Я более не обращал на нее внимания – весь интерес пропал так же быстро, как и появился. Все они были похожи как выпущенные с одной фабрики игрушки, как партия кукол «барби» и хоть бы что-то их отличало, но была лишь одинаковость и фатальная однотипность.
Остальные души умерших на дискаче а также в этом мире я тоже собрал. Они походили на туман из небесной пыли, они влились в меня потоком, вылепили меня, стали продолжением моего мертвого тела. Было достаточно сытно, я даже причмокнул как человек после вкусного ужина или хорошего вина.
Мое настроение сейчас портила лишь вода, которая стекала с моей одежды, что поделать меня же искупали. Было слякотно и мокро, штаны и балахон липли к телу – достаточно неприятное ощущение. Я посмотрел на пол – оказывается там натекла целая лужа, кто бы увидел мог подумать, что я обделался - ситуация. Пришлось стянуть через голову балахон – надоел он мне, уже сил моих больше нет, и швырнуть его на пол прямо в лужу воды. Балахон начал сминаться и растекаться как тающий пластилин, задымился и зашипел, теперь в этой едкой субстанции сверху еще и плавали моя пачка сигарет и крикет. Они теперь мне все равно были ни к чему – отсырели. Возблагодарим Господа нашего, за создание воды.
« И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И стало так.
И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
И назвал Бог твердь небом. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день второй». – Конечно, это было хорошо, было просто замечательно, а искупать всадника – так это выше всяких похвал – превосходно.
Я встал, снял пиджак со спинки стула сзади себя, который кто-то очень предусмотрительно туда повесил. Владельцу он все равно уже не понадобиться. Черная ткань пиджака воняла одеколоном – терпеть не могу вес эти запахи. Я поморщился, но одел - уж лучше что-то, чем ничего. Я сгреб пачку и зажигалку со стола, заценил что там было.
- Что там у нас? Честер. Мде, не густо. – Я закурил и сунул в карман свою находку. – Еще и легкий…Как говориться, вот он первый шаг к резиновой женщине. Совсем ты Смерть обнищал и докатился. – Я выудил из теперь уже своих карманов куртки стопку чужих визиток, кинул их под ноги. Может тоже себе визитки придумать. Например «Имя: Альтер-Эго. Профессия – Смерть. Частные и массовые перевозки в мир иной. Работа на заказ. Быстро, и очень дорого. Принимаю в залог души. Заранее запасайтесь гробами и веночками. Самоубийцам скидки – пытки за счет заведения». О какую я себе рекламу создал, лучше всякого маркетолога. Я похихикал, в очередной раз радуясь своему обостренному чувству юмора.
Я бросил взгляд на посиневший труп моей знакомой наркоманки, усмехнулся. Вот к чему приводит жизнь в вечном кайфе – вот она смерть от эйфории.
Я кинул в нее все еще тлеющую сигарету, труп девчушки вместе со стулом свалился на пол. Как говориться: «земля тебе пухом - не ушибешься».
- Мерзость. – Вынес я свой вердикт. Не то чтобы меня задевала эта тема, просто насколько мне было известно, моя мать была наркоманкой. Ну и нагуляла меня, наверняка в обдолбанном состоянии. Уверен, поэтому я и родился такой больной: со свернутым легким, не мог ходить лет до трех, к тому же с вирусом СПИДа в придачу – в общем, полный комплект. Спасибо мать хоть руки и ноги целы, Бог миловал не даун и не олигофрен. А легкие мне все равно теперь не нужны - только чтобы курить. Что же касается отца, были у меня на этот счет догадки. Он точно был извращенцем и маньяком. На эту роль вполне мог сойти Джек Потрошитель, но сгодился бы и Чикатило. Так что было понятно в кого я собственно такой гад. Как принято говорить - гены свое возьмут, точнее они уже проявились полностью.
От таких приятных мыслей мне захотелось выпить, я взял со стола полупустой графин, и опустошил его, вылакав прямо из горла. Запустил пустую емкость в застывшую в весьма соблазнительной позе стриптизершу на полукруглой сцене. Бутылка разбилась о ее причинное место, не причинив ей вреда, а жаль - одной самкой стало бы меньше, именно они потом рожают таких недочеловеков как я.
Заиграла музыка - я ее отключал, чтобы не мешала нашему разговору с мадам. Я щелкнул пальцами, и послышалась моя любимая мелодия, этакий похоронный марш, наводящий тоску и меланхолию.
Я шел вперед – к выходу из этого полуподвального помещения, от которого меня мутило, расталкивая клубы сигаретного дыма, теряясь в музыке, проскальзывая и задевая плечами застывших живых людей. Пусть постоят еще немного, словно я в музее восковых фигур, на выставке деревянных истуканов. Я не торопился, а зачем? Но я хотел быстрее увидеть небо, почувствовать его и отправиться домой. Пора было возвращаться и отдавать урожай, собранный из душ людских.

