Путь через весь Андериль предстоял долгий, нужно было набраться железного терпения и бесстрашия, ведь кто знает, что ждало аристократку, столь известную в окружении короля, на территории мятежников, требовавших свержения монарха и правления страной людей из всех сословий, кроме дворян. Высшего слоя общества, по их мнению, не должно было существовать в стране с идеальной формой правления и идеальными законами. Это было не первое опасное задание графини Катори, тем более что подвести короля и Лигу Равновесия означало потерять их уважение, потерять честь. Единственное счастье виделось в том, что страна была сравнительно небольшой, и вся поездка заняла бы около суток при быстрой езде. Кучер самой графини, слава Богу, остался в поместье, а девушке предоставили один из лучших экипажей короля с личным королевским кучером, который управлял каретой так лихо, что кони, пройдя несколько десятков километров, уже фыркали, брыкались и ни за что на свете не желали двигаться дальше. Пришлось медленной трусцой ехать к ближайшему городку и менять уставший и заупрямившийся транспорт на молодую тройку. Были созданы все условия для отдыха графини, но ей не спалось. Она без интереса глядела на мелькающие сбоку красоты природы, которой свежее яркое утро, такое долгожданное после долгих проливных дождей, придавало ослепительный блеск и великолепие. Все это было прекрасно, но так знакомо и заурядно, что Катори с вздохом отворачивалась. Все эти места она объезжала сотни раз, выполняя поручения короля: передать кому-либо необходимые слова, привезти такую-то вещь, уладить тот-то конфликт, получить правду, купить землю и так далее до бесконечности. Достижение цели любыми средствами являлось привилегией, лишь бы член Лиги не нарушал рамки необходимого приличия и не ставил под сомнение честность и добропорядочность короля.
Но не спалось графине, естественно, не по причине скуки и задумчивости, виной этому был страх. Вот уже почти семь лет, проезжая по этим местам, Амалия Катори пребывала в сомнениях: а действительность ли это? Все эти годы жизнь ее длилась с перерывами: бодрствование было одним промежутком в существовании, сон - другим. Как только глаза графини закрывались, а сознание устраивалось отдыхать, ей снился каждую ночь один и тот же сон, обрывающийся на чем-то непонятном. Около двух лет Катори просыпалась поутру в холодном поту. Там, во сне, она не была графиней, она не жила в этом мире и у нее была семья: мать, старший брат и ненавидящий отец. Во сне все было по-другому: ее имя, характер, даже судьба, и от него невозможно было избавиться. Амалия засыпала в этом мире, просыпалась Лироной в другом, засыпала Лироной, просыпалась вновь Амалией. Все это было так запутанно и пугающе, что порой графине казалось, что она сходит с ума. Со временем она перестала понимать, кем является на самом деле, пока одна нищенка, постучавшая в двери Черной Орхидеи и абсолютно точно узнавшая, что тревожит Катори, предложила выход. С тех пор графиня записывала свой сон, стараясь быстрее закончить и избавиться от этого проклятия. Но сны продолжались, и Амалия, поняв, что таким образом ничто не изменится, начала воспроизводить свои сны на бумагу, описывая все в мельчайших деталях. Если сон повторялся, Катори знала: какое-то место она пропустила или, наоборот, придумала свое. Так прошло еще пять лет. Что-то изменялось в записях, что-то дописывалось или убиралось, но без дела графиня не находилась уже давно, практически не выезжая из своего особняка.
Но позавчера случилось чудо. Амалия знала наверняка, что последний сон был действительно последним, но что будет после него, она не желала даже думать. По этой причине сна у девушки не было ни в одном глазу, в них всегда отражалась лишь бесконечная скука, безразличие ко всему живом. Что случилось в ту злополучную ночь, когда семья Катори возвращалась домой с королевского бала? Специально подстроенная катастрофа или веление судьбы? Кучер, верная служанка семьи и сами супруги Катори скончались тут же, в живых осталась лишь их дочь, которая неподвижно простояла над мертвыми телами несколько часов, пока слуги, оставшиеся в Черной Орхидее, не взволновались и не отправились на поиски своих хозяев. Наверное, в тот миг что-то умерло и в самой юной Амалии, хотя сейчас она не могла ничего описать точно, она чувствовала лишь пустоту, будто бы смерть родителей не значила для нее совершенно ничего, будто бы ее и не было вовсе в реальности. Наверное, шесть лет и десять месяцев назад, девятнадцатого ноября, умерла настоящая Амалия, а осталось от нее лишь тело, наполненное жалким подобием чувств, шаблонными эмоциями. Марионетка самой себя, кукла собственных иллюзий, вот, что осталось на этом свете. Лига Равновесия хоть как-то позволяла забываться в хлопотах, если они действительно того стоили. Не только Андериль, но и соседние государства знали имена пяти членов знаменитого Ордена, чьи предки пять веков назад препятствовали зачатию Великой войны всех главнейших стран, а нынешним цепным псам короля приходилось поддерживать гармонию отношений внутри страны и за ее границей. Ленард, Катори, Д'Эмери, Санна, Дейли: их всегда знали в таком порядке. Но нынче стоял вопрос: как изменится теперь эта последовательность, и с какой стороны покажет себя граф Найтмор.
Не подозревая, что уходит от настоящего, графиня закрутилась в думах о прошлом, что не заметила, как заснула.



