Д'Эмери наклонился над трупом, и брови его поднялись. Графиня спрыгнула с подножки, на которую уже ступила, и тоже посмотрела, куда указывал страж. На спине убитого с левой стороны виднелась небольшая дырочка с ровными краями. Выстрел был сделан с такой точностью, что пуля Амалии и эта столкнулись друг с другом внутри тела, что страж наглядно продемонстрировал, аккуратно изъяв два сплющенных свинцовых шарика. После проверки оказалось, что эта вторая пуля не подходила к ружьям других стражей, а у мятежников не оказалось с собой ничего огнестрельного: были лишь ножи и зажигательные смеси. Да и к тому же ружья выдавались стражам строго для службы, а револьверы могли позволить себе только богатые дворяне, а все потому, что в стране сравнительно недавно стали создавать подобное оружие.
- Мистика какая-то,- пробормотал страж, разглядывающий в лупу пули.- На вашей, графиня, понятное дело, отличительный знак Его Величества, а на этой ничего: пуля абсолютно гладкая, без единой шероховатости. Даже не знаю, какая из пуль убила его наверняка.
- Кто-то явно не желает вашей смерти, миледи,- медленно произнес Д'Эмери.
Вскоре графиня Катори уже ехала обратно в Венгем.

Следовало явиться к королю, но Амалия, положившись на понимание Его Величества, направилась домой, в Черную Орхидею. Любопытно было узнать, в чем же причина такого быстрого возвращения графини с запада, но усталость оказалась гораздо сильнее. Всю обратную дорогу Амалия вновь не могла заснуть, но теперь бессонница крылась не в страхе снов, а угнетенности состояния. На совести Катори убийство того мятежника было не первым, но неприятный осадок оставался каждый раз. То ли жизнь наполнила графиня холодной жестокостью, то ли она была в ней всегда, а теперь начала просыпаться из глубокого сна, но Амалия изменилась со смерти родителей. Не раз девушка ловила себя на мысли, что вместо сердца у нее кусок льда, но надежды на то, что лед растопится, она никогда не теряла.
При виде Черной Орхидеи графиня как всегда ощутила, что внутри нее разливается тепло. Это для других особняк был мрачной цитаделью, а для нее Орхидея являлась, прежде всего, родным домом, где происходили все светлые события, где прошло ее детство. Теперь ей двадцать два года, но складывалось ощущение, что позади уже полжизни. За окном кареты опять застывшей картиной висел туманный день. Туманным он являлся оттого, что все было серым. Опять хмурились тучи, и казалось, что вот-вот польет дождь. Все давно стихло. Духота проникла и внутрь экипажа, и теперь графиня мечтала попасть во всегда прохладные залы своего дома и благополучно выспаться до конца дня. Ночь несла в себе сладкое спокойствие, свободное от духоты и суеты дня. Но мечты и надежды графини разбились сразу же, как она въехала во двор поместья. Возле крыльца дома стоял экипаж, до скрежета на сердце знакомый графине.
Лишь только Амалия ступила за порог твоего дома, взгляд ее упал на фигуру, сидящую на маленьком диванчике напротив входных дверей. Молодой человек, уверенный и резкий в движениях, подошел к графине, дерзко схватил ее руку и сжал в своих пальцах, холодных и мокрых от дождя.
- Ну, здравствуй, Амалия!- с неким ироничным торжеством в твердом голосе сказал мужчина. Глаза его хитро прищурились, и их блеск прикрыли тяжелые ресницы.
- Прошу вас, лорд Бэккил, проявите ко мне хоть каплю уважения: соблюдайте формальности,- устало произнесла Катори, отводя взгляд в сторону.
- Как вам угодно, моя леди,- усмехнулся маркиз. Последнее время он часто это произносил.- Как мне стало понятно, мое письмо либо не было доставлено к сроку, либо не было прочитано, если я приехал к вам, а встретили меня лишь слуги.
Амалия благоразумно промолчала. Кристиан Бэккил был единственным человеком, который всегда встревал в жизнь графини, шел параллельно ей, но, как известно, параллельные прямые никогда не пересекаются. Он начинал раздражать девушку обычно после трех минут разговора, но сейчас это произошло, как только их глаза встретились.
- Зачем вы приехали?
- Я писал вам в прошлом письме, что скоро состоится наша свадьба, и я вынужден был просить у Его Величества кратковременный отдых для вас, с чем король с восторгом согласился.
Амалия сделала шаг назад. Теперь стало понятно, что способствовало столь скорому возвращению из Авиля. Впрочем, не стоило удивляться: король все предложения и нашептывания людей своего окружения в часы помешательства встречал с восторгом.
- Я вас об этом не просила и буду вынуждена вас огорчить: вы приехали зря, я не готова связать свою жизнь с кем-либо.
- И все же договор о браке был уже давно подписан нашими родителям, и, несмотря на то, что из обеих семей остались вы одна, как, собственно, и я, контракт этот остается в силе. Документов с подписями два, и один из них должен находиться у вас, не так ли?
Лицо Кристиана озарила победоносная улыбка, он сцепил руки за спиной, как имел обыкновение делать всю свою жизнь, и подошел к окну.
- Вы жестокий и опасный человек, маркиз,- покачала головой графиня: естественно, он уже просчитал все до мельчайшей детали и теперь лишь ожидал от Амалии покорности и повиновения.
