Холодная безразличная тишина, мягко шагая по дощатому полу, медленно заполняла небольшую пустующую комнату. Ей противилось лишь потрескивание пламени в очаге после того, как стихли наполненные страданиями крики истязаемой женщины. Танис намеревалась сохранить достоинство и не проронить ни звука, но боль, которую причинял юнец-северянин, ошеломляла, и южанка снова и снова нарушала данную самой себе клятву. Беглая королева не могла до конца понять, жива ли она, или ее бессмертная душа уже покинула тело, сжавшееся на жестких, почерневших от старости досках, в жалкой попытке защититься от бесконечных ударов.

Ранделл, упиваясь незнакомым прежде могуществом, мстил женщине за свое сломанное детство. Молодой бринэйнн винил Танис и в смерти матери, к которой вазилири не имела никакого отношения, и в ужасной гибели собственного отца, самого избравшего путь войны, хотя южная принцесса не раз умоляла его обратиться к миру еще до того, как началось теперешнее распределение власти. Мальчишка не верил ни единому слову своей жертвы. Ее едва разборчивые оправдания, пробивавшиеся сквозь бесконечные всхлипывания и стоны, лишь сильнее распаляли юного Мидира. Удары становились все сильнее с каждой минутой, и хлыст, который тот с остервенением сжимал в ладони, обагрился ярко-алой кровью после первого же обжигающего поцелуя смуглой кожи. Агония, казалось, навечно овладела сознанием  правительницы, и даже когда буря на время утихла, она чувствовала, как кожаное орудие пытки с оглушающим визгом врезается в ее плоть. 

Сейчас Танис слышала протяжный волчий вой снаружи и вездесущее карканье воронов, которое не смолкало ни на мгновение с того момента, как дверь проклятой хижины закрылась за спиной ее палача. Мерзкие птицы звали свою хозяйку, которая, от чего-то, не торопилась на их оглушающий зов. Черные крылья хлопали в воздухе и южанка могла поклясться, что снаружи собралось все пернатое войско Двуликой.  Их хриплые голоса сливались в оглушающую какофонию звука, и вазилири уже отчаялась молить Песчаного о том, чтобы бог даровал ей забвение. Но свинцовое небо оставалось глухим к мольбам чужестранки, и женщина с трудом отдавала себе отчет в том, как ей удалось выдержать удар за ударом, сохраняя разорванное в лоскутки подобие сознания.

От запаха собственной крови Танис замутило, и вазилири хрипло закашлялась. Если бы ее желудок не был пуст уже вторые сутки, то все его содержимое оказалось бы на полу рядом с ней, а положения более мерзкого и отвратительного, чем валяться истерзанной и жалкой в луже из собственной рвоты, королева и представить себе не могла.

Но о каком достоинстве она сейчас могла думать? Танис судорожно считала вдохи, пытаясь отстраниться от режущей, рвущей боли в спине, и лишь приближающиеся шаги Ранделла вынудили ее отвлечься от монотонного счета. Вазилири попыталась раскрыть глаза, но даже это действие отозвалось невыносимыми страданиями, будто ее веки, сомкнувшиеся лишь несколько мгновений назад, оказались сшиты грубой нитью.

- Последний шанс, - голос Ранделла звучал совсем не по-детски, когда тот, держа в руках свернутый хлыст, снова приблизился к своей жертве и, присев, рывком перевернул ее на спину. Южанка заскулила от отчаяния, стараясь перевернуться обратно, однако обманчиво хрупкая рука северянина пригвоздила ее к полу. Боль, от которой Танис пыталась отгородиться, вновь сомкнула вокруг вдовствующей королевы свои челюсти,  словно бешеный пес. – Где Эйслин?

- Я не знаю, - с пересохших губ вазилири сорвался практически безжизненный хрип. Внезапно для себя она осознала, сколь велика была жажда. Но боль, все же, оказалась сильнее, и вслед за хрипом из горла пленницы вырвался очередной стон. – Клянусь прахом твоей матери, Ранделл. Я. Не. Знаю.  

- Лживая змея, - процедил мальчишка, сжимая ее плечо так, что его ногти впились в кожу Танис. Не думал он, что слабоумная Ройглао будет так долго противиться его воле. – Не смей упоминать мою мать. Она была великой женщиной, а ты… Мерзкая шлюха.

- Убей меня, и покончим с этим, - Ранделл без особых усилий сумел поставить едва живую южанку на колени. Ее голова запрокинулась, когда близнец-предатель потянул за волосы вниз. В его серых, словно маннская сталь, глазах Танис не смогла отыскать даже слабого отблеска жалости или милосердия. Ранделл был слишком сильно похож на отца, и все, что должно было стать достоинствами, обратилось в недостатки.

