Дракон что есть силы толкнул сына, но тот не ответил, из-под его плотно зажмуренных век текли слезы, он стонал, выл и рычал, скребя лапами по земле и терзая когтями воздух. Тогда старый волк схватил его за шиворот и, едва не вывернув шею от натуги – сынуля-то неплохо поправился за прошедшее время! – вытащил его наружу и швырнул прямо в лужу – как раз пару дней назад прошел дождь. И когда ошарашенный, весь мокрый Сумрак вскочил на лапы, то он предусмотрительно отскочил в сторону – глаза у того были дикие.
- Сумрак! – окликнул его отец, - Да что с тобой?
- Отец, - увидев его, Сумрак тут же опустил вставшую дыбом шерсть, и то ли стон, то ли вой сорвался с его губ, когда он, покачнувшись, едва не потерял сознание, рухнув на землю.
- Ты что, заболел? – Дракон лизнул его в лоб, - Что случилось?
- Я... мне сон приснился... про маму... и про Серого. Про то, как мы с ним убегали от Пестряка и остальных, - в голубых глазах молодого волка стояли слезы, - Я не могу больше так, отец. Он мне жизнь спас, и теперь я, как последний трус, отсиживаюсь в лесу, пока он, мой учитель и мой первый друг, слоняется по улицам, на которых оказался по моей вине! Что же я за друг такой, если жду, что мои друзья должны только ради меня и жить? Что я не должен сам чем-то благодарить их за их доброту? – он медленно поднялся на трясущихся лапах, - Я должен разыскать Серого. Я должен узнать, что с ним случилось, и помочь, если надо – или отомстить за его смерть.
- И как ты это собираешься сделать? – спросил Дракон, усаживаясь рядом и жестом приглашая сына последовать его примеру, - Ну, найдешь ты Серого, я в этом даже не сомневаюсь, а дальше-то что?
- Я должен помочь ему вернуться в стаю, - ответил Сумрак, - На улицах жизнь куда труднее, чем на рынке, уж мне ли не знать! Я должен помочь ему обрести то, что он из-за меня потерял.
- Ну-ну, - в голосе Дракона впервые послышалась ирония, - И ты, годо-валый щенок, вместе с одноглазым стариком будешь драться против всей стаи? Забыл, что случилось в прошлый раз?
- Тогда я был слабее, - резонно возразил Сумрак.
- Да, не спорю, за прошедшее время ты немного подрос... вот только ума, как я погляжу, так и не набрался. Впрочем, это характерно для всех молодых и глупых зверей – они видят мир только в черно-белых тонах, и при этом жутко самонадеянны. Ты поставил себе цель и не побоялся бросить вызов целой стае бродячих псов – что ж, хорошо, но ты не думаешь, что это, мягко говоря, рискованное предприятие может стоить тебе жизни?
- Ради друга... – начал Сумрак, но Дракон нетерпеливо перебил его рез-ким взмахом лапы.
- Да, да, знаю: не пожалею и жизни. Слыхали уже! Неужто через это проходят все юнцы, и ты сейчас как раз в том дурацком возрасте, в каком был в то время я? – он покачал головой, - Я тоже так считал. И дорого за это поплатился. Со временем и ты поймешь, а сейчас, пока твоя собственная мудрость еще далеко, и тебе надо набраться опыта, послушай старого умного зверя, каким считается твой отец, и прими это к сведению, иначе твое незнание может стоить тебе жизни. А она не терпит глупого лихачества и ненужной храбрости, сын мой. Да, это красиво, благородно и так далее, но, увы, мы живем не в таком мире, где это всегда простительно, и есть множество врагов, для которых твоя глупость обернется несказанной удачей, а для тебя - тяже-лыми испытаниями или даже смертью. Предположим, ты найдешь Серого и уговоришь его вернуться в стаю – в чем я лично сомневаюсь, потому что он старше меня, и уж всяко способен прийти к таким же выводам – но что вы двое сможете противопоставить целой стае опытных и свирепых бойцов? Что вы сможете противопоставить этому Пестряку и его банде?
- Я уже дрался с ним, - угрюмо ответил Сумрак, отлично, впрочем, по-нимая, что отец его не пустые речи держит, и путешествие в поселок, по крайней мере, сегодня ночью уже вряд ли состоится.
