в ворота, все её мысли напрочь стёрлись из головы. Дол кипел, точно раскаленный котел. Стоял невообразимый гул голосов, доносившийся от шатра Аматы, и Айана поспешила к нему.

Вдовы окружили площадь стеной. Невозможно было хоть что-то рассмотреть и Айана принялась тихонько пробираться к шатру, туда, где виделась рыжая макушка Саяры.

- Что тут происходит? - крикнула она подруге и та перевела на неё полный ужаса взгляд.

- Рона привела мужчину.

Айана охнула. Даже такого короткого времени, что она провела в Доле, было достаточно, чтобы понять, всю тяжесть этого проступка. Амата была милосердной и понимающей, она даже позволяла вдовам покидать Дол раньше установленной даты, если становилось известно, что корабль с её любовником пришёл в Красные пашни. Но даже Амата не могла быть добра к той, которая нарушила самый строгий из всех запретов. Привести в Дол мужчину - страшнее этого преступления не было.

Должно быть любовников поймали, когда они предавались похоти. Теперь они, обнаженные, сидели у шатра Аматы, и та, сверкая взглядом, что-то то гневно кричала Роне. Что именно Айана не слышала, так громко переговаривались вдовы. Наконец, спустя ещё пять минут, Амата подняла вверх руку и говор тотчас утих. Все внимание было устремлено на хетту.

- Вы все знаете наш закон. И все знаете наказание за его нарушение. Ничто, повторяюсь, ничто не может быть оправданием, если в Доле появляется мужчина. Рона молода, но это не изменяет сути. Она привела мужчину. И я не могу её помиловать. Закон будет исполнен.

Рона отчаянно закричала. Упав в ноги Амате, она умоляла её о пощаде, но хетта грубо её оттолкнула и скрылась за пологом.

- Я должна идти к ней, - поспешила Саяра и, не ответив больше ни на один из вопросов Айаны, сквозь толпу бросилась к хетте. Красные вдовы уже связали Рону и её любовника и вели их в сторону амбара, за которым находились клетки со скотом. Отворив их, они втолкнули преступников внутрь и выставили караул.

- Киб! - Айана махнула вдове и протиснулась к ней. Как ни странно, за исключением Саяры Киб была единственной, с кем она могла общаться. 

- Что тебе? - буркнула та.

- Что будет с Роной и мужчиной?

- Увидишь, - мрачно пообещала она и направилась прочь. Все вдовы были настолько захвачены произошедшим, что никто из них не занимался своими делами. Всех разговоров, что о Роне. Айана пыталась к ним прислушиваться, но множество голосов сплетались в один раскатистый гул, и невозможно было хоть что-то понять. Лишь Красные вдовы были заняты своими делами и, поднявшись на крышу амбара, Айана заняла лучшую позицию, с которой открывался вид на площадь и шатер Аматы. 

Спустя час хетта вышла снова. К этому времени красные вдовы закончили всю подготовку. Амата что-то произнесла, и на площадь вернули преступников.

Рону и мужчину отделили друг от друга. Девчонка осталась стоять в стороне от остальных, окружённая кольцом красных вдов, её любовника втолкнули на невысокий настил, с которого Амата обычно делала объявления. 

Готовая к самому худшему, Айана крепко сжала пальцы в кулаки. Подумать только, ведь она точно так же, как этот несчастный, должна была подняться на эшафот Круглой площади, чтобы в следующее мгновение быть обезглавленной на глазах у горожан. Одна из красных вдов толкнула пленника, и тот рухнул на колени. В какое-то мгновение он ещё шептал слова молитвы, но затем его слова оборвались. Кинжал вдовы скользнул вдоль его горла, и изо рта несчастного вместе со стоном вырвалась кровь. Рона страшно закричала. Она бросилась вперёд, но красные вдовы удержали её. Некоторое мгновение кровь пузырилась на губах пленника, он ещё стоял на коленях, а затем рухнул с настила вниз лицом.