-Мне нужна информация о моей сестре, и я ее получу, - юноша резко отпустил правительницу, и та не удержав равновесия, рухнула на четвереньки. Танис попыталась выпрямиться, однако каждое ее движение отдавалось страшными страданиями. Закусив губу, королева осмотрела комнату, ища глазами друга. 

Рамон лежал в дальнем углу, недалеко от очага, связанный и без сознания. Прищурившись, южанка заметила у него на виске и лице запекшуюся кровь, и ее сердце наполнил неподдельный ужас. Неужели гвардейца убили, проломив череп? Но спустя мгновение она заметила, как вздымается его грудь, но не сумела испытать облегчения. Рамон жив, только потому, что за его преступление его подвергнут особо жестокой казни. Лишенный дворянского титула и привилегий, табунник рискует закончить жизнь в золотом цветке. Аэлла с особым цинизмом продемонстрирует  публике, что вместо разрозненных Земель она построила единую Империю, подвергнув верного гвардейца казни, которая зародилась на Юге, расцвела на Западе и возродилась в Срединных землях.

- Мне неизвестно, где Эйслин, - повторила Танис, надеясь, что Ранделл в этот раз ее услышит, но северянин был неумолим. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда его взгляд вновь упал на ослабевшую пленницу.

- Горро предупреждал, что твой язык будет сложно развязать. Неудивительно, что любимчик моей возлюбленной сестры оказался прав.

- Ранделл, ты же бринэйнн. Неужели ты не видишь, что я не лгу? – к собственному удивлению, южанка почувствовала, как на глазах выступи слезы. Ее нервы сейчас были напряжены до предела, и женщина с трудом контролировала собственное тело и бушующие внутри эмоции.

- Я - бастард, а не бринэйнн, - удивительно красивое лицо исказила гримаса омерзения. – Мой собственный отец лишил меня прав называться принцем Северной земли, чтобы возвысить Эйслин, девчонку, в которой нет ни капли крови Мидиров. И теперь она районак и  дочь Ледяного, а я – никто. И в этом тоже виновата ты, Танис Ройглао. Пока ты не воспротивилась воле истинной вазилики, отец и не думал менять порядок престолонаследования. Ты отняла у меня…

- Что? – южанка устало прикрыла глаза, прерывая обвинительную речь. Несмотря на то, что в руках Ранделла было достаточно сил для убийства, в душе он все еще оставался ребенком, которому нужна была материнская забота, а не доспехи и остро заточенный клинок. – Стиану? Трон Севера? У тебя было два старших брата, Ранделл. Ты никогда бы не стал королем, даже если бы Сканлан не лишил тебя положения бринэйнна. Тебе была уготована участь рыцаря, чтобы охранять правителя, оберегать его ценной собственной жизни. Но что ты сделал вместо этого? Ты предал свою районак, предал свою собственную кровь, Ранделл, и твой бог никогда не простит тебе подобного.

- Да что ты вообще знаешь о Ледяном?! – северянин ударил наотмашь, и щеку Танис словно бы обдало огнем. Она, действительно, мало что знала о божестве далеких Северных земель, но некоторые вещи не слишком отличаются в культах всех пяти королевств. 

- Предательство еще не сходило с рук никому. Рано или поздно, возмездие свершится. 

– Ты меня утомила, Танис Ройглао, - бринэйнн осторожно отложил кнут в сторону, будто бы небрежное отношение могло его оскорбить. Говорящий больше не поднимал на южанку взгляда, все его внимание было поглощено выбором оружия для продолжения экзекуции. Его короткие, еще по-детски пухлые пальцы соскользнули по рукояткам ножей  для метания, лежащих на покосившемся столе, и почти что мечтательная улыбка тронула тонкие губы.  – Княгиня велела позаботиться о том, чтобы Ройглао больше не стояли у нее на пути. Сегодня ты умрешь, и лишь от тебя самой зависит, прекратятся ли твои страдания сейчас, или же… - юнец приблизился, крутя в руках смертоносный клинок, – или же мы продолжим наши игры. Где Эйслин?

Танис промолчала. Южанка уже устала повторять одно и то же, словно бы она была не мыслящим человеком, а попугаем из отцовского сада с разноцветными перьями, которого находчивые слуги научили говорить несколько фраз, чтобы порадовать своих маленьких господ. Правительница уже приготовилась почувствовать ледяное прикосновение стали на своей коже, как вдруг осознала, что вороны замолкли. Их грубые, хриплые голоса больше не разбивали в дребезги тишину в глубине лесной чащи.