- Ну и что? – Дракон, словно чувствуя прорехи в его черепашьей обороне внутри панциря непроходимого упрямства, говорил все напористей, - Один на один ты его, может быть, и одолел бы, но там будет еще не меньше десятка оскаленных пастей. От всех уворачиваться будешь? И после этого ты хочешь сказать, что не считаешь себя самонадеянным?
- Но что же тогда делать? – Сумрак посмотрел на него, - Я должен ему по-мочь, понимаешь? ДОЛЖЕН!
- Охотно верю, - кивнул тот, - Но не сейчас, не в это время. Если ты не заметил, еще лето, и даже под боком у двуногих для бродячего пса найдется достаточно пищи. Серый, если он еще жив, не пропадет, он и не в таких пе-ределках бывал, уж ты мне поверь. А до холодов еще предостаточно времени.
- Ты что, хочешь его бросить? – Сумрак смотрел на него во все глаза.
- Это с чего ты решил? – кажется, Дракон даже немного обиделся, - Это я-то своего старого приятеля брошу? Да ты что, никогда! Но я не хочу, чтобы мой сын – прошу заметить, единственный – отправился неизвестно куда и погиб, пытаясь его спасти, хотя спасать его, собственно, еще не от чего. К тому же, ты и драться-то, как я погляжу, совсем не умеешь...
- Это как? – теперь пришло время Сумрака обижаться, - Да я... я... я столько в своей жизни сражался! Не хочу бахвалиться, что всегда побеждал, но от схватки никогда не бегал!
- Ну, тогда посмотрим, умелец, чему тебя научили, - и он встал напротив Сумрака, насмешливо наклонив голову, - Давай, попробуй поиграть со своим стариком, авось, он тебя научит уму-разуму, иначе все уже бесполезно.
- Тогда не думай, что так просто меня одолеешь, - проворчал Сумрак, поднимаясь и вздыбив шерсть. Что ж, если отец так хочет, то он сам напро-сился! Дракон, будто прочитав его мысли, только рассмеялся. Ему еще многому предстоит научить своего сына, если он хочет вырасти в толкового дикого зверя! И в ответ на угрожающее рычание Сумрака он только молча оскалил зубы – и неожиданно, без всяких предупреждений, бросился вперед, да так, что Сумрак едва успел заметить мелькнувшее подобно снаряду черное тело, как оно ударило его и он, не удержавшись, покатился по земле.
- Урок первый, - весело пояснил ему Дракон, - Скорость и внезапность.
Сумрак отозвался глухим рычанием, поднимаясь на лапы, глаза его го-рели огнем. Он вырос среди собак, поэтому и умел драться только как собака. Прижав уши, он бросился вперед, намереваясь ударить отца плечом, сбить с лап и как следует вывалять в пыли... но на этот раз давний, сотни раз испро-бованный прием почему-то не сработал, а Сумрак с изумлением почувствовал, что вместо плоти и костей живого тела на его пути осталась только пустота, и он кубарем полетел по земле, едва не свернув себе шею.
- Урок второй, - как ни в чем не бывало, заметил Дракон, - Ловкость. Толика ее и силачу не помешает, - и тут же напал сам. Плотное, сплетенное из одних мускулов тело без малейшего усилия взвилось вверх, и он камнем обрушился на спину сына, схватив его за загривок мощными челюстями и принявшись таскать, как тряпку, то и дело ощутимо прикладывая о землю. Сумрак сперва яростно сопротивлялся и рычал, но потом неожиданно обвис в его пасти, точно мертвый. Дракон еще несколько раз встряхнул его, но сын не подавал признаков жизни, и старый волк, не на шутку перепугавшись – неужто перестарался с уроками? – опустил его на землю... но тут, не успели его зубы разжаться, якобы мертвый Сумрак вскочил на лапы и беззвучно бросился в атаку. Старого волка спасла его реакция, и клык ударился о клык, а лапы принялись что есть сил молотить противника, пока двое волков, рыча, пытались достать друг друга оскаленными челюстями. Наконец – то ли Су-мрак уже устал, то ли допустил ошибку, не знаю, позже они и сами не могли объяснить, как это вышло – Дракону удалось подскочить к сыну сзади и, схватив его за складку шкуры, швырнуть его о скалу. Любого другого такой трюк живо бы выбил из колеи, но Сумрак изловчился и сумел использовать его против самого отца, по-кошачьи извернувшись в воздухе и, оттолкнувшись лапами от камня, упасть точнехонько на загривок отца, придавив его к земле своим немалым весом, и туго бы пришлось Дракону, если бы не еще одна уловка – немного переставив лапы и уперевшись ими в землю, он волчком крутнулся вокруг своей оси, сбросив не ожидавшего такого приема Сумрака на землю.
