– Что это такое, сир?! – крикнул один из рыцарей, Галет, когда схватка свела его спина к спине с Хартом.

Мертвецы нападали со всех сторон, их было десятка три или четыре, не меньше, а рыцарей, насколько удалось оценить Харту, осталось не более пяти, если считать его самого. Дело дрянь. 

– А ты не видишь?! – крикнул он Галету, с силой ударив щитом одного из мертвецов, желавшего впиться в руку Харта. – Колдовство, драть его в зад! Сраное колдовство!

Рубанув мечом, он рассёк очередного врага надвое, но этого было недостаточно, чтобы убить тварь. Даже лишившись тела ниже пояса, мертвец обеими руками вцепился в щит Харта, вырвав его из рук. Ухватив меч обеими руками, рыцарь с новой силой бросился на тварей, порожденных колдуном. Шансов на победу в этом бою не было никаких, надо было уходить, но… Испуганная, жмущаяся к могучему дубу девочка со страхом и мольбой смотрела на Харта. Мертвецы обходили Шиэру стороной, но долго ли это продлиться? 

– Уводи принца отсюда! Пробивайтесь наружу! – крикнул Харт Галету, и тот, разбив череп очередного мертвеца эфесом меча, кивнул, давая понять, что понял приказ.

Галет был идеальным солдатом. Он не спрашивал, не сомневался и не оспаривал приказы командора. Ему сказали вывести принца, и он сделает это, а Харт… Харт просто не мог бросить беззащитного ребёнка на поживу этим тварям. 

Бросив короткий взгляд назад, он увидел, что трое остальных рыцарей встали непреодолимой стеной между мертвецами и побледневшим от ужаса и отвращения Ларотом. Галет сверкающей молнией пробился к ним, выкрикивая на ходу приказы. И вскоре рыцари начали медленно отходить назад, оставляя перед собой землю, усеянную изрубленными телами.

Сам же Харт бросился вперёд; мечом и ногами он раскидывал в стороны наступающих трупов, и почти добрался до Шиэру, когда случилось неожиданное. 

Прямо перед рыцарем выкатился какой-то здоровенный детина, больше похожий на дикого зверя. Большего Харту разглядеть не удалось, потому что мертвецов, желавших вкусить его плоти, совсем не отвлекло появление чужака, и они всё так же продолжали наседать на него, а лишившись щита, Харту было куда труднее отбиваться от них. Краем глаза он видел, как два мертвеца потянулись к новоявленному дикарю.



Сразу двое из них набросились на ничего не понимающего Вереска, и тот, действуя не разумом, а инстинктами, вступил в схватку. Здоровой рукой он сразу же разбил голову первого трупа, желавшего раз и навсегда оборвать жизнь колдуна. Вереск чувствовал, как в жилах его кипела не кровь, но сила Ауидас, превратившая его из человека в существо, способное сеять только разрушение. 

Мысли ушли на второй план, уступив место животной ярости, с которой Вереск бросился на другого мертвеца. Тот был медлителен. Чары, наполнившее тело того, кто когда-то был жителем деревни, взамен украденной души, были сильны, но Вереск был сильнее. С криком, более походившим на рёв, он ударил врага в грудь, отбросив его на десяток шагов назад.

Чесун тоже не отставал от друга – огромный медведь самим своим появлением раздавил троих прислужников белой колдуньи, но это было только начало. Лапами и клыками он давил и рвал мертвецов, обступавших его со всех сторон, на куски.

Вереск крушил и ломал врагов. Сила Ауидас была его силой. Тысячи душ кричали его имя, вознося хвалы или же изрыгая проклятья. Все они отдавали себя обезумевшему колдуну, и сам водоворот душ завертелся вокруг Вереска. Его глаза светились ярко-зелёным светом, а рука пылала изумрудным огнём. Мертвецы рассыпались прахом от его ударов, вырывавших из полусгнивших тел остатки той магии, что поддерживала их.

Он убивал их, но более не был собой. Ауидас никогда не отдавал силы задаром. Его собственная душа уже готова была вырваться из тела, когда далёкий, еле слышный окрик донесся до его слуха.



Когда человек поднялся на ноги, рыцарь и не думал о том, кто оказался перед ним. Тогда это был обычный мужчина, с короткими, грубо остриженными волосами; щетиной, которую уже можно было полноправно считать настоящей бородой; одеждой, изношенной до такой степени, что её уже можно было считать сплошными дырами с лёгкими вкраплениями ткани. И, конечно же, обереги, амулеты, косточки, веточки, камушки, которыми незнакомец был увешан сверх всякой меры. Это всё было бы даже забавно, если бы не одно «но». 