 Королева едва ли могла представить себе, что могло заставить черных падальщиков замолчать. Неужели сама смерть отказалась приходить за ней и отозвала своих пернатых гонцов? Танис пережила слишком многое, чтобы поверить в чудо. Лишь одному человеку удавалось договориться с богиней смерти и избежать гибели, но вазилири не имела ничего общего с несчастной леди Лаверье, о которой до сих пор травили байки во многих трактирах. Южанке нечем было откупиться от Тантиры, а ее собственный бог, похоже, давно уже забыл о существовании беглой королевы.

Однако, надежда, пусть и призрачная, не могла не предать беглянке сил. Стоило Ранделлу подойти достаточно близко, как женщина, собрав все силы, которые только остались у ее измученного тела, оттолкнула нож в сторону. Клинок с громким звуком покатился по полу, а севернянин, натолкнувшийся на сопротивление, казалось бы, сломленной жертвы, опешил на мгновение. Пользуясь замешательством палача, Танис бросилась за оружием, однако ее ранения помешали ей двигаться достаточно быстро для того, чтобы получить шанс отбиться. Протянув руку к ножу, она схватила лишь пустоту. Из ее груди вырвался крик, когда молодой бринэйнн, ударил каблуком своего сапога ей по пальцам. 

Правительница могла поклясться, что услышала хруст ломающихся костей. Волна резкой боли, острой, словно от тысячи крошечных иголок, загнанных под кожу в одном месте, затопило сознание Танис, и тусклый свет очага в одно мгновение померк перед ее глазами. Вопль, вырвавшийся из горла южанки, едва ли можно было назвать человеческим, и женщина, подтянув и груди изувеченную руку, заметно задрожала, из последних сил стараясь унять истерику, обретающую над ней власть. Вазилири почти поверила, что сможет выбраться и из этой передряги, но удача, похоже, покинула ее навечно.

Ранделл даже не стал поднимать с пола такой желанный для Танис нож. Дрожащей от гнева рукой, он с оглушающим скрежетом обнажил меч. Темно-серая сталь, исчерченная особым, узнаваемым узором, словно стекло в морозный день, без сожаления рассталась с объятиями ножен, и неяркий отблеск пламени промелькнул на идеально отшлифованном клинке. Оружие было явно не по возрасту молодому бринэйнну, и от вазилири не укрылось, как мальчишка сжал двумя руками  меч, чья рукоять была явно предназначена для одной ладони.

Не было больше ни вопросов, ни угроз. Северянин действительно наигрался с жертвой, и теперь пришла пора заканчивать их маленькое представление, в котором участвовало лишь два актера. Ранделл предпочел бы, чтобы перед ним на коленях стояла Эйслин, пренебрегавшая им всю его осознанную жизнь. Но и проклятая Ройглао, каким-то чудом сыскавшая большую благосклонность у белоснежной районак, чем ее собственный брат, была достаточно высокой ценой за его израненное самолюбие.

Танис смотрела на северянина снизу вверх глазами, в которых стояли слезы, однако, даже потеряв все, что имела, беспомощная и полуживая, она не молила о пощаде. Если бы ее не била крупная дрожь и каждое движение не приносило страданий, она поднялась бы с колен, но сейчас ее хватило лишь на то, чтобы вскинуть голову, в последний раз глядя на своего врага, единственного из многих, которому все-таки удалось заставить ее приклонить колени. Наверное, этому юнцу льстило, что он сумел не силой, так хитростью завершить дело, которое по собственной глупости не успел закончить его отец. 

Острие клинка коснулось ямочки между ключицами, и Танис была уже готова проститься с жизнью, за которую она, видят боги, хваталась до последнего. Но внезапно дверь в хижину распахнулась, заставив руку Ранделла дрогнуть. Меч неглубоко оцарапал кожу, и темная капелька крови очертила линию на побледневшей коже. Северянин повернулся к ней спиной, загораживая собой входящего, однако вместо того, чтобы поприветствовать союзника, или избавиться от врага, он просто замер на месте, будто бы увидел то, чего не должен бы.

 Минутное промедление стоило ему жизни. Танис  заметила, как тень нежданного гостя приблизилась к Ранделлу, без усилий отбивая запоздалые удары клинком. Маннское великолепие покатилось по полу, повторяя недавнюю судьбу метательного ножа, а сам палач, вскрикнув от боли, осел на пол бесформенным мешком. Южанка не смогла оторвать взгляда от кинжала, торчащего из его живота. По гарде было понятно, что он был выкован в знаменитом городе Манн, как и клинок Ранделла, однако его рукоять была лишена всяких украшений, в то время как легендарное оружие всегда служило атрибутом роскоши. 

