Я вошел в один из знакомых элитных многоэтажных домов в респектабельном районе Темплтона, сдержанно улыбнулся консьержу - он знал меня много лет. А вот я даже имени его не мог припомнить, и привычное "Здравствуйте, мистер Торр" или "Как ваши дела, мистер Торр?" порой вводило меня в ступор, когда я пытался ответить: "Здравствуй, э-э-э... (Джефри, Том, Лоуренс?..), спасибо, все в порядке."
Да, зовут меня Фредерик Торр. И я один из лучших специалистов по развеиванию теней. В этом доме у меня был заказ, обещавший обернуться самым прибыльным за последний год.
Как выяснилось из телефонного разговора этим утром, заказчица, миссис Кьюсак, считает, что ее дочь, двадцатилетняя Катрин, неоднократно подвергалась сгущению теней. Но женщина отказалась объяснять свои подозрения по телефону.
И вот, я здесь. Весь в предвкушении интересной истории и последующего вознаграждения.
Нужная дверь оказалась на пятом этаже. Я позвонил. По ту сторону звонком раздались какие-то этюды. Наверное, дочка была пианисткой. Звонко затявкала собачка (не иначе, как йоркширский терьер - куда ж без него одиноким дамочкам...).
Дверь распахнулась.
Миссис Кьюсак была женщиной лет сорока пяти. Она отлично выглядела в своем сшитом на заказ темно-зеленом костюме, подчеркивающем ее изумрудные глаза.
Было отчетливо видно, сколько времени и денег она тратила на свою гладкую кожу и подтянутую фигуру. Сумма была прописью отпечатана в этих самых изумрудных глазах, которые, я готов поспорить, на самом деле, были грязно-коричневого цвета, такого неподходящего для холеной жены олигарха.
И никаких сгущенных теней. Эта женщина полностью реализовала свои возможности.
- Миссис Кьюсак, меня зовут Фредерик Торр. Мы разговаривали утром.
Женщина заметно оживилась и заволновалась:
- О, мистер Торр... Да, да, проходите, пожалуйста.
Гостиная не представляла из себя ничего особенного: кремовые стены, диван цвета карамели, такой же журнальный столик, огромный узорчатый ковер и домашний кинотеатр.
На диване лежало множество газет. В глаза бросилось название одной из статей: "Мастер теней лишил нефтяного магната всего." Так, значит она готовилась к моему приходу...
Поймав мой взгляд, миссис Кьюсак поспешила убрать газеты, сделав вид, что освобождает место для меня.
- Прошу, садитесь.
- Спасибо. Итак, миссис Кьюсак, почему вы считаете, что ваша дочь подвергалась сгущению теней?
Женщина опустила глаза. Она явно нервничала.
- Понимаете, мистер Торр, обратиться к вам было последней мерой. Я католичка, а, как вы знаете, католичество не одобряет и даже порицает работу по развеиванию теней. Но я больше не могу смотреть, как страдает моя дочь. Она умная, красивая девушка и с детства хотела добиваться всего сама, не позволяя мне вмешиваться. Но у нее ничего не получается! - миссис Кьюсак заплакала. - Она плохо закончила школу, не смогла поступить в университет, теперь не может найти работу. И... она до сих пор одна... - женщина заплакала еще сильнее, утирая слезы кружевным платком.
– Миссис Кьюсак. Вы же понимаете, что это может быть вовсе не из-за сгущения теней… – начал было я, но остановился, поняв, что такая мать не поверит, будто ее дочь сама по себе ничего не стоит. – Хорошо. Мне нужно увидеть ее.
– Да, да, конечно. Катрин! – Позвала она.
Спустя несколько секунд вверху лестницы, ведущей на второй этаж, появилась девушка с йоркширским терьером на руках.
И я не поверил себе.
Ни одна из ее возможностей не была реализована.



Возможность – это случай, благодаря которому человек оказывается в нужном месте в нужное время, да еще при этом на нем одета подходящая одежда. Поэтому человека с реализовавшимися возможностями обычно называют удачливым.
