Накормленная горячим супом, Рири быстро приходила в себя. Отвратительная слабость наконец отступила, и девушка вновь обрела способность связно мыслить. Почему шао-беррский император не стал ее убивать? Откуда эта неожиданная доброта? Рири обдумывала эти вопросы и так и сяк, но придумать подходящего объяснения так и не смогла. Какой вменяемый человек сохранит жизнь такому сильному врагу? В милосердие и гуманизм Шанью что-то не верилось.
Девушка в замешательстве посмотрела на шао-беррца, сидевшего на корточках рядом. Мужчина не обратил на нее внимания; он то меланхолически глядел в костер, о чем-то думая, то хлебал из миски обжигающий суп.
«А что, если мне считать его ауру? – пришла в голову колдуньи внезапная мысль. – Уверена, это даст мне ответы на многие вопросы.»
Перестроить зрение заняло доли секунды. Такой опытный маг, как Рири, был способен видеть даже при абсолютном истощении.
В ауре Шанью преобладал желтый цвет – волевая энергия. Девушка с трудом удержалась от изумленного присвистывания – настолько много у него было этой энергии, причем идеально желтой, без всякой грязной примеси, как у обычных людей.
Такой человек может встать в пять утра и целый день идти по заснеженному перевалу, не делая привалов. Такой человек заставляет всех подчиняться на уровне инстинктов, просто давя окружающих своей волей. Да что там говорить – перед Рири был просто идеальный воин!..
У самой девушки в ауре преобладала зеленая энергия – энергия из сердечного центра. Вот только сейчас ей это ничем не могло помочь – вселенская любовь бесполезна в стане врагов. Но колдунью неожиданно заинтересовало, как с этой энергией обстоят дела у Шанью.
Переведя взгляд чуть выше, девушка изумленно ахнула – сердечного центра не было! Вместо него в ауре зиял черный провал, кое-как затянутый бледно-зеленой или вообще зеленовато-желтой энергией.
Внезапно картинка померкла, во лбу закололо, и девушка весьма болезненно выпала обратно в привычный мир. Зрение потихоньку возвращалось, и колдунья увидела Шанью, вперившего в нее пристальный взгляд желтых глаз. Однако через несколько секунд мужчина отвел глаза, и мучения Рири прекратились так же неожиданно, как и начались.

Шанью отвернулся. Проклятье! От отвлекся всего на минуту, а эта магичка уже успела считать все его нижние центры. Хорошо хоть до верхних не добралась – она еще не знает, что он способен видеть. К счастью, Шанью успел ударить ее энергией, но было все равно поздно – такой опытный маг считывает ауру за несколько секунд.
Но самым неприятным было то, что она теперь знает о том, что его сердечный центр поражен. И в бою она будет бить именно туда, в его слабое место.
После смерти родителей шао-беррец охладел душой. Он и раньше не очень-то привязывался к людям – колдун, собиравшийся взять его в ученики, увидев его, сказал отцу, что магическая карьера сыну не светит. При поражении хотя бы одного центра любое действие из области колдовства может привести к смерти, а уж при поражении сердечного ни о каких магических практиках и речи не идет.
Поэтому Шанью, сколько себя помнил, занимался боевыми искусствами, для которых требовалась волевая энергия. До изнеможения тренировался с мечом, владел всеми видами известного в Шао-Берре оружия – и кинжалами, и моргенштерном, и луком, и даже таким экзотическим средством убийства, как боевой веер. Но в глубине души император всегда завидовал Варэйну, способному подчинять себе стихии и, пусть и условно, предсказывать будущее. Однако год назад – хотя нет, намного, намного раньше, - маг из друга превратился в его врага, и с тех пор Шанью избегал следовать его советам.

Несмотря на смертельную усталость, Рири не могла уснуть. Плащ пришлось постелить, чтобы не ложиться в снег, и укрыться было нечем, а ледяной ветер безжалостно трепал мантию так, что от каждого его порыва у девушки начинался приступ сухого, раздирающего горло кашля. Колдунье уже было всё равно, что с ней сделают и чем это все кончится, хотелось только забыться наконец сном, чтобы больше не чувствовать этого проклятого холода, от которого руки, лицо и уши, а заодно и все остальные части тела потеряли всякую чувствительность. Вдобавок солнечное сплетение то и дело сводило странной, режущей болью, которая появилась после того, как Шанью «ударил» ее своей энергией.
Мучения Рири внезапно прекратились: кто-то заботливо укрыл озябшее тело девушки теплым меховым плащом. Радости от этого колдунья не испытала – ей действительно было уже все равно. Надо было бы повернуть голову, чтобы посмотреть, кто это ее пожалел, но Рири только сжалась в комочек от нового приступа боли в солнечном сплетении.
«Похоже, я умираю…» - отстраненно подумала девушка и тут же мысленно приказала себе: - «Не смей раскисать! Напряги жалкие остатки своей воли и борись!..»
Внезапно кто-то схватил колдунью за плечо, грубо перевернул ее на бок и положил ладонь ей на живот. Рири только тихонько всхлипнула. Как же она беспомощна сейчас!..
- Черт! – раздалось за спиной, и девушка наконец решилась повернуть голову.
Рядом на коленях сидел ее враг, к которому она уже успела привыкнуть. Левая рука Шанью лежала у колдуньи на животе, правая по-прежнему держала ее за плечо. Плаща на императоре не было.
Боль в солнечном сплетении внезапно начала утихать, и Рири, почувствовав себя гораздо лучше, с изумлением посмотрела на ладонь шао-беррца. Только сейчас она заметила, что пальцы Шанью оканчиваются черными когтями. Присмотревшись, девушка поняла, что это черный лак, нанесенный на остро заточенный ноготь. Пожалуй, с помощью подобного «маникюра» можно было запросто выцарапать кому-нибудь глаза.
«Как он меч в руках-то держит?!» - поразилась про себя колдунья¸ на мгновение даже забыв о холоде и боли.
Шанью покосился на нее, видимо, почувствовав ее состояние, и убрал руку с живота девушки. А потом, ни слова не говоря, подхватил колдунью на руки и куда-то понес. Как выяснилось, недалеко: не успел император пройти и нескольких шагов, как он остановился и осторожно положил пленницу на снег. Здесь было значительно теплее и светлее, и Рири повернула голову, уже зная, что она увидит.
В нескольких сантиметрах от ее щеки ярко пылал костер, приятно обжигая горячим воздухом лицо колдуньи – нос, щеки, потрескавшиеся от холода губы – и заставив воспрянувшую духом Рири сесть и подтянуть к огню озябшие ноги. Запах мужчины на плаще почти не чувствовался, но девушке он показался неожиданно приятным, и она завернулась в плащ, точно в меховое одеяло, а еще через пару минут незаметно задремала.