Аркадий сидел на полу, постелив под себя жилет, а Оливи спала, свернувшись калачиком на куртке и свитере Аркадия и укрывшись своим плащом. Она спала, что называется, сном праведника. Её лицо было спокойным, а иногда она даже улыбалась, ручки по-детски сложены под головой вместо подушки. Но всё же она спала довольно чутко, поэтому Аркадию, хоть и хотелось дотронуться до неё, но страшно было разбудить.
Аркадий же смог уснуть только через пол часа. Во сне ему приснился его город. Будто он идёт по улице с рюкзаком в школу по ужасно знакомому маршруту, встречает своего одноклассника, который начинает говорить про компьютерную игру и сетует, что у него сдохла колонка компьютера и намекал, что её можно починить с помощью Аркадия… Потом он вошёл в лес, где у костра сидели его друзья, а тётя Рита, слегка касаясь струн жёлтой гитары, самозабвенно пела:
А казалось бы проще простого
Все три слога сложить в «никогда»,
И услышать обычное слово,
И промолвить его без труда…
Потом она закончила и протянула гитару Аркадию. Почему ему? Он ведь играл очень плохо! Но почему-то он всё же взял гитару и заиграл, потом запел. К тому же, непонятно почему, запел Высоцкого:
Но вспять безумцев не поворотить —
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой — и жизнью бы рискнули, —
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
— Потому что, если не любил, значит, и не жил, и не дышал! — пел Аркадий. Гитара вдруг выскользнула из рук, но над ухом прозвучал голос Оливи:
—А хорошая песня.
Аркадий открыл глаза и увидел, что Оливи тоже только что проснулась и внимательно смотрит на него.
—Что? — не понял Аркадий. — Я что, пел наяву? Прости, что разбудил.
—Нет, мне приятно было слушать, — улыбнулась Оливи. — Особенно строчки: «Я дышy, и значит — я люблю! Я люблю, и значит -- я живу!» Почему именно это?
—А шут его знает, — отмахнулся Аркадий. — Это всего лишь сон.
—Нет «всего лишь снов», — возразила Оливи. — Во сне могут быть тайные мечты и страхи, могут быть подсказки, намёки на будущее…
—А, — поморщился Аркадий. — Если мне неделю назад снилась овсянка, которую я пытался сварить, но она исчезала из кастрюли? Что бы это могло значить?
—Наверное, скучаешь по дому, — ответила Оливи. — Ведь я овсянку варить не умею, а дома ты, наверное, её любил.
—Я? Овсянку? — удивился Аркадий. — Я ненавижу овсянку!
—Значит, тебе дорого даже самое плохое, что было у тебя дома, — гнула свою линию Оливи.
—Самым плохим был, пожалуй, всё-таки мой сосед, делающий ремонт, — пожал плечами Аркадий. — Так почему мне не снился он? Кстати, а что приснилось тебе?
Оливи задумалась, посмотрев на потолок.
—Что-то я плохо помню, — протянула она, наморщив лоб. — По-моему, река. На одном берегу стоял ты, а я почему-то на другом… Потом… потом ты полез в воду, хотя она ужасно холодная… Потом не помню что было… Кстати, странный сон, что-то он мне не очень нравится.
—Мне тоже, — признался Аркадий. — В снах никогда не копался, но холодная река мне совсем не нравится… М да м. Пошли-ка наружу, а то Котёнок наш размером со слонёнка, наверное, заскучал.
Дверь открылась по-прежнему очень легко, Аркадий и Оливи вышли на улицу. Всё вокруг заливал свет утреннего солнца, развалины словно стали светиться от того яркого света. Настроение поднялось, словно с настоящим солнцем поднялось и внутреннее солнышко человека. Так что в приподнятом настроении они проходили развалины к тому месту, где вчера оставили Котёнка и все свои пожитки.
—Знаешь что, Оливи, — сказал Аркадий. — А мечты-то сбываются, даже самые невероятные.
—Да? И какая же невероятная мечта сбылась? — удивилась Оливи.
—Всю жизнь мечтал стать путешественником и слетать на Луну, или другую планету. На Луну не слетал, а всё же отправился в путешествие и попал на Атлантиду. Ещё хотел разгадать тайну Атлантиды, тоже разгадал. А теперь жизнь становится всё интереснее и интереснее!
—Да уж, интереснее, — усмехнулась Оливи. — А сейчас что, мечты нет?
—Есть, конечно. Мечтаю разобраться, что там случилось с Кристаллом, узнать, наконец, кто такой М. П. Ж. ну и…
Аркадий не успел закончить, поскольку Оливи вступила на траву и с испуганным криком исчезла под землёй, а Аркадий бросился к яме, готовый делать что угодно, чтобы помочь девушке.
—Оливи! Ты жива? — испуганно спросил он.
—Всё в порядке, иди сюда, тут что-то есть, но я плохо вижу что. А-а-апчхи! Ну вот, опять куча пыли, — ответила девушка. Судя по голосу, с ней было всё в порядке.
Аркадий спустился в яму, которая образовалась от того, что провалился какой-то навес. Когда Аркадий стал спускаться, навес окончательно провалился и мальчик рухнул на пол, подняв целые клубы пыли. Встав на ноги и потирая пятую точку, он огляделся.
—Здесь кто-то жил, — сказала Оливи.
Аркадий кивнул. Комната была небольшая, скорей всего остаток подвала, над которым был дом, притом подвал был спроектирован очень хорошо. Было сухо, хотя и прохладно, утреннее солнце освещала центральную часть, а маленькие отверстия — углы. Часть комнаты занимала постель, сложенная из ветвей деревьев, наверное, раньше на ней лежала тряпка, но теперь не было ничего, кроме шмыгнувшего отсюда крошечного динозаврика. Кое-где уже тянулись к окнам бледные росточки. В углу стояла колода, которая, наверное, работала некоторое время столом. Посередине осталось кострище, окружённое небольшими камешками. Аркадий обошёл комнату и заметил, что на стене над столом есть наполовину стёршиеся записи мелом:
Растение с красными цветками вызывает изжогу.
С синими, напоминающими ромашки, есть можно.
Жёлтое вообще не трогать! Слишком крупная земляника — обман!