- Луна, что так пронзительно сияет,
Июньская гроза.
И волосы ее - вся жизнь сквозь них как будто пролетает.
Стремиться к свету.
Мечты, что сводят меня с ума, сводят с ума.

Меня провожали статуи, замершие в бесконечном танце, с такими глупыми выражениями лиц, застигнутыми в таких уморительных позах. Сейчас я войду в дверь, и они оживут снова, начнется жуткая паника, слезы польются рекой. Они будут пытаться откачивать своих друзей и знакомых, да и просто левых людей, да только все это окажется напрасно - все равно, что делать искусственное дыхание тому, кто утонул час назад – сердце уже не бьется, пульса уже нет. Время спасения прошло - их время ушло. Их души впитались в меня – я стал ими.

Проснись, пока не знаешь ты исхода.
Сводят меня с ума, меня с ума.

Песня все не прекращалась, автоматически перематываясь и играя снова и снова, я улыбался, погрузившись в свои мысли. Я шел домой, и это было хорошо, мне ничего и не надо было больше. Песня что-то цепляла во мне – может, напоминала о том, что было когда-то, может, обещала, что все еще будет. Вообще я любил слушать System, еще когда был живым и подыхал на задворках родного городишки. Тогда у меня была постоянная депрессия, пять попыток суицида. Какого же садиста и извращенца, то есть меня любимого сумели откопать из закромов моей родины.
У входа меня встретил охранник, валяющийся поперек порога и заграждающий мне проход. И этот туда же – гашенный. Ничего святого в людях – «принимают» даже на работе. Я переступил через громилу, немного позавидовав его комплекции, я-то был еще тот чахлик и хиляк, но, правда, ростом длинный - хоть какая-то компенсация.
Я вышел на улицу - пронизывающий ветер резал лицо, наверное, была осень или ранняя весна, но меня это не интересовало. Впереди я увидел шоссе, сияющее электрическими линиями фонарей, напоминающее гирлянду новогодней елки и лунную дорожку одновременно. Был слышен равномерный гул проезжающих машин. В этом городе жизнь кипела, и самом разгаре была ночью – такой драйв.
Тут из-за угла торгового центра вырулила машина и промчалась совсем рядом со мной – «вот это наглость, ай-яй-яй, как не хорошо. А я ведь обидчивый, да еще какой». Этому наглому водиле я выстелили асфальт льдом, его БМВ повело в сторону, и закрутив на месте, ударило о фонарный столб, который совсем случайно оказался тут поблизости. Водила был жив, я не убивал - я забирал души, и самолично определять, кому и когда умереть было не в моей компетенции – это были обязанности Господа нашего. Я был лишь его слуга-исполнитель, не больше. Но вот такие шоу как кого-то изувечить я мог себе позволить, чем часто и пользовался.

Пока не знаешь ты исхода.
Пока не знаешь ты исхода, я буду ждать -
Настороже.
Мечты что запутались у нее в волосах.

Песня закончилась, тишина стала обволакивать меня. Пора. Я посмотрел на небо - не видно было звезд, скорее всего от смога и сияния фонарей, а также неоновых вывесок. Но мне звезды были, опять повторюсь - пусть будет тавтология «до фонаря». Мне нужно было лишь небо.
Я улыбнулся своим мыслям и губы прошептали вечную фразу.
- Небо, я здесь.
И небо приняло меня – этакий портал, открытый для всадников Отцом создателем.
Буквально через мгновение небо поменяло цвет, оно стало багровым с черными, как смоль, рваными облаками, от смердящих дымом адских костров и пожарищ. Понесло вонью горелого человеческого мяса. Крики грешников из чистилищ ада создавали звуковой фон. Я увидел прозрачные воды Стикса перед собой, и пошел на его манящий шепот. Вот в принципе я и дома.