Министр магии Арчибальд Бакер всегда считал себя человеком прогрессивным и легким в общении. До второй войны с Темным лордом о нем вообще мало кто знал. Он не был ни выдающимся мракоборцем, ни работником Министерства, который сражался до последнего. Нет. 

Он был самым обыкновенным клерком в Гринготтсе, и выдающимся событием для него было сопроводить клиента до его хранилища. Кто бы мог тогда подумать, что спустя каких-то два года имя Арчибальда Бакера будет известно каждому магу и перед ним обязательно будут произносить слово "Министр". Даже сам Арчибальд засмеялся бы над таким предположением. 

Но, когда Поттер с друзьями обокрали сейф Беллатрисы Лестрейндж, параллельно с этим изрядно разрушив здание банка и выпустив на волю дракона, он понял, что в мире есть нечто большее, чем неудобный парадный костюм и работа с надменными богачами. Попросив расчет, он вышел из здания Гринготтса совершенно свободным и оттого крайне растерянным человеком. 

Арчибальд крайне смутно представлял, чем бы теперь он хотел заняться. Пополнить ряды мракоборцев, или, как он их называл на иностранный манер, авроров, представлялось ему сложным и крайне неосмотрительным поступком.

 Авроры один за другим покидали этот свет, а он никогда и не был силен в защитных заклинаниях. В больницу святого Мунго без образования не брали, а магазины в Косом переулке почти все были закрыты, да и душа к этому делу у Арчибальда Бакера не лежала. Ему хотелось чего-то большего, чего-то грандиозного. 

В конце концов, мысли его потекли в на-правлении Министерства магии, которое теперь пустовало. Ему всегда хотелось побывать в этом здании, но все никак не было возможности. 

Бакер трансгрессировал и, войдя под полуразрушенный свод, понял что пропал. 

Бывшее Министерство лишилось своей магии и выглядело так, словно тут уже лет пятьдесят никого не было. Сердце Бакера сжалось, он окинул взглядом остатки былого великолепия и принялся за работу.

 В одиночку, словно заведенный, он приводил в порядок разрушенные кабинеты, отдел за отделом, не только возвращаю помещениям былой вид, но и разбираясь с документами, словно снег укрывшие полы белоснежными листами. 

Мало-помалу, некоторые бумаги стали ему понятнее, Бакер все чаще изучал их долгими ночами, и, когда в Министерстве стали появляться такие же, как и он простые люди, Бакер моментально обрел перед ними власть. 

Из прежних работников в живых остались лишь единицы, и те были дезориентированы, не зная за что хвататься, и вновь Бакер оказался востребован как ни-когда.  Многие видели в нем своего лидера и назвали именно его имя, когда возникла необходимость назначить временного управляющего Министерством. 

От управляющего до министра шаг оказался коротким. Человек из народа, клерк Гринготтса, словно по мановению волшебной палочки и заклинанию Империус, получил высший магический пост. 

Став министром он неустанно повторял, что считает себя ничуть не выше остальных и всегда рад видеть других работников Министерства в своем кабинете. 

Поэтому, когда  его послеобеденное уединение нарушил стук в дверь, он ничуть не удивился. Сбросив со 

стола закинутые на него ноги, он пригласил визитера проходить. Вид Артура Уизли немного насторожил его, каким бы приятным человеком ни был бы мистер Уиз-ли, все же он был руководителем авроров, чья работа была связана отнюдь не с приятными вещами.

- Уизли? - прогнусавил министр. - Проходите, прошу вас. Неужели что-то случилось?

- Случилось, - к его ужасу произнес начальник аврората. - Поттер...

Министр едва ли не застонал вслух. Гарри Поттер, Избранный, спасший магическое, да и магловское сообщество от Темного лорда, вызывал у министра самые противоречивые чувства.

 Как и все остальные, он не мог не восторгаться Поттером, втихаря собирая про него статьи, но с другой, от Поттера всегда было столько проблем! Мало того, что неприятности так и липли к легендарному юноше, так тот еще и шел на откровенный конфликт с Министерством, раз за разом обвиняя его во всех грехах. 