Ни одна из возможностей Катрин не была реализована. А это значило, что ей ни единого раза не повезло в жизни.
Ничего подобного я раньше не видел. Да, девушке крайне повезло с тем, что она родилась в богатой семье.
– Мистер Торр, с вами все в порядке? – осторожно поинтересовалась миссис Кьюсак. Наверное, я просидел неподвижно несколько минут, совершенно неприлично пялясь на незнакомую девушку.
– Да, спасибо… – рассеянно ответил я. Мне было наплевать на то, что длившееся молчание не вписывалось в рамки этикета. Я хотел понять, как это случилось. – Катрин, не могли бы вы подойти.
Девушка подошла и села на огромный диван между мной и своей матерью, по-прежнему теребя собачку.
– Моя мать права? – Неожиданно спокойно спросила Катрин, посмотрев мне в глаза. Я думал, что она тоже будет нервничать, плакать и жаловаться на судьбу. Но она просто спросила и просто посмотрела мне в глаза. Самообладание или покорность?
– Да…
Послышался вздох облегчения, и миссис Кьюсак разразилась новой порцией рыданий. Кажется, она больше беспокоилась не о чувствах дочери, а о собственном самолюбии. Несмотря на всхлипы и восклицания "Я же тебе говорила!", я продолжил, обращаясь к Катрин:
– Ваша ситуация непростая. Дело в том, что ни одна из ваших возможностей не реализована. Нужно признать, я сталкиваюсь с этим впервые и даже не могу предположить, от чего такое могло произойти. Никто из ныне живущих Мастеров Теней на такое не способен, а о негативных эмоциях даже говорить не приходится… Вы понимаете меня?
– Да, кажется, понимаю, – девушка все так же пронзительно на меня смотрела. – Знаете, я уже было смирилась с тем, что мало чего стою… И тут, несколько недель назад, мама придумала еще одно оправдание моим неудачам. Она этим всю мою жизнь занималась. Придумывала оправдания, ведь у такой успешной женщины, как она, не могла родиться бесталанная дочь… Не спорь, мама! И вот, пришли вы и сказали, ей на радость, что я ни в чем не виновата… Надеюсь, вы мне поможете, и я смогу уйти.
Я слушал ее и осознавал, что этой девушке пришлось пережить. Знакомая история. Тяжело, но не смертельно.
– Не буду врать. Я не уверен, что смогу вам помочь. Но обещаю, что сделаю все, что в моих силах.
– Спасибо вам, мистер Торр, – и Катрин вышла, оставив собачку досыпать на диване.
Миссис Кьюсак к тому времени уже почти успокоилась.
– Не слушайте ее мистер Торр! – поспешила оправдаться она. – Катрин очень расстроена, вы ведь понимаете. Я ее безумно люблю и ни о чем таком никогда не думала!
Я кивнул, надеясь таким образом прервать ее. Не люблю, когда мне лгут. Хотя, это их личное дело, а меня касается только техническая сторона вопроса.
– Вечером по факсу я передам контракт. Работу начнем через два дня, если вы не возражаете, – мне нужно собрать информацию. До свидания, миссис Кьюсак.
– Хорошо. До свидания, мистер Торр. Спасибо вам.



Покинув семейство Кьюсак, я поднялся на этаж выше и постучал в дубовую дверь. Здесь жил мой давний друг, Ник Тимсон, Мастер Теней. Но силой своей он не пользовался не потому что боялся попасть за решетку, а исключительно из-за моральных принципов. На жизнь он зарабатывал, играя на бирже, и мог позволить себе жить в элитном доме, пусть и в одноэтажной квартире.
В проеме появилась Роана, девушка Ника. Она, как всегда разгуливала в крошечном топе и таких же крошечных шортах, прикрываясь черными волосами длиной почти до колен. Роана была красивой высокой азиаткой с синими глазами. Она всегда улыбалась, шутила и пыталась напоить всех своим любимым зеленым чаем с жасмином.
– Привет, Фредерик! – Она коснулась мягкими губами моей щеки. – Что-то давненько тебя не было!
