День был назначен.
Вейдер понял все сразу, как только увидел корабль, которого тут быть не должно.
Впрочем, нет.
Он понял все намного раньше, когда только шел сюда. Сила вела его, и ее прикосновения, направляющие его в нужном направлении, выводили Вейдера из себя, и он стискивал сайбер так, что, казалось, еще чуть-чуть, и он раздавит свой меч в ладони.
Ну, можно же было догадаться! Кому и какое дело было до Евы в этой Риггельской тюрьме? Кто бы написал это странное письмо?
Однако, пара красных пятен на нем привела Вейдера в бешенство. Слово «ранена» наполовину было скрыто этим размазанным кровавым пятном, и Вейдер потерял голову.
Жаль, у человека, принесшего эти вести, спросить уже ничего не удастся. Интересно, он был агентом императора или просто исполнителем чьей-то воли? Впрочем, теперь это не важно.
Увидев, как пролетает над головой Эта-2 Евы, он забыл обо всем, и побежал за ним. Да, Палпатин, сидя в своем корабле, имел удовольствие видеть, как Вейдер ловко научился бегать, без шлема и маски, и при этом не задыхаясь на бегу, и это был очень неприятный сюрприз, один из многих.
Выйдет или улетит? Выйдет; Вейдер почувствовал решимость императора. Тот не колебался ни на мгновение. Или сейчас, или никогда. Глядя на бывшего ученика, прикасаясь к его Сила, Палпатин не мог оценить, насколько возросла мощь Вейдера, и не мог не понять, что ситх представляет собой серьезную угрозу. Его необходимо было устранить.
- Ну же, давай, иди сюда, - сквозь зубы процедил Вейдер, и алый луч его сайбера разрезал с негромким гудением морозный воздух.
А это дурно – то, что Палпатин знает о Еве, вдруг подумал Вейдер совершенно хладнокровно. Это очень-очень дурно. Это означает, что тот, кто устроил эту встречу, тот, кто служит Палпатину, находится очень близко, и все видит. И мало того, что он все видит – он и об их связи знает. Кто он, ситх его подери? Новый ученик Палпатина, разгуливающий под самым носом Вейдера?
Не то в следующий раз Ева будет наживкой на самом деле. Своим прибытием Вейдер лишь подтвердил Палпатину то, что это действительно то, на что его можно подманить и поймать.
Из корабля спустилась лесенка, и кто-то, кутаясь в черный плащ, начал спускаться вниз. Не Палпатин – отлично! Кто бы мог подумать, что Палпатин прилетит не один!
Сошедший первым прятал лицо и руки под одеждой, но Вейдеру даже не надо было смотреть на него, чтобы понять, что тот ситх.
Палпатин взял его с собой не просто так; человек в капюшоне был хорошим пилотом. Это раз.
Второе – император хотел покончить с Вейдером наверняка.
Едва нога первого ситха ступила на промерзшую черную от окислов железа землю, как на лестнице появился второй человек в развевающемся черном плаще.
- Приветствую тебя, Владыка Вейдер! – произнес он, неторопливо спускаясь, и Вейдер узнал этот голос.
Он не спутал бы его ни с чьим другим, ему знакомы были все мелочи – и интонации, и выговор, и сама манера говорить и растягивать слова.
Молодой человек, чьи курчавые волосы перебирал и засыпал колючим снегом ветер, с недоброй улыбкой смотрел на Вейдера, и у того не оставалось никаких сомнений – император прилетел убивать его лично.
- Я вижу, ты преуспел, мой ученик, - продолжил Палпатин, с интересом разглядывая темную фигуру Вейдера.
При слове «ученик» второй ситх, прячущий лицо под капюшоном, чуть двинулся, а Вейдер остался стоять прямо.
Ни один мускул его даже не дернулся, чтобы согнуть ногу в колене и склониться перед учителем.
- Время ученичества прошло, Дарт Сидиус, - ответил Дарт Вейдер. – Ты мне больше не нужен. По-моему, я ясно дал тебе это понять в нашу последнюю встречу.
- Да, да, - закивал Палпатин. – Я помню. Мы не очень хорошо расстались.
- По-другому и быть не могло… учитель, - с усмешкой произнес Вейдер.
- Быть может, быть может. Хотя… у нас могло быть прекрасное будущее! Еще более прекрасное, чем было. Я мог бы многому научить тебя, - Палпатин развел в стороны руки в широких рукавах, словно демонстрируя Вейдеру свое крепкое тело в темных одеждах. – Ты убил меня, а я снова стою перед тобой! Не этому ли ты желал научиться? Все еще возможно. Ты смог бы вернуть свою женщину, прекрасную Падме.
Вейдер почувствовал, что ему становится жарко, горячо, несмотря на пронизывающий холод. Тьма и Сила, переплетаясь, наполнили его доверху, и ему казалось, что он стал огромен, вырос до самых звезд, а Палпатин превратился в крохотную черную точку, растрепанную ветром, где-то внизу.
