Рука сама по себе непроизвольно потянулась за стрелой.
--Стой, брат, - Эшлин приложил палец к губам, делая едва заметные движения губами. Тиэр неохотно повременил: если уж сверхчувствительный ко всякой опасности Эшлин попросил подождать, значит, они действительно наткнулись на что-то интересное.
Стоящая у обрыва девушка, одетая в самую простую тунику и штаны, закрыв глаза, делала какие-то пассы руками. Эшлин, сощурив пронзительно-зеленые глаза под белоснежными бровями, что-то неслышно фыркнул. Тиэр подавил желание сделать то же самое. Внезапно девушка замолчала и ее взгляд темно- фиалковых глаз пронзил кусты, за которыми притаились братья.
--Выходите! – властным тоном приказала она. Тиэр дернулся, но Эшлин, схватив его за плащ, заставил оставаться на месте.
«Она нас не видит», - Тиэр легко прочитал по глазам брата все его мысли. Вообще-то они не были близнецами: Эшлин был младший в семье, на тринадцать лет младше Тиэра. Для эльфийских детей эта разница была, что мгновенье и поэтому они считались почти ровесниками. И если Тиэр и их старшая сестра Рейвен были похожи на отца: темноволосые и синеглазые, то Эшлин был как две капли воды похож на Атаэрэль, их мать, происходящую из горного клана эльфийских воинов-певцов, беловолосую красавицу.
Тем временем девушка на обрыве стала стремительно спускаться вниз. Братья знали, что она не должна их увидеть: Запрет Фаэру воспрещал появляться в землях людей без видимой на то причины. А все из-за войны столетней давности, благодаря которой погибла королева Кемериэнь и половина их народа. После войны все эльфийские королевство закрылись. Не было ни торговли, ни дипломатических связей. Но, несмотря на это все род, эльфийский медленно таял, как сыр на поджаристом хлебце.
Эшлин уловил последний образ хлеба и облизнулся: они уже не ели три дня и, несмотря на всю свою выносливость, все же нуждались в пище. Тиэр потянул брата за рукав, указывая на дерево, в листве которого было хорошо укрыться. Ловко, по-беличьи, Эшлин вскарабкался на ветку и скрылся в листве. Тиэр благоразумно решил, что вряд ли они вдвоем там уместятся. Он уже подтягивался на руках, чтобы втащить ноги, как чья-то цепкая рука, обхватив его лодыжку, стала стягивать вниз. Он конечно мог запросто убить эту девчонку, сломав ногами хрупкую шейку, но природное эльфийское любопытство взяло верх. Тиэр разжал руки и мягко приземлился на полусогнутые ноги. Девушка открыла рот от изумления, но нет от вида Тиэра, а от сознания того, что ей удалось его стянуть на землю. Ей на вид лет шестнадцать-семнадцать, волосы, короткие и от того торчащие непослушным ершиком яркого золота, вылезли из-под фуражки, а подростковая угловатая фигурка была сильна и ловка.
--Кто ты?
Тиэр ожидал этот вопрос.
--А ты?
Девушка нахмурилась, отчего ее глаза стали почти черными. Тиэр раньше не слышал, чтобы у людей были фиалковые глаза. Но упрямая девица, словно сотканная из противоречий всему тому, что Тиэр знал о людях, прищурив лиловые глаза, вдруг горько вздохнула:
--Если бы я сама знала, кто я...
Сверху спрыгнул Эшлин, недоуменно рассматривая девушку. Она ответила ему мрачным взглядом. Для девушки своего возраста она была как-то особенно проницательна. Эшлин тряхнул головой и волосы цвета снежной вьюги, а с ними и черное перышко, вплетенное в прядь у виска, рассыпались по плечам.
--Может, хотите, чтобы я проводила вас к Алкиаро?
Братья вздрогнули. Зеленые глаза Эшлина встретились с лазурными Тиэра.
--А почему бы и нет? – философски рассудил Тиэр.
Девушка махнула рукой, указывая пальцем на ту сторону небольшой реки, что, тихо шурша галькой и камышами, плавно изгибалась к югу. Девушка вдруг дерзко улыбнулась и стрелой рванула на север, прочь из леса. Братья, не сказав друг другу ни слова, тенями последовали за ней. Наконец-то хоть какая-то зацепка в этих бесконечных поисках.

Звенят ручьи, поет купель
В такт солнцу и луне.