– Работы много, – ответил я, усаживаясь в кресло из ротанга.
– Смотри, не перетрудись! Сейчас я за Ником сбегаю. Он там железо таскает.
Роана убежала, предварительно всучив мне чашку с чаем. Вскоре появился Ник, вытирая с лица пот.
– Рад тебя видеть! – Он протянул влажную руку, я принял ее.
– Взаимно! Ты что, подружился со штангой?
– Ага. Пришлось. Тяжело было Роану на руках таскать, – усмехнулся Ник, получив дружественный подзатыльник от девушки, которая затем ушла в сторону кухни.
– Ник, я к тебе по делу. Ты знаешь что-нибудь о Кьюсаках?
– Соседи снизу? Практически ничего. Миссис Кьюсак – вдова, состояние от мужа досталось, дочь у нее есть, Катрин, кажется… Странная она – теней слишком много.
– У нее ни одна возможность не реализована.
– Ничего себе! Но я не знаю, чьих рук это дело.
– Мне нужно удостовериться: действительно ли никто из Мастеров Теней не может лишить человека всех возможностей?
– Прецедентов не было. Но, ты знаешь, в этом деле все субъективно.
Я кивнул. Ник налил полный стакан прохладного чая и залпом выпил, упорно избегая моего взгляда.
– Чего ты недоговариваешь, Ник?
Он нервно потер лоб, аккуратно поставил стакан на столик, заваленный биржевыми сводками, и ответил:
– У меня небольшая проблема. Несколько недель назад соседка приходила ко мне с просьбой "поработать" над одним человеком, предложив за это просто запредельную сумму, но когда узнала, что я этим не занимаюсь, убежала. На следующий день она позвонила и извинилась, сказав, что была не в себе. Откуда она узнала о том, что я Мастер Теней?
– Роана не могла сказать?
– Нет, она у меня девочка умная, знает, чем это может обернуться.
Несколько месяцев назад, после долгих споров, был издан закон, по которому всем людям, обнаружившим у себя дар Мастера Теней, надлежало вступить в Коалицию Людей со Сверхъестественными Способностями, которая будет следить за их деятельностью. Естественно, многие даже и не думали следовать этому закону, не желая отказываться от сотен тысяч долларов, которые падают в руки за несколько дней работы. Поэтому любой незарегистрированный мастер теней будет доставлен в участок для разбирательства.
– Не думаю, что тебе стоит волноваться, Ник.
У меня зазвонил мобильный.
– Фред… Сможешь сейчас приехать ко мне в офис? Это срочно.
– Выезжаю, – я убрал телефон в карман, – Прости, мне идти нужно. Вечером позвоню.

Я поспешно спустился по ступеням, не дожидаясь лифта. На бегу нажал на брелоке кнопку, отключающую сигнализацию, и влез в машину.
Что-то случилось. Эви знала, что я у клиента, и не стала бы меня беспокоить по пустякам.
Я почти до упора вдавил педаль газа, маневрируя между машинами на скоростном шоссе.
Что же все-таки произошло? Одно радовало – судя по голосу, с ней вроде бы все было в порядке. Кроме жуткого испуга, конечно.
Я проскочил на красный, сворачивая с магистрали, и чуть не столкнулся с серебристым "бентли" лоб в лоб. Повезло.
При мысли, что с Эвелин что-то могло случиться, меня охватил холод. Нет, я не люблю ее. Но чувство, которое я к ней испытываю больше всего похоже на любовь из того, что я когда-либо переживал. Влечение, забота, искренняя дружба, знание, что она меня никогда не предаст – всего этого хватало, чтобы я был с ней счастлив. Почти счастлив. Счастлив настолько, чтобы бояться ее потерять. А я не помню, когда я последний раз чего-нибудь боялся.
Через десять минут самоубийственной езды, умудрившись по пути незамеченным миновать два полицейских поста, я остановился у здания, в котором располагался ее офис. Эви – Мастер Эмоций и у нее, как и у меня, есть собственное дело, только гораздо менее доходное. Люди почему-то невысоко ценят избавление от душевной боли.