—Похоже, кто-то экспериментировал съедобные растения, притом на себе, — сказал Аркадий. — Это интереснее того, что мы нашли снаружи.
Оливи в это время подошла к кровати и откинула несколько веточек. Там, под ветками лежала небольшая тетрадка. Девушка взяла её в руки и стала очень внимательно разглядывать, но не решалась открывать. Аркадий подошёл к ней и заглянул через плечо на тетрадку.
—Ну, что стоишь, открывай, — сказал он.
—Это похоже на дневник. Ты бы хотел, чтобы прочитали твой дневник?
—Мне фиолетово, я его не веду, — ответил Аркадий.
—А я бы не хотела.
Аркадий взглянул на девушку и взял у неё тетрадь.
—Если что-то очень личное, то быстро закроем и спрячем назад, — сказал Аркадий, но тут его внимание застыло на задней обложке, где были поставлены три буквы, притом они были обведены много раз. — М.П.Ж.! — вскрикнул Аркадий. И открыл тетрадь.
22.05.
Чёрт! Что происходит? Где я? Ничего не понимаю! Ничего!
23.05
Убегаю. За мной гонятся. Бегу потому, что боюсь, хотя не понимаю, что им от меня нужно.
24.05.
Погоня отстала. Пора разобраться. Я не на Земле — это точно, поскольку было уже три динозавра. На Земле их нет. Солнце тоже не наше Солнце. Ночью вообще можно было свихнуться. Ни одного знакомого созвездия. Понятия не имею, почему я здесь. В руках держу камень, но не понимаю, почему я его не отдаю и не теряю. Возможно, он меня и сюда принёс. Боже! Этого не может быть! Просто не может! Против законов физики и эволюции, против всего, что было мне известно раньше! Надо разбираться, может, тогда я смогу вернуться домой.
25.05.Утро
Древний город. Развалины. Подвал. Прячусь. Если найдут, прикончат. Уже грозились. Камень не дам. Буду исследовать место.
Вечер.
Не понимаю. В остатках подвала библиотеки две книги на русском языке, в остальных не понимаю языка.
Ночь.
Снова в подвале. Язык понятен. Изучаю энциклопедию со словарём. Кристалл Атлантов. Он у меня в руке. Что делать?
26.05.
Погоня уже близко. Надо бежать. Не знаю куда. Не понимаю. В энциклопедии мало написано про Кристалл. Удалось выяснить больше.
27.05
Сволочи! Разграбили библиотеку, а теперь обыскивают город в поисках меня. Желание выйти и настучать им по мордасам, но не могу. Один против десяти? Шансов ни-ка-ких!
Потом запись на пол страницы, размашисто и второпях, как пишут записки, те, кто очень торопиться.
Убегаю!
Аркадий рассматривал последнее слово, но Оливи взяла у него из рук тетрадь. Она долго изучала её.
—Ничего не говорит, — поморщился Аркадий. — Только то, что мы знали и раньше, только предположение о том, что он родился на Земле, а остальное не понятно. И в библиотеку заглядывать нет смысла, поскольку её всё равно разграбили.
—Не расстраивайся, мой друг, — ласково сказала Оливи. — По крайней мере мы знаем, куда нам идти.
—Ага! Ты это узнала в одном слове «убегаю»? — с сарказмом спросил Аркадий.
—Нет, здесь обозначение звезды. Видишь, в углу?
Аркадий взглянул ещё раз на листок с размашистой записью. На полях он заметил, что нарисована ящерица и в хвосте у неё выведена большая точка, от которой отходили несколько лучей.
—Ты читал легенду о Ящерице, принёсшей Свет в подземелье.
—Нет, — признался Аркадий.
—Ну и зря. Очень красивая. Вот ты говорил о созвездиях на Земле, здесь тоже есть свои созвездия. В том числе и Ящерка. Она с помощью искорки света на своём хвосте выводила из подземелья, куда сажали преступников, невиновных. За это её поместили на небо, а одна из самых ярких звёзд называется моим именем. Она и находится в хвосте созвездия Ящерки.
—Оп-па! И почему я не знал этого раньше? — спросил Аркадий. — И где находится это созвездие?
—Сейчас? На южной части неба.
—Погоди! А на двадцать седьмое мая?
—Я по земному календарю не ориентируюсь, — пожала плечами Оливи.
—Ну тогда через две-три недели где она будет? — спросил Аркадий.
—На востоке, по-моему, а точнее где-то на середине свода… В общем, хвостом она все равно укажет на восток.
—Значит, мы дальше идём на восток! — обрадовался Аркадий. — Сейчас грузимся и идём дальше. А тетрадочку мы прихватим. Знаешь, а мне хочется отыскать самого М.П.Ж.
—Или саму, — добавила Оливи.
—Так это, вроде, мужик!
—Вот именно, вроде, — сказала Оливи. — Мне кажется, что это может с равным успехом это оказаться и мужчина и женщина.
Аркадий не стал возражать, хотя всё же считал, что это должен был оказаться мужик. Женщина не смогла бы сделать такое! Однако Оливи тоже была женщиной, и Аркадий не забывал об этом. Зачем зря обижать её?
Котёнок, привязанный к дереву метался, как бешеный, но как только увидел Аркадия и Оливи, порвал поводья и кинулся к своим хозяевам. Он обнюхал их и потёрся о плечо Оливи, чуть не уронив её, потом ткнулся мордой в плечо Аркадия.
—Ты как-нибудь, осторожнее, друг мой, — засмеялся Аркадий. — Ты точно не котёнок, ты целый бегемот.
Оливи ласково погладила зверя по морде и сказала:
—Соскучился, наверное. Теперь тебе не придётся сидеть привязанным, мы продолжаем путь.
Дальнейший путь был не так уж тяжёл, но и не так лёгок. Пусть говорят, что проблемы России — дураки и дороги. Согласна, но проблема с дорогами была и на Атлантиде. Друзья ехали, подпрыгивая на тюках, то и дело падали с них, а на колёсах не было даже шин. Кто-нибудь пробовал ехать на велосипеде с полностью спущенными шинами? Кто пробовал, понимает, как себя чувствовали эти двое на повозке. Притом у Котёнка появилось желание бежать и он понёс так, что чуть не развалил телегу.