Как бойко пляшет под свирель
Рой мошек по весне.

«Как ароматен чистый мед!» -
Поет нам свиристель,
Как на горах сверкает лед,
В лесах чернеет ель.

А мы с тобой, мой друг,
Увы! – уходим снова в путь.
Настал тот день, замкнулся круг:
Котомку не забудь!

Дорога вновь уводит вдаль
К росистым берегам,
Где не настигнет нас печаль,
Где солнце по утрам

Вовеки начинает день
Средь белых куполов...
Но все пустынно, только тень
И мгла у облаков.

Но мы, мой друг, начнем же путь –
Вдвоем повеселей!
Ты не обязан, просто будь
Со мною средь полей.

Мы вместе солнце возвратим
На сонные брега.
Ты просто будь, мой побратим,
Так веселей пока...


С самого утра у Рэйвэ было отличное настроение. Во-первых, она встала раньше всех и, стащив краюшку хлеба, сумела ускользнуть к реке. Для Песни Ветру, которую недавно ей показал Алкиаро, надо было взобраться на возвышенность, чтобы Ветер смог услышать. Обрыв около леса показался самой замечательной перспективой.
Но появление двух странных пришельцев заставило Рэйвэ резко поменять все планы. И теперь невероятно красивые незнакомцы шли за ней. Алкиаро рассказывал ей об эльфах, но Рэйвэ совершенно в них не верила. До сего дня, когда на ясной, залитой солнцем полянке, увидела целых две штуки. Сама не зная, почему (может из природного девичьего любопытства) она предложила им последовать за собой к Алкиаро.
Тиэр натянул капюшон на лицо: нельзя чтобы еще какие-нибудь люди увидели их! Но только мирно пасущиеся на полях овцы, провожавшие их равнодушными взглядами, да холодный весенний ветер встретились на пути. Солнце поднялось еще не слишком высоко и потихоньку разгоняло апрельский холод, а веселые птицы проносились прямо перед спутниками, строя свои весенние гнезда. Тиэру всегда нравились эти места. За десять лет странствий они с Эшлином прошли от Купели Ив на далеком западе до великого водораздела между югом и севером - горной цепи Плачущих Сестер. Но ничего милее Долины Ясеней и Тенистого Холма, двух поселений, он не нашел. Эшлин когда-то сказал, что эльфийский город, в котором они родились, Ясмириэль Тэлль, не может сравниться, несмотря на свою строгую холодную красоту, с этой теплой и простой деревенской природой. Тенистый Холм постепенно повышался, природа была сурова, но люди понемногу справлялись и как-то жили.
Девушка вела братьев вниз. Около речушки, которая доходила ей в самом глубоком месте до середины бедра, она остановилась, чтобы снять свои нехитрые башмаки и закатать штаны. Братья решили последовать ее примеру. Воды была еще ледяная, но Рэйвэ, ловко перепрыгивая с камня на камень, взмахивая башмаками для равновесия, скоро оказалась на том берегу. Пока она обувалась, Эшлин тронул ее за плечо.
--Э-эмм, девушка, - Рэйвэ вздрогнула и резко обернулась. – Не могли бы вы сказать свое имя? Я надеюсь, что вы не подвержены людским предрассудкам насчет тайны имени и души, которою можно вынуть с помощью оного.
--Рэйвэ. Рэйвэ из Тенистого Холма.
--Я Эшлин и мой старший брат Тиэриндил.
--Можно просто Тиэр.
--Брат не любит свое имя, - Эшлин был с виду очень серьезен, но Тиэр-то знал, что брат его поддразнивает.
--Х-мм, - Рэйвэ, наклонившись, опустила вторую штанину. Разогнувшись, она тряхнула головой и фуражка, которая сдерживала волосы цвета янтарного меда, соскользнула с головы. Рэйвэ подобрала ее. – Приятно познакомиться, Эшлин и Тиэр.
Они пошли дальше. Рэйвэ негромко стала напевать одну из своих любимых песенок: что-то про дождь и траву, которая тянется к солнцу и про майские ленты, украшающие кудри невесты-весны, как вдруг, прервав саму себя, она резко остановилась. Тиэр с Эшлином переглянулись.
--Что-то случилось?
Рэйвэ нахмурилась, но, покачав головой, отозвалась:
--Ничего. Просто я... не берите в голову. Идемте скорее, пока Мастер Алкиаро не ушел в лес.
