Среди развалин великих древнейших столиц
Ослеплённый безумной гордыней,
Пред богами не падая ниц,
Но богами незримо хранимый,

Разрушая условность границ,
Вырываясь из рамок картины,
Забывая о голосе птиц,
Он стоит как актёр пантомимы.

И не слышно ни звука вокруг,
Только ветер колышет травинки
И сдувает со статуй пылинки.

Иногда лишь посмотрит он вдруг
На дрожанье истерзанных рук –
А в глазах две прозрачные льдинки.