На улице был мороз. Он, казалось, расплылся везде, в прозрачном, хрустальном воздухе, в небе, запутался в голых ветвях деревьев, бесцеремонно топорщившихся в разные стороны и нарушавших белоснежную идиллию, царившую повсюду. Он слегка покалывал кожу, покрыл серебристым инеем волосы и ресницы. Вокруг была такая загадочная, звенящая тишина, что, казалось, любой внезапный звук может порвать ее, как тончайшую ткань, разрезать и разрушить ту волшебную иллюзию, которая царила в эту ночь. Пушистый, девственно чистый снег сиял серебром, подражая недосягаемым звездам, высокое, темно-синее, бархатное небо раскинулось над головой….
Она медленно шла по тропинке, наслаждаясь тишиной и жадно глотая воздух. Ни распахнутое пальто, ни раскрытая голова не смущали девушку. Будто мороз вовсе и не трогал ее, пожалев и окутав теплой шалью. Под ногами звонко хрустел снег. Она подняла голову и посмотрела ввысь. Сияющие звезды отразились в синих глазах, похожих на два глубоких озера. “Какие они красивые и холодные. Сияют, но не греют ничуть. Надо же, зимой они самые яркие! Ни в какие другие времена года не бывают такими! Какие же далекие, недосягаемые. И дотянуться до них не возможно, и долететь”, - подумала она, вздохнув. Изо рта вырвался густой пар и, заклубившись, растаял в ледяном воздухе. Вскоре деревья начали расступаться, открывая взору белоснежную поляну, сверкавшую в призрачном свете полной луны. Девушка вышла на открытое пространство и скинула пальто. На снег мягко опустилось пушистое перо. Она раскинула огромные белоснежные крылья и, разбежавшись, сделала сильный взмах, почувствовав, как поток воздуха делает каждое перышко упругим, обтекаемым. По телу побежали мурашки. Так было всегда при полете. Это восторженное, неописуемое чувство легкости, когда каждая клеточка тела становится частью чего-то большего, когда ты сама превращаешься в воздух, стремительная, неуловимая. Она раскинула руки и подставила лицо встречному ветру, закрыв глаза от удовольствия.
Маленькая фигурка парила в воздухе, выписывая немыслимые фигуры, то стремительно падала вниз и, уже у самой земли, резко взмывала вверх, к луне и звездам.
“Как хорошо – летать! Становиться воздухом, мгновением. Но каким!.. Люди не понимают этого. Некоторым из них дана возможность парить, взмывать к небу, но они, не желая понять ее суть, отрываются от земли, но, не в силах удержаться, тут же разбиваются. Они не понимают, что для того, чтобы взлететь, надо быть свободным! Они же, наоборот, нагружают себя вымышленными проблемами. Что уж говорить о настоящих крыльях, материальных! Они не верят, в них нет мечты, которая поднимала бы их выше, к небу! Они отторгают все и всех, кто хоть немного от них отличается, считая таковых недостойными жизни, и убивают их, чувствуя страх перед неизвестным. Поэтому они не смогут парить. Как хорошо – летать и не разбиваться! Как хорошо летать в последний раз!” – подумала она. Пьянящее чувство полета, переполнило ее душу, и звонкий смех хрустальными осколками разлетелся по пустынным просторам. Последний полет…. Последние звезды….. Она опустилась на землю, отряхнула перья от снега и почувствовала холодок, который, быстро перемешиваясь с кровью, направлялся к сердцу. Яд, попавший в тело, благодаря одному из таких “людей” действовал безотказно, неумолимо приближая девушку к вечности. Время пришло…. Последний вздох…. Она легла на снег, раскинув крылья, и посмотрела на небо. “Как хорошо – летать и не падать!”
Луна освещала поляну серебристым светом. Внезапно налетевший порыв ветра дотронулся до черных волос, резко контрастировавших со снегом, и подхватил с земли снег, закружив в его ледяном хороводе и мягкое белоснежное перо. В синих глазах отражались звезды, а на лице застыла безмятежная улыбка.
Перо поднималось все выше, пока не затерялось в этой холодной синеве меж сверкающих звезд, до которых – как представлялось совсем недавно – невозможно дотянуться и – как оказалось – так легко долететь.