Сегодня Ольга вновь привела меня к колодцу. Доктор Майер сумел убедить мою се-стру, что зловонная вода благотворно влияет на мое здоровье. Но даже ради уважения к док-тору, я не могу выпить боле двух кружек. Майер утверждает, что вскорости я привыкну к целебной воде, как он ее называет, и сочту ее вполне приятной. На мой взгляд, это невоз-можно.
Так и на этот раз я с трудом допила одну кружку воды и поспешила покинуть коло-дец. Мой путь преградила племянница генерала Северина. Несколько мгновений она молча смотрела на меня, потом сдержанно произнесла.
— Мне бы хотелось побеседовать с вами, — в ее голосе звучал надрыв, — прошу вас составить мне компанию во время прогулки…
Я видела, как на нас с молчаливым оживлением смотрят любопытные, и беседа под их взорами была бы не слишком приятной, поэтому приглашение прогуляться стало поводом укрыться от пристальных взоров.
— Буду рада составить вам компанию, — ответила я, взволнованно гадая, о возмож-ной теме нашего разговора.
Надеюсь, барышня, поверив сплетням, не вообразила меня виноватой в смерти люби-мого и не станет осыпать меня проклятиями.
Мы неспешно направились вдоль одной из парковых аллей. Моя спутница молчала. Я чувствовала ее напряженное волнения, но не знала, как помочь начать разговор, поскольку не догадывалась о его причине.
— Вы хотели поговорить о Кравцове? — решившись, спросила я.
Барышня вздрогнула, резко остановилась и с возмущением взглянула на меня.
— Простите, если я ошиблась, — виновато произнесла я, — выходит, я далеко не са-мый приятный собеседник…
Извинившись, я собралась спешно удалиться, но Северина удержала меня.
— Нет-нет, вы правы, — с трудом произнесла Кира. — Дело в том, что мне очень тя-гостно начать разговор…
В эти мгновения она удивительно переменилась, от былой надменности не осталось и следа, Северина нашла во мне желанного собеседника, которому можно довериться. Весьма странно, ведь Кравцов приметил меня, пусть совсем ненадолго пред смертью… Надеюсь, Северина не начнет мстить мне как былой сопернице.
Ее слова тут же развеяли мои опасения.
— Мне известно, что Кравцов выделил вас среди многих, — начала она беседу, — признаюсь, в тот вечер это ранило меня. Я недоумевала, чем вы могли привлечь его внима-ние? Нет, не подумайте обо мне дурно! Ваша внешность и манера одеваться безупречны, но, прошу прощение за прямоту, вы не умеете держаться в свете, а Кравцов был человеком весь-ма светским…
Барышня вздохнула, погрузившись в раздумье. Я терпеливо ждала.
— Потом, когда я узнала о смерти Кравцова, все переменилось, — печально произ-несла Кира. — Теперь меня занимает лишь одно — имя злодея!
Северина решительно сжала губы, в ее глазах сверкнул огонь ненависти к убийце имя которого пока неведомо.
— Вы полагаете, что я сумею вам помочь? — догадалась я. — Спешу заметить, даже если мне удастся встретить призрак Кравцова, он не назовет мне имя убийцы…
Кира вздохнула.
— Очень жаль, — разочарованно произнесла она, — а я бы очень хотела увидеться с ним, — разочарование переменилось на мечтательность, — множество раз я безуспешно пы-талась призвать его дух…
Новомодное занятие спиритизмом никогда не вызывали у меня добрых чувств.
— Простите, но призраков нельзя тревожить, если пожелают, они сами заговорят с нами, — заметила я.
— Выходит, Кравцов не желает говорить со мною! — воскликнула Северина сквозь слезы. — Мой возлюбленный избегал моего общества при жизни, глупо желать, что он со-гласится беседовать со мною после смерти…
Не знаю почему, но мне стало жаль Северину, она, действительно, влюблена до безу-мия… именно до безумия… Странная жестокая любовь, похожая на проклятие…
Далее последовал обычный дамский разговор, Кира рассказала мне, как впервые уви-дела Кравцова, как пыталась привлечь его внимание. Поначалу робко, не отступая от этике-та, потом настойчивее и, наконец, позабыв обо всех правилах приличия.