Когда они вошли в деревню, Рэйвэ всеми возможными путями и закоулками, какие нашлись среди пяти – шести улиц, привела их к низенькому, стоящему поодаль, крытому плохой черепицей домику, около которого примостился рядом с низкой оградой небольшой огород. Весна только наступила, но чьи-то заботливые руки уже вспахали клочок земли и крошечные пучки будущей петрушки и лука робко тянулись к солнцу. Рэйвэ осторожно открыла калитку и по протоптанной дорожке проскакала к домику. Постучав в окно, а не в дверь, она громко прокричала:
--Мастер Ал! Мастер Ал!
Через некоторое время окно распахнулось, и оттуда высунулась взлохмаченная голова. Эшлин испуганно отпрянул, на что Рэйвэ рассмеялась.
--Не бойтесь – это просто Волк, - чудовище, высунув красный язык, счастливо рявкнуло, когда получило заслуженную порцию ласки. – Ты мой хороший! – Рэйвэ обняла огромную голову пса и, заглянув в карие глаза, проникновенно спросила: - А где же твой хозяин?
Волк снова тявкнул.
--Значит, опять заперся в своем подвале! – сердито решила Рэйвэ.
Легко подтянувшись на руках, Рэйвэ ловко оседлала подоконник, перекинула вторую ногу и оказалась внутри.
--Ждите! – приказала она братьям и скрылась в глубине дома, только радостный лай Волка и был слышен.
Братья переглянулись, обмениваясь мнениями.
Рэйвэ тихо ступала по скрипучим рассохшимся от времени половицам. Волк крутился под ногами, то и дела приваливаясь горячим боком ей к ногам и клацая когтями. Обычно Волка с утра выпускали на улицу, но каждые два-три месяца Мастер Ал запирался в подвале, где хранились его книги и производил некие таинственные обряды. Рэйвэ еле пробралась в прихожую, потому что разбушевавшийся Волк все норовил облизать ей лицо. Подобрав по дороге несколько валяющихся на полу пергаментов, Рэйвэ как всегда на минуту замерла около огромной карты Полумесяца, западной части мира. Его края действительно напоминали откушенный кусочек луны. Сколько раз она мысленно прокладывала дорожки по нему. От западной цепи Сестер по заброшенному тракту Ветровея к Запустенью, где среди густых лесов и холмов жили тролли. По реке Ивовая Купель, которая несет свои ледяные притоки к Морю и до водораздела Змея Мира, четырех великих гор, которые образовывали Голову, Остов, Крыло и Хвост. Но каждый раз Рэйвэ с сожалением вспоминала, что в Долину Ясеней, лежащей всего в сотне миль от Тенистого Холма, ей вряд ли удастся попасть.
Рэйвэ осторожно спустилась в подвал, боясь свернуть себе шею на слишком крутых ступеньках. На стене одиноко коптила масляная лампа, одевая подвал в таинственный полумрак. Здесь было холодно, и Рэйвэ передернула плечами.
--Сидеть, Волк, - приказала она со ступенек запустившему лохматую любопытную голову в проем псу. Волк глянул на нее и улегся, положив голову на лапы.
Рэйвэ осторожно выглянула из-за угла и тихонько позвала:
--Мастер Ал! Мастер Ал!
Старик откликнулся не сразу.
--Рэйвэ, это ты, девочка?
--Я, мастер Ал!
Алкиаро сидел за маленьким столом над какими-то бумагами, свесив орлиный нос чуть ли не в чернильницу, и что-то старательно выводил. Горело несколько свечей, и Алкиаро подслеповато щурился. Из своих странных занятий мастер Ал не делал никакой тайны, но и рассказывал с явной неохотой, поэтому Рэйвэ после нескольких неудавшихся попыток потеряла всякий интерес к его делам.
Старик по всем законам книгочтейства носил длинную с проседью сероватую бороду, заткнутую за серый же кушак, и любил плащи с капюшонами. Некоторые за это называли его чуть ли не волшебником, из-за чего мастер Ал совсем не по-стариковски хихикал.
--Как дела? Я не заходила к тебе уже с недельку.
--Да, - старик отложил чернильницу и перо, задумчиво ожидая, когда чернила подсохнут и можно будет бумагу свернуть. – Тренировалась?