- Что? Уже не хочешь? – Палпатин сделал вид, что очень удивлен. – А-а, я забыл, что теперь у тебя другое увлечение. Эта маленькая девочка из Риггельской охраны. Злые языки говорят, что она крепко держит лорда Вейдера в своих руках. И даже утверждают, что ты влюблен в нее, мальчик мой, как когда-то был влюблен в сенатора Амидалу.
Ярость огненным фейерверком вырвалась из души Вейдера, и затопила все его сознание, и конец фразы Палпатина потонул в гудении сайбера Вейдера.
Первым под удар сайбера Вейдера сунулся безмолвный ученик. Ну и дурак; Вейдер, нанеся ему мощный удар, которого сайбер ученика не удержал, пинком в грудь отправил молодого ситха в полет над мерзлой землей.
Алый луч вырос из ладони Палпатина, и второй удар Вейдера высек из него искры.
Надо отметить, что тут Палпатин получил еще один пренеприятнейший сюрприз. Вейдер начал драться иначе. Теперь его движения не сковывал его костюм, и не было нужды защищать грудную панель. Движения Вейдера утратили прямолинейность, и техника его боя больше напоминала бой Энакина Скайуокера. Черт бы побрал этого Энакина..!
…Давай померяется силами, Кос Палпатин! Давай! Никогда наши сайберы не скрещивались, надо же, какое упущение! Сначала я был нужен тебе, потом мы были нужны друг другу. Потом мы боялись; но это не может длиться вечно.
Подоспел отошедший от первого удара ученик Палпатина; крепкий. Техника боя у него была немного иная, чем у Палпатина, бившего коварно и вместе с тем сильно – значит, не он первый обучал мальчишку. Снова джедай-перебежчик?
Это разъярило Вейдера еще больше. Наверное, его старая история глянула ему в глаза из далекого прошлого, и вместо молодого ситха он увидел себя, юного, одураченного тщеславного гордеца.
Трое ситхов, похожие на растрепанных черных ворон, размахивая алыми лучами, катались по истоптанной черно-белой земле, и казалось, сам воздух вокруг них гудит от ярости и желания убить.
…Такие дураки должны умирать сразу, как только дали себя обмануть и превратились в инструмент устрашения в чужих руках!
Вложив в удар всю свою силу, Вейдер нанес сокрушительный удар молодому ситху, и, выбив из его рук сайбер, быстро и безжалостно полоснул ученика от паха и до середины груди.
- Первый, - выдохнул он.
Вейдер никогда раньше не чувствовал страха Палпатина.
Раньше этот чувство имело другой привкус. Оно было понятно и логично; его можно было назвать опасением, осторожностью. Оно помогало Палпатину выжить рядом с Вейдером, с человеком, который ненавидел его больше всего на свете.
Оставшись один, без помощи ученика, Палпатин испугался по-настоящему, и этот страх, жгучий, иррациональный, сродни ужасу первобытного человека перед огнем, не помог бы ему выжить, нет.
Вейдер, приходя в себя от всплеска ярости, накрывшей его во время первого убийства, неторопливо шагнул к распростертому телу мертвого ситха. Протянул руку, и сайбер убитого послушно прыгнул к нему в ладонь, и второй алый луч загудел в его руке.
Палпатин боялся смерти; у него была целая станция на некой планете, где император мог хранить несколько сотен тысяч своих тел, и он знал, что после этой встречи ему, скорее всего, придется вернуться туда, но он все равно боялся смерти.
Что там, за чертой, если Палпатин так боится этого?
Неужто все так плохо, что, познав ответ на самый главный, интересующий всех без исключения, вопрос, Палпатин все равно хочет вернуться сюда?
Что там?
Темнота? Сводящая с ума непостижимая пустота?
И где-то там блуждает Падме… теперь уже одна.
Вейдер крутанул сайберами, словно играясь, привыкая ладонями к рукоятям. Палпатин, отступив на шаг, и его опущенный сайбер дрогнул.
- Теперь я вижу, - произнес Палпатин, пятясь от наступающего на него Вейдера, - что ты многому научился, мой ученик. Ты стал поистине могущественен.
Вейдер лишь усмехнулся, слушая эту безобразную лесть. Могущественен? Это не то слово. Он ощущал себя сильнее Палпатина настолько, что у него не оставалось даже сомнений, что ему удастся легко убить императора.
- И сила твоя будет только расти день ото дня, - продолжал император. – Возможно даже, ты сумеешь продлить себе жизнь на сотни лет… Уйдут люди, которых ты любишь. Станет дряхлым тело; неужели тебе действительно не интересно, как вернуть из небытия всех, кто тебе нужен? Падме? Друга Оби-Вана? Мать?
Вейдер усмехнулся еще раз. Император нарочно заготовил напоследок козырь – мать. Энакин очень любил мать. Женщины? Что ж, их может быть очень много. И дружбой с Оби-Ваном Энакина тоже не соблазнить.
Но есть же в этом мире что-то постоянное.