Незнакомец в темно-зеленом шерстяном плаще и  легких доспехах из дубленой кожи присел над все еще хрипящим Мидиром и аккуратно вытащил оружие из раны.  Танис не знала, чего ожидать, однако она мало что могла сделать в своем положении. Ей удалось дотянуться до меча Ранделла, но клинок в дрожащей руке измученной допросом женщины выглядел нелепо. Все, что она могла сделать, это покончить со всем, подобно Виране, прежде чем очередной мерзавец решит с ней позабавиться. 

Словно бы прочитав намерения вазилири в ее взгляде, незнакомец сбросил скрывающий его лицо капюшон с головы. Глаза южанки расширились от удивления. Меньше всего она ожидала увидеть сейчас Роллона, перешагнувшего через труп родного брата и приблизившегося к королеве.

- Нужно уходить,  - протянув южанке руку, мальчишка натянуто улыбнулся. Он выглядел точно так же, как и Ранделл, однако в его взгляде не было угрозы. Роллон был старшим из близнецов, наследником своего отца, однако в каждом его движении, в неловкой улыбке Танис видела не Сканлана, а Марию. 

- А люди Ранделла? - несмотря на сомнения, Танис бросила меч и вложила здоровую ладонь в руку бринэйнна. Сжав зубы от боли, она медленно поднялась на ноги. Убедившись, что вдовствующая королева способна удержать равновесие, Роллон отпустил ее и быстро осмотрел комнату. Его взгляд остановился сначала на гвардейце, а потом – на вещах Танис, сваленных в углу.

- Брат разогнал всех своих ищеек, желая получить всю славу после возвращения в Гарт, - в голосе юноши прозвучала неприкрытая боль. – Горро наобещал ему больше, чем человек может потратить за всю жизнь за твою голову и гвардейца, который предал его княгиню. И я даже несколько удивлен, что братишка преуспел в этом нелегком деле. Вас сложно было отыскать.

- Меня больше удивляет другое, – вазилири попыталась сделать шаг в сторону своих вещей, однако тут же пожалена о своем решении. Голова закружилась, и женщина лишь чудом вновь не рухнула на пол. От мысли о том, что ей в скором времени придется влезть в седло, южанке поплохело. – Откуда ты взялся, Роллон? Еще в Гарте мне сообщили, что ты пропал во время осады. Аэлла была уверена, что ты погиб.

- Я был ранен, как и многие. Когда после битвы жрецы помогали раненым, во мне не признали брата районак, потому что бастардам не полагается носить герб Мидиров, а кровь и грязь изменили мое лицо. После того, как я пришел в себя и узнал, что произошло, мне показалось, что лучше не высовываться.

- Но ты нашел меня, - Танис оперлась плечом о деревянную стену, прислонившись щекой к шершавому дереву. – Как?

- У меня остались связи на кухне, - южанка не слишком удивилась услышанному. Вольность нравов родственников Эйслин не было ни для кого секретом, а молоденькие служанки не могли устоять перед очарованием миловидных близнецов. - Как только твой побег раскрылся, Аэлла, уверенная твоей скорой смерти,  сосредоточила все свое внимание на Серране. Но на следующее утро Ранделл с небольшим отрядом покинул Гарт, и я направился за ним. Когда же он присоединил к своей свите ищеек, мне не составило труда скрыться среди них. Ранделл обращал на них не больше внимания, чем на снег под копытами своего жеребца…

- Роллон, - перебив бринэйнна, Танис подняла на него уставший взгляд.  – Почему ты не встал на сторону брата? Ты мог помочь ему, а вместо этого лишил жизни самого близкого человека.

- Он предатель, Танис. Он и Горро. А я люблю Эйслин не меньше, чем Этельстан, которому сестра отвечала взаимностью. Она моя районак, и я сделаю все ради того, чтобы победа не ускользнула из ее рук, - юноша вздохнул, поднимая с пола кошель с остатками драгоценностей и привязывая его к собственному поясу. – Ты поможешь мне в этом. 

- Как ты можешь быть уверен?

- Иначе ты бы не сбежала из Гарта. Останься ты там, я бы усомнился в твоей верности нашей семье, но ты сейчас здесь, а не в роскошных покоях под покровительством княгини Аэллы. Эйслин не ошиблась, когда признала в тебе сестру, - северянин снова приблизился к женщине и набросил ей на плечи ее плащ, стараясь не задеть рукой израненную спину. – Нам нужно ехать. Ранделл отправил в столицу  гонца с письмом о том, что его охота увенчалась успехом. Спустя пару недель его хватятся, и рано или поздно тут будут люди Горро. Лучше нам к тому времени оказаться как можно дальше отсюда.

- Нужно забрать Рамона, - по-прежнему опираясь на стену, южанка двинулась было к другу, но Роллон схватил ее за руку, вынуждая остановиться.

- Он только замедлит нас.