Когда к дикарю полезли мертвецы, тот заорал совсем нечеловеческим голосом, в его глазах и в левой руке загорелся странный, зелёный свет, а потом… Дикарь превратился в какое-то чудовище. Он разрывал трупы на части одним ударом, посылал на них шары этого клятого зелёного огня, а потом и вовсе каждым своим прикосновением обращал мертвецов в кучки пепла. 

Ситуация была предельно ясна. Перед Хартом стоял тот самый колдун, который устроил всё это дерьмо, а теперь не может с ним совладать. А прямо за спиной колдуна стояла Шиэру, всё ещё не замеченная ублюдком. 

– Ублюдочный колдун! – заорал Харт, бросившись на врага.

Он позабыл о мертвецах, (хотя те тоже не очень-то обращали на рыцаря внимание – большая часть тварей продолжала атаковать отступающих рыцарей и принца, а остальные кидались на колдуна) и направил свой меч прямо в грудь гада.



– Дядя Вереск! – знакомый голос.

Он прозвучал как гром, возвращая разум Вереска обратно в тело, и первым, что пришлось увидеть колдуну, был стальной меч, нацеленный ему прямо в грудь. Из последних сил он увернулся от смертельного удара и перехватил руку человека, держащего меч. В этот момент произошло то, чего ни Вереск, ни Харт не ожидали.

Между ними словно ударила молния, чей свет разнёсся по всей поляне, буквально за мгновенья сжигая восставших мертвецов. Битва, всего секунду назад бывшая безоговорочно проигранной, за один миг обратилась победой – твари были повержены. Ни Вереск, ни, тем более, Харт так и не поняли, как это произошло. 

Зато Харт прекрасно видел, что колдун всё ещё был жив. Рыцарь ударил мужчину кулаком в лицо, отбросив его назад, и вновь занёс меч для удара, как вдруг… 

– Не трогай дядю Вереска! – девочка выскочила между ними, закрывая колдуна собой. – Он добрый! 

– Что… – Харт не успел договорить.

Громадный медведь, до этого самого времени остававшийся вне поля зрения рыцаря, одним ударом могучей лапы сбил его с ног и повалил на землю.

– Чесун! – вновь закричала Шиэру, оставив Вереска, бросилась к медведю и просто повисла на нём, обвив шею зверя маленькими ручками. – Не надо! Он тоже добрый!

Чесун, недовольно заворчав, всё-таки отступил на несколько шагов назад, злобно глядя на поднимающегося на ноги Харта. Тот вновь взялся за меч, но теперь не спешил бросаться в атаку.

– Что за хрень?! – крикнул он девочке. – Почему ты его защищаешь?! Это же его рук дело!

– Нет! – замотала головой Шиэру, отпустив Чесуна. – Дядя Вереск…

– Я сам буду говорить за себя, – сказал Вереск, подойдя к рыцарю. Только лишь огромным усилием воли ему удавалось держаться перед незнакомцем достойно. То, что он пережил за последние несколько минут, могло бы как минимум лишить рассудка, но Вереск держался. Стараясь не выдать дрожь в голосе, он продолжил. – Я не враг тебе, как не враг каждому из живущих. Ты будешь говорить со мной?

– У тебя минута чтобы объясниться, – процедил Харт, направив острие меча на колдуна. – Что ты сотворил с деревней? Зачем обратил её жителей в… это?! 

– Что? Ты думаешь, это моих рук дело?! Ты думаешь, я отравил лес?! 

– Да насрать мне на твой лес! – зарычал Харт. – Люди! Во что ты превратил людей?!

– Не ругайтесь! – между мужчинами в очередной раз влезла Шиэру, и само появление этой девочки подействовало на спорщиков как-то… успокаивающе. Харт, пребывавший не в самом благостном расположении духа, глубоко вздохнул, отсчитал до десяти, опустил меч и крикнул:

– Галет?! 

– Здесь, сир! – рыцари, охранявшие затравленно глядящего по сторонам принца, который успел растерять во время этой схватки и норов, и жажду приключений.

Рыцарям удалось отойти не более чем на полторы сотни метров от Харта, и теперь они, опасливо поглядывая на Вереска и медведя, провожавшего их тяжёлым взглядом, вернулись к командору.