— Однажды я приехала к нему на квартиру, — призналась она, — это произошло со-всем недавно… Был поздний вечер… Когда я вошла в комнату, я увидела Кравцова среди приятелей, занятых игрой в карты… Меня не тронули их недоумевающие взгляды… Кравцов вышел со мною на улицу, дабы объясниться… Я уже заранее знала все его слова, — Севери-на печально рассмеялась, — но, не понимая причины, продолжала свои преследования… Мой разум понимал, что Кравцов уже возненавидел меня за навязчивость, что ему приходит-ся постоянно пресекать насмешки приятелей… А сердце не могло остановиться… Возмож-но, все к лучшему, что он умер…
Северина замерла. Ее печальное лицо вдруг озарила улыбка.
— А ведь верно! — воскликнула она. — Получив весть о его смерти, я почувствовала будто моя душа, наконец, высвободилась из плена… Странная отрада сквозь невыносимую боль утраты… Мне стало легче, — повторила Кира, — я долго не хотела признаться себе в своих истинных чувствах, которые я испытала, узнав о смерти человека, которым была одер-жима… О, сладкое чувство радости от долгожданного освобождения!
Она прервала свою речь, вновь погрузившись в размышления.
— Иногда любовь может быть проклятьем, — произнесла я.
Барышня, улыбнувшись, кивнула.
— Вы верно подметили, — ответила она.
Оглядевшись по сторонам, Северина шепнула мне:
— Однажды своею злою шуткою я оскорбила старую княгиню Голицину, снискав-шую славу ведьмы. Я назвала ее «княгиня усатая», за пушок над губами… Неужто когда-то столь уродливая старушенция слыла блистательной красавицей, один взгляд которой вызы-вал томное волнение поклонников… Признаюсь, не я придумала шутку про усы, она давно гуляет в свете… но я намеренно произнесла слова слишком громко, дабы княгиня услыша-ла…
Кира вновь на мгновение перевала свои речи, собираясь с мыслями.
— Княгиня прокляла меня, сказав, что нашлет безответную любовь, — произнесла барышня, — я в ответ лишь рассмеялась и вскорости позабыла о ее словах… Выходит, ста-руха не солгала, — медленно прошептала Северина, — признаюсь, даже окунувшись в стра-дания от безразличия Кравцова, я не сразу вспомнила о злобной княгине…
История племянницы генерала заинтересовала меня. Неужто строптивая девица стала жертвой проклятия?
— Я долго отказывалась верить в проклятие пока недавно в Ставрополе, не встретила цыганку, которая, глядя мне в глаза, печально произнесла «у тебя безответная любовь»… «Я дам тебе червонец, если скажешь, как от нее избавиться!» — сказала я, протянув ей деньги. «Все просто, — улыбнулась она, — умрет он, умрет и любовь»… Цыганка оказалась права!
Рассмеявшись, Северина бросила на дорожку медальон с портретом Кравцова.
— Спасибо вам, Александра! — весело произнесла она. — Мне было надобно всего лишь высказаться, что является непозволительной роскошью в светском обществе…
Вновь рассмеявшись, Кира поспешила вдоль парковой дорожки. Иногда она подпры-гивала на одной ножке подобно ребенку. Возможно, надменная барышня с детства не испы-тывала на душе такой легкости.
Пожалуй, Константину будет интересно узнать о подобном проявлении чувств. Весь-ма любопытный способ исцеления от безответной любви. Верно говорят, человеческие чув-ства полны загадок, а если в них вмешиваются мистические силы, эти загадки становятся во-истину непостижимыми.
Я подняла брошенный медальон. Глаза умершего внимательно смотрели на меня. У мертвых совсем иной взгляд, глубокий и светящийся…
Устроившись на парковой скамье, я попыталась настроиться на беседу с Кравцовым, понимая, что ежели он не захочет говорить, все попытки окажутся напрасными. Мои разго-воры с умершими обычно представляют собой смену видений, очень редко я слышу голоса, а еще реже просто беседую с призраком тет-а-тет. Мертвым не дозволяется вмешиваться в де-ла живых, поэтому они столь немногословны с нами. Кравцов новопреставленный, и не ис-текло сорока дней со дня его гибели, значит, душа офицера еще не покинула наш мир и бро-дит по округе, прощаясь с близкими…
— С кем ты сейчас? — спросила я, вглядываясь в глаза умершего. — Ты прощаешься с сестрою?
К призракам я всегда обращалась на «ты», что недопустимо к живым, пристойно для умерших, и, наоборот, в нашем мире совсем иной этикет.