- Рамон – мой друг, и я обязана ему жизнью. Я не брошу его умирать, - Танис повысила голос, пристально глядя на своего спасителя. На лице юноши читались сомнения, однако вазилири была неумолима. Высвободив здоровое запястье, она опустилась на пол рядом с гвардейцем, и осторожно убрала волосы с его раны. Она оказалась не такой тяжелой, как южанке показалось с самого начала. – Он поправится, Роллон. Его нельзя тут бросать.

- Гвардеец не сможет долго ехать верхом, - возразил северянин, упрямо стоя на своем.

- Я тоже, - проговорила вазилири, глядя на свои опухшие пальцы. Она не могла пошевелить запястьем, и даже то, что рука была согнута в локте, причиняло ощутимую боль. – Его можно привязать к седлу.

- Нет нужды, - тяжело вздохнув, Роллон сдался.  – Снаружи стоит запряженная повозка, в которой братец намеревался доставить твоего друга в Гарт. Мы возьмем ее, если тебе так угодно, но время, которое я планировал выиграть, скорее всего, будет утеряно.

- Тогда вытащи Рамона наружу, а я позабочусь, чтобы Горро нечем было тут поживиться, - бросив эти слова, Танис подошла к очагу. Рядом с ним лежали кем-то заботливо заготовленные дрова. Подбросив несколько в жадно потрескивающее пламя, королева дождалась, пока Роллон и Рамон окажутся снаружи. Она использовала еще один кусок дерева, как факел, и, заметив, что один конец загорелся, бросила его на пол прямо посреди комнаты.

Через полчаса деревянная хижина пылала, словно свеча в ночи, освещая окружающие ее деревья. Лес что-то шептал на своем непонятном языке, но треск пламени заглушал этот шепот. Лежа в повозке, рядом с Рамоном, Танис жадно ловила каждый звук, надеясь, что Ранделл пойдет по стопам своего отца не только в жизни, но и в смерти. Она ждала, что услышит крики человека, гибнувшего в пламени, но жестокий бринэйнн покинул этот мир прежде, чем огонь поглотил его тело. 

Пытки закончились тем, что палач и его жертва поменялись местами, однако Танис не была уверенна, что подобный каприз судьбы облегчит ее дальнейшую жизнь. И пусть на руках вазилири не было крови Ранделла, королева чувствовала, что его дух еще долго будет преследовать ее по пятам, как и все те, чью гибель ей пришлось видеть. Ей никогда не забыть эти глаза, холодные, словно выкованная в далеких кузницах маннская сталь, ей не забыть никогда. 

Соловьи носились в предрассветном небе, возвещая мир о том, что дневное светило уже совсем скоро явит всем свой прекрасный лик. Лежа на низкой, грубо сколоченной кровати, Танис задумчиво рассматривала деревянный потолок, слушая непоседливых крылатых менестрелей. Она уже сбилась со счета, сколько ночей к ряду ей не удавалось отдохнуть. Стоило женщине лишь на секунду прикрыть глаза, отдаваясь на волю сна, как перед внутренним взором беглянки возникало искаженное от ненависти и гнева лицо Сканлана, которое спустя мгновение менялось на лицо его непутевого сына объятое пламенем. Призрачный хлыст рассекал ее тело, и женщина просыпалась с криками, испытывая непреодолимый животный страх, не в силах даже смахнуть со лба испарину.    

В конце концов, Танис пришла к выводу, что в крошечном приграничном поселении им с ее спутниками пришлось задержаться не более чем на две недели. Первые дни в памяти вазилири слились в единый поток, окутанный плотным туманом. Тогда южанка слабо осознавала, что происходит, терзаемая болью в измученном теле и сломанной руке. После, ее разум окреп, преодолевая слабость, но вместе с прояснившимся рассудком к Танис вернулись и  сводящие с ума сны.

Встав с громко скрипнувшей кровати, женщина на ощупь добралась до двери. В крохотной, словно чулан, комнатушке не было ничего, что могло бы попасться ей под ноги и заставить потерять равновесие. Однако Танис была безумно рада тому, что Песчаный подарил ей возможность сделать небольшую передышку в этом ничем не примечательном клоповнике, которых в Восточных землях было немыслимое количество. Деревянные стены и пол, паутина по углам, отсутствие какой бы то ни было мебели, кроме жалкого подобия кровати, и крохотное окно, защищающее внутреннее пространство коморки от внешнего мира лишь тонкими деревянными створками после долгих дней пути казались беглой королеве едва ли не роскошными покоями. Во всяком случае, эта комната захудалого постоялого двора была лучшей альтернативой открытой повозке.