– Что с принцем? Ранен? 

– Милорд, вы целы? – сказал Галет, взглянув на Ларота.

Лицо принца было белым как снег, волосы слиплись от пота, а руки, всё ещё сжимавшие так и не пущенный в ход меч, отчаянно дрожали. Тем не менее, Галет не заметил ни ран, ни повреждений, которые могли бы вызвать опасения.

– Никак нет! – ответил рыцарь Харту, и тот кивнул в ответ.

– Хорошо, – сказал он, посмотрев на Шиэру, все ещё стоявшую между ним и колдуном, а затем и на самого Вереска. – А теперь объясните мне, что тут происходит?

– Дядя солдат… – начала было Шиэру, но Вереск положил руку ей на плечо, сказав:

– Лучше я скажу, – а затем, поймав настороженный взгляд Харта, добавил, – она живёт в деревне у леса. Люди говорили, что её «коснулись Боги», так что слова девочки могут сильно отличаться от того, что может понять человек.

«Коснулись Боги, – подумал Харт, оглядывая Шиэру с ног до головы, – это многое объясняет».

Ведь так говорили о тех, чей разум блуждал в каких-то других, неведомых простым смертным, местах. Разум-то блуждал, а вот тело оставалось на грешной земле и часто вершило всякие глупости. 

– В лес пришло… существо. Я не знаю, что это такое, не знаю, зачем оно здесь и чего хочет, я знаю только одно. Это, – Вереск окинул рукой кучки пепла, бывшие когда-то ожившими мертвецами, – её рук дело. Она сеет болезнь, созданную колдовством. Болезнь поражает живущих, уродует их, забирает души. Боюсь, что жители деревни были ею отравлены.

– Ты хочешь сказать, что не ты тот колдун, что угробил целую деревню? – тон, которым Харт сказал это, весьма ясно давал понять, насколько слабо ему вериться в услышанное.

– Ты мне не веришь, – это был не вопрос, а констатация факта. 

– Ни на миг я не стану верить в этот бред, – покачал головой Харт. – Ты околдовал деревенских, прямо как это девочку, – кивок в сторону Шиэру, – а затем убил бедняг, обратив их в чудовищ, вот во что я верю.

– Но мертвецы же нападали и на меня самого!

– Они просто вышли из под твоей власти, – уверенно заявил Харт. – Ты создал их, но не смог обуздать. А потом ты просто призвал своё колдовство, чтобы избавиться от них! Вот и всё!

– Какое колдовство? 

– Этот яркий свет! 

– Так это не ты его вызвал?

– Я? Я колдун, что ли, по-твоему?! 

– Разве нет? Учитель говорил, что городские колдуны могут носить доспехи и оружие…

– И котиков! – подала голос Шиэру, – у колдунов есть котики! Но у дяди Вереска медведь, – поморщившись, сказала она, оспорив своё же собственное утверждение, – а медведь – это не котик. Или котик? Чесун, ты котик? Нет? Жа-а-а-алко, – девочка с непередаваемой грустью посмотрела на удивлённого медведя. 



Ларот стоял в нескольких метрах от Харта. Два рыцаря чуть ли не поддерживали принца под руки: оба они видели его состояние и побаивались, что сын короля попросту грохнется в обморок прямо посреди леса. Рыцари думали, что юношей овладел ужас, ведь это была не просто его первая настоящая схватка, но ещё и бой с порождениями колдунов, а такое выдержать мог не каждый.

– Ничего, ваше высочество, я сам чуть портки не испачкал, когда эти мертвяки полезли, – шепнул Лароту один из рыцарей, надеясь подбодрить или хотя бы немного ослабить когти ужаса, сжавшие сердце принца.

Но он никак не отреагировал, только лишь стоял, чуть покачиваясь, и смотрел прямо перед собой, всё ещё сжимая меч нетвёрдой рукой. 

Рыцари думали, что Ларот был поражён страхом, но они ошибались. Принц не мог ни двигаться, ни говорить. Когда мертвецы напали, на него словно набросили невидимую сеть. Ларот отчаянно пытался закричать, попросить о помощи, но никто не слышал его.

– Ты напуган, молодой принц? – шепнул кто-то над самым его ухом. Ларот инстинктивно попытался обернуться, но это было лишь напрасное усилие. 