--Ага, - Рэйвэ подсела рядом на высокую табуретку, рассматривая очень красивые, но – увы! – совершенно незнакомые буквы загадочного языка. – У меня уже кое-что стало получаться. Вот вчера... – тут Рэйвэ вспомнила цель своего визита и чуть не свалилась с табуретки. – Совсем забыла! – она в досаде хлопнула себя по лбу. – Я ведь тебе настоящих эльфов привела!
--Мать моя женщина! – крякнул от удивления мастер Ал, отчего его светлые глаза зажглись озорным огоньком. – Ну-ка веди их сюда!
Рэйвэ помчалась наверх, а Алкиаро поплелся следом, причитая, что в доме у него беспорядок и Волк изгрыз ножки у дивана, и камин почти потух...
С трудом открыв дверь, Рэйвэ встретила удивленные взгляды братьев. Отвесив дерзкий шуточный поклон, Рэйвэ звонким голосом сказала:
--Мастер Алкиаро из Долины Ясеней приветствует вас и просит посетить его скромное жилище.
Придерживая возбужденного Волка за шкирку, Рэйвэ пропустила братьев внутрь и закрыла дверь. Старик почтительно поклонился гостям, хитро прищурившись.
--Действительно необычно видеть сыновей Атаэрэль так далеко от дома. Пусть не будет просьба старика в тягость: растопи камин, мастер Тиэр. Мастер Эшлин, тебя не затруднит, то в подвале с левой стороны ты найдешь бутылку прошлогоднего вина.
--Ай, эай, мастер Ал! – сказала сердито Рэйвэ, упирая руки в бока. – Как ни стыдно заставлять гостей батрачить! Я сама схожу в погреб, сидите здесь.
Рэйвэ кинула на стол фуражку, и испуганный кузнечик отскочил в сторону открытого окна.
Когда она скрылась, мастер Алкиаро из заботливого и немного рассеянного старика вдруг превратился в сурового старца. Тиэр застыл с поленцем в руках и внимательно посмотрел на Алкиаро. Он был таким, как его и описывала мать. Суровая печаль сквозила в светлых глазах, терялась в складках бороды, никакого намека на стариковскую немощь или слезливость. Эшлин аккуратно убрал со стула какую-то загадочную коробку и сел за стол, сцепив руки на груди.
--Зачем вы пришли? Разве Запрет перестал действовать?
--Мы ищем кое-что, - тихо отозвался Тиэр. – Трех, которые наделены тайным знанием.
--Вы ошиблись, - холодно сказал Алкиаро. – Я всего лишь простой книгочей, который знает как движутся звезды, но не более того. Я родился в Долине Ясеней в сотне миль от этого места…
--Но это было сто пятьдесят лет назад, - заметил Тиэр. – Вам незачем лгать, мастер Алкиаро. Мы смиренно просим у вас помощи, как некогда наша мать.
--Она использовала меня в своих корыстных целях, - мастер Ал, сидя напротив Эшлина, внимательно смотрел в окно, где весна по праву завоевывала свои позиции, расцветая всеми цветами и витая ароматами сирени и цветущей вишни и яблони.
--Она хотела остановить войну! – Эшлин от ярости подскочил на месте, ударяя по столу кулаком.
--Брат, - сурово одернул того Тиэр.
--Эй, что здесь творится? – Рэйвэ удивленно смотрела на немую сцену, держа в руках темную бутыль. – Мастер Ал?
--Все в порядке, Рэйвэ, - старик безмятежно улыбнулся, а девушка нахмурилась.
--Ладно, - протянула она, подозрительно окидывая всех взглядом.
Больше странных сцен Рэйвэ не застала, но все же в воздухе витала недосказанность. Эльфы были предельно вежливы и задавали корректные вопросы, а мастер Ал улыбался и трепал попрошайку- Волка по спине, но опять же вездесущее «но»…
Когда разговоры немного поутихли, Рэйвэ свернулась клубочком в кресле у очага и задремала. Ей снились странные сны: чудесные и страшные. Ей снилась синяя лента реки, летящая вдаль, которая вилась и ныряла по прихоти местности – река Ивовая Купель, и весеннецветущие ясени. Потом сон стал еще более странным. Ей снилось, что она сидит в комнате с распахнутым окном и звезды приветливо отражаются в блестящей поверхности чайника и поздней кружке чая. Ее руки морщинисты, а длинная борода щекочет шею. Молодые люди напротив говорили шепотом с ней о чем-то, что Рэйвэ не понимала – один из странных языков мира, неподвластных ее уму. Вот, наконец, звезды стали меркнуть, и печальные незнакомцы покинули этот дом, оставив на столе письмо с восковой печатью знака, который Рэйвэ часто видела в доме у мастера Ала, три цветка: бутон, расцвет и смерть.