Наверное, прошел целый день, как Амалия проснулась. За окном были все те же деревья, поля и зелень. Ехали, видимо, весь день, и сейчас округа была покрыта ночным одеялом, смягчающим угловатость очертаний при дневном свете. На небе серебрились три бледные звезды, и графиня невольно прочертила по стеклу пальцем невидимые полосы, заключающие эти маленькие далекие точки в треугольник. Те сны ушли, пропали без вести, сохранившись лишь на листах, оставшихся в теперь уж далекой Черной Орхидее, но вместе с ними ушли и другие сны. А город-порт Авиль, второй по величине после Венгема, медленно, но неизбежно становился все ближе и ближе.
Первым, что услышала графиня, еще не успев увидеть первые дома города, было рваное скандирование: "Долой короля! Долой грязь верхов!" Ленард объяснял после бала в Венгеме общую картину творившихся в Авиле и его окрестностях беспорядков. Здесь даже самой темной ночью не стихали буйства, а дома горели даже в ливни. Дворянство западного побережья не знало житья вот уже два месяца. Гул множества твердых голосов становился все яснее, и казалось, карета едет прямо к толпе бунтовщиков. Вдруг все остановилось. Крики смолкли, и остались слышимыми лишь редкие перешептывания. Графиня не пошевелилась, с прежним безразличным видом глядя на переднюю стенку. Она точно знала, что вокруг экипажа, точно охотничьи борзые вокруг пойманного оленя, сгрудились толпы мятежников и сейчас пытаются разглядеть девушку в маленьком окне дверцы кареты. Королевский экипаж отличался от других маленьким рельефом на ручке дверцы, и, если бунтовщики этот знак увидели, их жажда крови будет еще сильнее. Внезапно дверь с почти нечеловеческой силой распахнулась, и в проеме возник мужчина, внешним своим видом похожий на крупного медведя. За его широкой спиной виднелись десятки лиц со страшными дикими улыбками на губах. Большинство людей, как и следовало предполагать, были из рабочего класса, недовольного резким снижением заработной платы. Здесь же присутствовали и крестьяне, рабы, возомнившие себя всесильными богами. Рука мужчины потянулась к графине с явными намерениями вытащить ту из кареты, но Катори быстро подняла в воздух указательный палец со значением и произнесла почти скороговоркой:
- Люди, как вы можете убивать себе подобных? Неужели вами движет простая черная зависть?
В ее голосе сквозила только ирония: толпа мятежников и правда была лишь сворой псов, голодных, озлобленных на весь мир, который был чуть счастливее них. Нарастающий словно в улье пчел гул среди людей доказал, что ими движет только ненависть и презрение. Вдруг послышался топот, а после странные крики и суматоха. Сквозь маленькую щелку Катори увидела, как стражники Короля - исполнительная власть во всех уголках Андериля, разгоняют и утихомиривают мятежников. Мужчина быстро оглянулся назад, но, видимо, задумал довершить начатое. К шее графини медленно поднесли нож, и Амалия ясно поняла, что через секунду лезвие будет окроплено ее кровью. Рука мужчины чуть дернулась, и в эту же секунду раздался выстрел. Мятежник пошатнулся и, более не двигаясь, упал на спину. На груди его против сердца расплывалось казавшееся черным при свете луны пятно. В дверях, небрежно взглянув на распростертое на земле тело, возник человек, которому можно было дать только одно описание - "коричневый". Только по каштановым волосам, усам и карим глазам Амалия узнала графа Д'Эмери. Он протянул девушке руку, и та вышла из кареты. Вокруг покорно стояли бунтовщики, под надсмотром стражников не смеющие даже шевельнуться. Скоро их отправят в карцер, а потом казнят: так велел король. Среди мятежников графиня заметила лицо кучера, который вез ее из Венгема. И он предатель. Жизнь выучила полагаться только на себя, каждый знакомый мог на самом деле быть не тем, кем казался с самого начала. Глядя в глаза, люди приветливо улыбаются, а, оказавшись вне поля зрения, в любой момент готовы выстрелить в спину.
- Рад видеть вас, миледи. Кажется, моя помощь оказалась лишней,- усмехнулся Д'Эмери.
Графиня убрала маленький револьвер в потайной карман одной из складок полы платья, отряхнула перчатки от несуществующей пыли и серьезно произнесла, никак не реагируя на шутливый тон Д'Эмери:
- Взаимно, граф. Вы совершенно правы, я бы справилась самостоятельно. Лишившись вожака, даже самая грозная стая превращается в простую, не связанную между собой толпу, а поодиночке они не выживают.
Д'Эмери удивленно посмотрел на нее, после на убитого рабочего и сказал, покачав головой:
- Все мы цепные псы короля, но я все более убеждаюсь, графиня, что вы, скорее, змея, тихая и опасная, неудивительно, что Ленард вас так уважает.
- Все может быть,- недовольно отмахнулась Амалия.- Вы мне лучше ответьте, отчего вы, решающий вопрос с Намирскими убийствами, встречаетесь мне здесь, в Авиле?
- Боюсь, графиня, у меня для вас не самая приятная новость. Час назад в Намир прибыл гонец Его Величества и передал приказ короля о том, чтобы я взял на себя ваше задание, а вам немедленно нужно ехать обратно в Венгем. За каким обстоятельством - мне неизвестно.
- Вы хотите сказать, король считает, я не способна справиться с его приказом?- нахмурила тонкие брови Амалия.
- Я не имею возможности знать, что считает Его Величество. Мое дело передать вам его приказ, остальное за вами. Мой лакей привезет вас обратно.
Амалия вспыхнула от негодования, но это никак не отразилось на ее лице. Она молча развернулась, и уже собиралась сесть обратно в карету, как вдруг раздалось удивленное восклицание. Страж, взявший в свои руки участь убитого Амалией мужчины, встал и всплеснул руками.
- Надо же, какое чудо! Милорд, вы только взгляните на это!