- Ну, уже лучше! – Дракон явно был доволен, - Теперь и ты начинаешь понимать, что такое бестолковая грызня, а что такое настоящая битва! Заме-чаешь разницу? Сперва ты просто пытался схватить меня, считая, что на этом все и кончится и используя лишь те приемы, что знал, но пришло время – и ты уже сумел воспользоваться моим собственным ходом себе на пользу! Этим-то настоящий боец и отличается от заурядного пустолая, что только клыки скалить и горазд. Надеюсь, ты это понял.
Сумрак только кивнул. Эта драка и впрямь оказалась для него сущест-венным испытанием – кто же знал, что его отец настолько превосходит его в искусстве боя? Он-то считал, что умеет драться, а на самом деле выяснилось, что против истинного воина он – так, щенок бестолковый, решивший, что ему впору тягаться силами со взрослым зверем. Впрочем, слишком сильно он не расстраивался, и завистливой злобы на отца не таил – что ж, научимся, коли не умеем! А учиться пришлось и впрямь немало. Все лето, день за днем, Дракон неустанно сражался с ним, изредка поправляя, еще реже хваля, и постепенно Сумрак и сам начал ощущать в себе существенные перемены, а там дошло и до того, что, хоть отец по-прежнему без труда валил его на землю и при случае всячески это проделывал, сил у него стало уходить гораздо больше, и теперь Сумрак не только глухо защищался, отражая все удары отца, но и время от времени предпринимал попытки перейти в атаку. Дракон, чувствуя его желание постоять за себя, только посмеивался, но вслух ничего не говорил, и с удовольствием отмечал, насколько быстрее и проворнее стал его подрастающий сын, насколько гибче стало его поведение во время боя и как становится все труднее предугадать его следующий шаг. Он замечал, каким высоким и стройным становится Сумрак, как неуклюжесть щенка сменяется пластичностью и грациозностью прирожденного охотника... и ему становилось грустно. Ведь именно так волчата становился волками, и именно тогда родители понимают, что их дети уже не маленькие, и вскоре настанет пора навсегда с ними распрощаться. Понимал это и Дракон. И это была грусть отца, что так поздно узнал истинную радость отцовства, боящегося, что это время пройдет, и он опять останется один со своими воспоминаниями, а потому он высоко ценил каждый миг, проведенный им вместе с Сумраком, ценил их прогулки по лесу, их охотничьи вылазки, их патрулирование вдоль границ, их отдых под раскидистыми деревьями, когда сын клал свою голову на спину отца и безмятежно засыпал, зная, что он рядом, а значит, все хорошо. Но Дракон также понимал, что таков естественный ход вещей, и он не может удерживать Сумрака вечно, ведь он замечал, какими больными глазами смотрит его сын на расстилающийся на том берегу реки поселок, когда они изредка проходили неподалеку, и знал, что рано или поздно он отправится туда – навстречу опасности и неизвестности. Пока что Сумрак сдерживал себя лишь потому, что отец неизменно брал верх в их поединках, и считал, что еще недостаточно силен для схватки с рыночной стаей, но раз за разом Дракону это давалось все труднее, и однажды ночью, когда северные ветра уже несли далекое, но не менее морозное дыхание зимы, сражаясь с Сумраком, старый волк понял: настал тот миг. Со стороны все выглядело как обычно – два волка кружили друг против друга, пока кто-нибудь из них не бросался в атаку, но на этот раз первым дал трещину Дракон, и вот уже Сумрак, что еще недавно и нескольких мгновений не мог против него продержаться, наступал вперед, беззвучно скаля клыки, а он все пятился назад, силясь сопротивляться, но каждый его прием встречался тремя, и ни разу его клыки не смогли коснуться тела сына – тот всегда успевал отскочить или отразить в былое время беспроигрышный удар. Да и сам Сумрак чувствовал перемену в драке, и даже пристально приглядывался к Дракону – а не поддается ли? – но нет, сопро-тивление отца было самым настоящим, вот только сбить с толку или, по крайней мере, застать противника врасплох ему все не удавалось, и молодой волк, чувствуя какое-то странное удовольствие, наступал все яростнее, пока очередным мощным броском не опрокинул отца на землю, а его лапа не уперлась ему в горло, почувствовав, как бешено бьется жилка на беззащитной шее поверженного Дракона.