Я ни разу не почувствовала присутствия рядом призрака Кравцова, выходит, он не успел полюбить меня. От этой мысли я испытала облегчение. Особенно больно было бы осознавать, что погиб мой будущий возлюбленный. А, возможно… Я немедля прервала свои размышления. Значит, не суждено, такова наша судьба…
Призрак молчал. Я чувствовала, что он совсем рядом, но ему будто бы недосуг отве-чать на мои вопросы. Он чем-то занят… и не хочет тратить свои силы… Да, верно, силы призраков небезграничны, и на земле они быстро слабеют… Не могу знать, почему я решила, что дело обстоит именно так… Через сорок дней он должен уйти!
Пред моим взором вновь промелькнула ночная сцена убийства. Прогремел гром. Я вздрогнула и уронила медальон. Раскаты грома прозвучали вновь, но тише. Через мгновение, я поняла, что гром прогремел наяву. Собиралась гроза. Надобно спешить домой, неприятно, когда дождь застает в дороге. Ольга говорит, что юной барышне негоже мокнуть под дож-дем.
— Ты кого-то хранишь, — прошептала я, поднимая медальон. — Удачи тебе, друг!
Не могу понять, почему я назвала Кравцова другом. В ответ я услышала легкий ше-лест деревьев. Он вновь повторил мне сцену убийства, значит, в ней есть подсказка… Кон-стантин догадается, я не сомневалась!
Внезапно погода переменилась. Засияло солнце. Гром гремел уже где-то далеко за го-рами. Интересно, кого хранит призрак Кравцова? Возможно, сестру…
Из журнала Константина Вербина
Получив весьма любопытный рассказ Аликс о заколдованной барышне, я нанёс визит к генералу Северину, отдыхающему на водах с сыном и строптивой племянницей, с которой мне следовало побеседовать. Пару дней назад она приезжала на квартиру Кравцову и пуб-лично умоляла его о любви. Ходили слухи, будто она договорилась с Кравцовым о ночной прогулке. Слухам я не верил и вознамерился немедля разузнать все лично. История прокля-тия любви, рассказанная Аликс, подогревала мое любопытство.
Ни генерал, ни кузен барышни никак не могут её образумить, девица будто нарочно делает всё наперекор им. Воистину, подобное поведение подобно безумию. Обычно столь строптивые барышни высоко ценят свою репутацию и любят выглядеть неприступными, предоставляя поклонникам совершать ради них безрассудства, но не наоборот! Прежде чем ответить на знаки внимания, они изведут поклонника, всласть наглумившись над его чувст-вами.
Кира Северина неспешной походкой вошла в комнату. Траурное платье очень шло барышне, и она, похоже, хорошо понимала это. Странно, что мадемуазель не успела пере-одеться. Ведь лицо ее, озаренное лукавой улыбкой, уже не выражало былой скорби.
— Я, наверно, была последней, видевшей Кравцова живым, — произнесла она пе-чально. – На балу в ресторации я предложила ему совершить ночную прогулку. Поскольку я умею быть очень настойчивой, — барышня гордо улыбнулась, — и он не смог мне отка-зать… После бала я вернулась на квартиру переодеться в платье для верховой езды, Кравцов заехал за мной около двух часов ночи. Объясниться не получилось, Кравцов снова отверг меня, он даже был несколько груб, — она обиженно надула губки.
— Что было потом? – спросил я.
— Я поскакала прочь. Разумеется, мне стало понятно, что Кравцов будет беспокоить-ся, как я доберусь домой и последует за мной, — продолжала она. — Он сопровождал меня почти до самого дома, а потом повернул назад, — в ее голосе прозвучало нескрываемое воз-мущение, — Меня охватило изумление: почему Кравцов решился вернуться в горы? Ночью! Но, понимая, что там его не может ждать романтическое свидание, вскорости позабыла об этом…
Северина разрыдалась. Не узнай я новостей от Аликс, то поверил бы в искренность ее слез.
— Если бы я вела себя сдержаннее, если бы я просто поговорила с ним, не навязывая вновь свои чувства… Возможно, Кравцов был бы жив! – вздыхала она.
В гостиную вошёл опекун барышни. Племянница улыбнулась в ответ на суровый взгляд дядюшки.
— Я готова послушаться и сменить траурный наряд! — весело произнесла она. — На-деюсь, мои слова удовлетворили интерес господина Вербина, и я могу удалиться?
— Благодарю, мадемуазель, вы мне очень помогли, — ответил я.
Барышня вопросительно взглянула на опекуна, прося позволения оставить нас.
Дядюшка кивнул, и барышня спешно скрылась за дверью.
— Одни огорчения с этими несносными детьми, — проворчал он, — моя покойная супруга их слишком избаловала… Признаюсь, я рад, что моя племянница больше не будет выставлять себя на посмешище! — добавил он по-военному прямо.