В коридоре было так же темно, как и в комнате, поэтому Танис понадобилось больше времени, чем обычно, чтобы добраться до комнаты Рамона, которая находилась дальше по коридору. Ее друг безмятежно спал, свернувшись под изъеденным молью покрывалом, которое удалось выпросить у прижимистого корчмаря за немаленькую горсть медяков. Этот разговор южанка отлично помнила, как и откровенное желание юного Роллона перерезать глотку упрямому скряге. Едва пришедшая в себя женщина, слегка пошатываясь от слабости, тогда лишь чудом удержала северянина от поспешных действий. Никто не должен был запомнить их присутствие в этом городке, а убийство владельца таверны его же постояльцами тут обсуждали бы невероятно долго, не говоря уже о том, что эти самые постояльцы прибыли посреди ночи, и двое из них были избиты до полусмерти.

На их счастье, в деревеньке все-таки нашелся жрец Верховного, который что-то смыслил в исцелении больных. Танис сама рвалась заботиться о друге, пострадавшим по ее вине, однако Роллон достаточно жестко пресек все попытки на корню, не без основания вспоминая ее изувеченную руку. Несмотря на это, южанка не доверяла насквозь пропитому жрецу, и стоило ей подняться на ноги, как она стала все время проводить в комнате гвардейца, внимательно следя за действиями целителя.

Однако жрец знал свое дело, и их с Рамоном раны затягивались быстрее, чем вазилири могла ожидать. Подобные улучшения радовали беглую королеву, которая с каждым днем смотрела на друга с все большей нежностью. Временами, ей казалось, что ее чувства превращаются во что-то более сильное, чем обычная дружеская привязанность, однако каждый раз Танис одергивала себя, вспоминая сначала собственного мужа, а затем и добродушную Мэйв. Она просто не могла так поступить с девушкой, которая искренне поддерживала свою госпожу.

Стараясь не шуметь, Танис склонилась над табунником, прислушиваясь к его дыханию и в который раз убеждаясь, что лекарства, принесенные жрецом для гвардейца, действуют куда лучше, чем те, что целитель вручил ей. Хотя сердобольный пьяница сразу предупредил южанку, что кости, раздробленные подобным образом, будут срастаться долго, и не факт, что руке женщины когда-нибудь вернется прежняя подвижность. Юноша тогда заскрипел зубами, понимая, что путникам не удастся двигаться на Юг так быстро, как ему того хотелось бы.

Но Юг. Танис легко поцеловала табунника в лоб, и так же неслышно, как и вошла, покинула комнату, придерживаясь здоровой рукой за ближайшую стену. Вазилири и представить себе не могла, что ждет ее дома. Молодой северянин не спешил делиться с ней своими мыслями о том, куда именно он намерен ее доставить. Сейчас Аграхар, который Танис прежде видела своей целью, был слишком далеко, и все подходы к нему, безусловно, охраняются людьми Аэллы; обе из восстановленных Эйслин столиц уже наверняка тоже кишат ее ищейками, а верный своей вазирен Хабессе был беспомощным и достаточно бесполезным еще до падения Эстерхази и внезапного союза между сестрами Ройглао.

Выйдя на крыльцо постоялого двора, южанка опустилась прямо на пыльные деревянные ступеньки, наслаждаясь постепенно светлеющим на востоке небом. Тонкие, словно кружево, перистые облака словно бы светились изнутри, окрашиваясь то в золото, то в благородный багрянец. Ночной мрак постепенно отступал, сменяясь чистой утренней лазурью. Танис слегка поежилась, ощущая кожей прохладный ветер. На границе с южными землями было достаточно тепло, чтобы обходиться лишь накидкой, наброшенной поверх обычной  одежды, которая оставляла руки открытыми. Тут не было ни снега, ни метелей, ни мороза, лишь необычно свежий воздух и повышенная влажность, от которой волосы вазилири начинали виться. 

Поселение постепенно просыпалось. Мимо Танис сновало все больше и больше людей, занятых своими обычными делами и мало кто обращал внимание на сидящую на ступеньках женщину с рукой в лубках. Какая-то пушистая дворняга бегала неподалеку, доверчиво заглядывая в глаза прохожим, видимо надеясь, что сможет выпросить немного еды, но люди лишь безразлично проходили мимо, не редко осыпая голодную псину проклятиями. Южанка невольно вспомнила Роуха, который почти таким же преданным взглядом выпрашивал у любимой хозяйки подачки. Танис горько усмехнулась. Огромный мастиф был, похоже, единственным другом вазилири, который умер от старости. Южанка не смогла вспомнить ни одного человека, которому бы Двуликая оказала подобную честь, разве что старого Кейтра-воина, однако его вазилири не стала бы называть другом после его предательства.