- Все, - негромко сказал Сумрак, убирая лапу и давая отцу подняться.
- Да, ты прав, - кивнул тот, отряхиваясь, - Большему я тебя научить не смогу, и вряд ли кто-то сможет. Теперь удача в битве будет зависеть только от тебя самого, Сумрак.
- Битва обещает быть тяжелой, - пробормотал молодой волк, и его глаза сверкнули в темноте, - Но я не боюсь.
- Боишься, - улыбнулся Дракон, - просто не показываешь этого. Страх – это естественно, Сумрак, и нет в этом мире существа, что не испытывает этого чувства, ибо все мы умеем бояться – за своих родных и друзей, за свой дом, за свою судьбу, за свою жизнь. Но главное – это не дать страху повелевать нашими поступками, завладеть нашим разумом, поработить нас, и именно тех, кто умеет сдерживать его, делая то, что нужно, мы называем храбрецами. И радуйся, сын мой, что умеешь бояться и переживать – ведь это означает, что ты действительно живешь на этом свете, - и, похлопав его по плечу, старый волк неторопливо зашагал к лесу, - Что ж, пойдем, раз уж ты решил. Нам надо успеть до рассвета.
- Ты со мной? – удивился Сумрак.
- А ты думал, что я слишком стар для такого? – Дракон усмехнулся, - Нет, я еще не совсем беззубый, дряхлый старик, и рвать врагов еще умею. К тому же, надо ж кому-то за тобой приглядывать!
- Это кто еще за кем приглядывать будет! – рассмеялся в ответ Сумрак и отправился следом. Его тяжелые мохнатые лапы оторвались от земли почти бесшумно, и два волка, в темноте ночи похожие на тени один другого, скры-лись в лесу, словно туман, растаяв в прохладном, пропитанном звездным светом воздухе...
- Да, давно я здесь не был, - Дракон хлопнул лапой по доскам старого моста, - В последний раз я по этому мосту проходил ого-го сколько зим назад! С тех пор почти вся жизнь минула.
- И у меня тоже, - улыбнулся Сумрак, - Но моя жизнь была короче, так что я пойду первым.
- И куда, собственно? – поинтересовался Дракон, - Поселок-то большой. Весь обыскивать будешь?
- А что мне остается делать?
- И ты уверен, что успеешь до утра? А что, если...
- «Если» да «если»! – кажется, Сумрак не на шутку рассердился, - Вечно ты со своим «если»! Тебя послушать, так хоть из дому не выходи и сиди, пока от голода не околеешь! Я обещал, что разыщу Серого, и я свое обещание сдержу, а ты можешь подождать меня тут, коли твое «если» тебе проходу не дает, а я не собираюсь тут корни из-за тебя пускать!
- О, загнул, - медленно, даже с некоторым уважением проговорил Дракон, но его янтарные глаза смеялись, - Но так и не понял, на что намекает твой отец, верно? Ты так и не научился меня слушать... Что ж, тогда я сейчас тебе все наглядно объясню, - и, запрокинув седую черную голову к темному небу, Дракон не то зарычал, не то взвыл, и этот короткий, но невероятно мощный рев пронесся над всем селом, подхваченный крыльями ветров, и на него тотчас откликнулись все собаки, залившиеся яростным лаем, а слепые окна домов спящих людей загорелись тревожным огнем, и хозяева выскочили во двор, не зная, что же стряслось...
- Впечатляет, - сухо промолвил Сумрак, - Но чего ты этим добился, скажи мне на милость? Того, что теперь вся округа знает о нашем присутствии?
- Знать-то знает, - усмехнулся в ответ Дракон, - Да не понимает, что это значит. И только одно существо во всем селе может откликнуться на этот призыв, остальные сочтут его всего лишь незаурядным, но пустым звуком.
- Ты... ты хочешь сказать...
- Да, ты угадал. Серый и я придумали этот сигнал еще в молодости, и ис-пользовали его для призыва друг друга. Если мой старый товарищ еще не совсем оглох и не подрастерял остатки памяти, он придет.