Миновав три пролета, я, наконец, оказался перед нужной дверью. Она была сорвана с петель и лежала на полу.
– Эви! Где ты? Эви! – позвал я, надеясь, что она мне ответит.
– Фред! Слава, Богу! – Она выбежала из своего рабочего кабинета вся в слезах. У меня отлегло от сердца. Она жива и, вроде бы, невредима.
В отличие от Мастеров Теней и Света, Мастера Эмоций внешне отличаются от обычных людей: все, что они чувствуют, отражается в цвете их глаз и губ. Сейчас они были бледно-голубые. Страх. Такой, что сковывает и мысли и тело. Я крепко обнял Эви и приложил ее холодные ладони к своему лицу, пытаясь поделиться спокойствием. Но она не смогла воспользоваться своей силой – слишком была напугана.
– Эви, все в порядке. Я с тобой. Расскажи мне, что случилось, – я по-прежнему крепко ее обнимал, поглаживая гладкие льняные волосы. Ее это всегда успокаивает.
Эви еще несколько раз всхлипнула, но собралась и вытерла слезы. Умница.
– У меня был клиент с жуткой депрессией, – начала она, и мы сели на диван в приемной. – В общем-то ничего особенного: жена ушла, на работе проблемы, здоровье подводит. Стандартный набор в пятьдесят-то лет… Я только бланк успела заполнить и тут услышала шум в приемной. Бет, моей секретарши, сегодня нет, и я входную дверь на ключ заперла, чтобы во время сеанса не помешали… А тут такой грохот! Я только собралась выйти, как дверь в мой кабинет с петель слетела, и вошел мужчина. Только он был очень странный. Помнишь, ты рассказывал, как выглядят преступники с нереализованными возможностями? Будто в коконе из теней… Так вот этот выглядел так же. Только силуэт и было видно. Я испугалась, естественно, потому что знаю: тени видеть мне не под силу. А он подошел к обескураженному мистеру Бэккеру и одним движением шею ему… сломал… Потом ко мне направился, но что-то его остановило, и он сказал: "В полицию не сообщай. Иначе я убью и тебя и твою семью." И вышел… Тело забрал и вышел… А я сразу тебе позвонила…
– Молодец, ты все правильно сделала, – я поцеловал ее в дрожащие голубым льдом губы. Мимолетно, не как обычно. Только для того, чтобы успокоить. Сквозь лед проступило немного золота. Хороший признак.
– Эви, он что-нибудь здесь трогал?
Она на секунду задумалась, вспоминая, потом ответила:
– Да, он стул в моем кабинете рукой откинул…
Эви положила мне голову на плечо и спросила:
– Что же мне теперь делать?..
– Тебе? Ничего. Сейчас я сделаю несколько звонков и мы поедем домой.
– Спасибо. Спасибо тебе, милый… – Эви закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Она привыкла, что почти всегда находится во власти эмоций, и знала – лишь глубокое дыхание поможет восстановить душевное равновесие.
Я тем временем уже набирал знакомый номер.
– Лейтенант Вэйс слушает, – раздалось из динамика.
– Привет, Джефри.
– Как поживаешь, Фредерик?
– Мне нужна твоя помощь, Джеф. Дело конфиденциальное.
– ОК. Где встретимся?
– Сможешь подъехать к Эвелин в офис?
– Да, я как раз неподалеку. Буду через десять минут. Фред, все живы? Какой-то у тебя голос странный.
– Все в порядке. Я тебя жду. Да, и оставь служебную машину, не доезжая несколько кварталов.
Я нажал на клавишу сброса и потянулся за телефонной книгой. Эвелин открыла глаза. Она была уже почти спокойна, и только золото ее губ и глаз слегка отливало голубизной.
– Джефри приедет?
– Да. Я хочу, чтобы он снял отпечатки пальцев. Кстати, у тебя ведь тут нет секретных документов?
– Нет. Все важные файлы по твоему совету я храню дома.