Отведя взгляд в сторону, Танис поднялась и вновь направилась внутрь постоялого двора, намереваясь поговорить с неожиданным союзником. Ей необходимо было выяснить, что они намереваются делать дальше до того момента, как до Горро дойдет весть о смерти его любимца-северянина, иначе ни сама Танис, ни Рамон с Роллоном не смогут увидеть заката собственной жизни.

Несмотря на ранний час, южанка нашла спутников в общем зале сидящими за одним из дальних столов в самом углу. Северянин и гвардеец что-то негромко обсуждали, и Танис могла поклясться, что Рамон чем-то довольно сильно озадачен и даже испуган. Перехватив на полпути зевающую служанку, которая разносила постояльцам завтрак, южанка попросила принести лишь кусок свежего хлеба и стакан воды и, получив от девушки утвердительный кивок, приблизилась к столику союзников.

- Сеньора Танис, - гвардеец, первый заметивший свою королеву, резко поднялся, приветствуя вазилири. Подобное действие не прошло для него даром. Мужчина на мгновение прикрыл глаза и схватился за стол, чтобы удержать равновесие, резко почувствовав головокружение.

- Рамон, сколько можно повторять, что ты можешь просто называть меня по имени, - в мгновение ока, южанка оказалась рядом с другом, помогая тому опуститься на место. Ее сердце сжалось, когда табунник посмотрел на нее, словно провинившийся мальчишка. – Вместе мы пережили достаточно, чтобы забыть о разнице в положении.

- Но Ваше Ве… - мужчина осекся, поймав на себе бескомпромиссный взгляд беглой королевы. Да и весьма ощутимый толчок локтем под ребра от Роллона не остался незамеченным. Молодой северянин видел угрозу в том, чтобы в открытую называть Танис королевой в людном месте и был абсолютно прав. – То есть Танис. Я хотел поинтересоваться, как вы…ты спала.

- Никак, - довольно мрачно сообщила женщина, опускаясь на стул напротив мужчин и плотоядно рассматривая сводного брата Эйслин. До этого момента она больше внимания уделала поправляющемуся Рамону, а Роллон часто пропадал в городке не сообщая вазилири о целях своих прогулок. 

- Какая жалость, - бринэйнн лениво перебил Рамона, который уже хотел было высказать обеспокоенность по поводу бессонницы своей госпожи. Юноша порядком устал от того, что эта парочка постоянно жалеет друг друга. Роллон никак не мог понять, куда делась та женщина, которую он вырвал из острых когтей собственного брата. Тогда, в хижине, Танис Ройглао была полна достоинства, а сейчас напоминала обыкновенную наседку, у которой не хватает мозгов ни на что, кроме заботы о собственных цыплятах. – Надеюсь, это не задержит нас тут еще на неделю?

-Насколько я поняла, у нас другие планы, - спокойно произнесла  Танис. Мальчишке не сидится на месте, и это понятно, но южанка не держала его на привязи, и северянин был волен уйти, когда пожелает. – Ты сказал, что поможешь мне добраться на Юг.

- Я не просто проведу тебя к твоим людям, Танис, - Роллон ухмыльнулся, вполне довольный собой. В этот момент, что-то неуловимо схожее с чертами его матери, отразилось на юном лице. – Я отведу тебя в Хамбели.

- Тогда уже сразу в Небесный чертог, - вспылил сидящий рядом с северянином Рамон, однако тут же затих, искоса поглядывая на служанку, которая принесла вазилири ее  завтрак. – Ты за кого нас принимаешь, Роллон? Высвободил нас из одной ловушки, чтобы привести в другую?

- Я знаю, о чем говорю, - совершенно спокойно отозвался бринэйнн, игнорируя недоверие гвардейца и обратив все свое внимание на Танис. Вазилири была явно удивлена подобным заявлением, однако, в отличие от друга, никак не выразила своих эмоций, желая дослушать все до конца. – Я видел карту вазилевса Максимиллиана, и сам прошел тот маршрут, что в ней описан. Прежде, чем отпустить нас с братом в столь опасную дорогу, Горро убедился, что мы оба в точности его запомним, если вдруг с самим документом что-то случится. И мы запомнили, можете поверить мне на слово.

- Пустыня опасна даже для тех, кому известен путь до заповедного города, - Танис разломила все еще теплую булку надвое и осторожно откусила маленький кусочек, стараясь осознать только что полученную информацию. – Без запасов провизии, верблюдов мы не сможем пройти и трети пути, тем более, если будем постоянно оглядываться назад в ожидании погони. 

- Остатков твоих драгоценностей будет вполне достаточно, чтобы заплатить за место в одном из торговых караванов, идущих в самое южное из поселений, Чагакон, и купить молчание караванщиков. В городе можно будет выгодно продать твою лошадь бедуинам, они любят породистых кобылок. Вырученных средств нам вполне хватит на путешествие через пустыню.   

