Глава 23
Бедный маленький Лигус
Лигус стоял перед воротами замка Галиматов и обливался потом. Его всего трясло, как в лихорадке. Хотелось развернуться пока не поздно и бежать отсюда, но ноги не слушались, а проголодавшийся рыкун куда-то сбежал. Рука, подчиняясь чьей-то недоброй воли, схватилась за тяжёлое железное кольцо и несколько раз стукнула по двери. Во дворе замка занялась в безудержном лае собака, потом её подхватили ещё несколько шавок. Лигус ненавидел себя в этот момент. Что за дела такие? Зачем он сюда явился? Но где-то в глубине души он понимал, что решение это принимал не он. Кто-то другой заставил его сорваться среди ночи и мчаться без остановок, как будто спасаясь от неведомой опасности. «Жена Галимата – ведьма, - вспомнил Лигус, но слишком поздно, - дочь его тоже непростая девочка. Какого беса отец решил с ними связываться?!».
Раздались торопливые шаги и женский голос крикнул собакам:
- Уймитесь, твари брехливые!
Спавший у ворот стражник, нехотя разлепил тяжёлые веки и поздоровался с женщиной:
- Доброе утро, Госпожа Кирата! – И тут же торопливо стал оправдываться: - Я не спал, просто глаза закрыл на минутку
- Ты уже проспал Княжну, - сурово ответила женщина, - теперь хочешь и замок проспать? Открывай двери! Господа ждут гостя.
От волнения у Лигуса подкосились ноги. Ещё не поздно, ещё можно убежать! Но тело больше его не слушалось, оно продолжало жить своей жизнью.
Ворота открылись и перед Лигусом появилась незнакомая женщина, чем-то похожая на Княгиню Литу. Она окинула барона презрительным взглядом и строго спросила:
- Кто такой? Чего тебе надо?
Стражник, маячивший за её спиной прогудел густым басом:
- Это Лигус, этот засранец похитил Патиту.
Лицо женщины и без того строгое и холодное, стало жёстким и злым. Она усмехнулась так, что барон понял, что надеяться на пощаду ему не стоит. И тут, как по мановению волшебной палочки, мозг его прояснился, а тело вновь вернулось под его контроль. И сразу же нашлось решение. Состроив недовольную мину, Лигус небрежно проронил:
- Кто ты такая? Мне нужен Князь, я к нему по важному делу!
- Я – Кирата, сестра Светлейшей Княгини и ты тут на меня зенками своими не сверкай и важный вид на себя не напускай! – Не растерялась женщина. – Ты учти, что это ты у нас в гостях, а не мы у тебя. Хотя, таких гостей я на вертеле жарила бы и совесть меня, потом не мучила бы. Наслышана я о твоих делах. Ладно, проходи, раз пришёл.
Идя по песчаной дорожке к замку, Лигус лихорадочно думал, как теперь ему выкрутиться из этой ситуации. «Ладно, ерунда всё это, - пытался он успокоить сам себя. – Сделаю вид, что специально приехал поговорить о Патите. Кто знает, может, что и выгорит. Девка-то его у нас!». Он гордо вскинул голову и уже более уверенно зашагал по ступеням. Кирата шла следом, не спуская глаз с его спину. Она твёрдо знала, что таких людей, как этот прыщавый барон, нельзя выпускать из поля зрения.
Тем временем Светлейший уже шёл им навстречу, пряча в усах пренебрежительную улыбку и изо всех сил стараясь придать своему лицу грозное выражение. Надо же, а у Литы и этого лекаря всё получилось! Заманили он, таки, мерзавца в замок!
- А где моя дочь? – Первым дело поинтересовался Князь.
Молодой Грифар подбоченился и ехидно ответил:
- У меня, ты же знаешь, так зачем спрашиваешь.
Кровожадно ухмыляясь своим мыслям, Галимат подошёл к барону и небрежно похлопал его по плечу.