Похоже, его не волновало, что я веду следствие смерти Кравцова. Уверенность, дос-тойная невиновного? Неужто записать генерала в подозреваемые? Выходит, я стал слишком мнительным.
— Нет-нет, вы не подумайте, что меня радует смерть доблестного офицера! — спеш-но добавил Северин. — Всем сердцем желаю вам отыскать убийцу!
— Позвольте узнать, вы были лично знакомы с Кравцовым? Для меня важна любая помощь, — произнес я настойчиво.
— Разумеется, я вздрагивал от одного его имени! — воскликнул генерал. — Хотя уважал благородство Кравцова, которое не позволило ему воспользоваться поведением моей дочери… Признаюсь, в душе я сочувствовал ему, никому не пожелаю попасть в подобную щекотливую ситуацию… Эх, дети — сплошное огорчение! — он махнул рукою. — А сын мой завязал знакомство со старым плутом Ламанским, мой мальчик такой доверчивый! Его могли обобрать до нитки! Обычно такие злодеи собирают компании шулеров, в которые втя-гивают юнцов, а потом обыгрывают их до подштанников, простите за прямоту… Прошу вас обратить особое внимание на Ламанского. Его дела не чисты, всякий понимает, но, как гово-рится, не пойман – не вор! Эх, в наше время — такого сразу в острог!
Северин раздраженно махнул рукою, кляня распущенность современных нравов.
— Вы хотите сказать, что ваш сын дружен с Ламанским? — осторожно поинтересо-вался я, опасаясь обидеть собеседника.
— Слава Богу, общение моего сына с этим жуликом прекратилось, — вздохнул гене-рал, — они не были друзьями, но сын иногда бывал в гостях у Ламанского, когда тот жил в Пятигорске… Признаюсь, мне это не нравилось… Вы можете сами расспросить Василия… Эх, скорей бы следующая экспедиция, там под пулями он быстро перестанет думать о всяких глупостях… Вы бывалый офицер, Вербин, меня поймете…
Я задумался, проникшись пониманием к усталому отцу.
Надеюсь, в скорости у нас с Ольгой будут дети. Мне даже страшно представить, как придется заниматься их воспитанием, на одних гувернеров полагаться не стоит.
Корнет Василий Северин разделял тягу сестры к авантюрам. Я узнал в нем тех моло-дых людей, которых непрестанно тянет ввязаться в сомнительное приключение. Они мечта-ют о больших подвигах, а совершают мелкие шалости. Меня порадовало, что молодой Севе-рин не из числа, так называемых вольнодумцев, поносящих традиции наших отцов, без за-зрения совести променяв их на идеи безумцев. Их глупости вызывают у меня неприкрытое раздражение. Выслушивать надменные бредни сейчас было бы превыше моих душевных сил.
— Полагаю, служба сыщика весьма интересна! — пылко воскликнул корнет. — Ка-кое, наверно, отрадное чувство, когда злобный убийца оказывается в вашей власти…
Признаюсь, мне было приятно услышать столь лестный отзыв о моей службе, обычно сыщиков любят не больше городских жандармов, сочиняя пошловатые байки. Однако стоит только весельчакам встретиться с сыщиком лицом к лицу, былая бравада и насмешки исче-зают, уступая место неприкрытому страху, который заставляет их изливаться льстивыми ре-чами и пресмыкаться пред теми, над которыми они недавно хохотали в светских гостиных.
— Вы правы, я испытываю необъяснимую радость от долгожданных догадок, — че-стно признался я.
— Вы расследуете убийство Кравцова? — с нескрываемым любопытством спросил Северин. — Моя несчастная кузина любила его, — он печально вздохнул, — мы с отцом на-прасно пытались ее образумить…
Он печально развел руками.
— А вы были лично знакомы с Кравцовым? — поинтересовался я.
— Да, я знал его, мы виделись в общих компаниях, только и всего, — спешно ответил юноша.
Спешная речь всегда может оказаться ложью.
— А господин Ламанский… говорят, они с Кравцовым не ладили… — вслух раз-мышлял я.
Разумеется, я не слыхал ничего об этом, мне лишь хотелось разговорить Василия Се-верина. Не оставалось сомнения, что честолюбивый малый, немедля захочет проявить себя, если ему, действительно интересна служба сыщика.
— Вы совершенно правы! — уверенно произнес Северин. — Я готов открыть вам тайну… Ламанский желал заполучить государственные бумаги, которые были у Кравцова…
Новость оказалась весьма неожиданною, сразу я не сумел сообразить, верить ли мне словам собеседника.