Когда Амбридж сообщила ему подробности побега Малфоя, министр почувствовал даже радость от того, что от Поттера можно будет избавиться. 

Держать его в Азкабане ему совершенно не хотелось, и он позволил Амбридж посадить того в тюрьму с условием, что это будет ненадолго, и в полном секрете от магического сообщества. 

Не тут то было. Гневные письма сыпались на него один за другим, а, когда на суде, когда стало совершенно очевидным, что Поттер ни в чем не виноват, тот еще и умудрился испортить самому себе жизнь, трансгрессировав прямо посреди слушания. 

И что ему было делать? Оправдать стало невозможным, позволить поймать стражам Поттера и отправить обратно в Азкабан совершенно не хотелось, а потому, запретив кому бы там ни было вторгаться на территорию Хогвартса, Министр успокоился, надеясь, что у Поттера хватит ума не высовываться до того времени, как шумиха утихнет. Не хватило.

- Что Поттер? - переспросил министр.

- Он сейчас находится в моем кабинете, министр Бакер. Он хотел бы встретиться.

А день поначалу был таким прекрасным!

- Хорошо, - пробормотал министр. Артур Уизли трансгрессировал, а спустя каких-то пару секунд вместо него посреди комнаты стоял взлохмаченный юноша и внимательным взглядом из-под очков взирал на министра. Арчибальд молча указал на стоящее у его стола кресло и Поттер опустился.

- Ну-с, и что вы мне хотели сообщить? - тоненьким голосом спросил министр. Если бы он только мог вызвать стражей и избавиться от этого героя, приносящего одни неприятности.

- Я хотел бы пройти испытание оклюменцией, - к его ужасу сообщил тот. Министр все еще надеялся, что разговор с Поттером не отнимет у него слишком много времени, и он все еще успеет домой к приходу жены, но, очевидно, его планы окончательно накрылись медным котлом.

- И зачем вам это надо, молодой человек?

- Это доказывает, сэр, что я никоим образом не причастен к побегу Люциуса Малфоя. Я знаю, оклюменция редко используется в судебной практике, но она и не исключена из нее. Я готов впустить специалистов Министерства в свое сознание, если это поможет вам снять с меня все обвинения.

Министр уткнулся в бумаги, выгадывая себе время для ответа. Разумеется, в словах Поттера был резон, но с другой, даже к Пожирателям никто никогда не использовал оклюменцию, считая это делом опасным и к тому же насильственным, предосудительным.

 Это было практически тем же, чтобы вместо заключения в Азкабане на пожизненный срок их бы приговаривали к незамедлительной смертной казни.

 Если об оклюменции узнают за стенами Мини-стерства, а что так и будет сомнений никаких нет, то поднимется волна возмущений почище той, что с пленением Поттера. 

Но, опять же, министр понимал, что такая видная персона как Гарри Поттер не всю жизнь будет в бегах и рано или поздно ему, Арчибальду Бакеру придется принимать решение о возвращении Избранного в Азкабан. Министр уже слышал голоса из громовещателя. 

Если бы он только не доверился этой скользкой жабе Амбридж. Словно заколдовала она его - Бакер всецело был уверен в правдивости фактов, даже на мгновение не допуская мысль о том, что Гарри Поттер не может содействовать Пожирателю смерти.

Гарри продолжал буравить министра взглядом. Он прекрасном понимал, в какую ловушку ему удалось загнать того, когда сказать "нет" было так же опасно как сказать "да". В его глазах министр Бакер был человеком слабовольным и внушаемым, что, по мнению Гарри, было еще хуже, как если бы он был тираном и самодуром. 

Он практически физически ощущал, как нестер-пимо сильно Министру хочется посоветоваться с кем-нибудь в принятии столь ответственного решения, но тот не мог позволить при Гарри подобной слабости.