- Вернуть мать? – повторил Вейдер, и его желтые глаза сощурились. – А кто вернет Энакина Скайуокера?
Ни слова больше не говоря, Вейдер напал на Палпатина, и скрестившиеся сразу три клинка высекли целый фонтан искр.
Кто вернет умершего давно Энакина?
Кто вернет его невинность, его покой, кто поможет забыть вкус крови и научит, что чужая жизнь бесценна, и не дешева, как лист бумаги, который запросто можно скомкать в ладони и выкинуть?
И два алых луча в руках Вейдера били яростно, кромсали черные развевающиеся одежды Дарта Сидиуса, отсекая от них клочья, словно вороньи перья, чтобы добраться до спрятавшегося за ними живого человека.
Где ты тут разглядел мальчика, Дарт Сидиус? В мрачном ситхе ты все еще видишь Энакина Скайуокера? Это потому, что стоишь ты слишком далеко от меня, и все время отходишь все дальше. Постой же, не уходи. Я хочу поближе рассмотреть твое лицо. Я хочу заглянуть в твои глаза, и хочу, чтобы ты хорошенько посмотрел в мои, и сам ответил, нужно и мне все то, чем ты сейчас меня пытался соблазнить.
Я отрублю тебе ноги и руки и разрисую тебе всю кожу сайбером. Я не такой искусный художник, как лава на Мустафаре, но ты все же сможешь оценить мои таланты по заслугам. А потом попытаешься ответить мне, нужен ли ты будешь такой хоть одной женщине.
За одним, когда я закончу рисовать, я спрошу, а захочешь ли ты назвать меня другом после всего того, что я с тобой сделаю.
И после всего этого я вырежу тебе сердце. А пока ты будешь умирать, я хотел бы услышать от тебя ответ, похож ли я на того Энакина, которого любила моя мать.
Вейдер теснил Сидиуса; вкладывая в удары всю свою силу, он заставлял императора удерживать его сайберы из последних сил, и Сидиус почувствовал отчаянье. Он попытался воспользоваться молнией силы, своим коронным приемом, но Вейдер просто отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. Запустив сайбером мертвого ситха в Сидиуса, Вейдер умудрился отсечь ему одну кисть руки, и ситх, закричав, зажав культю уцелевшей рукой, упал на колени.
Возможно, он мог еще продолжать драться. Возможно, у него был еще один шанс, но он был слишком деморализован. Как Вейдер чувствовал его страх, так и Сидиус чувствовал превосходство Вейдера.
Неторопливо Вейдер подошел к поверженному императору. Не стоит обманываться его угнетенным видом. Он все еще мог быть опасен.
Стоя на коленях, глядя снизу вверх на победителя ненавидящим взглядом, Дарт Сидиус кривил тонкие губы в ярости, и тело его била крупная дрожь.
Кажется, он тоже ощутил страх и холод.
- Ты же знаешь, что это не конец? – прошипел он, сверкая желтыми глазами.
- Кто помог тебе встретиться со мной? – игнорируя вопрос Сидиуса, произнес Вейдер. Сидиус хохотнул, раскрыв в хищной улыбке острые зубы, и Вейдер молча вонзил алый клинок ему в грудь, пробив тело ситха чуть ниже ключицы. Не смертельно, но очень болезненно.
Крик ситха разнесся над пустыней, и Вейдер, подождав, пока он умолкнет, повторил свой вопрос.
- Кто твой человек? – Сидиус, скалясь, едва не рыча, сжав зубы, с ненавистью смотрел на Вейдера.
- Почему ты сам не ответишь на этот вопрос? – прошипел Сидиус.
- Потому что я не знаю ответа на этот вопрос.
- Это майор Рейн. Известно тебе это имя?
- Ты лжешь.
Сидиус расхохотался, сипя и задыхаясь. Кажется, сайбер Вейдера повредил ему верхушку легкого.
- То, что она раздвинула перед тобой ноги, еще ничего не значит, - ответил Сидиус.
- Ты лжешь, - повторил Вейдер. – У нее было много возможностей убить меня. Почему сейчас? Почему не тогда? Нет, это не она. Кто?
- О-о, мальчик мой, - с удивлением протянул Сидиус. – Ты научился верить людям?! Дарт Вейдер никогда не совершал таких ошибок, - Сидиус внимательно вгляделся в глаза пытающего его ситха, и рассмеялся, тихо, истерично. – Неужто Энакин Скайуокер выбрался из своей могилы, чтобы любить женщину?! Неужели!
- Замолчи!!!
Взревев, Вейдер подхватил Сидиуса Силой, и, стиснув тело императора так, что тот дышать не мог, швырнул его о землю.
Изломанной куклой Дарт Сидиус замер на снегу. Когда Вейдер подбежал к нему, от был еще жив, но желтые глаза его уже гасли, изо рта текла кровь. Видимо, переломавшиеся от страшного удара ребра проткнули легкие.
- Кто, я тебя спрашиваю?! – взревел Вейдер увидев, как глаза ситха темнеют, наполняясь пустотой смерти.