- Уже пришел, - раздался негромкий глуховатый голос, и Сумрак радо-стно увидел, как из темноты ночи появляется серая тень. За прошедший год Серый немного изменился, хотя в его шкуре и добавилось порядочно седого волоса, но глаз его – на месте второго уже выросла жесткая шерсть – сверкал тем же спокойным огнем, что и в ту ночь, когда они впервые встретились. Даже походка его – спокойная и неторопливая – была все та же, преисполненная величия и благородства, хотя голову он держал уже не так прямо, явно больше склоняя ее на зрячую сторону. Дракон своей радости почти ничем не выдал, только его пушистый черный хвост, обычно скупой на подобного рода движения, несколько раз похлопал по жухлой траве, а глаза тут же выдали его истинные чувства.
- Здравствуй, Серый, - Сумрак улыбнулся, - Как я рад, что вижу тебя!
- И тебе привет, Сумрак, - кажется, серый пес был также счастлив его видеть, - А я и не сомневался, что ты выкарабкаешься – все-таки сам Дракон приходится тебе родным отцом! – он подошел и пихнул лапой своего старого друга, - Ну, что ты молчишь, а? Столько лет прошло, как мы расстались! Неужели тебе нечего сказать?
- А у меня слов нет, - наконец-то широко улыбнулся тот, - Но все-таки здорово знать, что ты еще жив, приятель! И неплохо живешь, как я погляжу!
- Приходится, - усмехнулся Серый, - Я за свои годы и не такое пережил!
- Ну, я же говорил! – Дракон повернулся к Сумраку, - Кто-кто, а Серый на улицах своего родного села ни за что не пропадет! Что, небось, все эти блохастые бродяги, как тебя увидели, со страху как себя звать позабыли?
- Отчего же, - Серый слегка улыбнулся, - Не так все просто, друг мой. И мне немало пришлось постараться, чтобы сперва доказать им, что я еще не собираюсь подыхать, потом – что я еще могу за себя постоять, и наконец – что меня следует уважать. Вот, полюбуйся, - он повернулся к Дракону плечом, на котором виднелся большой и безобразный шрам, - Это мне один из них оставил. Сейчас, правда, он стал куда почтительнее, и неплохо мне помогает в делах.
- Каких таких «делах»?
- А, я еще не сказал? Это, конечно, не чета рыночным псам, но мне уда-лось сколотить из этого отребья мало-мальски организованную стаю, и теперь, по крайней мере, могу спать спокойнее. Разумеется, эти ребята все еще изредка дерутся, и иногда даже очень свирепо, но жизнь на улице стала гораздо спокойнее, и нам уже легче защищать свою территорию от набегов других бродяг, да и сами они это чувствуют – за последнее время не было ни одного, а для такого старика, как я, это просто счастье.
- А что слышно о Пестряке?
- Да ничего, - махнул лапой Серый, - Изгнав меня, он сам себе выкопал могилу – на следующий же день на стаю напала банда Беляка – помнишь такого? – и Пестряк был убит, а этот бродяга взял власть в стае в свои лапы. Теперь именно он и горстка его приближенных правят на рыночной площади, и по тем обрывочным сведениям, что до меня доходят, я не скажу, что это самый лучший вожак из всех, что знала наша стая. Впрочем, на нашу землю он пока не суется, и хоть за это ему спасибо сказать можно.
- А ты не боишься, что этот Беляк решит заявиться к вам?
- Боюсь, конечно. Но наша сторона ему не удачная, много он там не найдет, так что я надеюсь, он удовлетворится достигнутым – хотя, признаюсь честно, с его замашками, с его жестокостью и хитростью ничего и никогда нельзя знать наверняка. Ну, поживем – увидим.
- Но, если что – Сумрак внимательно посмотрел на своего друга, - знай, что и мой отец, и я всегда готовы прийти к тебе на помощь... если, конечно, у кое-кого из нас вновь не разговорится его любимое «если», - он покосился на Дракона, а тот рассмеялся.
- Мы придем, Серый, - кивнул он, - Ты только позови, и знай, что в этом лесу у тебя есть друзья, которые ради тебя не пожалеют и жизни! Ты спас жизнь моему сыну, и этим только еще раз подтвердил то, что я о тебе знал давно, поэтому говорю тебе – только позови.