Рэйвэ проснулась оттого, что жаркий шершавый язык лизал ей лицо. Отпихивая от себя Волка, она пробурчала:
--Отстать, псина.
Это на него не подействовало и волей-неволей пришлось вставать. Рэйвэ сладко потянулась, разминая затекшую спину. О вчерашних визитерах напоминал разве что небольшой разгром в кухне.
--Мастер Ал! – позвала она старика.
Нет ответа.
Рэйвэ позвала еще несколько раз и решила, что он опять в своем подвале. Волк весело плясал рядом. На подвале висел большой замок. Рэйвэ отпихнула мешавшегося пса, чувствуя, как нарастает тревога. В щели между косяком и дверью был воткнут клочок пергамента. Рэйвэ вырвала его и села на холодный пол, обнимая Волка за мощную шею. Первые же строчки быстрого мелкого почерка заставили сердце биться как безумное.
«Рэйвэ, это мастер Ал.
Прости, что заставляю тебя волноваться, но только тебя я могу попросить присмотреть за домом и Волком. Мне надо срочно уйти по важным делам. Не беспокойся, я вернусь самое большое через месяц. Мне надо в Долину Ясеней, чтобы решить кое-какие дела. Ты очень славная девочка и должна тренироваться каждый день. Если случится так, что я не вернусь, услужи старику – позаботься о Волке и сожги все мои бумаги. ВСЕ. Тороплюсь, прощай.
P.S. Не волнуйся, я взял теплый плащ и пони для поклажи.
Мастер Ал».
Рэйвэ перечитала послание раз двадцать, но так ничего и не поняла. Вчера он никуда не собирался, а теперь внезапно исчез, даже не простившись. А еще и Волка оставил! И это после вечерних посиделок с этими эльфами. Правду говорят в народе, что с эльфами связался, получил дракона себе на голову. А что значит «не вернусь»? Но раз мастер Ал просил не волноваться, она не будет. А тетушка…
--Тетушка! – Рэйвэ аж подскочила. Она пропала вчера утром и ничего не объяснила. Ее же убьют веником и скалкой.
Рэйвэ заметалась по комнате, закрывая окна. Заперев дом, она сунула ключ в карман и позвала Волка с собой. Тетушка, конечно, разозлится, но мастер Алкиаро поручил Волка ей, и она будет о нем заботиться.
Вместе с псом перепрыгивая через изгороди, сломав несколько цветов тетушки Джил, жены пекаря, Рэйвэ оказалась на главной площади Тенистого Холма, где стоял сигнальный колокол, большая гостиница «У Розмари» и дом мэра, ее дядюшки. Этот колокол весь покрылся паутиной и имел диковинное украшение в виде птичьего гнезда и, по словам старожилов, любящих пропустить кружку другую после тяжелой работы в «У Розмари», колокол этот подарил поселению сам король Урбазон.
Но сейчас Рэйвэ некогда было разбираться в байках стариков, потому что отсюда слышала гневный голос тетушки Шарен. Она, воспитавшая пятерых сыновей, кузенов Рэйвэ, относилась к девушке как-то странно. То прижмет к себе, роняя слезы, то проклинает и бьет по щекам. Рэйвэ стойко сносила все, потому что знала, как тетушка тяжело переживала смерть своей сестры, мамы Рэйвэ, и ее мужа. К тому же всякая женщина хотела бы иметь дочку, как когда-то сказала Шарен.
Рэйвэ прошла через заднюю дверь, через кухню, сунула довольному Волку вяленый кусок мяса и приказала ждать на улице. Пес счастливо повиновался. Девушка тихо прокралась в главную комнату с камином и застыла: голос, который она приняла на голос Шарен, принадлежал вдове Коэль. Она сидела на полу и громко причитала над чем-то, завернутым в плащ, пропитанный… кровью? Все семейство мэра, включая его самого, Шарен, нежно прижимающую к себе дородную вдову, ее сыновья: Уилл, Равейн, Ториан, Борн и Йен, местные охотники, Кейл и Сэмюэл, и невестка вдовы Коэль, стояли полукругом. Приход Рэйвэ никто не заметил.