- Почему Хамбели? – наконец спросила южанка, обрывая повисшее молчание. Мысль о том, чтобы продать Нуар, которая лишь по прихоти богов была оставлена Ранделлом себе, казалась ей кощунственной, однако Танис не могла не признать, что доля здравого смысла в плане бринэйнна определенно есть.

- Потому что там тебя будет ждать сестра, - Роллон не без ухмылки наблюдал, как в удивлении замерла напротив него жующая южанка. – Или ты думала, что я развлекаюсь в местном борделе, пока твое величество и твой недобитый дружок валяетесь в постелях? Слухи расползаются по миру очень быстро, особенно если иметь связь с человеком, владеющим информацией. Поговаривают, что в Западных землях кто-то разрушил храм Летеции, и если это не моя дорогая сестрица, то я сам положу свою голову на плаху. В этот же день, Дарнуолл покинуло необычное судно. Один торговец божился, что его друг слышал, как экипаж на нем говорит на южном наречии, чего в славной столице Западных земель не слышали уже очень давно.  Единственный прибрежный город Юга это…

- Хамбели, - за северянина закончила вазилири, которая и сама была в состоянии сложить все факты воедино.

- Кроме того, неужели вы думаете, что Деминг позволил вам с сестрой сбежать просто из-за собственной прихоти? – продолжил Роллон, делая глоток из пузатой кружки с элем.

- Северянин прав, Танис, - Рамон вклинился в разговор, снова обращая на себя внимание правительницы. – Днем, перед нашим побегом, принц велел мне увести тебя из Гарта, если твоя жизнь для меня что-то значит. Сначала я не поверил ему, но Деминг говорил так, что у меня не осталось сомнений в его искренности, - вазилири и сама помнила, как принц-бастард говорил с ней в день перед побегом. Было в нем что-то еще за этой его показной холодностью и сдержанностью. А то, как он говорил об Эйслин…

- Деминг не видит больше в вас с Эйслин врагов, Танис, в отличие от его матери, - Роллон вновь перехватил нить разговора, и Танис уже начинала чувствовать легкое головокружение от невероятного объема полученной информации. – Если бы я не встретил его в храме незадолго до отъезда из Гарта…

- Значит, Деминг знает, что я с тобой? – теперь уже вспылила сама южанка, испугавшись предательства и не особо скрывая это. – Может, ты уже и письмо к нему отправил, и с минуты на минуту бастард сам явится сюда, чтобы убить меня?

- Если бы тебя хотели убить, ни Деминг, ни я не стали бы расстраивать планы Аэллы с подобным усердием, - прошипел бринэйнн, с громким стуком опуская кружку на столешницу. Немногочисленные посетители с интересом оглядывались на ругающуюся в углу троицу. – Принцу нужна Эйслин, Танис. Только она сможет стать достойной его королевой. А вам с сестрой нужен союзник, чтобы не проиграть эту войну окончательно. Аэлла вряд ли сможет дожить до ее конца, и тогда на трон Империи взойдет Деминг. Не думаю, что вам с Эйслин хватит сил, чтобы сопротивляться уже ему.

Танис промолчала. Слишком многое было сказано, и слишком многое ей необходимо было обдумать. В том, что бастард Аэллы так же умен, как и силен, вазилири не сомневалась, однако ей было невероятно трудно поверить, что Деминг начал делать что-то самостоятельно, не держась за юбку своей матери. 

Только сейчас ей вспомнился нескладный синеглазый мальчик, сопровождавший иногда княгиню в прогулках по чудесному розарию в Иллуриате. Танис всегда была добра к этому взъерошенному мальчонке, но она и подумать не могла, что это еще один из наследников престола Вилландертов. Но если Роллон говорит правду, значит этот мальчик, наконец-то вырос.

- Деминг на вашей с Эйслин стороне, Танис, - снова заговорил северянин, понимая, что к правильному решению беглую королеву нужно подтолкнуть. – Точно так же, как и я. Не отказывайся от помощи, когда она тебе так необходима.

- Когда отправляется подходящий нам караван? – не зная, правильный ли выбор она сделала, Танис говорила так сдержано, как могла.

- Через пару дней, - отозвался Роллон, победно улыбаясь почти так, как это делала Эйслин.

- Мы отправляемся с ними.

- Но Танис, мы не можем… - попытался протестовать Рамон, однако резкий взгляд вазилири буквально пригвоздил его к месту.

- Мы едем в Хамбели, - поставив точку в едва начавшемся споре, южанка поднялась с места и, оставив на столе недоеденный хлеб, направилась в свою коморку, стараясь не показать страха перед возможной гибелью, к которой она, возможно, сама подтолкнула всех троих.