Когда повозка двигалась по полю, Аркадий на некоторое время слез и прошёлся по полю. Отыскав несколько васильков, он подарил их Оливи. Девушка посмотрела на него, чуть опустив головку, и взяла из рук цветы. Она долго молчала, а Аркадию захотелось стать невидимым, чтобы она так пристально на него не смотрела.
—Что ты этим хотел сказать? — спросила Оливи, прервав молчание.
—Хотел сделать тебе приятное, — ответил Аркадий, отворачиваясь к маячившей впереди филейной части Котёнка.
Оливи опять замолчала, внимательно разглядывая своего друга.
—Мне приятно, — сказала она. — А зачем мне делать приятное? Ведь мне уже приятно, когда мы вместе путешествуем.
—Э-э-э… Просто очень хорошо, когда делаешь человеку что-то приятное, — промямлил Аркадий, не понимая, почему он не скажет всё прямо. То ли страшно, то ли что… В общем, он хочется, вроде, сказать, а не получается.
—И почему ты такой странный? — сказала Оливи. — Ты очень смелый человек, но в то же время боишься. Ты подарил мне цветы, но не отвечаешь, зачем это сделал.
Аркадий промолчал. И молчали они долго. Так и не услышав ни слова от Оливи, Аркадий спросил:
—Обиделась?
—Нет. Просто думаю, — ответила Оливи.
—Извини, если обидел.
—Мне не на что обижаться.
Опять замолчали и долго не говорили, почти до самого вечера, когда требовалось подобрать месть для ночлега. Они пристроились на берегу небольшой реки. Поставив палатку, они пристроились на берегу.
—Слушай, Оливи, вот и река, — сказал Аркадий, вспомнив про сон.
—Ну, мы с тобой пока на одном берегу. Кстати, не вздумай лезть в воду, она сейчас ледяная, — сказала Оливи.
Аркадий спорить не стал, но хотел хоть немного намочить ноги. Однако пришлось подавить это желание: если он простудится во время похода, придётся остановиться дня на три, чтобы хоть спала температура.

Герцог послал в погоню за друзьями шесть воинов. Трое из них послушались Элину и направились на север, а ещё трое отправились на юг. Поскольку беглецы шли не очень быстро, не подозревая о погоне, их удалось всё же нагнать. И это случилось как раз в тот день, когда Аркадий подарил Оливи букет цветов. Если бы он заглянул за густые кусты, то непременно бы увидел погоню. Но история не знает сослагательного наклонения.
Вечером, когда Аркадий и Оливи устроились на ночлег у реки, за кустами пристроились и преследователи. Они втроём могли бы с лёгкостью разделаться с друзьями, но задание было другим. Ребята что-то тихо пели, сидя у костра. Тёмные фигуры друзей были видны на фоне костра, в свете звёзд поблёскивала река… В общем, вполне идиллическая картина ночи.
—Что будем с ними делать? — спросил один из воинов, взглянув на начальника.
—Нужно заставить мальчишку уснуть, а в это время украдём девчонку, — ответил начальник. — Или треснуть ему чем-нибудь по башке.
—А может не надо? — спросил третий. — Лично мне он нравиться.
—Не нравиться он только герцогу, — подтвердил начальник. — Я бы тоже на его месте увёл девчонку, пока тот урод не сделал её своей женой. Это известный бабник, но в то же время жутко хитрый субъект. На месте этого мальчишки я вообще бы прибил сына купца, а потом сказал, что так и было. Но приказ есть приказ. В моей фляге есть зелье из сон-травы. Две-три минут и человек засыпает на несколько часов. Эй, мелкий, подполз и залил ему в кружку немного.

Допев песню, Оливи выпила немного воды из своей кружки и, сказав, что хочет спать, пошла в палатку. Но у девушки в сердце вдруг зашевелилась тревога. Она легла, накрывшись одеялом, но уснуть никак не могла. В голове всё чаще всплывала река, Аркадий, залезающий в ледяную бурлящую воду, потом букет цветов, который сейчас лежал у её подушки… Как-то ей стало неуютно. Она не выдержала и вышла из палатки.
Аркадий уже зачем-то поднялся на ноги и направился к ней. Он вдруг остановился и сонным голосом сказал:
—Смени меня, я ужасно хочу спать…
Голос его затихал, мальчик, цепляясь за дерево и за плечо Оливи, упал на землю и… заснул. Оливи присела над ним и потрясла за плечо:
—Аркадий! Что с тобой? Проснись, хоть дойди до палатки, замёрзнешь, — просила она. Тревога стала сильнее. Ей показалось, что сзади кто-то есть, она обернулась. Увидев воина, она чуть не закричала, но ей быстро заткнули ладонью рот. Девушка стала трясти друга ещё сильнее.
—Успокойся, девочка, он жив, но до утра не проснётся, — сказал воин, держащий её за руку. Он дал команду и один из воинов подобрал кружку, заметил, что там что-то осталось, подошёл к Оливи и, крепко держа её, поднёс к губам кружку. — Пей! — приказал начальник.
Оливи замотала головой, понимая, что её сейчас отравят так же, как Аркадия. Что с ним теперь будет? Что с ним?
Воины безуспешно пытались залить в плотно закрытый рот Оливи содержимое кружки. Потом начальнику надоел этот процесс, он вынул кинжал и поднёс к горлу спящего Аркадия.
—Если не выпьешь, он не проснётся никогда, — жёстко сказал он.
Оливи очень испугалась и взмолилась:
—Не трогайте его!
—Тогда пей. Он нам не нужен. Приказано привести во дворец тебя, — усмехнулся воин. — Слово чести: я не трону твоего друга, если ты выпьешь из этой кружки. Если же не послушаешься, мальчишка заплатит жизнью за твою непокорность.
Оливи закрыла глаза. Ей ещё никогда раньше не было так страшно. Кто знает, стоит верить этому воину, или нет. Но, если она не поверит, Аркадию точно конец. Нет! Только не это! Решив поверить слову этого человека, она отхлебнула из кружки и почувствовала, что засыпает. Успела только сказать:
—Не троньте его…
И уснула. Воин, закинув девушку на плечо, сказал:
—Не трону я его, успокойся.