--Ну, успокойся, успокойся, Коэль, - мягко говорила Шарен. – Его уже не вернешь и слезы твои напрасны.
Тут самый младший из кузенов, семилетний Йен, заметил Рэйвэ.
--Мам, мам, Рэйвэ пришла!
Тут Шарен бросила вдову и устремила свой суровый взгляд на Рэйвэ. Девушка уже ожидала заслуженного удара, но вместо этого Шарен заключила ее в нежные материнские объятия.
--Хвала всем богам этого мира! С тобой все в порядке, Рэйвэ? Где ты была? Ты голодная?
--Со мной все хорошо, но что здесь происходит? – Рэйвэ кое-как высвободилась из кольца рук тетушки и с опаской кивнула на окровавленный плащ.
--Тьерри убили.
--Что?! – У Рэйвэ невольно голос пошел вверх.
--Сегодня на рассвете мы нашли его, - старый Кейл снял заплатанную шляпу и сел на стул. Уилл сунул ему видно уже не первый стакан вина. – Мы с Сэмом отправились на охоту и нашли его, уже мертвого в придорожной канаве, в луже. По виду тело лежало уже несколько дней, и дождь смыл все следы. Мы не знаем, кто это сделал: но это явно не зверь.
Рэйвэ почувствовала холодок по спине. Нехорошее предчувствие ударило в голову, как смрад болота. Связано ли это было с внезапным отъездом мастера Ала? А с приходом эльфов? Рэйвэ не знала ответов. Вдова Коэль и ее невестка Эльро склонились над телом Тьерри.
***
Следующие несколько дней да и вся последующая неделя были связаны с похоронами. Тенистый Холм включал в себя три большие деревни и пяток мелких и всякое событие разносилось за считанные дни. Рэйвэ, чем могла, помогала вдове Коэль и тетушке Шарен на кухне или бегала с поручениями. Кейл, Сэм и еще несколько следопытов прочесали леса рядом с дорогой, но все поиски оказалась напрасны. На пятый день после погребения, Рэйвэ пораньше ускользнула с поминок, сославшись на головную боль. Шарен была настолько всем занята и крутилась как белка в колесе, что ее насилу отправили отдыхать и теперь дядюшка Бриэн и Уилл всем заправляли.
Рэйвэ взяла грустного, несмело виляющего хвостом, Волка и отправилась проверить замки на доме мастера Ала. Не то что бы в Тенистом Холме были воры - места эти тихие и все друг друга в лицо знают – просто для надежности и… она скучала по старику. Увидев знакомые места, Волк, заливисто лая и подпрыгивая, бросился вперед. Рэйвэ невольно рассмеялась, наблюдая за его ужимками. Весенний вечер был ясен, и солнце величественно заканчивало свой путь, чтобы отдохнуть в подземных чертогах. Рэйвэ никогда не верила в богов. Это была одна из особенностей жителей Холма и Долины Ясеней – верить только в то, что можно руками потрогать. Тетушка Шарен, конечно же, иногда клялась или проклинала некими загадочными именами, но это скорее из старой привычки, чем из веры. Рэйвэ же больше верила в тяжелую руку Шарен, чем в возмездие с небес.
Перелезая через забор, Рэйвэ нечаянно зацепилась рукавом за гвоздь и с превеликой досадой порвала надетое на поминки платье. Чертыхаясь и ругаясь, Рэйвэ заметила странную фигуру, которая что-то вынюхивала около дома мастера Ала. Волк, насторожась, тихо рычал неподалеку в траве. Человек в плаще подергал замок, потом обошел весь дом, видно в поисках задней двери, но при этом не помял ни одного растения. Наконец он задумчиво сел на крыльцо и низко опустил голову. Внезапно, притаившийся Волк, с громким лаем бросился к незнакомцу. Рэйвэ, путаясь в непривычной юбке, тихо выругалась: такое чудовище и загрызть может. А что если этот человек один из приятелей мастера Ала?
--Волк! – позвала девушка, но пес сделал вид, что не слышит.
Человек подскочил, когда громадина перемахнула через забор и прыгнула на него, сбивая с ног. Рэйвэ еле успела схватить пса за шею.
--Волк, неразумная дворняга, - пыхтела она, но пес все же, упираясь всеми лапами, подлез к незнакомцу и… принялся вылизывать ему лицо.
Рэйвэ от изумления окончательно отпустила Волка и шлепнулась на землю.