Я поцеловал Эвелин в лоб и снова набрал номер, но на этот раз агентства бытовых услуг. Заказал на сегодняшний вечер уборку и замену дверей. Не нужно посвящать Бет в это дело.
Джефри приехал вовремя. Впрочем, как всегда. Увидев заплаканную Эвелин, он спросил:
– Ты в порядке?
Эви кивнула.
– Джеф, ты сможешь сделать дактилоскопию? Мне нужен только стул в кабинете.
– Без проблем. Только к машине схожу.
– ОК. Мы подождем.
Через час, отдав ключи уборщикам, мы с Эви поехали домой. Джеф нашел несколько отпечатков и пообещал позвонить, как только что-нибудь выяснится. Еще он пообещал раскопать досье на этого Бэккера. Приятно иметь друзей, которые не задают лишних вопросов.



Несколько месяцев назад мы с Эвелин купили квартиру в одном из пятиэтажных домов на ГаденСтрит. Дом был старинный, их тех, что никак не вписываются в представление о мегаполисе, но которые заботливо оберегаются властями. Естественно, перепланировка и капитальный ремонт обошлись в кругленькую сумму, но Эви всегда мечтала жить в старинном доме. Так почему бы нет?
По дороге домой Эви заснула. И сон был явно не из лучших, что неудивительно. Ее губы переливались оттенками лилового – тревога.
Из тех неполных двух лет, что мы встречаемся, один год я провел в попытках научиться читать по ее лицу. Поначалу было трудно упорядочить огромное количество эмоций, но потом все пошло как по маслу.
Мне нравилось осознавать, что она никогда мне не соврет – просто бесполезно, потому что я все равно понял бы. Этот факт давал ощущение какой-то власти. Эгоистично? Несомненно. Но почти все, что мы делаем, так или иначе определено эгоизмом.
Я оставил машину в подземном гараже и с Эви на руках пошел к дому. Уже давно стемнело, и улица освещалась несколькими фонарями, которые выполняли более эстетическую, нежели практическую функцию.
Довольно долго провозился с внешней дверью, потому что консьержа у нас не было. Войдя, наконец, я столкнулся с пожилой соседкой снизу, собиравшейся на прогулку со своей собачонкой.
– Добрый вечер, мистер Торр, – поздоровалась она и вопросительно уставилась на спящую Эвелин.
– Добрый вечер. Не волнуйтесь, мисс Фортрейд немного приболела, но завтра с ней все будет в порядке.
– А… Тогда передайте ей мои пожелания о выздоровлении… – старушка, изобразив у себя на лице сочувственную гримасу, удалилась. Но я прекрасно знал, что завтра уже к обеду весь дом будет болтать о том, что "мисс Фортрейд накануне вечером напилась до беспамятства и этому выскочке Торру пришлось волочить ее домой на руках". Не имею представления почему, но россказни этой старой маразматички пользуются большой популярностью среди жильцов…
Уложив Эви на кровать в спальне, я налил себе большую чашку кофе – предстояло много работы.
На скорую руку составив контракт, я отправил его миссис Кьюсак, чтобы ее адвокат успел с ним ознакомиться до того, как я притуплю к работе. Процедура стала обязательной после создания Коалиции, и теперь мы не только составляем с заказчиком контракт, выдаем чек, но и отчисляем с каждого заказа шестнадцать процентов в фонд этой самой Коалиции. По официальной версии эти деньги идут на борьбу с подпольным рынком услуг Мастеров Теней, но на самом деле все так же, как и в большинстве организаций…
По иронии судьбы, правительство назначило членами правления Коалиции людей, не имеющих необычных способностей: специалистов по генным аномалиям, психологов "девиантных рас" (именно так мы, Мастера Света, Теней и Эмоций, с недавнего времени именуемся – "представители девиантных рас"), социологов и еще несколько десятков специалистов, считающих, что они знают о нас больше, чем мы сами. Что ж, пусть тешат свое самолюбие, постоянно задеваемое разницей в доходах.