- Ищи сам… Энакин…
Кто бы мог знать, как невыносимо жгло старое имя!
Закричав от ярости, Вейдер размахнулся сайбером и разрубил Дарта Сидиуса от макушки и до пояса.
Убив императора, Вейдер ощутил опустошение, и силы словно покинули его. Припав на колено перед телом, Вейдер оперся рукой о землю и некоторое время стоял так, приходя в себя.
Сам того не зная, Дарт Сидиус только что сделал его сильнее. Дразня его, вспоминая Падме, он хотел деморализовать Вейдера, а намекая на его связь с Евой, хотел испугать… у него вышло. У него получилось.
То, что Вейдер скрывал от самого себя, Сидиус посмел озвучить.
«Ты влюблен, мой мальчик».
Кто позволил тебе говорит это?!
Он, Вейдер, оставил Падме одну блуждать в темноте. Он полюбил другую женщину. И даже не Вейдер, нет. Сидиус был прав – это Энакин выбрался из своей могилы. Это он склонялся ночами над Евой и целовал ее, это он совершил свое очередное предательство!
Сидиус, ткнув Вейдера носом в этот факт, причинил ему еще одну порцию боли.
И Вейдер, подняв лицо к темному космосу, выкрикнул вслед улетающему духу Сидиуса:
- Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя!!!
От прикосновений его силы корабль, на котором прилетел император, заскрежетал и развалился пополам, словно его переломили надвое две невидимых руки. Вымещая на машине всю свою ярость, Вейдер тискал и сжимал металл, и вскоре корабль превратился в бесформенный ком обломков. С грохотом корабль упал на землю, войдя в нее едва ли не на половину, вбитый Силой, и от взрыва расцветилась теплыми бликами заснеженная пустыня.
И, словно перекликаясь с этим взрывом, раздался второй взрыв, в стороне тюремных построек.
Вейдер обернулся – имперские корабли атаковали Риггель.
И где-то там, в этих серых зданиях, была Ева.
По-настоящему.
*********************
Вайенс не любил отчитываться, никогда.
Но этот раз был особенный.
Едва проснувшись, Вайенс уже знал – сегодняшний день будет особенный. Он и засыпал вчера с ощущением того, что еще шаг – и привычный мир полетит в тартарары, и изменятся многие привычные вещи. И ничто уже не будет прежним.
И все это сделал он, Вайенс.
Одеваясь, он, щурясь, разглядывая себя в зеркало, неторопливо повязал серый шелковый галстук, и пригладил черные блестящие волосы.
- Леди Рейн уже пришла в кабинет для трансляций? – бросил он через плечо у слуги, подающему ему предметы гардероба.
Слуга, человек с непроницаемым лицом, помог Вайенсу надеть китель и стряхнул несуществующие пылинки с синей ткани.
- Нет, генерал Вайенс, - ответил он сдержанно, разглаживая погоны на плечах Вайенса, пока тот неторопливо застегивал блестящие пуговицы. – Послать за нею?
Вайенс улыбнулся.
- Нет, не стоит, - ответил он спокойно. – Леди Рейн пунктуальна. Она не опоздает.
Вайенс, окончив утренний туалет, отослал слугу и вызвал адъютанта. Тот должен был подготовить ему документы для отчета и сопровождать в кабинет для трансляций, расположенный в тюремном комплексе.
Когда пришел адъютант, Вайенс был готов лететь.
Надев пальто и перчатки, Вайенс неторопливо собрал все документы, что были ему необходимы, еще раз глянул в зеркало и вышел в коридор.
**************************
До кабинета трансляции в тюремном управлении Вайенс должен был пройти длинным коридором, затем спуститься по лестнице, - подсознательно, никогда не торопясь «на ковер», Вайенс не пользовался лифтом, а спускался по лестнице пешком, - и снова пройти по коридору. Шагая по ступеням, размахивая папкой, Вайенс размышлял, где же он встретится с Евой? На лестнице? У лифта? Или она уже сидит в кабинете?
Вайенс усмехнулся, представив себе Еву, перепуганную и напряженную, не находящую себе места и вертящуюся в роскошном кожаном глубоком кресле.
Вайенс любил эти кресла. Они были глубокие, дорогие, и люди в них с непривычки начинали вести себя так, как им подсказывала их настоящая природа. Кто-то сидел, как на иголках; кто-то вольготно разваливался, кто-то прятался нарочно, отклонившись и прячась в тень…
Интересно, как Ева себя поведет?
Однако Вайенс не угадал.
- Леди Рейн, - произнес адъютант, следовавший за Вайенсом, хотя это итак было очевидно.
Ева появилась на противоположном конце коридора, ведущего к кабинету трансляции, одновременно с Вайенсом.
- Пришла, - прошептал Вайенс, торжествуя.
Впрочем, в этом он не сомневался.
Ева подчинилась ему; не желая, противясь всем сердцем, она шла туда, куда велел ей Вайенс, и сейчас будет говорить то, что велит ей Вайенс.