— По какой причине? — спросил я.
Довольный собою Северин продолжал свой рассказ.
— Ламанский желал, чтобы граф Апраксин занимался поиском бумаг, а его не дони-мал! — важно произнес он. — Ламанский хотел бросить подозрения в воровстве на турка. Началась бы суета в тайной канцелярии, и Апраксин надолго позабыл бы о Ламанском…
Северин гордо смотрел на меня.
— Весьма занятно! Вы мне очень помогли! Позвольте узнать, откуда вам известно столько любопытных фактов? — поинтересовался я.
Пожалуй, этого вопроса мой собеседник не ожидал. Северин замялся и стушевался.
— Я бывал в гостях у Ламанского, он весьма разговорчив за карточным столом… — также спешно пробормотал он.
Карточный стол? Весьма любопытно. Думаю, опасения его отца оказались не напрас-ны. А как же долги? Неужто юный Северин оказался достаточно благоразумным, чтобы не спустить все свое отцовское содержание на годы вперед? Держу пари, что карточное жуль-ничество не основное занятие господина Ламанского.
Решив, что его объяснения не вызвали у меня подозрений, Северин продолжал.
— Но я бы обратил внимание на турка… Зачем Ламанскому убивать Кравцова? Если он убийца, почему не исчезли бумаги, — заметил он твердо.
Интересно, а откуда он знает, исчезли бумаги ли нет?
Беседа с Севериным вызвала у меня множество вопросов. По дороге домой я погру-зился в размышления. Василий Северин рассказал очень много. Не думаю, что Ламанский оказался столь откровенен за карточным столом, обычно такие люди не склонны делиться своими делами с первыми встречными партнерами в карты.
Как Северин мог узнать о том, что Ламанскому нужны бумаги Кравцова? А не ему ли Ламанский велел выкрасть их? Если бы Северину это удалось, граф Апраксин, наверняка, сказал мне об этом — ведь это стало бы единственным весомым мотивом убийства Кравцо-ва, в такой ситуации, действительно, все подозрения пали бы на турка… Любопытно, что за бумаги? Полагаю, что речь идет не о тех бумагах, которые отдали Селиму… А вдруг Ламан-ский подговорил Северина рассказать мне легенду о бумагах… Кстати, а что помешало бы Северину исполнить волю Ламанского – убить Кравцова? Отыскать на Кавказе наемного убийцу для свершения темного дела не составляет труда…
Мне вдруг вспомнились слова Аликс о том, что призрак кого-то хранит… Выходит, он занят своей миссией защиты настолько, что не может помочь нам в следствии… Значит, защитить кого-то для него важнее кары убийцы, защитить того, кому угрожает серьезная опасность… Неужто сестре? А вдруг кому-то еще? Нередко призраки берут под свою защиту тех, с кем не были близки при жизни… Другой мир диктует иные правила… Я прервал цепь рассуждений о призраках, понимая, что слишком увлекся… Не стоит предаваться фантазиям, нужны точные факты, даже в мистике!
Глава 7
СПИРИТИЧЕСКИЙ СЕАНС
Из журнала Константина Вербина
Юрьев выглядел весьма недовольным. Офицер взволнованно расхаживал по комнате, скрестив пальцы рук в замок.
— Дела у нас идут вяло, — вздыхал он, — а теперь еще доктор Майер лезет со своей мистической чепухой!
— Вы о чем? — поинтересовался я.
— Разве вы не знаете? — удивился подполковник. — Он собрался поймать убийцу при помощи спиритического сеанса, медиумом которого станет ваша свояченица. Удивля-юсь, как этот плут сумел убедить разумную барышню принять участие в столь сомнительном предприятии!
Жандармский офицер с возмущением покачал головой, сетуя на наглость своего не-доброжелателя. Я оказался удивлен не меньше Юрьева.
— Достопочтимый господин Майер уверился, будто призрак Кравцова должен сам разоблачить злодея, — насмешливо закончил речь мой собеседник. — Время и место сеанса держится в строжайшей тайне… Каков умелец наш эмпиритик*!
____________________
* Эмпиритиками в XIX веке называли врачей-шарлатанов, лечащих больных при помощи магических ритуалов, пренебрегая обычной медициной. Это «учение» получило широкое распространение во Франции, где были основаны школы эмпиризма.