Аркадий проснулся так же неожиданно, как и уснул. Уже был рассвет, костёр потух, а Котёнок ещё спал чуть в стороне. Мучительно вспоминая, что произошло вчера вечером, он поморщился. Ага, вчера он выпил немного воды, потом ему ужасно захотелось спать, он пошёл к палатке, попросить Оливи сменить его, но потом в глазах помутнело, и он бессовестно отрубился. Башка трещала, как с похмелья (примерно знал это по описаниям соседа), потом в душе шевельнулась тревога.
Он встал и заметил, что у него в руке вязаный шнурок, на котором висит маленький мешочек, связанный из синих ниток крючком. Он много раз видел эту штуку на шее Оливи. Вот тут тревога подняла голову и начала бузить, поднимая воспоминания. Слова предосторожности Элины «не брать ничего из рук посторонних мужчин», потом река, которая во сне Оливи разделила их.
Аркадий вдруг сорвался и кинулся к палатке: там лежало смятое одеяло, небольшая заколка с лазурными камешками и букет цветочков. Пробежав вокруг костра, он обнаружил, что всё так же, как и было. Ни завтрака, ничего… Он вернулся в палатку, всё так же. Ему не показалось. Не выдержав, Аркадий громко позвал Оливи. Ответило только эхо в лесу. Потом он позвал громче.
—Оливи!
—Ви, ви, ви… — ответило эхо.
Он закричал во весь голос, потом, когда эхо утихло, он долго вслушивался в лес, но ответа никакого не было. Только шелест листвы, да жужжание огромных насекомых, потом храп Котёнка. И опять только шорохи.
Аркадий сел на траву, схватился за голову и заплакал. Правда, как настоящий мужчина, плакал недолго. Встал и ещё раз тщательно всё осмотрел, заметил, что поломаны ветки кустов, а вокруг тго места, где он лежал, довольно много следов. Одни ноги он бы узнал из тысячи: маленькие изящные ножки Оливи. А вот остальные были размером даже больше даже его ног.
—Проклятье! — вскрикнул он. — Неужели Оливи увели воины герцога, или разбойники? Если бы разбойники, то тут ничего бы не осталось, да и меня бы вряд ли пощадили бы. А вот воины герцога… Они бы тоже непременно избавились бы от меня… Но… Но кого-то мог нанять это сын купца (Чёрт! Дурацкое у него имя!) и тогда они могли и не убивать меня. Что делать? Что делать? Надо искать её и выручать.
Он сжал в одной руке заколку так, что она впилась в ладонь, а в другой подвеску Оливи и произнёс:
—Оливи! Хоть ты меня и не слышишь, я обязательно тебя отыщу и помогу тебе! Что бы ни случилось, я тебе помогу, даже если это будет стоить мне жизни, — подойдя к Котёнку, он похлопал его и стал освобождать телегу, чтобы бежать быстрее. Оставив только самое необходимое, он сел в повозку и отправился в путь.
На этот раз один. Он один искал на карте мост, потом перешёл арочный каменный мост через небольшую реку и направился к ближайшему городу по широкой дороге, вымощенной камнем. Трясло здесь чуть меньше, чем раньше. Котёнок шёл довольно быстро, но всё время оглядывался на хмурого Аркадия. Никто из них не произносил ни звука.
Вечером на горизонте появился город. Он был обнесён высокой стеной, а вход был одним-единственным: огромные ворота, которые закрыли на закате. Хочешь, не хочешь, а придётся ночевать за стенами, хотя ночь занимает драгоценное время, которого может не хватить…
Пристраиваясь на ночлег, он заметил, что он не один и к городу подъезжает ещё одна повозка. Она остановилась совсем рядом с Аркадием, с неё слезло два человека и они тоже стали пристраиваться. Уже было поздно, когда к Аркадию подошёл один из людей.
—Доброй ночи, можно к вам? — спросил он.
—Сомневаюсь, что ночь добрая, но, пожалуйста, присоединяйтесь, — сказал Аркадий.
—Что у вас такое плохое? Торговля не идёт? — с сочувствием спросил человек. — Меня зовут Картан.
—Аркадий, — представился он.
—М-дам, торговля — это дело сложное и очень непостоянный доход. Бывает, всё идёт очень хорошо, покупают буквально всё, а иногда ничего вообще никому не нужно, а вот если разбойники налетят, то тут только сам спасайся. Всё, гады, подчистят. Тебя что, ограбили?
—Ещё как ограбили! — воскликнул Аркадий. — А вы что-то хотели?
—Да нет, я так. С братом поругался, а поговорить не с кем. Нас вот тоже месяца два назад ограбили. Напали ночью в лесу, мне треснули по башке, да и брату тоже… Всё унесли, что могли. Через сутки принёсся наш Тир. Жутко преданные твари. Он и спас нас от голодной смерти, довёз до дома, потом мы его впрягли и снова в путь. Кстати, у тебя тоже такая же тварь, только наша побольше будет, — Картан встал и подошёл к Котёнку. Он похлопал его по мощной шее и сказал: —Не очень быстрый, но сильный, к тому же очень преданный. Далеко от него не уйдёшь, а узнает он через год, два и три. А ещё они всё прекрасно понимают, но говорить то ли не могут, то ли не хотят. Как зовут-то?
—Котёнок.
—Странное имя. Ни разу не слышал.
—Я тут не при чём, это Оливи его так назвала.
—Подружка?
Аркадий промолчал. Он задумался. Болтливый торговец ему не мешал.
—Понял. Бросила?
—Нет.
—А что же?
—Ничего.
—Вижу я твоё ничего, — хмыкнул торговец. — Все они такие. Вроде нормально, а потом «прости, милый, меня позвал замуж богатый человек…» Э-э-э! Не махай руками.
Аркадий встал и начал наступать на Картана. Тот испугался и попятился к своей повозке. Как только болтун удалился, Аркадий снова сел на траву и снова смотрел на костёр, раздумывая. Потом сзади подошёл Котёнок и потёрся об его плечо.
—Грустно? — спросил Аркадий.
Котёнок ничего не говорил, по низко опустил голову.
—Ничего, мы с тобой что-нибудь сделаем. Если мы будем чахнуть и хандрить, Оливи это не поможет. Я даже ем сегодня только ради неё… Эх, что же дальше?