Маленькая смешная женщина, подумал Вайенс насмешливо, храбрый солдатик, так гордо поднимающий подбородок, так гордо несущий свою хорошенькую головку, так храбро глядящий вперед своими светлыми честными глазами. Едва ли не чеканя шаг, ты шла вперед, с таки выражением на лице, будто идешь в бой, и звук твоих шагов гулко отдавался в пустом коридоре.
Ты несла себя в жертву, бескорыстно и честно, не раздумывая и не жалея, а за тобой, в темноте, что было за тобой?
Там, за твоей спиной, маячила фигура ситха. Даже смешно, как рьяно ты рвалась вперед, защищая свою любовь, закрывая его собой. Твоя любовь и твой враг одновременно. Потому что он – всего лишь орудие, при помощи которого Вайенс накинул тебе на шею петлю.
От осознания своей победы над женщиной у Вайенса загорелись глаза, и он с лисьей улыбочкой на губах поспешил ей навстречу.
Ева шла навстречу Вайенсу, шла быстро и решительно, и шаг ее был тверд, а лицо спокойно и непроницаемо, взгляд открыт и смел. Ева вновь надела свою обычную холодную маску, скрывая под ней свои эмоции, свое негодование, все то, что думала на самом деле.
На женщине была надета парадная форма, полагающаяся женщинам-служащим Риггеля, такая альтернатива мундира и строгого красивого костюма, годящегося и для светского приема.
Темно-синяя, почти черная, форма ловко обтягивала тело женщины, выгодно подчеркивая ее фигуру. Фигурно вырезанный высокий ворот зрительно делал шею женщины тоньше и длиннее, хорошо сидящие брюки подчеркивали стройные бедра женщины, светлые волосы гладко зачесаны и собраны высоко, как в тот день.
Вайенс даже улыбаться перестал, когда увидел, что длинная коса Евы перевита серебристой цепочкой. Это было все равно, что она шла бы с флагом Вейдера в руках, и размахивала им налево и направо.
Она нарочно это сделала, почти с ненавистью подумал Вайенс, и шаг его замедлился, настроение мгновенно испортилось.
Глядя на эту серебряную нить, он не мог не думать о том приеме, после которого Ева ушла с Вейдером.
Чертова кукла!
Но рано, рано отчаиваться!
- Леди Рейн,- Вайенс, приторно улыбаясь, распахнул перед ней двери, пропуская женщину вперед, и она молча прошла в кабинет.
Мужчина последовали за ней.
Расположившись за круглым столом, на котором был установлен голотранслятор, Вайенс подал знак адъютанту, чтобы тот послал вызов в Совет.
Пока адъютант возился с аппаратурой, Вайенс придвинул свое кресло поближе к креслу Евы.
Ева устроилась в кресле с поистине королевским величием. Она отстранилась на спинку кресла и закинула ногу на ногу, скрестив руки на груди. Ее поза была совершенно не похожа на вынужденную позу офицеров, впервые пришедших отчитываться перед Советом.
- Вы прекрасно выглядите сегодня,- произнес Вайенс, внимательно глядя в лицо Евы, желая найти в нем хоть намек на отчаяние, на смирение и беспомощность.
Но зеленые глаза Евы смотрели спокойно, и она одарила Вайенса таким ледяным взглядом, от которого у него мурашки по спине пробежали.
- Благодарю вас, господин генерал, - ответила она голосом, абсолютно не похожим на ее обычный голос.
- Вы помните о том, о чем мы с вами говорили накануне? – произнес Вайенс, наклоняясь ближе к Еве, и стараясь, чтобы его голос был не слышен адъютанту.
- Отлично помню, - ответила Ева, улыбаясь своим мыслям. – Боюсь, вы не помните.
- Это что еще такое?! – зашипел Вайенс, оглядываясь на возящегося с аппаратурой адъютанта. – Давайте без сюрпризов, майор Рейн!
Ева перевела взгляд насмешливых глаз на Вайенса:
- Вы не любите сюрпризы, генерал Вайенс?
- Помните, о чем я…
- Я помню, - жестоко сказала Ева. – Очень хорошо помню. Только и вы кое-что потрудитесь вспомнить: в совете сидит Лея Органа. И рядом постоянно находится Люк Скайуокер. Как вы думаете, они отнесутся к вашей новости?
У Вайенса даже лицо задергалось.
- В наше время, когда идет война, не прекращаясь, кто может быть абсолютно уверен в том, что защищен от врагов? Никто. А так – я смогу дать своему ребенку защиту, - хладнокровно произнесла Ева. – Мастер Люк – не самый плохой охранник в этом мире.
Вся кровь прилила к лицу Вайенса, и казалось, его сейчас хватит удар.
- Ты уверена, - прошипел он зло, - что эти двое заинтересуются тобой и твоим ублюдком?!
Ева даже ухом не повела.
