Таверна «Золотой Гусь» не отличалась особым комфортом и уютом. Кровати не отличались мягкостью, еда не отличалась вкусом, воздух не отличался прозрачностью, а завсегдатаи не отличались добротой и порядочностью. То и дело вспыхивали перебранки, ну а разговоры редко заканчивались словесными ударами. Столы и стулья здесь были металлические, ведь дерево каждый день менять – денег не напасешься. Исходя из этого, можно предположить, что летальный исход был частым и чуть ли не единственным вариантом выхода из таверны. Как правило, билет на выход выписывал здоровенный пьяница, занимавший почетное место за пятиугольным столом в углу зала. А его родельники, обычно, обирали неудачников, попавшихся под руку их приятелю. Естественно, никто здесь друг друга приятелем не считал, все держались вместе только из необходимости выживать. И тот же громадный тип стоял на дверях, когда ненасытная шайка воришек залезала в очередной дом. И так было всегда. Было, есть и будет.
Но только сегодня пятиугольный стол был занят совершенно другой компанией. А легендарный верзила аккуратно съежился за стойкой напротив трактирщика. Он не посмел бы и слова сказать сегодняшним гостям, даже если бы ему отрезали руку или что похуже. Даже за тысячу золотых он не подошел бы ни на шаг к присутствующим персонам. Трактирщик извивался вокруг посетителей, словно змей, осыпая их сладкими словами и опаивая таким же сладким напитком, вытягивая из их уст названия желаемой закуски для несравненного вина. Вино действительно было лучшим, что было у хозяина таверны. Как же для таких гостей и пожалеть хорошей выпивки. Плох тот торговец, кто не угодит своим покупателям, плох тот трактирщик, кто не споит своих посетителей… Если бы кто знал, как трясся несчастный, осыпая девушку комплиментами. Эх, если бы кто знал, как он дрожал, угадывая желания мужчины. У трактирщика на уме была одна мысль: поскорей выпроводить ужасных гостей. Но он запрещал себе даже думать об этом. Потому что за столом сидели…
Девушка засмеялась, когда хозяин таверны наконец-то отошел. Парень едва заметно улыбнулся. Мужчина обнажил ряд ровных белых зубов в хищном ироническом оскале. Еще одна фигура в плаще и в капюшоне едва заметно вздрогнула от смеха.
- Наша слава бежит впереди нас, - хихикнула девушка. – Видели, как выламывается. Как красна девица на морозе!
Мужчина приподнял бровь, взглянул на собеседницу и ухмыльнулся сквозь бороду, не переставая удивляться ее словесному дару. Девушка, он был уверен, не знала, что такое мороз, но зато, видимо, ярко себе представляла, как девица на нем выламывается. Да уж, это была ее заслуга – слава летела, словно сокол в чистом небе, опережая донесения стражников, доклады королевских агентов и жалобы обедневших трактирщиков.
Девушка не скрывала своей внешности. Она была молода и привлекательна. Красивое лицо обрамлено белыми волосами, блики пламени играют в бледно-розовых глазах, тонкая линия губ заняла идеальное положение на овале лица, тонкие брови взлетали словно крылья чайки, когда она смеялась. Отсветы канделябров причудливо блестели на ее черной коже и на крыльях, росших там, где у нормальных людей располагались «лопатки». Остроконечные уши чуть выглядывали из безупречной прически. На девушке была надета кожаная безрукавка с вырезом у шеи. Плащ висел на спинке стула. Она казалась веселой и беззаботной, но руки ее уверенно лежали на рукоятях мечей, прицепленных к поясу.
Девушка не скрывала своей внешности, в отличие от своего спутника. Тот сидел, закутавшись в плащ, накрывшись капюшоном. Никто из посторонних не видел ни его рук, ни лица. Лишь эти необычные посетители знали, кто притаился среди складок безразмерного плаща. Гость не хотел показывать ни лица, ни рук, потому что они были жутко изуродованы. Правую бровь, щеку и уголок губ рассекал ужасный шрам, так отвратительно смотревшийся на чистом лице эльфа. Шрам упорно не желал исчезать, кожа в раненом месте не хотела расти снова. Ясно было одно – рубили волшебным оружием. Руки были сплошь исчерчены татуировками и рунами так, что каждый его родственник убил бы его, не задумываясь, как страшнейшего предателя своего народа. Убил бы, если смог… Не зря же его предателем окрестили. По-крайней мере не убили (хотя, по мнению эльфа, лучше бы уже повесили), отпустив странствовать по свету на позор и на память всем другим эльфам. А за что? А за то, что вот эту девушку-дракона с эбеновой кожей из когтей смерти вытащил. Что и говорить, проклятье темных эльфов висит на них уже тысячи веков, и будет висеть. И никто его не снимет.
Суровый парень, сидящий справа от темнокожей странницы, в душе был веселейшим человеком, но знал, где нужно быть жестоким, серьезным, а иногда и чудовищным. Внешностью он не особо отличался от большинства людей, лишь в ухе висело простое серебряное кольцо. Темные волосы были слегка растрепаны, и парень изредка встряхивал головой и поправлял их рукой. Одной рукой он подпирал голову, вполуха слушая разговор. Другая часть его сознания вслушивалась в происходящее вокруг и зорко наблюдала за залом. Второй рукой он играл кинжалом, иногда как бы невзначай роняя его на пол. Правда, кинжал всегда входил в доски на добрых два дюйма. За спиной, в ножнах покоился огромный двуручный меч. Оружие очень подходило молодому человеку: оно было таким же суровым и тоже сидело все в коже. Знакомством с темнокожей девушкой и изгнанником-эльфом и своим присутствием здесь парень был обязан четвертому гостю.
Бородатый мужчина ото всей души смеялся, хватаясь за живот. Мало кто сказал бы, что он сейчас, по старой привычке, вместе с молодым парнем оглядывает зал, но только ту половину, которую не видит его ученик. Мужчина был больше каждого из их компании. Его большие руки, казалось, могли смять металлический стул, на котором он сидел, в лепешку, а затем расправить обратно. Но нет. Эти руки были предназначены для другого. Из них словно лилась чистая энергия, ловкие пальцы знали, как правильно перевязать рану, чтоб быстрей зажила, острый разум сразу понимал, чем болен пациент, и как его лучше лечить. Но, соответственно, тайны человеческого (и не только) тела открывали возможности лишать подвижности, зрения, слуха, голоса и воздуха тысячью различных способов. Доказательством этого служил фаланги пальцев горных великанов, связанные в ожерелье у него на шее. Всего их насчитывалось тридцать одна штука. По одной из каждого убитого. Никто из здесь сидящих похвастаться таким не мог. Странную компанию из якобы злейших врагов он повстречал за несколько миль до города. Оба путника были изранены и явно не лесным зверьем. Скорей всего их погнали светлые родственники, провожая в дальний путь жалами стрел и ударами мечей. Мужчина применил всю свою сноровку и умение, чтобы привести путников в чувство, а потом при помощи ученика донес их до ближайшей гостиницы.
Трактирщик принес заказанные блюда, очень вежливо пожелал приятно провести время, аккуратно отпустил комплимент девушке и отскочил, напоровшись на холодный ответный взгляд. Почтенно раскланявшись, он поспешно ретировался назад к своей стойке. Хозяин уже подумывал, а не позвать ли стражу, но потом надеялся на лучшее и заставлял себя забыть о подобных мыслях.