--Волчонок, мой Волчонок, - со смехом закрывал он лицо руками и, когда пес немного успокоился и потребовал почесать шею, Рэйвэ смогла рассмотреть лицо мужчины.
Нельзя было сказать, молод он или стар. От глаз разбегались морщины – лучики, кожа была обветренной и наверняка скоро загорит от солнца, но никакого намека на бороду и седину в черных волосах, словно человек просто выглядел старше, чем было на самом деле. «Наверное из следопытов» - решила Рэйвэ, разглядывая видавший виды плащ и сапоги со множеством починок: какие у людей, которые много ходят пешком. Он улыбался суровым ртом с неожиданной нежностью, лаская довольного пса. Наконец он обратил внимания на нелепо таращившуюся на него Рэйвэ, которая осматривала причиненный изгородью и Волком ущерб единственному приличному платью (просто единственному) в ее гардеробе.
--Кто ты, девушка? И почему Волк был с тобой? – голос был приятный и хрипловатый, какой мог быть у ее отца.
Тут у Рэйвэ стали закрадываться сомнения. Этот незнакомец появился, подозрительно совпав с убийством и той чертовщиной, что творилась в Тенистом Холме последнее время. Она минуту подозрительно изучала его, потом мысленно одернула себя. Глупо считать, что убийца заявится так открыто, а этот человек еще ни разу не повел себя угрожающе.
--Ты друг мастера Ала? – напрямую спросила Рэйвэ, и вихрь холодного ветра взвил плащ незнакомца и взъерошил волосы девушки.
--Мастера Ала? – незнакомец поднялся на ноги и сел на крыльцо. Рэйвэ последовала его примеру, а Волк, широко зевнув клыкастой пастью, растянулся у его ног, свесив розовый язык. – Ты имеешь в виду Алкиаро?
--Да, да, - Рэйвэ нетерпеливо заерзала. – Как это так или нет?
--Да, он мой старинный друг, - улыбнулся мужчина.
--И мой.
--Тогда понятно, почему он оставил тебе Волка, - задумчиво сказал он.
--Ты следопыт? – упрямо гнула свое Рэйвэ.
Мужчина коротко улыбнулся.
--Всегда бьешь в лоб?
--Что? – не поняла Рэйвэ.
--Я следопыт, да. Меня зовут Хейлин. Пришел я издалека и как вижу – напрасно: Алкиаро – то нет.
--А зачем он тебе? – Рэйвэ выпытывала у Хейлина подробности.
Хейлин поднял глаза вослед уходящему солнцу, щурясь от яркости последних лучей этого дня.
--Ты действительно умная девушка и видно очень привязана к старику, раз оберегаешь его так. Пять лет назад, - Хейлин взглянул Рэйвэ в глаза, - я попросил Алкиаро присмотреть за Волком, потому что не надеялся вернуться. Старик поворчал, но за псом присмотрел…
--Да, он всегда для порядка ворчит, - улыбнулась в ответ Рэйвэ. – Но потом выполняет все просьбы.
Они немного помолчали. Потом Хейлин встал, а Волк, виляя хвостом, грустно заскулил. Следопыт потрепал пса по макушке.
--Присматривай за ним, ладно?
--Куда ты?
--Пойду искать Алкиаро.
--Но ведь я не сказала…
--Он бы не одобрил, чтобы ты разглашала его тайну, - покачал головой Хейлин.
--Я поняла, но… Будь осторожен, - выпалила Рэйвэ, внезапно захотев, чтобы этот странный человек остался. – Несколько дней назад здесь убили одного человека.
--Ясно, значит, я должен найти Алкиаро как можно скорее. Я найду его, ничего не бойся.
Еще раз потрепав Волка, Хейлин улыбнулся и надел капюшон.
--Хейлин, - окликнула Рэйвэ его около самой калитки. Волк залился жалобным лаем. – Меня зовут Рэйвэ. Если тебе нужна будет помощь, я…
-- Спасибо за беседу и за Волка. Прощай, Рэйвэ.
И он ушел в ночь.
Рэйвэ вернулась домой и помогла убрать со стола. Поминки проходили в доме мэра по старинному обычаю, поэтому, перетаскав гору посуды и получив официальное разрешение на сон от кузенов, она отправилась спать. На улице тоскливо выл Волк, а луна робко выглядывала из-за туч и светила в окно. Рэйвэ снилась дорога и зеленые луга, в которых шныряли неясные тени, а в низинах выли Волки.