- Уверена, - ответила она беззаботно, придав своему лицу совершенно беззаботное выражение. – Для них это будет лишним подтверждением того, что их отец человек. Госпожа Органа так истово ищет в нем это качество, - Ева нежно улыбнулась каким-то своим мыслям, и Вайенс насилу сдержался, чтобы не ударить ее по этим улыбающимся губам.
Только Ева умела разить в сердце, насмерть, и так ясно и умиротворенно улыбаться при этом!
– Приступим?
Вайенс покрываясь холодным потом, отстранился от улыбающейся Евы, и сел прямо, словно палку проглотил. Рука его непроизвольно потянулась к душащему его вороту, но он справился со своим волнением и положил руки на стол, стараясь придать себе спокойный, уверенный вид.
Ничего, ни-че-го…
Адъютант наладил связь, и на столе, на голографе появилось изображение члена комиссии. На сей раз отчет принимал Борск, и это можно было объяснить только его личной заинтересованностью. Все знали, кто таков Борск, как и то, что Борск вступился за Вейдера, и теперь он просто хотел лично убедиться в том, что не ошибся.
Это было плохо для Вайенса; Борск был слишком честолюбив, и, скажи ему Вайенс, что решение Борска было неверным, тот задавил бы его.
Лишний раз подставлять себя Борск не стал бы.
Черт!
- Добрый день, генерал Вайенс.
- Добрый день, генерал Фей,лья.
- Добрый день, майор Рейн!
- Добрый, - Ева кивнула головой.
Всегда были какие-то ситуации, о которых потом говорили «это могло быть иначе», или «этого нельзя было допустить», или, еще хуже «почему это произошло?». В таких случаях Вайенс занимал оборонительные позиции и призывал себе в помощь все свое красноречие, всю свою хитрость и весь свой ум, в котором ему нельзя было отказать.
И этот раз не был исключением.
Происшествие на борту станции не осталось незамеченным Советом, и, конечно, Вайенсу был задан вопрос «почему это произошло?», и как вообще Вейдер оказался вблизи новоприбывших заключенных.
Вайенс морщился, пересказывая ровным голосом то, как ситх угомонил разъяренную толпу. В Совете так же было известно и то, что Вайенс рассматривал возможность того, что Вейдер может привлечь преступников в качестве союзников для того, чтобы освободиться и покинуть Риггель, но, несмотря на это, все ж подпустил Вейдера к заключенным.
И то, что Вейдер этого не сделал, Совет рассматривал, как невероятную удачу Вайенса.
- Мне кажется, вы преувеличиваете его опасность, - слабо отмахнулся Вайенс. – Да, я допустил его в камеру передержки. Но лишь для того, чтобы он помог усмирить заключенных и доставил их на Риггель. Они начали резать друг друга, как цыплят, просто так, для развлечения! Я спрашивал его ранее о том, что он думает… - Вайенс замялся, не находя слова помягче. - … И он ответил, что не при каких условиях он не свяжется с заключенными. Думаю, ему это было даже полезно – посмотреть на этих людей, что бы он убедился воочию, что управлять ими практически невозможно.
- Доставил заключенных на Риггель? – потрясенно переспросил Борск, и по голографическому лицу пошла рябь. Вайенс, внутренне покатываясь со смеху, соединил перед лицом кончики пальцев, пытаясь скрыть улыбку, и утвердительно кивнул.
- Совершенно верно. Наша так называемая защита, плотное транспортное кольцо, которое могут преодолеть только самые опытные пилоты, которым помогает диспетчер, которое является своеобразным капканом, и, как мы думали, непреодолимым препятствием для незваных гостей, для Вейдера просто ничто. Он тратит на прохождение его меньше времени, чем наши подготовленные люди. Как иголка сквозь ткань – п-пух! - Вайенс растопырил пальцы, обрисовывая невидимое облако.
- Это значит, - нерешительно произнес собеседник, - что в любой момент, когда ему заблагорассудится, он может покинуть Риггель?
Вайенс согласно кивнул, пригубив бокал с вином, любезно наполненный его адъютантом, и откинулся на спинку кресла. Кажется, допрос был окончен.
- И что же его удерживает от этого шага, как вы считаете? – поинтересовался голографический собеседник. Вайенс задумчиво приподнял брови, рассматривая жидкость в своем бокале.
Я не скажу ни слова про Еву.
Хотя мне и хочется кричать, говорит об этом.
О том, что ситх пожирает ее своими желтыми глазами, о том, что он следует за ее голосом, о том, что он ест у нее с рук. Я ни слова не скажу о Еве!
- Я не знаю, - ответил Вайенс, придав своему голосу как можно больше безразличия. – Он имеет полную свободу передвижения. Его никто не ограничивает – если, конечно, не считать постоянного пребывания с ними майора Рейн, но вы же понимаете, что это чистая формальность? – но он не делает попыток выкинуть что-нибудь этакое.
- То есть, вы считаете, что ему можно доверять? – подытожил собеседник чересчур настойчиво, и Вайенс кивнул, пожалуй, очень поспешно, но, будем надеяться, никто ничего не заметил.