Наконец, решившись, Бакер согласно кивнул головой. После этого все пришло в движение. В кабинете тотчас оказались незнакомые ему служащие Министерства, они закружились в хаотичных движениях, обсуждая что-то на одним им понятном языке, и, в конце концов, Гарри было предложено перебраться в примыкающую к кабинету министра комнату.

Выглядела она ничуть не меньше. Окон в ней не было, под низким потолком горела тусклая лампа, а просторное пустое пространство в центре окружали трибуны, как в зале заседания Визенгамота.

 Комната создавала такое гнетущее впечатление, что Гарри перестал чувствовать ту уверенность, которая овладела им в минуту, когда он решил предстать перед министром.

 Одним за другим ее наполняли люди. Среди них была Муфалда Хмелик, Кингсли, который чуть заметно кивнул Гарри, низенький волшебник в надвинутой на лоб треугольной шляпе и чужая светловолосая ведьма с длинным зеленым пером в руках и толстенным блокнотом. Гарри моргнул от неожиданности.

- Здравствуй, Гарри, - подмигнула ему Рита Скитер. От неожиданности мракоборец не сумел вымолвить ни слова, и, рассмеявшись, Рита Скитер заняла место рядом с Кингсли, который бросил на нее откровенно неприязненный взгляд.

- Итак, - нервно ломая тонкие длинные пальцы неуверенным голосом начала Муфалда Хмелик. Волшебница явно не поддерживала решение министра и была не в восторге от того, что именно ей выпала роль руководить процедурой оклюменции. 

- Мистер Поттер изъявил согласие предоставить нам   доказательства своей невиновности путем чтения его мыслей, - речь ее была неровной, точно, охваченная волнением, Муфалда с трудом помнила о чем говорила секунду назад. 

- Я являюсь представителем Визенгамота, мистер Кингсли представляет отдел мракоборцев, поддерживающих сторону подсудимого. Госпожа Скитер представитель Министерства в СМИ. 

Она предоставит общественности информацию в том виде, которая не опорочит ни вашего имени, ни репутацию Министерства и сможет полностью удовлетворить интерес читателей. Процедуру оклюменции проведет господин Кавик. Вы согласны, мистер Поттер?

Гарри кивнул, косясь в сторону Риты Скитер. Вот уж кого бы он точно не хотел здесь видеть. Хотя в последнее время ведьма перестала выдавать одну за другую грязные сенсации, у Гарри не было ни малейших сомнений, что в этот раз она не сможет удержаться от соблазна. Ее хитрая ухмылка как нельзя лучше свидетельствовала об этом. 

А вот мистер Кавик, наоборот, казался растерянным и бледным. Наверняка в последний раз он прибегал к оклюменции во время войны, чтобы обезопасить себя и своих близких от подозрительных личностей. Но это и к лучшему. Часть воспоминаний Гарри он не должен увидеть.

 Конечно, если он начнет слишком активно ко-паться в его прошлом, Гарри придется дать ему отпор, вот только этого никак нельзя делать. Неизвестно как поведет себя Хмелик, если сочтет, что у Гарри есть более веские 

причины закрывать от Кавика свои воспоминания, чем банальное нежелание допускать того дальше необхо-димого. 

Волшебник направил на Гарри палочку и тот закрыл глаза.

- Легимелес.

Прежде в его воспоминания вторгались лишь Снегг и Волан-де-Морт. Их проникновения были подобны тарану, поэтому, Гарри не сразу ощутил присутствие Кавика в своей голове. 

Тот двигался очень осторожно. Прежде воспоминания проносились перед Гарри с такой скоро-стью, что он с трудом отличал их, но сейчас он даже успевал испытать эмоций.

 Кавик начал с войны, едва коснувшись ее, быстро направившись дальше. Чуть дольше он просматривал арест Малфоя, остановившись на их разговоре в Азкабане и дне, когда Гарри узнал о его побеге. Затем, словно пытаясь поймать Гарри на лжи, Кавик направился от последних событий к более ранним.