Несмотря на возмущение поступком доктора, я не посмел бы усомниться в его вра-чебных умениях и назвать эмпиритиком. Не известно ни одного случая, чтобы он лечил больных при помощи колдовства. Надо отдать должное, доктор Майер не практиковал на больных свои мистические искания.
— Не удивлюсь, если выяснится, что Майер лечит больных в традициях эмпиризма, — произнес Юрьев уверенно, — Я слышал, доктора-эмпиритики надевают больным горшок на голову, а спину метут помелом…
— Могу держать пари, что Майер не практикует подобные ухищрения, — твердо пре-рвал я его речь, поскольку считал злословие за спиною делом низким и недостойным, — и, как вы можете понять, меня сейчас интересует совсем иное…
Я не ожидал подобной выходки от своего старого приятеля. Неужто Майер не разуме-ет, какой опасности подвергает Аликс? Суеверным может оказаться любой, даже убийца. Впрочем, когда человеку грозит опасность разоблачения, он начинает опасаться всего, даже призраков, хотя раньше никогда не верил в существование мистических явлений.
Не задумываясь, я поспешил домой, дабы образумить Аликс. Почему она столь резко поменяла мнение о спиритизме? Мне особенно хотелось задать трепку Майеру, поправшему все законы благоразумия.
Удивительно, но представилась прекрасная возможность осуществить задуманное. Вернувшись домой, я застал у нас доктора Майера за непринужденной беседой с моими до-рогими барышнями.
— Юрьев сказал, что вы собрались организовать спиритический сеанс, — произнес я сурово, — почему без моего ведома?
Ольга возмущенно взглянула на доктора, сурово поджав губки. Молчание моей суп-руги стало красноречивее любых обвинений.
— Я тоже ничего не знала! — воскликнула Аликс.
Майер замер вопросительно глядя на меня. Мы молча ждали ответа. Доктор с трудом поборол чувство замешательства.
— Наверное, вот в чем дело! — задумался он. — Одна моя пациентка, весьма болтли-вая пожилая дама, очень живо расспрашивала меня о талантах Аликс. Дама сказала, что было бы весьма любопытно, организовать спиритический сеанс, на котором призрак Кравцова мог бы разоблачить злодея… Я сказал, что давно пытаюсь уговорить Аликс стать медиумом, но барышня не соглашается… На этом дело и закончилось…
Теперь доктор Майер окинул нас укоризненным взглядом. Меня охватило неприятное чувство неловкости. Не стоило бросаться обвинениями, так и не разобравшись в ситуации. Виной всему беспокойство за судьбу Александры.
— Подумать только, как легко разносятся сплетни! — возмущенно воскликнула Оль-га.
— Это не сплетни, а логика господина Юрьева! — проворчал доктор. — Я не ошибся? Кто бы еще сумел выдумать про меня подобный вздор! Чего ожидать от жандармского туго-дума… Надеюсь, он не обвинил меня в заговоре при помощи магии?
Майер не иронизировал, полагая, что недалекий умом недоброжелатель и не такое придумает.
— Право, доктор, забудьте! — весело произнесла Ольга.
Она всегда умела снять воцарившееся напряжение.
— Мы восхищены вами. Большая редкость встретить человека, имеющего склонность к мистицизму, но при этом не потерявшего разумных взглядов, — добавила она с улыбкой.
Доктор поблагодарил Ольгу за добрые слова. Грядущая непринужденная беседа по-могла позабыть о неловкой ситуации. Однако беспокойство за Аликс не покидало меня.
Когда Майер ушел, а Аликс отправилась на прогулку по маленькому саду, я виновато произнес:
— Я начинаю жалеть, что втянул Александру в свое предприятие…
Моя супруга, положив голову мне на плечо, не спешила с ответом.
— Поначалу я была против, но… раз уж Аликс захотелось, — неспешно произнесла она, — Я, понимаю, это удивительная возможность утереть нос всем светским дурочкам! — в голосе Ольги звучало торжество. — Барышне негоже прятать свои таланты, о которых другие и мечтать не смеют! Наоборот, свои умения, недоступные для других, надобно всяче-ски проявить! Пусть все позеленеют от зависти!
Ольга права, и я уверен, что Аликс сама понимает свои успехи. Я искренне радовался, видя какое впечатление дар нашей барышни нынче производит в обществе, к ее дару начи-нают относиться с уважением.
* * *
Юлия Кравцова прислала мне тревожное послание, в котором настойчиво просила придти, намекая, что была бы рада видеть Александру. Понимая, что дело касается моего следствия, я не смел медлить.
Госпожа Кравцова встретила меня с заплаканными глазами.