Последние огни на горизонте потухли, только в окнах домов города светились тёплые огоньки домашнего уюта. Аркадий вспомнил, что у него в рюкзаке есть письмо для одного человека из этого города, которое дал Картель. Что ж, сейчас любая помощь нужна, пусть даже самая малая. У костра торговцев загорался горячий спор. Спорили о товаре, о деньгах, о динозаврах… О многом спорили, но о чём-то совершенно мелочном, словно ничего другого у них в жизни не было. Хотя… Хотя, может, они и ни разу не любили. Тогда простительно. Ведь только с любимым можно быть счастливым везде, а без любимого даже рай — ад.
Утром Аркадий дождался, когда откроют ворота, и вошёл в город. Его никто не остановил, поскольку народу, желающего попасть в город, за ночь набралось много. Аркадий слышал, как подъезжали повозки, как говорили множество людей. Видно, в этот день начиналась ярмарка, потому что все направлялись по мощёной мостовой к центру. Аркадию же нужно было наоборот ближе к окраине.
Город был довольно большой, но дома в некоторых местах были поставлены так тесно, что пройти с телегой было просто невозможно. Только несколько улиц было исключением. Он объездил, нервничая и ругаясь, пол города, пока нашёл, где приткнуть Котёнка. Ворча на тему пробок и недостатке мест для парковки, он направился по адресу, который ему указал Картель. Это оказался второй этаж дома у самой стены. Поднявшись по неудобной и узкой лестнице, он дёрнул шнурок колокольчика. Пронёсся тихий звон и ему через некоторое время открыли. Это была высокая женщина с пропорциями Некрасовской красавицы из тех, что остановит на скаку не только коня, но и весь табун. Она упёрла руки в боки и смотрела на Аркадия, ожидая его слов.
—Ну? — наконец спросила она.
—Меня Картель просил передать письмо Икарну, — слегка заикаясь, сказал Аркадий.
—Ага, помню такого. Мой муж скоро вернётся с ночной работы. А ты заходи. Есть будешь.
—Нет, спасибо, я не…
—Это был не вопрос. Ты худой, как швабра, да к тому же ещё и бледный. Только дождёмся Икарна, пообедаете и поговорите, — женщина была очень упрямая. Сходство с танком проявлялось не только во внешности, но и в характере.
Она впустила Аркадия в комнату, где на полу сидели две маленькие девочки и с радостным визгом гоняли по полу друг другу небольшой шар. Когда Аркадий вошёл, шар как раз покатился к порогу, он легонько толкнул его назад девочкам. Те уставились на гостя, а потом продолжили игру. Аркадия усадили за стол, но скучать ему долго не пришлось, поскольку открылась дверь и девочки с радостным визгом.
—Папа! — кинулись в коридор, забыв про мяч.
—Привет, семья. Как дела? — сказал голос.
—Прекрасно! — ответила танкоподобная женщина. — К тебе тут гость пришёл, принёс письмецо от Картеля. Худо и бледный, с выражением, будто его побили.
—Иду, — ответил глава семьи.
В комнату вошёл очень мощный и жилистый человек явно невероятной силы. Он взглянул на Аркадия и протянул ему огромную руку.
—Икарн.
—Аркадий, — представился гость и пожал мощную руку, о чём тут же пожалел. Железная хватка так стиснула его ладонь, что он чуть не закричал, но сдержался, только выпучив глаза.
—Хиловат, — сделал вывод хозяин дома. — Так что же ты хотел.
Аркадий передал письмо Картеля, Икарн прочитал его, нахмурив брови, потом скрутил в трубку и посмотрел на Аркадия внимательнее.
—А где девушка? — спросил он.
Аркадий поморщился, как от боли, не зная, как ответить, но жилистый ждал. Наконец он всё же рассказал, что произошло, исключая то, что было связано с Кристаллом Атлантов. Хозяин молчал довольно долго, глядя на Аркадия. Потом сказал:
—Что ж, очень сочувствую. И что ты хотел у меня попросить.
—Вы поможете мне купить какую-нибудь зверушку, которая будет бегать быстро? — спросил Аркадий.
—Помогу. Что ж, это дело недолгое, но тебе придётся, наверное, подождать до обеда, и то если всё будет благополучно.
—А быстро никак?
—Нет, ничего не выйдет. Ладно, сейчас позавтракаем, а потом займёмся всем, чем надо.
Как только хозяйка накрыла на стол, кто-то позвонил. Аркадий вздрогнул, вдруг вспомнив, что герцог обещал не пускать его ни в один из городов. Хозяин дома это заметил:
—Что натворил? — спросил он.
—Ничего, что может расходиться с моралью, — ответил Аркадий.
—А с законом?
—Есть моральный закон, который важнее всех остальных.
—Философствуешь? Что ж, если это стража, быстро под стол.
Звонок позвонил ещё раз, потом Аркадий услышал шаги хозяйки дома. Девочки залезли под стол и играли в домик, стуча по ножке стола и заходя друг к другу в гости. Одна из них уселась на ногу Аркадию, но он не возражал. Наконец, не услышав никаких звуков у двери, он скользнул под стол.
—Девочки, можно к вам в гости? — вежливо спросил он.
Они кивнули, и одна из них протянула Аркадию чашку, предлагая пить чай. Наконец, под просветом скатерти появились две пары ног. Одни в сапогах, другие в туфельках. Скатерть поползла вверх… Аркадий собрался защищаться и выполз вперёд чаёвничающих девочек… Но увидел нечто совершенно неожиданное.
—И что это ты тут делаешь? — весело спросила Элина. Рядом появилось лицо Картеля.
—Чёрт бы вас побрал! Нельзя было предупредить? — выругался Аркадий.
—Хотели сделать сюрприз, — сказала Элина, а потом посмотрела за спину Аркадия, изучая девочек. — Привет, малышки. Аркадий, а где Оливи?
Аркадий, прежде, чем ответить, вылез из под стола. Ещё раз говорить ему очень не хотелось, но его лицо сказало всё, по крайней мере, Элине. Она повернулась к Картелю, тот кивнул и сказал:
—Этого мы и боялись. Значит герцог всё же опередил нас…
—Что это значит?