 В конце концов, не найдя доказательств, он по-пытался понять, что случилось после того, как Гарри сбежал, но тот его выбросил из сознания, да так резко, что, застонав, Кавик обхватил пальцами виски и согнулся.

 Кингсли расхохотался. Ему было прекрасно известно, сколько сил вложил Гарри в то, чтобы научиться защищать свое сознание от постороннего вмешательства.  Гарри блестяще овладел искусством блокировки, но делал это так, чтобы нанести интервенту как можно больше урона и не умея аккуратно отпускать читающего.

- Мистер Кавик, - позвала его Муфалда. Волшебник знаком попросил дать ему время придти в себя и продолжил массировать виски. Гарри почувствовал себя виноватым.

 В конце концов, ему удавалось осторожно блокировать, когда Гермиона захотела научиться оклюменции, но, говоря откровенно, она делала это настолько деликатно, что буквально выпрыгивала из его сознания, стоило задеть сколько-нибудь интимные подробности его жизни.

Наконец маг оторвал руки от головы и поднял на Гарри глаза, белки которых были красными, точно он долгое время безутешно рыдал. 

- Поттер не помогал Малфою, - слабым голосом сообщил он Муфалде Хмелик. - Он ничего не знал о побеге и был одним из последних мракоборцев, узнавших о нем.

- Тогда зачем вы сбежали? - обратилась к Гарри волшебница.

- Я не собирался этого делать. Мои друзья сочли, что помогут мне, если сорвут заседание Визенгамота. Я не знал, что они задумали.

Муфалда кивнула. Подобный ответ полностью ее удовлетворил.

- Мне остается лишь снять с вас обвинения, мистер Поттер, - сообщила она, поочередно бросая взгляд с Кингсли на Риту Скитер. - В этот раз Визенгамот не станет выдвигать обвинения против ваших друзей, но пусть они считают, что получили первое предупреждение. Мы будет с особым вниманием следить за их деятельностью.

Гарри кивнул и поднялся с кресла. Подумать только, ему удалось обойтись столь малыми жертвами. Прошло меньше суток с момента его побега, а он уже полностью оправдан, более того, ему удалось защитить друзей, скрыв правду от Кавика.

- Кстати, мистер Поттер, передайте мистеру Драко Малфою, что Визенгамот заинтересован его словами о причастности к убийству Пожирателей смерти.

- Это всего лишь слова, - Гарри никогда не удавалось блефовать, и потому он мысленно молился, чтобы Муфалда в полумраке комнаты не заметила, как покраснели у него щеки. - Ему всего лишь нужен был повод, чтобы коснуться меня, трансгрессируя. 

- Так ты теперь водишь дружбу с Драко? - ослепительно улыбаясь, осведомилась Рита Скитер.

- Он всего лишь возвратил старый долг.

- Гарри спас его от смерти, - ляпнул Кингсли, и Гарри захотелось его незамедлительно задушить. Сказать подобное при Рите Скитер! 

Глаза ведьмы вспыхнули, улыбка стала еще шире и она трансгрессировала. Только мракоборцы могли трансгрессировать за стены Министерства, так что Рита Скитер сейчас, без сомнения, уже рассказывает всем в холле, что завтра в "Протоке" их ждет сенсация про Поттера.

 Одарив Кингсли раздосадованным взглядом, Гарри трансгрессировал на площадь Гримо, где теперь его ждали друзья.

Когда он оказался в зале, то едва был не задушен в объятиях Гермионы и миссис Уизли. Малфой стоял у окна спиной к Гарри, напрочь игнорируя его появление, Рон и мистер Уизли с улыбками смотрели на то, как их любимые женщины в порыве радости убивают Избранного, а Джинни со странным выражением лица стояла за их спинами, не сводя взгляда с Гарри.

- Какое счастье, что все обошлось, - миссис Уизли, наконец-то, выпустила его из объятий и потрепала по щеке. - О чем ты думал, Гарри? Мне как Артур сказал, я едва чувств не лишилась. Но я знала, что они непременно тебя оправдают.