- Ты, мальчик не забывайся, - почти нежно произнёс он, - если хочешь вернуть домой живым и здоровым. Хотя, знаешь, при любом раскладе я не могу тебе гарантировать безопасность. Если моя жена тебя увидит, то даже я не смогу тебе помочь.
- Чертова ведьма, - процедил Лигус сквозь зубы.
И тут же, легка на помине, по ступенькам спустилась Светлейшая Княгиня, красивая, как никогда. Она даже помолодела за эту ночь, словно выпила какой-то неведомый отвар, возвращающий молодость. Неуверенной походкой барон направился к Княгине, ожидая от неё какой угодно реакции и внутренне содрогаясь оттого, что не сможет защитить себя от этой разъярённой фурии.
- Доброе утро, Княгиня, - чересчур вежливо поздоровался он.
- И верно, доброе, - удивила его Лита спокойным и даже довольным голосом. – Воистину доброе, коль ты, засранец решился появиться в нашем замке после того, что ты сотворил!
И столько в её голосе было мёда, столько мягкого шуршания шёлка, что барон понял, пощады не будет! Даже, если удастся убедить Галимата, эта ведьма его так просто не отпустит!
- Так зачем ты пришёл, гадёныш, - растеряв в ожидании объяснений всю свою любезность, - загремел Князь, - ведь не для того, чтобы я посадил тебе на твой тощий живот живую крысу, накрыл её железным котелком и разжёг на нём огонь?
Это было любимое развлечение Светлейшего. Когда огонь на перевёрнутом котелке разгорался достаточно сильно, крыса, спасаясь от невыносимого жара, прогрызала в животе жертвы проход к спасению. Лигус содрогнулся от ужаса, но вспомнил, что Патита по-прежнему у него в замке, взял себя в руки и ответил с вызовом:
- Брось, Галимат, если ты это сделаешь, то точно такая же участь постигнет твою дочь!
Князь нахмурился и растерянно посмотрел на жену. Барон уловил этот взгляд и криво усмехнулся. «Ну-ну, - думал он, - посмотрим, кто победит в этой игре!»: - подумал он почти радостно.
- Лигус, ты нам тут пыль-то в глаза не пускай, - ласково произнесла Госпожа Лита, - никто не знает, где ты находишься. Никого ты не успел, да и не мог предупредить.
Лигус почувствовал на губах привкус этого сладкого яда – слова Княгини были почти материальны и барон вновь вернулся к тому состоянию, которое испытал перед воротами замка. Слова застряли в горле, он с трудом сдерживал нервную дрожь, ладони стали потными и липкими.
- Я предупредил, - сказал он не очень уверенно.
Княгиня издевательски засмеялась.
- Лигус, ты оказался здесь потому, что я так захотела! - Гордо произнесла она. – И, пока ты не переступил порог этого дома, ты сам ещё толком ничего не понимал. Поэтому, глупый мальчик, даже не пытайся диктовать здесь какие-то условия!
«Хорошо ещё, что здесь нет этого сумасшедшего верзила Кости, - подумалось барону, - он бы меня в порошок стёр. А Князь… С Галиматом я смогу договориться».
И в этот момент из-за колоны появился тёмный силуэт. Кто-то очень высокий, мускулистый, Лигус даже успел удивиться: «Интересно, где он таких верзил берёт? Выращивает, что ли?». И тут свет упал на лицо неизвестного великана и бедолага барон упал на пол без чувств.
Кость подошёл к нему и пнул ногой.
- Что это с ним? – Спросил охранник растерянно.
- Что, что, - поспешил разъяснить ситуацию Светлейший, - тебя увидел и упал в обморок. Какой, однако, впечатлительный у нас гость!
Кость наклонился, обхватил барона за талию и попытался поставить на ноги, но ничего не получилось.
- Ну и что мне с ним делать? – Спросил охранник глухо. – Может, давайте, я его сломаю об колено, а? Я могу!