- И я так считаю, и майор Рейн так считает, - ответил Вайенс. – Не так ли, майор?
Тяжкий взрыв где-то вдалеке потряс здание, да так, что изображение с голографа стало совсем неясным, так, пестрая рябь, и у Вайенса ухнуло вниз сердце.
- Генерал Вайенс! Что у вас там происходит? – прокричал Борск, но Вайенс уже не слушал его.
Началось! Началось, кричал его разум, и страх неведомого овладел Вайенсом.
А что это, собственно?
Откуда взрывы? Что происходит?!
Подземный толчок повторился, задрожала мебель. Вайенс не помнил, как оказался на ногах; не помнил он момента и когда Ева, до сих пор сидящая в самой расслабленной позе, вдруг оказалась у дверей, и адъютант, готовивший до того документы отчета, столкнулся с Евой в этих же дверях, и выкрикнул:
- Имперцы, господин Вайенс! Имперский крейсер и несколько истребителей!
- Черт! – завопил Борск. – Что им нужно?! Они атакуют вас?!
- Я не знаю, что происходит, сэр! Я не знаю; есть сведения только о том, что они напали, и Дарт Вейдер преследует нападавших на перехватчике Эта-2.
- Что-о-о?!
Крик Евы, казалось, был долгий, протяжный, и длился вечно.
Рванув всем телом, так стремительно, что ее коса хлестнула на лету отпрянувшего адъютанта по лицу, Ева выскочила в коридор и бегом кинулась по коридору.
Она не помнила, как оказалась в галерее, крытой стеклом, как бежала, задыхаясь. В угольно-черном небе ей чудился белый призрачный след, оставленный перехватчиком, уходящий прямо, пронзающий космос острой иглой.
Один? Против крейсера?! Это безумие!
Это безумие!!!
Ева вскочила на мороз, и ее горячее дыхание вырвалось в воздух морозным белым облаком.
На посадочной площадке творилось нечто невообразимое, пилоты, на ходу застегивая летные куртки, запрыгивали в истребители и один за другим взмывали в небо.
Десятки призрачных игл пронзали начинающее светлеть утреннее небо.
Вейдер не был сумасшедшим; он поднял в небо едва ли не целую эскадрилью, всех, кто мог его услышать и среагировать.
Четко координируя все их действия, Вейдер пытался сбить истребители имперцев и оставить крейсер без охраны и сопровождения.
Оттолкнув одного из пилотов, Ева вырвала из его рук летный шлем и сама прыгнула в кабину пилота.
Поспешно разогревая двигатели, прилаживая микрофон передатчика, Ева изо всех сил напрягала слух, чтобы услышать голос ситха среди переговоров пилотов, их криков, команд, приказов.
Следом за ней на мороз вывалился и Вайенс с адъютантом, но было слишком поздно. Ева стрелой взлетала в небо, вслед за Вейдером, вместе другими летчиками.
Имперский крейсер уходил от Риггеля. Совершенно непонятно было, каким образом он хотел атаковать Риггель с таким небольшим количеством истребителей, и вообще – собирался ли. Бой шел уже практически у самого корабля, и Ева неслась, огибая облака взрывов и разлетающиеся обломки погибших кораблей. Пилоты Риггеля атаковали успешно, и напавшим ничего не оставалось сделать, как только уйти.
Среди многих переговоров, после длительных поисков, Ева, наконец, услышала голос Вейдера, и у нее отлегло от сердца.
- Лорд Вейдер, – произнесла она в передатчик, стараясь унять дрожь в голосе.
- Майор Рейн, - мгновенно отозвался ситх, словно ожидал, что она его окликнет.
Выворачивая штурвал старфайтера, уходя от выстрелов, слушая брань пилотов и хохот пилотов, попавших по цели, Ева приближалась к Вейдеру. Казалось, что-то ведет ее, подсказывая, где он сейчас дерется – угольно-черное небо расцветилось яркой вспышкой, и Эта-2 Вейдера ушел в штопор, уходя от взрыва.
Огненные линии скрестились над кабиной Евы, и она нырнула вслед за кораблем Вейдера.
- Держитесь меня, - велел Вейдер тоном, не терпящим пререкательств, и снова изящно, играючи, ушел от столкновения со следующим взорвавшимся имперским истребителем.
Если бы сейчас кто-то спросил Еву, зачем она рванула в небо, вслед за Вейдером, она бы не знала, что ответить. Защитить его? Какая глупость. Уворачиваясь от атак имперских истребителей, Вейдер умудрялся прикрывать еще и ее. Скорее, она стала ему обузой, ему теперь приходилось думать не только о своей безопасности, но и о ее.
Погибнуть вместе, поддавшись странному порыву?
Но у Вейдера не было планов погибать вообще. Он был в своей привычной стихии, и его голос, отдающий приказы пилотам, был спокоен, собран, и странно успокаивал. Казалось, Вейдер передвигает шахматные фигуры по доске, выбирая наиболее выигрышные ходы и не желая жертвовать даже пешками, и, видя, что его тактика оправдывает себя, пилоты слушались его беспрекословно.