- Спасибо, старый друг, - Серый потерся седой мордой о плечо Дракона, - Как хорошо, что ты меня не забыл! И как хорошо, что вы с Сумраком снова вместе! – он с какой-то глубоко скрытой нежностью посмотрел на молодого, полного сил и жизни волка, - И пусть ваша семья впредь никогда не разлу-чится, друзья мои! Удачи вам, и до новых встреч! – после чего, взмахнув пушистым хвостом, он скрылся в лабиринте переулков, а Дракон негромко сказал Сумраку:
- Вот видишь, сынок. Серый не такой зверь, чтобы пропасть просто так. Он выживет, что бы ни случилось, и до конца дней своих будет упорно цеп-ляться за жизнь!
- Я знаю, - кивнул Сумрак, - Я всегда это знал. Но как все-таки хорошо узнать, что ты хоть в чем-то оказался прав!
Дракон в ответ только засмеялся и направился к лесу, а Сумрак, бросив прощальный взгляд на поселок, в котором скрылся его друг, последовал за ним, точно тень, и спустя мгновение место, где только что стояли два волка, уже пустовало...
- Да ты что-то не очень весел, - заметил Дракон, когда они неторопливой рысцой трусили к дому.
- Кто, я?
- Ну не я же. Что, расстроился?
- Не понимаю, о чем ты...
- Да не юли ты, я тебя насквозь вижу. Тебе хотелось, чтобы Серый ока-зался в беде, так?
- Нет, конечно!
- А на самом деле, да. Ты хотел вернуть ему долг, Сумрак, и нечего отнекиваться, меня-то ты не проведешь. К тому же, ничего постыдного в этом нет. К тому же – он хитро прищурился через плечо, и Сумраку показалось, что отец и впрямь заглядывает ему в самую душу, - тебе не терпится опробовать свои силы. Не спорю, за эти луны, что мы с тобой вместе, ты достиг немалых успехов, но я не знал, что ты сознательно будешь искать случай хорошенько подраться! – при этих словах Сумрак явно пристыжено прижал уши, но Дракон продолжал, как ни в чем не бывало, - Что ж, спешу тебя обрадовать – скоро тебе такой шанс представится. Не в селе, нет, - поспешно поправился он, - но здесь, в лесу. Видишь? – он кивнул на то же самое рябиновое деревце, что и почти год назад.
- Да. Ягод много. Значит, зима будет суровая.
- Вот именно. А что это значит для нашего народа? Мы опять собьемся в стаю, и уж поверь мне, там ты встретишь многих молодых волков, с кем вполне можно будет повоевать.
Сумрак в ответ только плечами пожал, но вскоре убедился, что отец его, как всегда, оказался прав. И, когда в лесу выпал настоящий глубокий снег, а ветви деревьев покрылись искрящимся кружевом, в одну из очень ясных, хрустяще-морозных ночей, едва полная луна величаво выплыла из-за гори-зонта, Дракон взобрался на высокий скальный выступ, набрал в грудь воздуху и запел. Песня его была долгой и яростно-печальной, и слышались в ней и прощание с ушедшим летом, и грусть по умирающей природе, и смелый вызов наступающей зиме, готовность дать отпор всем ее напастям и дожить до спасительной весны. Даже Сумрак, настороженно сидевший у подножия скалы, слушал ее с восхищением – ведь это была древняя, как сама ночь, Песня Собирающейся Стаи, которую знает каждый волчий вожак, ведь они поют ее по всему свету, и каждый представитель их племени, от седого старца до глупого маленького щенка, хорошо представляет, что значит этот призыв... Но, хоть уши его и с наслаждением ловили каждую ноту то ослабевающей, то вновь набирающей неимоверную силу песни, зоркие глаза цепко обшаривали лесную чащу, а влажный нос ловил все, даже самые слабые струйки запахов за несколько десятков шагов вокруг. И когда первая пара золотистых огоньков зажглась между заснеженных еловых ветвей, а из кустарника неторопливо вышел старый седошкурый волк, он уже почтительно стоял, и приветствовал его, как и положено младшему по возрасту:
- Да будут твои клыки остры, лапа легка, а охота удачна!
- И тебе привет добрый, юнец, - благосклонно ответил тот, - Ты чей-то бу-дешь? Что-то я тебя раньше не видал!
- Меня зовут Сумрак, я пришел с Черным Драконом.