- Кто бы сомневался, - рассмеялся Князь, - только он нам нужен живым, чтобы мы могли обменять его на Патиту. Так, что, Кость я не могу доставить тебе этого удовольствия.
Услышав эти слова, Лигус позволил себе открыть глаза. Появилась надежда. О, как хорошо, что он ничего не успел сотворить с этой девчонкой! Он дёрнулся, пытаясь освободиться от объятий охранника и тот послушно его отпустил. Ноги барона по-прежнему дрожали, но ему удалось устоять.
- Вот именно, вы ничего не можете мне сделать, пока Патита у меня! – Заявил барон, наглея прямо на глазах.
Галимат насупился, не зная, что ответить и Княгиня пришла ему на подмогу:
- Брось, прыщавый крысёнок, я ведь говорю тебе, что никто не знает, где ты находишься. Я могу отдать тебя Кости и он за одно мгновение превратит тебя в кучу дерьма. А потом уже можно будет договариваться с твоим папашей. Мы можем предложить ему старшего сына, думается мне, что за не имением более подходящей кандидатуры на наследство, ему придётся принять даже парализованную жабу.
Уже в который раз за такой короткий срок барон попрощался со свей беспутной жизнью, он был почему-то уверен, что именно так с ним и поступят.
Такая смена настроений пленника сильно забавляла Князя. Это была изощрённая пытка – дать человеку глоток надежды только для того, чтобы вновь погрузить его в бездну отчаяния. «Пожалуй, -подумал Галимат, - надо взять это на вооружение, неплохая забава». Вслух же он сказал:
- Хорошо, дорогой гость, пойдем, позавтракаем. Ты, наверное, проголодался с дороги.
Объяснять, что ему сейчас кусок в горло не полезет, барон не стал – хоть какая-то, но отсрочка приговора, а там, может, что-то и придумается. Он кивнул головой и поплёлся за Светлейшим, с трудом переставляя непослушные ноги.
Для Галимата он сейчас был не более чем забавной игрушкой, сына своего злейшего врага он в этом бледном от страха, дрожащем человеке, не видел. А вот о Лите этого сказать нельзя было. Сжав кулаки, закусив губу, она смотрела на Лигуса таким взглядом, что тот постоянно опускал глаза, чтобы его не видеть. Этот синий огонь жёг его изнутри, заполняя душу таким ужасом, такой беспросветной тоской, что ему хотелось сейчас только одного – умереть легко и быстро.
За накрытым столом уже хлопотали слуги и вскоре в столовой появился ещё один персонаж. С этим типом Лигус раньше не встречался. Слуга? Только непонятно тогда, почему он держится так уверенно и почему Светлейший теряется перед ним? Любопытство на какое-то время вытеснило страх.
- Знакомься, засранец, - прогудел Галимат, - это мой лекарь, его зовут Макс. Ты ведь о нём наверняка слышал.
«Ещё один колдун! – Уже на грани истерики подумал барон. – О нём говорят, что он какой-то необычный. Папаша даже хотел его выкрасть…».
- Л-л-лигус, - представился он, заикаясь, - рад с вами познакомится. О вас ходят удивительные слухи.
Он очень старался произвести на колдуна хорошее впечатление, как будто главным здесь был вовсе не Галимат, а этот сомнительный лекарь.
Лита фыркнула:
- Рано радуешься, подонок.
С оскорблённым видом барон сел за стол. От одного вида еды его затошнило. Какая может быть пища, если жить осталось самую малость?! Они, что, издеваются?! В солнечном сплетении пульсировал какой-то комок, к горлу подкатила тошнота.
- Угощайся, барон, - великодушно предложил Светлейший, - может так статься, что это последний завтрак в твоей жизни.
Сказано это было без какой-либо злости, даже весело и доброжелательно, так потчуют дорогих гостей, а уж никак не врагов, но этот тон не ввёл Лигуса в заблуждение, он слишком хорошо знает Князя, чтобы надеяться на пощаду.