—Карты подсказали, что Иранер заключил сделку с герцогом, — ответила Элина. — Какую конкретно не могу сказать, но она касается тебя, Оливи и Кристалла Атлантов…
—Что? — не понял Икарн. — Вы с ума сошли? Связываться с герцогом и Кристаллом Атлантов — это просто самоубийство! Ты вообще зачем всё это сделал? Связался с Кристаллом Атлантов, насолил герцогу и украл девушку, которая предназначалась сыну самого богатого купца — да ты просто идиот!
—Я не мог оставить Оливи, потому что она не хотела выходить замуж за этого урода! Я не мог отдать герцогу Кристалл, потому что только с его помощью я мог вернуться на Землю! А союз с ним расходится с моими представлениями о нравственности! — вспылил Аркадий.
Хозяин дома посмотрел на него, потом протянул руку и улыбнулся:
—Ты всё-таки положительный идиот и смелый человек. Что ж, таких я люблю, так что с удовольствием помогу.
—Теперь мне предстоит путь гораздо дальше, чем я думал… — задумчиво сказал Аркадий. — И всё будет ещё сложнее. Кроме транспорта, мне ещё нужна схема замка, новая одежда, оружие и, желательно, хлороформ или снотворное.
Элина усмехнулась.
—Ну с одеждой, положим, не сложно. С оружием тоже не так уж плохо, сон-траву я достану, а вот с планом замка ты уже загнул. Откуда мы тебе его достанем? Я на картах это нагадать не могу!
Аркадий закусил губу.
—Мне значит придётся всё это проверять экспериментально… А вы не в курсе, сколько у меня времени?
—Недели две, думаю, есть, — пожал плечами Картель.
—А за сколько можно добраться до замка герцога? — уточнил Аркадий.
—Смотря как. На птеродактиле — два часа. На твоём звере три-четыре дня, а на хорошем скакуне — два дня. Но это без сна и еды. Но, предупреждаю, если не будешь есть и спать, то ты на третий день, когда самое ответственное, ноги таскать не будешь, — сказал Картель. — Так что, если ты отправишься сегодня к обеду, то будешь там на третий день.
—Понятно, а птеродактиля мы сможем достать? — спросил Аркадий.
Картель в ответ только похлопал по макушке ладонью, показывая своё мнение о умственных способностях Аркадия
— Надеюсь, с Оливи за это время ничего страшного не случиться…
—Спокойно! Самое страшное может случиться позже, если ты не сумеешь ничего сделать. Так что торопись, мой друг, торопись, — сказала Элина.
До полудня Аркадия собирали, как малого ребёнка, и занимались наставлениями. В одеждой проблем не возникло, так что теперь у Аркадия было два комплекта — его собственный: футболка, джинсы, жилет, кроссовки и свитер, подарок Оливи, и парадный: камзол, штаны и сапоги. Чтобы не привлекать много внимания, он надел плащ, который должен работать и палаткой на ночь. Ещё ему хозяйка, которую звали Талия, всучила чуть ли не мешок разной еды. Как ни противился Аркадий, а они натолкала столько всякого съестного, что Аркадий ни за что бы не унёс всё это сам.

Когда Аркадию привели скакуна, он обалдел. Динозавр был чуть выше ростом Аркадия, а голова была на длинной шее, ноги — ну истинный страус. Даже руки у него ушли куда-то назад, словно это зачатки крыльев, но они расположены так, что только плотнее крепили седло.
—Попытка природы создать страуса, — проворчал он, забираясь на зверя. Он вставил ноги в стремена, крепко взял руками узду и повернулся к своим друзьям. — Ну что, не поминайте лихом…
—Побью, — спокойно сказала Элина. — Лети и побыстрее. Да, кстати, желание увидеть ваши с Оливи приключение в письменном виде остаётся в силе.
—Если будет, чем писать, — проворчал Аркадий. — Что ж, я сделаю всё, чтобы история была с хорошим концом. Удачи вам.

Только когда страус-динозавр-скакун уже пустился в путь, Аркадий вспомнил, что забыл спросить, как зовут эту тварь и как её останавливать. В ушах засвистели дома, потом ворота, потом и деревья в лесу. Зверь нёсся явно с удовольствием, но ближе к вечеру стал двигаться чуть медленнее и размереннее. Аркадий же чувствовал себя, как после получаса американских горок. Его мутило, в глазах мелькали пятна, а, когда он слез, то на земле начал подпрыгивать.
Была уже глубокая ночь, в лесу было темно. С трудом разведя костёр, Аркадий поставил колышки, но которые натянул свой плащ, а потом подошёл к равнодушно жующему траву страшному зверю и спросил:
—И как же тебя зовут, тварь.
Тварь посмотрела на него, как на идиота.
—Ладно, это уже мысленно спрашивали у быка из одного рассказа, так что назову тебя в честь этого быка Фугасом. Надеюсь, ты не поступишь так же, как этот бык… Ладно, спать, спать, спать.
Спал Аркадий недолго, как только появились первые лучи солнца, он немного подчистил запасы Талии и пустился в дальнейший путь верхом на Фугасе. Он думал, что если расскажет кому-нибудь, что путешествовал верхом на Фугасе, будет много смеха, что, как только он отыщет Оливи, сразу же признается в своих чувствах… Много о чём думал.
Аркадий ехал почти до полудня, но в самый неожиданный момент на дорогу вышло сразу четыре человека, которые преградили ему путь. Пришлось Фугасу резко тормозить, и Аркадий едва не разбил нос об шею зверя.
—Редиска морковка лук капуста! — выругался он. — Вы не могли бы хоть тряпкой просигналить? Вы что-то хотели?
Люди угрюмо молчали и смотрели на Аркадия, словно примериваясь. Он вспомнил, на каком языке он говорил. Ругался точно но Русском, а вот спросил… Для верности он повторил то же самое на языке Атлантов, за исключением, конечно, перечисления овощей. Но ответа он не услышал, решил, что люди глухие, слез с Фугаса и спросил ещё раз громче.
Как только Аркадий встал на землю, стоявший посередине бородатый мужик махнул рукой.
Аркадий так и не врубился, что требовалось этим людям, но получил сзади по голове чем-то тяжёлым, заметил несколько ярких пятен в глазах и отрубился.