— Кто-то ночью кинул мне в окно эту брошь! — спешно произнесла она, протягивая мне изящный букетик из эмали.
Видя мое недоумение, барышня поспешила объяснить.
— Это моя брошь я подарила князю, он носил ее как талисман, приколов к нательной стороне одежды. Вышегородцев никогда не расставался с моим подарком!
Я внимательно осмотрел брошь. Невозможно было не заметить, что вещица сильно погнулась. Нетрудно догадаться, что от встречи с пулей.
Аликс молча взяла брошь. Ее лицо не дрогнуло от волнения, но тень удивления про-мелькнула. Подержав предмет на ладони, она вернула его Кравцовой.
— Человек с рыжими волосами, — произнесла Аликс, прикрыв глаза, — мертвый че-ловек с пистолетом… Снова ночь…
Кравцова испугано смотрела на Аликс.
— Что значат эти слова? — спросила она с нетерпением.
— Я увидела рыжего человека с пистолетом, — напряженно произнесла Аликс, — и этот человек уже мертв… давно мертв…
— А князь? — спросила Кравцова. — Он жив?
— Не знаю, — Аликс печально покачала головой.
Признаюсь, видение Александры поразило меня не меньше. Человек, который давно мертв, что бы это значило?
Наше недоумение помог развеять Сергей Вышегородцев, пришедший навестить «до-рогую кузину», как он называл невесту своего брата.
— Вы говорили о каком-то рыжем? — спросил он.
— Да, — уверенно произнесла Аликс, — вы можете счесть мои слова бредом безум-ной, но я видела рыжего человека, стрелявшего в вашего брата… но этот человек уже мертв…
— Помнится, в прошлом году Алексей вступил в схватку с рыжим контрабандистом, промышлявший торговлей оружием черкесам… Брат застрелил его… — задумчиво произнес Сергей.
— Все верно, — подтвердила Юлия его слова, — как я могла забыть об этом…
— Странно, что давний призрак явился к вам, — удивился Вышегородцев. — Он ни-чего не говорил?
Александра виновато развела руками.
— Значит, брошь погнулась из-за пули контрабандиста, — пояснил я, — и спасла жизнь князю. Александре явился призрак противника Вышегородцева, который, если фило-софствовать, погиб из-за броши… Если бы не подарок невесты, князь бы не успел сделать ответный выстрел, стоивший контрабандисту жизни…
— А откуда эта брошь? — изумился Сергей.
— Мне бросили в окно ночью, — ответила Юлия кратко, забирая брошь.
Вышегородцев перевел на меня испуганный взгляд.
— Вы должны приставить надежную охрану для госпожи Кравцовой! — воскликнул он. — Это, наверняка, происки злобного убийцы…
— Госпожа Кравцова находится под охраной со дня убийства! — ответил я.
— Я требую охрану и для себя! — добавил Вышегородцев. — Мне боязно выходить на улицу… Но и это не защита, меня могут застрелить через окно…
Молодой человек не преувеличивал, говоря о своем страхе. Вышегородцев уже не принимал участия в кутежах и покидал ресторацию засветло, не дожидаясь окончания весе-лья. Он всегда просил кого-нибудь из казаков сопровождать его до квартиры, не скупясь на оплату.
— Вас убьют, если вы будете много болтать, — мрачно заметил я.
— Я нем как рыба! — воскликнул Вышегородцев. — Но я чую, будто чьи-то глаза следят за мною! Вы представляете, каково жить в постоянном страхе?
— Прошу вас, хватит жалеть себя! — сурово перебила его Кравцова. — Взгляните на меня, мое сердце разрывают горе, боль, ненависть, отчаяние, но не страх…
Она одарила Вышегородцева презрительным взглядом. Статно выпрямившись, хруп-кая барышня была выше Сергея, который выглядел весьма жалко рядом с нею.
— А вы думаете, меня не ранит горечь утраты? — ответил князь. — Что постыдного в том, если я опасаюсь за свою жизнь? Разве это уменьшает мое беспокойство за судьбу брата?
Кравцова устало опустилась в кресла. Она уже не могла плакать.
— Оставьте меня, прошу вас! — обратилась она к Вышегородцеву. — Мы с вами ни-когда не ладили! Напрасно вы пытались стать моим другом! Общее горе не сблизит нас, а лишь вызовет большую ненависть друг к другу!
Ее голос звучал виновато, но настойчиво.
Вышегородцев печально смотрел на «дорогую кузину».