Ему под нос поставили тарелку с рассыпчатым рисом и слегка подкопченной рыбой. Взяв в руки вилку, барон лениво ковырялся в еде, старательно отделяя рисинку от рисинки. Непонятно почему это вывело из себя сестру Княгини. До сих пор молчавшая женщина вдруг вспыхнула, как сухой хворост и возмущённо крикнула на него:
- Хватит ковыряться здесь! Зажрался, гадёныш! Ты не знаешь, что такое голод?!
Если бы Лигус знал, какой жизнью жила Кирата до недавнего времени, этот её крик, его бы не удивил, но он не знал и, выронив вилку, удивлённо уставился на неё.
Женщина была хороша собой, только немного простовата. Она чем-то неуловимо напоминала Светлейшую Княгиню, к которой барон испытывал странные чувства – она его пугала и манила одновременно. Даже себе самому Лигус не мог признаться, что давно т безнадёжно влюблён в эту ведьму! Сейчас же, глядя на её сестру, он испытывал подобные чувства. Его взгляд метнулся от одной женщины к другой и нечаянно наткнулся на глаза лекаря, внимательные, серые и… Чёрт! Этот тип тоже влюблён в Литу! Лигус это не понял – почувствовал, как любой самец чувствует своего соперника.
В роскошном платье цвета чайной розы, с тёмными волосами, распушенными по плечам, Княгиня казалась нереальной, словно оживший сладкий сон. Да, именно сон! Она часто ему снится. Ведьма! Проклятая ведьма! Но, если уж суждено умереть, то это даже хорошо, что перед смертью он может на неё вдоволь налюбоваться и не во сне, а наяву! Лигус вздохнул горько. «Почему именно самые прекрасные женщины оказываются самыми жуткими стервами?»: - подумал несчастный пленник. Забыв на короткое время о своей незавидной доле.
- Хороша у меня жена, - поймав его восторженный взгляд, сказал Галимат, - штучный товар! Таких больше нет. Заметь, дрыстун, она у меня не стареет совсем! А вот тебе не повезло, ты, возможно, вообще никогда не женишься…
И тут его посетила интересная мысль. Светлейший даже застыл, не донеся лодку ко рту. Потом столовую потряс гомерический его хохот.
- Точно, – Крикнул он, - я не стану тебя убивать!
Надежда вновь посетила барона, но, как опытный палач, Светлейший продолжил свою мысль после недолгой паузы:
- Я тебя оскоплю! А, что, зачем таким, как ты размножаться? А папаша твой и этим будет доволен. Живой и ладно!
«Господи, - с тоской подумал молодой Грифар, - да хоть бы у этого жирного козла случился сейчас заворот кишок!».
- Вам, Князь, от этого станет легче? - Стараясь, чтобы голос его не дрожал, спросил Лигус.
Лицо Князя мгновенно потемнело и он сказал, как выплюнул:
- Легче, гораздо легче! Как подумаю, что у вас там моя доченька и что она испытывает, такая маленькая, беззащитная…
- Не такая уж она беззащитная, - оборвал его пленник, вспомнив, что Княжна едва не убила его при помощи какой-то неведомой Силы.
Князь пропустил эту фразу мимо ушей, а вот Светлейшая Княгиня насторожилась. Она внимательно посмотрела барону в глаза, словно гипнотизируя его, и тихо поинтересовалась:
- А что случилось?
Молодой Грифар решил, что над ним издеваются, он бросил вилку и истерично взвизгнул:
- А то вы не знаете, что ваша дочь такая же ведьма, как и вы, Светлейшая Лита! Она меня едва не уничтожила!
Какой-то подозрительный шум за дверями столовой, отвлёк всех от трапезы. Галимат уставился на охранника, потом кивнул ему и тот подорвался выяснять в чём дело. Внезапно двери распахнулись и на пороге возникла Патита, растрёпанная, босая, в изорванном и грязном платье. Вид у девушки был усталый, но счастливый. За её спиной стояла Рыжая ведьма. Лигус не мог поверить своим глазам. Как? Откуда? Какой идиот её выпустил? Теперь рассчитывать на снисхождение он никак не мог.