Все пять чувств тормозили и мутились. Мышечное чувство никак не могло определить положение тела, осязание клинически не врубалось в окружающее, обоняние вообще куда-то сбежало, вкус нашёл во рту что-то странное и противное, зрение не могло никак сфокусироваться на зелёно-серой массе и разобрать её по цветам и оттенкам, а слух собирал только гудение, шипение и писк.
Первым очухался слух. Он разобрал-таки слова, что произносили рядом.
—Он хоть живой? — спросил мужской голос.
—Живой, — ответил женский. — Скоро прочухается. Вон, гляди, уже шевелиться начинает. Эй, придурок! А ну отвечай мне на вопросы! Кто такой?
Аркадий дёрнулся и понял, что крепко связан.
—Блин! Дайте хоть воды! Меня тошнит! — хотел крикнуть Аркадий, но только прошептал.
Ему не дали попить, но дали воды на голову и в лицо. Это заставило Аркадия открыть глаза, и Аркадий увидел перед собой высокого парня, лет восемнадцати-двадцати в широкой рубахе и кожаных штанах. Ещё была женщина довольно высокого роста, у неё были очень черные, чуть волнистые волосы, смуглая кожа и тёмные глаза, как у ведьмы. Одета она в кожаные брюки и совсем короткое тёмно-бордовое платье. Они смотрела на Аркадия внимательными взглядами.
—Ну что, доволен? — спросил парень. — Отвечай, кто ты такой?
—Я Аркадий.
—Мне это ни о чём не говорит! — вскрикнула женщина. — А откуда у тебя вот это?
Женщина подсунула ему под нос небольшой предмет.
—Заколка Оливи? — вскрикнул Аркадий. — Какого чёрта вы лазили по моим карманам? Ни за что не поверю, что она вывалилась.
—Мы и не просим! — жёстко сказал мужчина. — Откуда ты знаешь Оливи и почему у тебя её заколка?
—С чего это я должен перед вами отчитываться? — нахмурился Аркадий.
—Если не хочешь, чтобы мы тебя убили, отвечать будешь, — сказал мужик и пнул его по рёбрам. — А ну отвечай! Какое отношение ты имеешь к Оливи?
—Я её друг, — сказал Аркадий.
—Чем докажешь?
Аркадий закусил губу. Он не знал, как можно доказать это. Он вдруг понял, что очень мало знает о прошлом Оливи и не может сказать ничего, что не могло быть отражено в каких-нибудь архивах.
—Она мне связала этот свитер, — сказал Аркадий, показав головой на рукав.
—Она не умела вязать, — сказала женщина. — По крайней мере три года назад…
—Подождите! — встрепенулся Аркадий. — Вас зовут Люси?
—Ну да, — ответила женщина.
—Она мне о вас рассказывала, — сказал Аркадий. — Но с Оливи сейчас беда и я спешил ей на помощь, но вы меня задержали.
—А ну подробней! — потребовала Люси. — Так что же с заколкой.
Аркадий рассказал, что случилось. Люси выслушала внимательно, потом посмотрела на мужика.
—Он не врёт, — сказала она. — Развяжи его, Ласет. Мы должны вернуть всё, что у него отобрали. Так ответь мне, Аркадий, почему на вас ополчился герцог? Я понимаю, что ты увёл девушку из под носа купеческого сына. Но не понимаю, какую связь с этим имеет герцог. Чем ты ему насолил?
—Я с ним поспорил, — усмехнулся Аркадий. — Может, меня всё же развяжут?
Ласет развязал верёвки и Аркадий поднялся на ноги, разминая руки.
—Значит, ты с ним поспорил, — сказала Люси. — И он решил тебе отомстить? Неужто ты выиграл спор?
—Морально, да. Потому что переспорить он меня не смог и отослал в деревню.
Ласет усмехнулся и пожал Аркадию руку.
—Уважаю тех, кто отстаивает своё мнение до конца, пока не переубедится. Я могу тебе помочь, только тебе придётся задержаться здесь. Люси, милая, накорми его и пусть переоденется, а то весь в грязи. А я разберусь со всем остальным, — сказал он и направился в сторону шалашей, стоящих на опушке.
Люси отвела его тоже к шалашам и усадила за деревянный стол, на котором осталось что-то от обеда, притом, похоже, съели припасы Талии.
—Ты извини, что мы тебя обобрали, — сказала Люси. — Жить тоже надо, а мы из-за герцога в розыске, да и все здесь так, или иначе насолили ему. К тому же мы никого не убиваем, а обираем торговцев, которым ничего не стоит начать всё заново. С тобой немного напутали…
—Ага! Немного напутали! — проворчал Аркадий.
—Ладно тебе, лучше расскажи, как жила Оливи. Интересно же. Три года ни письмеца, да и мы сами послали только одно, и в том наврали…
Аркадий ел и рассказывал о жизни Оливи всё, что знал. Люси слушала с интересом и внимательно разглядывала Аркадия. К тому же она явно чему-то удивлялась, но пока не говорила чему именно. Когда Аркадий закончил, она неожиданно спросила:
—Ну и как она тебе?
—Не понял, — нахмурился Аркадий.
—Ну, твоё впечатление о ней, — упорствовала Люси.
—Очень милая, добрая, хозяйственная, весёлая и красивая девушка, — наконец сформулировал Аркадий. — Ещё умная, ласковая и с ней всегда есть о чём поговорить… Она кажется сильной, но всё же она по-женски слабая. Она хороший верный друг, довольно упорная и всегда добивается своего, но умудряется это делать дипломатично, а не напролом. Отважная, но не доходит до идиотизма, заботливая…. В общем, она очень хороший человек.
—Значит, всё-таки слабая? — прищурила глаза Люси.
—Это не так плохо, — пожал плечами Аркадий.