Вероятно, подумалось вдруг Еве, он применяет свои так называемые джедайские штучки, чтобы люди прониклись к нему доверием. Кто знает…
И Вейдер летел дальше, оглядывая свои позиции, отстреливая прорвавшиеся корабли соперника и все сжимая кольцо риггельской охраны вокруг крейсера.
Трудно простому человеку справиться с человеком, которого ведет Сила, и Эта-2 Вейдера был, казалось, неуловим.
Лететь, пользуясь подсказками Вейдера меж стрельбы и взрывов, было куда проще. Он словно наперед знал, когда и откуда ждать атаки, и начинал стрелять сам прежде, чем Ева даже замечала приближающуюся опасность.
И вместе с этим следовать за ним неотступно было невероятно трудно. Преследовать Вейдера было все равно, что ловить руками птицу.
Вейдер маневрировал невероятно быстро, и Ева, как бы она ни старалась, все его маневры – стремительные пике, резкие штопоры, и не менее резкие взлеты,- повторяла с запозданием. Впрочем, скорее всего, Вейдер на это и рассчитывал. Он словно бы расчищал ей дорогу, и она следовала за ним по относительно безопасному пространству.
И обе машины, и Евы, и Вейдера, приближались к самой гуще событий, к тому месту, где истребители Риггеля пробили оборону имперских кораблей сопровождения и атаковали сам крейсер.
- Майор Рейн, - послышался снова голос Вейдера, - примите на себя командование группой истребителей, атакующих правый борт!
- Да, лорд Вейдер, - ответила Ева.
Эта-2 Вейдера ловко ушел влево, открывая Еве вид на два истребителя, и она ушла вправо, атакуя один низ них. Вейдер атаковал второй; и оба продолжили свой путь, огибая огненные облака взрывов.
Риггельская охрана, несомненно, взяла числом.
Оставшись без охраны, крейсер тотчас же начал отступление, и две группы риггельских истребителей, управляемые Евой и Вейдером, преследуя его, нанесли приличный ущерб неповоротливому кораблю.
Странное чувство овладело Евой. Она понимала, что это не могут быть ее собственные мысли, и все же раз за разом она повторяла, прокручивал их.
Она не испытывала раньше никаких чувств к Императору Палпатину. Для нее он был абстрактной фигурой, черным нечто, которое она никогда не видела и не знала.
Но в тот момент, когда она по приказу Вейдера повела в бой истребители на имперский корабль, Ева вдруг ощутила ярость.
Это чувство поднималось откуда-то из самого сердца, ударяло в голову и пронизывало руки до самых кончиков пальцев. Ева прикусила губу, чтобы не закричать от всепронизывающей, всеобъемлющей ярости, вливающейся в ее вены вместо крови, обжигающей щеки, и почувствовала, как рот ее наполнился кровью. Она в ярости прокусила себе губу, но боли не почувствовала.
И, превращаясь в единое целое с кораблем, горя в этой ненависти, которая, казалось, несла ее вперед, Ева вдруг ясно увидела, как именно Вейдер совершает свои маневры и остается цел. Как можно не увернуться, когда мир так неповоротлив?!
А еще ей стало понятно, что это за крейсер.
На нем прилетал Палпатин, повидаться с Вейдером.
И Еве невыносимо захотелось протянуть руку и сжать танцующую перед ней картинку в кулак, скомкать черный космос, расцвеченный звездами, и этот чертов крейсер, стиснуть пальцы, чтобы до боли свело ладонь, и услышать скрип, скрежет и стон ломающегося, крошащегося железа.
Она знала, что Палпатина нет на крейсере.
Но ей хотелось, чтобы он увидел развалины своего корабля, смятые железными пальцами, и затолкал свои слова в свою глотку как можно глубже..!
И Ева стреляла, стреляла, как одержимая, раз за разом проносясь над расцвеченным огнями крейсером, и каждое попадание заставляло ее кричать и улюлюкать, как безумную, и вворачивать такие словечки, что, наверное, и пилоты мужчины постеснялись бы произнести.
- Всем пилотам, - в переговорном устройстве послышался какой-то деревянный голос Вайенса, и Ева поняла, что он тоже поднялся в небо, наверное, теперь вслед за нею, и успел к самому концу схватки. – Всем пилотам Риггеля. Прекратить преследование. Возвращаемся на базу.
Крейсер, пылая всеми пробоинами, уходил прочь, и ярость, провожая его искореженные отсеки, растворялась, уходила.
Подчиняясь его приказу, один за другим истребители Риггеля оставляли крейсер в покое и уходили вниз, обратно на Риггель.
Послав последний привет вслед уходящей неповоротливой громаде, Эта-2 Вейдера тоже нырнул вниз, и Ева повторила его маневр.
**********************************
487
2
ОММЕНТАРИИ