- Патита, девочка моя, что с тобой? – Глотая слёзы, воскликнула Княгиня, подбежала к дочери и обняла её.
- Со мной всё в порядке, только вот ногу немного поранила, - успокоила Княжна свою мать. Взгляд её упал на стоящего шагах в двух от неё охранника и она не смогла сдержать улыбки.
- Кость, ты здесь? Как?
Лита укоризненно посмотрела на дочь, но злиться на Патиту она не могла.
- Ах, какая же ты бессовестная, - полусерьёзно-полушутя, сказала Княгиня, - Кость её интересует, а на маму с папой ей начихать.
Щёки девушки покрылись густым румянцем, как будто её уличили в чём-то нехорошем, она торопливо принялась оправдываться:
- Что ты, мам, я вас очень люблю, просто мне сказали, что Кость продали этой мерзкой тётке – Лиании Эрдар. Я волновалась за него.
Теперь и сам Светлейший поднялся со стула и направился к дочери, но тут он обратил внимание на Лису и засуетился:
- Сударыня, позвольте пригласить вас к столу. Вы уже не в первый раз помогаете нам.
Рыжая ведьма едва заметно усмехнулась и вежливо отвергла приглашение.
- Спасибо, Князь, но мне надо возвращаться к себе. Но, если вам будет не трудно, я не отказалась бы от корзины хорошей еды.
И про себя подумала: «Воровать у крестьян не придётся».
Галимат в порыве благодарности стал сгребать всё, что было на столе, но Лита его остановила:
- Успокойся, дурень! Просто прикажи, чтобы собрали корзину, да побольше, всего, что пожелает наша гостья. – Потом она одарила ведьму улыбкой, от которой Лигус даже вспотел, и продолжила: - И не стесняйтесь, если что-нибудь понадобиться - заходите, мы вам никогда не откажем.
Пока все были заняты Патитой, Лигус лихорадочно думал о том, как спасти свою жизнь. Иногда казалось, что решение близко, но в итоге оказывалось, что оно никуда не годится. Вот уже ушли лекарь, Княгиня и Патита. Внимание Князя и его охранника вновь переключилось на незваного гостя.
- Ну, что, прыщ, пришло время заняться тобой, - произнёс Галимат зловеще. – Давно я не веселился. Так ведь можно растерять все навыки.
От этих слов Лигусу стало плохо и он уже во второй раз лишился чувств. Глядя на это тело, безвольно лежащее у него под ногами, охранник скривился. «Что ты за мужчина, - думал он, - даже маленькая, хрупкая Патита, вела себя в подобной ситуации более достойно!».
- Бери его, Кость, нам надо отнести его в подвал. Стены там толстые и его вопли не будут пугать домочадцев, - с мрачным видом приказал Галимат.
Перекинув тело Лигуса через плечо, Кость направился к дверям. Он не сомневался, что больше барона никто не увидит, но жалости у него не было. Суров Галимат, но справедлив!
Уже в подвале Грифар пришёл в себя. Слабо дёрнулся и попросил тихо, почти беззвучно:
- Оставьте меня, я сам пойду.
Видимо, в последнюю минуту он решил сохранить свой лицо. Кость послушно бросил его на холодный пол. Барон, шатаясь, поднялся на ноги. Странные тёмные тени тянулись к нему своими длинными руками-щупальцами, а стены вкрадчиво шептали: «Бедный маленький Лигус, как мало ты пожил на этом свете!». От всего этого у барона вновь закружилась голова и стало трудно дышать, чтобы хоть как-то сохранить остатки своего достоинства, и не брякнуться вновь в обморок, он стал глубоко и шумно дышать. Князь с ухмылкой покосился в его сторону.