— Я знаю, что вы считали меня легкомысленным и недостойным своего брата, — произнес он, — да, мне чужды многие добродетели. Я послушаю и не стану докучать вам, но не сомневайтесь в искренности моих чувств и стремлений поддержать вас в трудные мину-ты! Возможно, потом вы измените свое мнение о моей скромной персоне… А, если Алексей окажется жив, в чем я не сомневаюсь, его возвращение сможет сделать нас друзьями…
Поклонившись, Вышегородцев спешно вышел из комнаты. Выходя, он обернулся, бросив на «дорогую кузину» взгляд полный печали.
— Каков паяц! — проворчала Кравцова. — Мне кажется, если бы не трусость, он да-же бы не заметил исчезновения брата… Нет, я делаю поспешные выводы. Разумеется, он бы заметил, что брата нет рядом, когда спустил бы все деньги! Простите, что не удалось сдер-жать чувств…
Барышня не могла унять гнев.
— А вас не беспокоит судьба Сергея Вышегородцева? — спросил я.
— Уверяю вас, все его беспокойства напрасны! — твердо ответила она. — Кому на-добна его жизнь?
Кравцова горько рассмеялась.
— Признаюсь, я не чувствую за собою никаких наблюдений, — произнесла она, — а ведь убийца мог заподозрить, что я весьма осведомлена в делах жениха…
Взаимной неприязни между двумя разными людьми, которых связал один общий че-ловек, избежать почти невозможно. Вышегородцев младший являлся олицетворением всех дурных качеств, которые Кравцова не выносила.
— Братья совершенно непохожи, — будто в ответ на мои мысли произнесла она, — не считайте меня любительницей злословья… Уверяю вас, Сергей всегда отзывался обо мне более нелестно, он даже уговаривал брата оставить меня. Я казалась ему скучной и слишком добродетельной!
Нетрудно понять, что в слово «добродетель» любитель кутежа считал наибольшим злом.
— Вы можете спросить Вышегородцева, — продолжала Кравцова, — он не сумеет долго носить маску учтивости даже пред вами и обрушит на вас поток ядовитого злословия о моей персоне… Удивительно, как ему удалось не рассмеяться мне в лицо, когда я попросила его уйти! Замечу, «дорогой кузен» навестил меня лишь для того, чтобы соблюсти приличия в глазах общества. Вчера на пикнике кто-то прилюдно пожурил его, что он совсем позабыл о своей «кузине»…
Красавица высказала нам все, что долго скрывала. Нередко неутешное горе заставляет нас позабыть о тягостных правилах. Нескоро спохватившись, мадемуазель Юлия взволнова-но произнесла:
— Надеюсь, все разрешиться благополучно…
Она не пояснила, к чему относятся эти слова.
— Позвольте узнать, известно ли вам о знакомстве вашего жениха с господином Ла-манским? — поинтересовался я.
— Ламанским? — переспросила Кравцова. — Личность знаменитая, но я не припом-ню, говорил ли князь мне о нем… Ламанский… Ах, да… Я слышала это имя от брата… Да, совсем недавно…
Ее печальное лицо оживилось, погрузившись в воспоминания.
— Да, брат говорил мне про «плута Ламанского» пару недель назад, когда тот прие-хал в Ставрополь… Он сказал «приехал плут Ламанский, значит, дело нечисто»… Но я нико-гда не расспрашивала его… Брат делился со мною чувствами, но не делами… Как они в этом были схожи с князем Вышегородцевым, — Кравцова грустно улыбнулась, вздыхая о про-шлом.
— А о Василии Северине ваш брат не упоминал? — поинтересовался я.
— Упоминал, говоря, что он неплохой парнишка, но слишком жаждет книжных при-ключений, за что и нашел неприятность, — вспомнила Юлия, — помню, Северин однажды заходил к нам в гости в Пятигорске… Они засиделись с братом допоздна, и Северин остался у нас переночевать…
Весьма глупо поступил Северин, отрицая свое знакомство с Кравцовым. Слишком просто проверить.
— Вы были свидетелем их беседы? — спросил я.
— Недолго, — ответила Юлия, — насколько я помню, мы говорили о всякой чепу-хе… Потом меня начало клонить в сон, и я оставила их.
Кравцовой не хотелось расставаться с нами. Мы стали для нее долгожданными собе-седниками, способными понять истинные чувства души, живущей в ожидании добрых вес-тей, надежды на которые с каждым становится все меньше. Пожалуй, барышне помогало и то, что мы искренне пытаемся ей помочь и дарим живительную надежду найти любимого живым и невредимым.
487
0
ОММЕНТАРИИ