Амата с трудом сглотнула комок в горле. Она ощутила страшную дурноту и, пытаясь с ней справиться, закрыла глаза. Целую минуту она заставляла себя медленно дышать, восстанавливая спокойное сердцебиение, а открыв глаза увидела кровяную дорожку, там, где Красные вдовы волокли тело казненного. Теперь его место заняла дрожащая от ужаса Рона. Айана боялась даже подумать, что сделают с ней. К провинившимся вдовам закон всегда был строже. Лица Красных вдов не выражали ни сочувствия, ни сожаления. Они тщательно закрепляли веревки таким образом, что Рона оказалась подвешенной между двумя столбами, поспешно врытыми в землю. Её руки и ноги были разведены в стороны, она в ужасе кричала что-то неразборчивое, но никто не спешил ей на помощь. Лица вдов выражали лишь мрачное торжество.

Амата вновь взяла слово.

- Уже несколько поколений ни одна вдова не нарушала нашего главного запрета. Ни одна не ставила свою похоть выше безопасности Дола и нас всех. Надеюсь, в будущем это не повторится.

Она протянула руку и Красная вдова протянула ей раскаленный до красна железный прут, которым в Доле клеймили скотину. Сжав его в руке, Амата подошла к Роне и, коротко вздохнув, прижала его к спине изменнице.

Никогда в своей жизни Айана не слышала такого ужасающего крика. Он оглушал, выворачивал душу из тела, заставлял дрожать. Амата протянула клеймо стоящей позади неё Саяре и та тоже прижала его к коже Роны. Каждая вдова, каждая, чья жизнь подверглась опасности из-за глупой выходки девчонки, поднимался на настил и оставляла на её коже клеймо. Вскоре крики Роны оборвались. Её голова упала на грудь и больше не поднималась, а вдовы все продолжали и продолжали подниматься на эшафот.

- Айана! - позвала её Саяра. Вдовы обернулись на её окрик и все как одна воззрились на крышу амбара. Айана в ужасе замерла. Она понимала, чего от неё ждёт Саяра, но не могла заставить себя спуститься вниз, взять из её рук раскаленный прут и присоединиться к остальным палачам. А Саяра не сводила с неё взгляда, впрочем, как и все остальные. Молчание затягивалось. Казалось, что на Дол кто-то наслал проклятие, и вдовы в мгновение окаменели. Айана с ужасом осознавала, что не сможет уклониться от их воли. Если бы она только могла...

Дрожа всем телом, она осторожно спустилась вниз. Ноги ее подгибались, точно ватные, когда она шла к Саяре и окружающим ее вдовам. Прут был таким горячим, что Айана невольно поморщилась, ощущая жжение в ладони. С трудом справляясь с тошнотой, она поднялась на настил.

Спина и грудь мертвой Роны были черными из-за ожогов, кое-где еще блестела кровь. Она была такой юной, совсем свежей, ее жизнь только начиналась. И вот теперь...

«Я Талтос», - прошептала себе под нос Айана. Если она хочет стать частью династии, если действительно желает быть женой владыки, каковым бы ни было его имя, она должна быть равной ему. Во всяком случае, насколько вообще подобное возможно для женщины. Суметь утолить их страсть, принять их темную сущность, отринуть страх и жалость. Быть такой же ненасытной и жесткой. Зыбать о прошлом принцессы и стать королевой нерий.

Коротко вздохнув, Айана крепко прижала клеймо к основанию шеи Роны. Ее холодный взгляд остановился на Саяре, и та не смела отвести глаз. Гнев пеллийки буквально парализовал ее на месте, и впервые Саяра увидела в ней безумные искры Талтосов. По-прежнему не сводя с Саяры взгляда, Айана откинула от себя раскаленный прут и спустилась с настила. Вдовы расступились от нее точно от опасной больной, но Айана этого не заметила. Что-то изменилось в ней, точно скорлупа яйца, в которое она была заключена со дня смерти Дована, наконец-то треснула. Она больше не испытывала страха и не ожидала милосердия судьбы. Настало время действовать. И, что бы ни готовило ей будущее, она встретит его достойно. Она больше не дрогнет.