- Вот как? – глаза старика сощурились, но он ничего не сказал, только добавил, - Что ж, рад познакомиться, Сумрак. Мое имя Ливень.
- Очень приятно, - Сумрак тут же вежливо склонил голову, и волк, кивнув в ответ, прошел мимо и уселся неподалеку, аккуратно обвернув хвост вокруг лап и немигающе глядя на вожака, все еще певшего на вершине скалы. Сумраку это знакомство доставило не самые приятные ощущения, но пораз-мыслить над этим времени не было – навстречу ему, словно появляясь прямо из лунного света, выплывали из глубоких сугробов все новые и новые волки. Когда же Дракон кончил свою Песню и посмотрел вниз, то под скалой уже стояло и сидело пятеро старых матерых зверей, многие из которых родились еще до него, да почти столько же молодых, этого года волчат или переярков – прошлогодних то бишь. Сумрак стоял немного в стороне, под любопытными, а то и подозрительными взглядами собравшихся, но держался молодцом – если не считать чуть вздыбленного загривка, вид у него был самый невоз-мутимый, почти расслабленный, но только на первый взгляд, ведь даже со своей скалы отец неплохо различал бугры крепких мышц, что вздулись под черной шкурой его сына...
- Братья и сестры мои, я приветствую вас на нашем Первом Зимнем Собрании! – набрав в грудь побольше воздуха, начал он свою речь, - Да будут успешны все ваши охоты, да будут ваши логова безопасны, а дети – здоровы и сильны!
- Да будет так, - нестройным хором откликнулись волки, и Сумрак заме-тил, как какая-то волчица пихнула в бок сынишку, не поспевшего со всеми.
- Наше лето миновало, и для нас наступила пора тяжелых испытаний, - торжественно продолжал Дракон, - Впереди – долгие месяцы голода и холода, когда добычу придется добывать с трудом, и на это потребуются силы всей нашей стаи, до последнего ее члена. Все мы должны будем стать единым существом, и добыча каждого из нас будет общей добычей, удача - общей удачей, а боль – нашей общей болью. Мы должны уметь действовать сообща, и каждый – старый или молодой, взрослый или волчонок – должен научиться верить товарищу, как самому себе, знать его слабости и сильные стороны, как свои собственные, чтобы представлять, как кому действовать и что делать в том или ином случае. Мы не встречались уже около двух лет, и за это время многое изменилось, поэтому сейчас я бы хотел, чтобы мы смогли узнать, кто стал молодым пополнением нашей стаи. Буран, Пурга! – окликнул он пару волков, сидевших дальше всех от него, - Чем вы порадуете наши взоры этой ночью?
- Мы привели с собой с собой нашего сына, и он здоровый, крепкий, умелый охотник, - с гордостью и некоторым скрытым вызовом в голосе проговорил громадный старый серый волк, а сидевшая с ним рядом серебристая волчица кивнула, - Это Иней. Его ноги быстры, а клыки всегда поражают свою жертву. Стая будет им гордиться!
- Не сомневаюсь, - кивнул Дракон, и хотя сказал он это искренне, Буран посмотрел на него довольно враждебно, но вожак, как ни в чем ни бывало, повернулся ко второй паре матерых волков, - Снег, Тень! Что вы скажете?
- Для нас эти годы были более удачны. Мы привели двоих, и они ни в чем не уступают своим собратьям! – ответил ему светлый, почти белый зверь, сидевший неподалеку от Сумрака, - Это мой сын, Гром, и моя дочь, Тайга.
- Хорошо, - кивнул Дракон, - Я также рад приветствовать нашего муд-рого старшего товарища, Ливня. Молодым есть у кого поучиться, раз ты все еще с нами, дружище!
- Во мне еще есть силы жить дальше, Дракон, - кивнул тот, - И я все еще достаточно силен, чтобы догнать оленя или задать трепку не в меру нахаль-ному волчонку, прошу принять к сведению...
- Мы запомним, - со смехом ответил Дракон, и остальные тоже улыбну-лись, - Но, как вы, должно быть, заметили, в этом году к нашей стае присое-динился еще один молодой волк...
У Сумрака от этих слов по спине поползли мурашки, хотя внешне он ничем не проявил своего волнения, и даже бровью не повел, когда на него начали оглядываться соседи.