- Не боись, барон, всё равно двум смертям не бывать. Умрёшь только один раз, - он хохотнул, - но это будет весёлая смерть! Уж это я тебе обещаю!
А стены нашёптывали странным шелестящим голосом: «Лигус, Лигус, я бы мог тебе помочь, но ты для меня бесполезен. Никому ты не нужен, бедный маленький барон. Никому!». Пленник всхлипнул. Чёрная, маслянистая тень протянула к нему руки, барон едва успел убрать ногу и услышал издевательский смех невидимого существа, спрятанного где-то в стенах: «Лигус, не бойся меня, я просто хотел тебя немного утешить».
- Не надо меня утешать, - взвизгнул младший Грифар.
Князь и охранник удивлённо переглянулись.
- Никто тебя утешать не собирается, - буркнул Кость, - размечтался.
Мохнатые пятна плесени сползали по стенам и казались живыми. Дрожащий свет масляных светильников заставлял эти безобразные чёрные кляксы шевелиться и строить угрожающие рожи. Сердце барона сковало льдом. Никогда ещё смерть не была так близко! Никогда до этого момента барон не чувствовал её холодного, зловонного дыхания.
Отворилась тяжёлая дверь и Грифара втолкнули в холодное мрачное помещение. Не удержавшись на ногах, он упал на четвереньки и тихонечко завыл.
Посреди камеры стоял большой стол с бурыми пятнами, похожими на ржавчину. Но это не ржавчина, а кровь! Охранник взял барона на руки и положил на стол. Лигус отчаянно взвизгнул и попытался сползти на пол, но одним ударом Кость успокоил его. Зазвенели цепи, щёлкнули замки и теперь Лигус не мог двинуть ни рукой, ни ногой, лишь извивался, как змея.
- Не надо, - робко произнёс он, – я не хочу.
- Молчи, засранец, - ответил Светлейший. – Никого не интересует, чего ты хочешь.
А Кость уже отловил большую жирную крысу и держал её над лицом пленника. Потом по приказу Галимата, он посадил гнусную тварь на живот барона и накрыл неким подобием котелка, но с широкими кожаными ремнями, которыми эта импровизированная клетка намертво крепилась к телу жертвы. Чувствуя, как маленькие лапки скребут его живот, Лигус разрыдался в голос, не стесняясь больше никого и ничего.
- Ну-ну, - успокаивал его Светлейший, - не плачь. Всё имеет свой конец и пытки тоже. Веди себя достойно, барон Грифар! Смерть надо встречать с гордо поднятой головой. Во всяком случае, все мои предки умирали именно так!
- Пощадите, - хрипел барон, наблюдая за тем, как на котелке охранник деловито разжигает огонь.
- Экий ты, право, несообразительный, - печально произнёс Галимат, - неужто не понял до сих пор, что Галиматы такого не прощают? Похитить дочь Князя - это значит приговорить себя к долгой и мучительной смерти. А ты об этом не догадывался?
- Твоя жена – ведьма! - Взвизгнул несчастный.
- Я это знаю, - спокойно ответил Князь, глядя на разгорающееся пламя. – Всю жизнь знал.
- Она спит с твоим лекарем, - решив, что терять ему нечего, заорал Лигус о своей догадке.
Лицо Галимата стало злым и почти утратило человеческие черты.
- А вот за это ты даже на том свете не будешь знать покоя, - пригрозил он.
Крыса пыталась вырваться из обжигающего плена, но стенки её клетки были слишком толстыми. Тогда обезумевшее животное принялось грызть человеческую плоть. Дикий крик пронёсся по подземелью. В нём было столько страдания, столько боли, что даже камни заплакали, если бы могли. Но толстые стены заглушили этот дикий вопль и там, наверху его никто не услышал. А, если бы и услышали, то никому не пришло бы в голову пожалеть младшего сына Грифара, настолько отвратительными были все его поступки и вся его жизнь!