—Это неплохо, но я смотрю, она тебя подпустила очень близко к себе. Знаешь, до тебя этого добивались очень немногие, — криво усмехнулась Люси. — А из мужчин ни один не удостоился такой чести. О! Оливи любил весь дворец! Она было со всеми доброй и дипломатичной, никогда не льстила, но и не тыкала носом в недостатки. Умела замечать в людях хорошее, а в ком не видела, тому просто вежливо улыбалась. Говорила очень приятно и красиво, но не врала. Следовала точно по этикету, но не теряла себя. Могла бы с её упорством и умением действовать тонко стать отменной интриганкой, но интриги её вовсе не интересовали. Ей некоторые хотели использовать в своих интригах, но не получалось. Вместо того, чтобы сталкивать друг с другом соперников, ссорить друзей и так далее, он сглаживала конфликты, была отменным примирителем. А уж о том, что она была просто красавицей, и говорить нечего. Она прекрасно танцевала, играла на арфе и пела. И её пытались добиться многие мужчины, но, даже в двенадцать лет, она не очень-то подпускала к себе людей, вежливо отшивала кавалеров и ухажёров… Всем она казалась очень сильной и спокойной. Обманчивое впечатление. Но некоторые даже завидовали, однако не любить её было невозможно. Ты согласен?
—Да, — сказал Аркадий. — Она подпустила к себе близко только вас?
—Я понятия не имею, как мы сумели сойтись, — сказала Люси.
—Имеешь, Люси, имеешь, — сказал только подошедший Ласет. — Вы двое были просто дополнением друг другу, как день и ночь. Оливи — день, светлая, добрая, милая, тёплая, как маленький огонёк свечи. Тихая и весьма скромная. В общем, создание очень мирное само по себе и примиряющее других. А ты, Люси, — ночь. Или, скорей, ночной пожар. Яркая, очень прямая, совершенно не умеющая действовать тонко, ужасно активная, непоседливая, но до конца справедливая и умная. Если уж переть, то напролом, а уж отступать — это никогда. Дойти до конца и всё. Зато ты умеешь прекрасно постоять за себя и не дашь никому в обиду ни себя, ни тех, кто тебе дорог. Ты напрямую не позволяла использовать себя, как карту в игре за власть и деньги. Не в обвинение тебе будет сказано, но даже своей матери ты прямо возражала, не дала ей играть собой, но она решила использовать тебя скрыто. Помнишь, на балу она объявила о твоей помолвке с этим старым чиновником?
—О! Этот день я помню прекрасно, мне как по голове обухом ударили, — усмехнулась Люси. — А ты что стоишь?
—Я хотел сказать тебе, Аркадий, что ты вылетишь на птеродактиле, но перед этим заскочишь ко мне, я тебе дам то, что тебе очень поможет. Но пока закончи обед, а мои друзья пока тебе всё снарядят.
—Спасибо, — сказал Аркадий.
—Не за что. Я обязан Оливи своим счастьем, так что долги надо платить. Приятного аппетита, — Ласет ушёл.
—Да, Оливи мы оба обязаны. В тот день я первый раз за ближайшие пять-шесть лет расплакалась, — задумчиво сказала Люси. — Она меня успокоила, а потом спрашивает так тихо и уверенно: «Ты будешь плакать, или действовать?». Я, естественно, вытерла слёзы и решилась действовать. А меня-то и так при дворце не любили, поскольку я слыла ужасно непокорной и безбашенной. Давно бы выгнали, если бы не мать, которой я нужна была для интриг да Оливи, смягчающая все мои столкновения, как мягкая подушка. При этом она ничуть не страдала. Думаю, что большинство были рады, когда я бежала, а герцог, наконец, нашёл повод меня укокошить. О! Как он, наверное, был рад до мня добраться, но не смог, чтоб ему пусто было! Не смог! Что ж, до Оливи я тоже не дам ему добраться… Ладно, хватит болтать, пора браться за дело. Идём.
Аркадий вылез из за стола и направился вслед за Люси. Народу сейчас в лагере было совсем немного, Аркадий не решился спрашивать, где все. Люси отвела его в шалаш, пропустила туда, а сама осталась снаружи.
В полутьме Аркадий увидел небольшое пространство, постеленную из ветвей кровать, стол из небольшого пня, на котором стояла свеча. Рядом на колоде сидел Ласет и разбирал какие-то бумаги. Заметив, что вошёл Аркадий, он указал на другую колоду и сказал:
—Я тут разбираю бумаги моего отца. Ты знаешь, что мои предки — строители и архитекторы?
—Нет, — ответил Аркадий.
—Ну а теперь знаешь. Однажды один из герцогов, предок того, что живёт сейчас, решил построить замок. Нанял рабочих и заказал такой замок, чтобы в нём всегда можно было укрыться, чтобы были тайные ходы и подземелье. Ну строители немного схалтурили. Они построили очень крепкими внешние и несущие стены, а вот менее важные сделали очень интересно, украв кирпичи для своих домов. С подземельем же они напортачили капитально: просто пока рыли котлован, обнаружили большой подземный лабиринт, который они списали на подземный ход. Знали бы они, что наделали! Но, самое важное, хозяин им заплатил втрое меньше, чем обещал. Они отомстили. Знаешь как? Просто они не раскрыли всех тайн замка. Герцог знает пять подземных ходов из нескольких десятков, а о том, что стены полые, а в них есть лестницы, он вообще не знает, не знает и о входе в лабиринт.
—Оп-па! — воскликнул Аркадий. — А это уже очень интересно! Ты знаешь, как можно пробраться незаметно в замок герцога?
—Лично я пробовал только один ход, что ведёт из двора за стену. А вот мой отец знал очень много и завещал мне одну вещь, которую я даю тебе, — сказал Ласет и протянул Аркадию большой лист бумаги, свёрнутый в трубку.
Развернув лист, Аркадий восхищённо раскрыл глаза.
—Вах! Это же просто замечательно! Великолепная карта! С указанием сторон света, названием пещер, координатами выходов! Да это же просто прекрасно! Спасибо!
—Не за что. А теперь взгляни ещё на один листочек, — сказал Ласет, протягивая второй листок.
—Это что? Поэтажный план замка? — восхитился Аркадий.
—Именно. Красным отмечены потайные комнаты, известные герцогу, остальные знаю только я и ты. Учти, я тебе доверяю. И это я делаю только ради Люси и в благодарность Оливи. Не подведи их и меня, — попросил Ласет. — И ещё, переедая нашу благодарность этой девушке. Ты когда-нибудь летал на птеродактиле?
—Летал. Около года назад, но не сам, — признался Аркадий.
—Тогда я пошлю с тобой Мараса, который тебя подвезёт. На этом звере. Ну ладно, пошли.
Аркадий решил, что жизнь не так уж с ним и свинничает. Всё не так плохо и он всё сможет.