Последние строки книги мучительно впивались в мозг раскаленной иглой. Перед глазами плыло и Стилия с трудом разбирала буквы. Хотелось все бросить и лечь обратно в кровать. Но усилием воли девушка заставила себя дочитать последний абзац и затем захлопнула книгу. Доктор Грин велел не перенапрягаться, но что поделать, Стилия не могла все время просто лежать и смотреть в потолок. Положив книгу на полку, она подошла к большому зеркалу и стала пристально вглядываться в отражение. Да, она сильно изменилась. Черные, когда-то гладкие и идеально прямые волосы, спутанными и тусклыми прядями спускались по плечам. Нежная кожа была покрыта еле заметными пятнами. Её стройное тело исхудало настолько, что её любимая ночная рубашка, специально привезенная для неё из Италии, болталась на ней как мешок. А глаза! Что стало с этими прекрасными глазами, за один взгляд которых все аристократы были готовы без устали драться на дуэлях? Темно-зелёные, похожие на светящиеся изумруды, сейчас они были словно покрыты незримой пеленой, и, казалось, умерли. Да что глаза, казалось, будто она сама умерла, была ходячим трупом. Единственное, что заставляло поверить в то, что Стилия ещё не покинула этот мир, был голос. Чудесный, волшебный, просто неописуемый голос, он словно обволакивал все тело и уносил куда-то далеко-далеко, обещая и радость, и горе, и победы, и поражения. И не было такого человека на земле, который бы не восхитился голосом молодой графини, примы парижского оперного театра Стилии де Мастаро. Ей было всего девятнадцать лет, но она уже успела стать знаменитой оперной певицей не только во Франции, но и за рубежом. Её родители умерли, когда ей было четырнадцать, после их смерти о ней заботился дядя, двоюрдный брат её матери, Лортан. Её мать, Литара, и Лортан были родом из бывшей Скандинавии, отсюда и странные для французов имена. Лортан был старше Стилии всего на восемь лет и относился к ней как к младшей сестре. Когда она заболела, все начали жалеть её, говорили: «Бедная девочка! Как же тяжело ей приходится! Достичь таких высот и так резко все потерять!» Стилия всегда бесилась, когда слышала такое. А говорить так начали задолго до того как она ушла со сцены, как только узнали о том, что её болезнь неизлечима. Эта людская жалость ещё больше вгоняла певицу в отчаяние, она металась по родительскому особняку, в бешенстве руша все, что попадалось ей на пути, но была бессильна против этих сплетен. Не выдержав, она решила покончить с собой, но Лортан не дал ей это сделать. Лортан… Он никогда не смотрел на неё с жалостью, никогда не считал её слабой маленькой девочкой. Это его отношение спасало Стилию. Теперь она жила лишь ожиданием того дня, когда он зайдет навестить её. Он приходил каждую неделю по четвергам. Он много работал, говорил, что хочет обеспечить будущее себе и его «любимой племяннице», но Стилии казалось, что он скрывал что-то. Ведь денег, заработанных ей за выступления, хватило бы им на две, а то и три, жизни. Это ещё если не считать наследство родителей. Лортан никогда не просил у неё денег, хотя она знала, что он по уши в карточных долгах, что ему порой не хватает даже на зарплату слугам. Однажды она сама предложила взять ему деньги у неё, но Лортан накричал на неё, и, сказав, что она ничего не понимает, ушел, хлопнув дверью. На следующий день он вернулся и попросил прощения за свое «недостойное аристократа поведение». В такие моменты он всегда был так холоден. Он ни разу не улыбнулся, с тех самых пор, как она заболела. А ей так хотелось увидеть его улыбку! Оперная певица слишком поздно поняла, какую ошибку она совершила... У этой любви нет будущего. Нельзя любить своего дядю, даже если он ненамного старше тебя, даже если он всю жизнь был рядом с тобой, нельзя! Нельзя, нельзя, нельзя!!! Слезы выступили на глазах Стилии, она с ненавистью взглянула на свое отражение, затем схватила тяжелый подсвечник и изо всех сил ударила им по зеркальной поверхности. Брызги из стекол полетели в разные стороны, один осколок порезал ей ладонь, другой впился в щеку, но она не чувствовала этой боли. Она чувствовала лишь ту боль, которая полыхала у неё внутри, сжигая душу словно пожар. Стилия сидела на полу своей комнаты рядом с разбитым зеркалом и плакала, размазывая по щекам слезы и кровь. Она не слышала, как зашла её горничная Энн, как всхлипывая и причитая, она пыталась поднять приму с пола и уложить в постель, не слышала, когда в спальню тихо зашел Лортан, как он сказал Энн ни о чем не беспокоиться и выпроводил её из комнаты. Лишь когда мягкие руки Лортана с легкостью подняли её в воздух и положили на кровать, она очнулась. Широко распахнув глаза, она смотрела на это родное и любимое лицо. Голубые, холодные глаза и волнистые светлые волосы, собранные сзади в хвост. Он всегда пользовался популярностью у женщин, но жениться и заводить семью не торопился. С минуту они молча смотрели друг на друга. Наконец он тихо промолвил:
- Что с тобой?
Немного помолчав, Стилия так же тихо ответила:
- Посмотри на меня. Посмотри на меня, Лортан. Кому я теперь нужна? От былой красоты не осталось и следа. Теперь я как сломанная кукла, которую и выбросить не жалко.
- Зачем ты так? – спросил Лортан. В его глазах отражались боль и грусть.
- Просто я говорю, что чувствую. Я слишком устала от этого, я не хочу умирать, но и не хочу жить так. Не хочу оставаться таким подобием человека, я хочу быть такой как раньше, такой же прекрасной. Я готова на все ради этого!
Внезапно Лортан схватил Стилию и прижал к себе. Медленно убрал спутанные волосы с её шеи. Прикрыв глаза, он спросил её шепотом:
- Ты хочешь быть прекрасной, как и раньше? Я могу дать это тебе. Но цена может быть слишком высока, а последствия непредсказуемы. Ты действительно хочешь этого?
- Да. Меня не волнуют последствия и цена. Если ты исполнишь мое желание и спасешь меня от этого жалкого существования, я никогда не скажу тебе ни слова упрека. Я готова на все ради этого. И…ради тебя…Лортан!
- Хорошо. Я понял. Я сделаю это. Раз ты так этого хочешь.
Сказав это, Лортан осторожно впился зубами в шею Стилии. С этого момента началась новая «жизнь» примы оперного театра, молодой графини Стилии де Мастаро.