- Ну, ты рисковый, - пожал его руку Рон. - И ничего нам не сказал!  

- Давайте все на кухню, - предложил мистер Уизли, - Молли ты ведь накормишь нас обедом? Боюсь, за всеми этими волнениями, никто еще током не успел пообедать.

- О, точно, - всплеснула руками миссис Уизли и буквально бросилась прочь из зала. Ее торопливые шаги эхом отзывались в пустом коридоре. 

- Пойдемте, - поманил их мистер Уизли. Он первым направился вслед за женой, за ним Рон, Драко, Гермиона. Гарри повернулся в сторону Джинни, но она уже стояла у окна, в том самом месте, где прежде, отвернувшись от всех был Малфой.

- Джинни, ты не идешь? – мягко спросил он, в растерянности провожая взглядом скрывающуюся в дверном проеме спину Гермионы.

Джинни резко развернулась. Лицо ее было раскрасневшимся, глаза блестели от слез.

- Ты свинья, Гарри Поттер, - срывающимся шепотом прошипела она. – Редкая, бессовестная свинья.

- Джин...

- Как ты мог только додуматься, отправиться прямиком в лапы Министерства? А если бы тебя вернули в Азкабан? – она подошла поближе. – Ты не понимал, что за побег они могут тебе дать тебе пожизненный срок?  Я думала, мама сойдет с ума, когда она услышала, что ее драгоценный Гарри находится в кабинете министра. 

- Я предложил им провести процедуру оклюменции, - растерянно произнес Гарри. Глаза Джинни округлились, она попыталась что-то произнести, но из ее рта вырвались лишь непонятные утробные звуки. – Все нормально. Они не узнали ничего лишнего. Ни про Драко ни про камень.

- Ты идиот, - произнесла девушка и, вытерев пальцами слезы с щек, вышла прочь из комнаты. 

- Болван, - обругал себя Гарри. Вот почему бы ему сейчас было не попытаться ее обнять, успокоить? Она волнуется за него, значит ей не все равно. Значит, еще не все для них потеряно.  

- Гарри, у вас все нормально? - заходя в зал, тихо спросила Гермиона. Гарри тепло ей улыбнулся. Хотя Джинни и Гермиона были лучшими подругами, у Гермионы для них обоих находились добрые слова и каждый мог найти у него поддержку. 

Не принимая ничьей стороны, она помогала, и Гарри и Джинни разобраться в произошедшей ссоре, понять аргументы другого и примириться. Так было всегда. 

Во всяком случае до сорванной свадьбы. За всеми переживаниями последнего времени, Гарри уже забыл, как много для него значит дружба Гермионы. Она одна ни разу не отворачивалась от него. Детские обиды в первые годы учебы были не в счет.

 Охваченный чувством благодарности, он крепко сжал подругу в объятиях. Та удивленно взвизгнула от неожиданности и рассмеялась.

- Спасибо большое за все. Если бы не ты и МакГонагалл...  - он замолчал. Гермиона бросила на него ласковый взгляд.

- Скоро рождество, - напомнила она. Радостный огонек несколько поблек в ее глазах. Последние четыре года каждое рождество они с Гермионой, позабыв о веселье и подарках, встречали в Годриковой Впадине на могиле родителей Гарри. 

Он не мог приходить сюда в одиночестве. Сердце его сжималось ледяной рукой, и, когда впервые он пришел сюда в рождество после победы над Волан-де-Мортом, позорно трансгрессировал на площадь Гримо. Лишь Гермиона догадалась, отчего Гарри так бледен и расстроен. Улучшив минуту, она уговорила его вернуться, и как прежде полночь они встретили в кладбищенской тишине.

- Гарри, у меня к тебе будет просьба, - непривычно мягким голосом произнесла девушка. Это было чем-то новеньким, и Гарри почувствовал, что просьба явно не придется ему по вкусу. - Все мы, я имею в виду Уизли и себя, хотим быть с тобой в этот сочельник.