– Тебе страшно, – вновь прошептала женщина, это была именно женщина, коснувшаяся рукой его шеи, – я вижу. 

Кто это такая?! Почему рыцари стоят, словно её не существует?! 

– Для них я лишь ветерок, – рассмеялась женщина, подув на волосы Ларота, – лишь лёгкий ветерок и ничего более. Но для тебя – нет. Для тебя я нечто большее, – она вышла из-за его спины и встала прямо перед принцем.

Он увидел черноволосую женщину в белых одеждах; взгляд её чёрных глаз встретился со взглядом Ларота. 

– Нечто большее… – прошептала она, коснувшись пальцем груди Ларота, в том самом месте, где было сердце. – Стань мной, Ларот.



– Да как ты вообще мог такое предположить?! Я рыцарь! Воин! Моя сила в верной стали, а не в подлом колдовстве! – бушевал уязвлённый Харт.

Он, как и Вереск, кстати говоря, уже не обращал внимания на Шиэру, пристававшую к озадаченному медведю с просьбами «стать котиком».

– Но ты, же колдовал! Ты сотворил этот свет, погубивший мертвецов!

– Бред! 

– А как ты ещё это объяснишь, глупый человек города?! Твои боги свесили члены с небес и…

– Это всё ты! Ты хренов колдун, и пытаешься меня запутать своим колдунским колдовством! Ненавижу! 

– Конечно! – всплеснул руками Вереск. – Вини во всём колдуна! Только колдун творит зло, только колдун всех обманывает, только колдун приходит в чужой лес со сталью и войной! 

А Шиэру, тем временем, уже во всю осаждала медведя.

– Ну, котики же умеют лазить по деревьям, это же лучше чем спать в берлоге!

– Не хочу. 

– У котиков есть пушистый хвостик. 

– Нет.

– Котики мя-я-я-ягкие. 

– Не буду. 

– Ну, Чесун. Давай хоть чуть-чуть? 

– Нет.

– А если… – Шиэру замолкла на полуслове.

Девочка случайно взглянула в сторону принца Ларота и рыцарей, стоявших рядом с ним.

– Я же говорю – нет, – буркнул медведь, и только потом он заметил, как девочка стала медленно отползать назад. – Ты чего? – спросил он, но Шиэру не ответила.

Она попыталась встать, но, запутавшись в собственных ногах, снова упала на землю и дико завизжала. 

– Конечно, ты не колдун! Колдуны не бывают такими тупыми, упёртыми… – гневная тирада Вереска была прервана криком Шиэру.

Резко обернувшись, он увидел девочку, лежащую на земле в нескольких метрах от удивлённо глядящего на неё Чесуна.

– Что такое? Что ты ей сделал? Опять её щекотал?

– А это похоже на смех?! – рыкнул медведь. 

– Что происходит?! – обернулся Харт. В несколько шагов он подбежал к продолжавшей кричать и плакать Шиэру и подхватил девочку на руки. – Он укусил тебя?! Твой зверь укусил её, колдун?! 

– Я не… А-а-а-а! – боль в руке резко усилилась в десятки, сотни раз.

Схватившись за неё, Вереск упал на колени, давясь криком.

– Не отдавай меня! Не отдавай меня! – кричала Шиэру, извиваясь на руках Харта
. 
– Что? Кому?! 

– Не отдавай меня ей! – взвизгнула девочка, указав на… Ларота?.. – Не отдавай! 

Вдруг Харт увидел, что образ принца стал размытым, тусклым и блеклым. Он словно смотрел на него через грязное стекло. 

– Уходи! – крикнула Шиэру.

– Вернись ко мне, – донёсся до ушей Харта женский голос.

И как только он услышал его, пелена спала с глаз рыцаря. Он увидел женщину в белых одеждах, которая тянула покрытые язвами руки к извивающейся девочке. В ужасе Харт отпрыгнул назад на добрых два-три шага.

– Пошла к Ункру, сука! – крикнул он, выхватив свободной рукой меч. 

– Отдай! – зашипела женщина. – Отдай её! 

– Колдун! Галет!

– Отдай ее мне! 

– Умри! – крик разнёсся по поляне, когда меч одним ударом снёс голову женщины с плеч. И когда её тело упало на землю перед Хартом, он увидел перед собой Ларота, сжимавшего в руке окровавленный клинок. – Умри… – прошептал принц, глядя на обезглавленную колдунью.

– Умри, – вновь прошептал он, падая на землю.