- Это Сумрак, - невозмутимо продолжал Дракон, - Новый член нашей стаи. Мой сын.
После его слов наступило некоторое затишье, и Сумрак сидел, как на иголках, надеясь, что дрожь в его теле не превратится в лихорадку. А потом...
- Сын? – первым обрел дар речи Буран, и в его голосе слышалось безмерное изумление, - Твой кровный сын, Дракон?
- Да, Буран, - кивнул тот.
- А мать его кто? – с подозрением спросила Пурга, - Уж не та ли бродячая собака, с которой, помнится, ты по слухам гулял всю прошлую зиму?
- Ты, как всегда, всеведуща, Пурга, - улыбнулся Дракон, - Именно она. А что, что-то не так?
- Да нет, ничего, - деланно равнодушно ответила та, но не больно-то ласково глянула на Сумрака, словно молодой волк только что нанес ей смер-тельную обиду.
- Хорошо, значит, вопрос снят? И впредь, надеюсь, не поднимется. Я знаю, к чему вы клоните. Но, поверьте мне, то, что мать моего сына была собакой, ничего не значит!
- Как ты можешь такое говорить, Дракон! – Буран даже с места своего со-скочил, так и кипя от негодования, - Все собаки, все, до единой – предатели нашего племени! Они давным-давно отреклись от нашего мира, став верными слугами двуногих! Когда-то мы считали их братьями, а они польстились на тепло ручного огня и дармовый корм, сами отдали свою свободу, и каждая из них теперь рабски покорно бежит по нашим следам, чтобы ее хозяин сумел развесить наши шкуры в своих жилищах! И таким, как они, не место среди вольного народа! Пусть они и дальше побираются под боком у двуногих, а леса – это владения волков!
- Верно! – подала голос Пурга, - Эти твари убивают нас и наших детей, а своим двуногим господам готовы руки лизать и скулить от счастья, тьфу! – она брезгливо сплюнула, глянув на Сумрака так, словно он был с ног до головы вымазан в вонючем помете. Да и остальные волки, чего душой кривить, посматривали на него косо, о чем-то заговорщицки переговариваясь между собой. Сумрак же молча сидел на своем месте и ждал, не показывая виду, что его волнуют их слова, хотя, конечно, ему было обидно. Все то, за что его с грехом пополам принимали за своего в деревне двуногих, здесь было странным, подозрительным и неприятным, и он с неожиданной тоской подумал: и здесь он всем чужой. Может быть, ему и не стоило возвращаться в леса?..
- А теперь послушайте меня! – неожиданно грозно рявкнул Дракон, и так это у него вышло, что все тут же замолкли, как воды в пасть набрав, - Кто сказал вам, что у Сумрака была плохая мать, а? Кто? Она хоть раз в жизни вам навредила? Крала вашу добычу? Нападала на вас или на ваших детей? Нет! Вы судите о ней лишь по тому, что знаете о других собаках, но я говорю вам: Умница была не такая! Да, она была собакой, но была замечательной собакой, сравниться с которой вряд ли сумеют даже многие чистокровные волчицы! И не вам судить о ней, если вы ее совсем не знали! И кто сказал вам, что мой сын – собака? Где вы видите, что он – слуга двуногих?
- Но мать-то из песьего племени была...
- И что? Какая разница, в чьем животе был выношен детеныш, важно то, кем он стал! Сумрак живет в нашем лесу и чтит лесные законы, поэтому он – такой же волк, как и ваши дети, вам понятно? И я не хочу, чтобы его корили за то, что случилось еще до его рождения, и в чем он совершенно не виноват, - желтые глаза Дракона предостерегающе сверкнули, - Вы должны доверять ему, и знайте, что я не потерплю каких бы то ни было выпадов в его сторону, вызванных тем, какая кровь течет в его жилах. Все мы – одна стая, и каждый из нас достоин жить в ней, охотиться и сражаться по ее законам. Так будем считать, что этого спора и не было, - он пристально обвел взглядом собрав-шихся, но те ничего не возразили, после чего он кивнул и негромко промолвил, - Благодарю. Собрание окончено, - после чего начал неторопливо спускаться со скалы. Сумрак ждал его внизу, стараясь не обращать внимания на взгляды и шепотки остальных волков. Отец только кивнул ему, и они отправились к своей пещере, не глядя ни вправо, ни влево – только вперед.