- Гермиона, я всегда наведываюсь к могилам родителей, - резко ответил Гарри.

- Я не это имела ввиду, - ощетинилась девушка. - Мы пойдем вместе с тобой. Ты не знаешь, как сильно расстраивается миссис Уизли, когда посреди праздника ты с бледным лицом просишь прощения и трансгрессируешь. 

Мы хотим быть рядом с тобой. Прошу тебя, - последние  слова были сказаны ни в пример мягче. Гарри хотел категорически отказаться, но не смог. Гермиона знала на что давить. Он просто махнул рукой и, не сказав больше ни слова, спустился на кухню.

Остаток дня прошел в разговорах. МакГонагалл разрешила молодым преподавателям вернуться лишь к понедельнику, так что у них было целых два дня, чтобы вдоволь насладиться свободой и тишиной. Вот только этого не случилось.

Следующим утром Гарри проснулся оттого, что кто-то в бешенстве прокричал его имя вкупе с такими прилагательными, что у юноши покраснели уши. Поднявшись с кровати, он, близоруко щурясь, направился к двери, но она уже с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался взбешенный Драко. 

Бледное лицо покрылось ярко-красными гневными пятнами, обычно безукоризненно уложенные волосы растрепались. В руках он держал номер "Ежедневного пророка" и душа у Гарри ушла в пятки.

- Что ты там наговорил? - с трудом выговаривая слова, прорычал хорек. Газета полетела в лицо  Гарри, и тот едва успел ее перехватить.

 Заголовок гласил:

Гарри сглотнул ком, появившийся в горле, и принялся за чтение.

Гарри дочитал статью, поднял взгляд на Драко и расхохотался. Хорек выпучил серые глазки, насмешив юношу еще сильнее. Ох уж эта Рита Скитер! Только она без помощи заклинания может раздуть из мухи слона. И ведь как у нее все складно получается! Те, кто знаком с Гарри, но не входят в число его близких друзей, обнаружат сотню доказательств словам репортерши! И Драко он спас, и свадьба сорвалась просто нелепо. 

Малфой вновь осыпал Гарри ругательствами и направился прочь из комнаты, куда спешили Рон и Гер-миона. Лица их были взволнованными, но, увидев заливающегося от смеха Гарри, они и сами начали улыбаться.

- Это бьет все рекорды, Гарри, - смеясь, покачала Гермиона головой.

- Слушай, тебе стоит дать интервью "Придире". Это уже их фишка - эксклюзивные признания Гарри Поттера, - подхватил Рон. 

Гарри захотелось ему чем-нибудь двинуть, все же, откровенно говоря, тема была довольно неприятной и интимной, но все же нелепость всей ситуации вновь заставила его рассмеяться. Кингсли будет очень удивлен, когда узнает, что оказался осведомителем "Пророка".

- Гарри, я хотела предложить тебе вернуться в Хогвартс пораньше, - сменила тему Гермиона. - Мы могли бы воспользоваться свободным временем и еще раз просмотреть в библиотеке книги про меч Гриффиндора. У меня никак не пропадает ощущение, что я видела недавно упоминание о нем в какой-то книге, но никак не могу вспомнить, где и о чем шла речь.

- Я, в общем-то, не против, - пожал плечами Гарри. Ему действительно хотелось вновь вернуться в школу. Во всем мире не было место более дорогому его сердцу, и каждое расставание с Хогвартсом казалось вечностью. Какое счастье, что МакГонагалл не сочла их слишком молодыми для преподавания, как это было с Томом Реддлом. Гарри и представить себе не мог, что когда-нибудь будет разлучен с этим местом навсегда.

- А ты, Рон?

- Я обещал маме помочь. И Джинни тоже останется с нами до завтра.

- Ладно.

- Эй, не хочешь забрать своего хорька? Эй! Ты что?

Гарри многому научился от Джинни в то время, что они провели в доме Сириуса. Во всяком случае, летуче-мышиный сглаз выходил у него ничуть не хуже.