- Мы с вами стоим друг друга, поверьте,- бросил через плечо Бэккил.- Собирается дождь.
- Похоже. Вам следует выехать сейчас, милорд, иначе попадете в ливень.
Графиня наперед знала, чего добивается Бэккил. В его планы входило остаться в Черной Орхидее еще на день и попробовать переубедить Амалию. Его положительным и в то же время отрицательным качеством было упорство и целеустремленность, от которых графиня и в двадцать, и в десять лет едва могла убежать.
- Мы еще не все обсудили с вами,- напомнил Кристиан.
- Прошу прощения, лорд Бэккил, у меня после четырех дней переездов болит голова, и мне бы хотелось отдохнуть.
- Как вам угодно, моя леди, желаю вам приятных дней отдыха и принять все же правильное решение, но, впрочем, все уже давно за вас решено. До скорой встречи, Амалия.
Он пожал ей руку, крикнул своего кучера и довольно быстро покинул особняк. Амалия видела из окна, как оттолкнул он слугу и хлопнул с раздражением дверцей кареты. Как и случалось обычно, Катори и Бэккил во всем друг с другом не соглашались и будто бы искали повод для раздора. Но ссор не было никогда, они так и продолжали всегда соблюдать между собой прохладный тон, только Бэккил порой забывался и начинал разговаривать с графиней свободно, словно двенадцать лет назад, когда супруги Катори имели добрые отношения с семьей Бэккил, а их маленькие дети все время проводили вместе, споря, насмехаясь друг над другом и не ведая никаких проблем и забот. А теперь они маркиз и графиня. Проводив взглядом экипаж Кристиана, девушка решительно отправилась спать. Если те странные сны закончились, то нынче к Амалии должны были прийти настоящие сновидения, новые, а не повторяющиеся из года в год.
Служанка, имеющая обязанность готовить свою хозяйку ко сну, долгое время молчала, но Амалия чувствовала: та желает что-то сказать. И правда, через минуту служанка Лора робко произнесла:
- Госпожа, может вам смириться с предстоящей свадьбой, ведь лорд Бэккил жених завидный...
- Принеси из моего кабинета черную коробочку, что лежит в столе,- перебила ее Амалия, проигнорировав неприятную ей реплику. Сейчас ей не хотелось думать о свадьбе, о Кристиане, о Лиге Равновесия и обо всем подобном. Единственным, что занимало сейчас мысли графини, были ее записи, которые велись шесть с лишним лет. Странное дело, но в этих снах она не только видела, но и знала обо всем, что видит. История создания мира, его верования, обычаи, народы - все было известно ей во сне, известно, но необъяснимо.
Бумаг было много, но написанное на них вместилось бы и на десяток страниц. Ни разу еще Амалия не перечитывала записи своих снов, но раньше ей это и не приходило в голову: основной задачей на то время являлось полнейшее детальное описание всего, что виделось ей каждую ночь. Едва графиня села за маленький столик у окна, поправила ночное белье и развязала ленты на коробочке, в дверь ворвалась Лора. Ее волосы растрепались, а расширившиеся в немом изумлении глаза блестели. Графиня опешила от такого неуважения и тут же хотела отправить верную служанку в зеркальную комнату, но нелепый вид Лоры слишком уж заинтересовал ее.
- Объяснись!- потребовала Амалия, чуть хлопнув ладонью по столешнице.
- Госпожа, там... там...
Она не могла более вымолвить ни слова и лишь указывала в неопределенном направлении и бессмысленно улыбалась. Амалия, рассерженная тем, что ее вновь оторвали от чтения, подошла к смутившейся служанке и положила ей руку на плечо.
- Лора, что случилось?
- К вам приехали,- тихо произнесла девушка, уже устыдившаяся своего поведения.
- Кто?- Амалия подошла к окну и посмотрела вниз. Возле крыльца, как раз на том месте, где полчаса назад остановилась карета Бэккила, стоял черный как смола конь. Он спокойно, как чучело, застыл на месте, и мелкие капли дождя падали ему на шерсть, оставляя блестящие полосы.
- Кареты нет, приехали на лошади,- медленно, словно для самой себя, произнесла графиня, не обращая внимания, что ее вопрос остался без ответа.
- Он ответил на это, что экипаж это чересчур утомительно, и нет смысла полагаться на кого-то, когда есть возможность самому распоряжаться своей судьбой.
- Он сказал? Кто же этот таинственный он?- служанка явно медлила с ответом, и это становилось подозрительным.
- Да, он. Я позволила себе впустить его, а иначе он подхватил бы болезнь на улице.- Лора вздрогнула от взгляда своей хозяйки. Она знала этот взгляд, ничего хорошего он не предвещал.- Ах! да, имя! Он не представился по имени, но велел передать, что у него есть к вам важный разговор.
- Скажите этому неизвестному, что я больна и не в состоянии принимать его у себя.
- Он сказал, что вы прекрасно себя чувствуете,- Лора покраснела. Видно было, что сейчас ей больше всего хочется убежать от своей графини.
Амалия закатила глаза, но все же указала служанке на платье, чтобы та одела ее.
- Он что же знал все мои слова, если передал тебе на них ответы?- бросила Катори через спину и почувствовала, что руки Лоры, причесывающие волосы графини, вздрогнули.