Я достал папку с личным делом Катрин Кьюсак, составленную ее матерью. Мне предстояло досконально изучить биографию девушки в попытках найти хоть какую-нибудь зацепку, которая может привести меня туда, откуда все началось. На успех я не надеялся, потому что дело было уж слишком темным, да и в честность и откровенность миссис Кьюсак верилось с трудом. Поэтому на практике придется работать почти вслепую.
Дело в том, что каждая тень, закрывающая возможность, накладывает отпечаток на все более поздние возможности, снижая шансы их реализации. Поэтому при развеивании теней нужно работать, соблюдая хронологию, начиная с самой застарелой. Чем больше теней, тем сложнее определить их возраст, а при таком количестве, как у Катрин, понадобится не меньше суток непрерывной работы, чтобы найти первую, если это вообще возможно.
Я пытался сосредоточиться на деле, но мысли постоянно возвращались к сегодняшнему убийству. Что за существо расправилось с мистером Бэккером? Судя по описанию Эвелин, это был явно не человек. Или у Эви есть способности, о которых она не подозревает, что очень сомнительно… Надо будет спросить у нее, может она заметила, что испытывал этот убийца...
Звонок мобильника вырвал меня из размышлений. Я взглянул на часы – половина третьего. Кто может звонить в такое время?
– Мистер Торр, это Катрин… Катрин Кьюсак… – уж ее-то я никак не ожидал услышать…
– Что-нибудь случилось, мисс Кьюсак?
– Мистер Торр, не могли бы вы начать завтра?
– Но к чему такая спешка? Тем более ваш адвокат наверняка еще не успел просмотреть контракт…
– Пожалуйста, мистер Торр. Я все улажу, – ее голос был спокойным и уверенным. Девушка не позволяла себе показывать волнение. Что ж… может мне удастся выяснить, почему она не хочет терять ни одного дня?
– Хорошо, я приеду к вам в десять. Вы успеете подготовить комнату?
– Да, я уже все сделала. Спасибо вам, Фредерик.
Она отключилась. Что же у них там происходит?

Утро как всегда застигло меня врасплох.
А дело не сдвинулось ни на дюйм. Я никак не мог найти тот переломный момент, с которого все началось. Создавалось ощущение, что Катрин уже родилась с затемненными возможностями, чего, чисто теоретически, быть не может. Но жизнь обычно любит устраивать расхождения между теорией и практикой.
Я услышал, как Эви тихонько прошла мимо кабинета, даже не заглянув. Она старается не отвлекать меня, когда я готовлюсь к работе, потому что знает: стоит мне только увидеть, насколько сильно она меня любит, и работать я уже не буду.
Ее чувства действовали на меня как наркотик.
Я хотел тонуть в ее любви. Хотел ощущать запах ее кожи и ее теплое дыхание. Каждое прикосновение привязывало меня к ней все сильнее. Я обнимал ее и просто не мог отпустить.
Эви позволяла мне чувствовать ее любовь как мою.
И я не знал ничего прекраснее, чем это.

Захлопнув папку с личным делом мисс Кьюсак, я пошел на кухню. Эви недавно закончила ее обустраивать, создав легкую и уютную атмосферу средиземноморья: маленькие шкафчики светло-фисташкового цвета с еле заметными цветочными узорами, длинный стол в форме волны, украшенный ракушками и камешками, и очень много растений, расставленных в самых неожиданных местах.
Эви как раз заканчивала с завтраком: разливала чай в две большие кружки. Она была в своей любимой домашней одежде – моей синей майке и короткой юбочке того же цвета, которую она специально купила. Надо признать, майка гораздо лучше смотрелась на ней, чем на мне.
Эви заметила меня и тепло улыбнулась.
– Ты всю ночь не спал?
– У меня сегодня сложный заказ, – ответил я, усаживаясь за стол.
– Сколько тебя не будет?
– Сутки. Потом, может быть, придется повторить.
Эви взяла свою кружку и уютно устроилась у меня на коленях. Она машинально водила пальцами свободной руки по моему плечу и мечтательно скользила взглядом по комнате, ни на чем не останавливаясь.
– Давай в следующем месяце возьмем отпуск и уедем куда-нибудь, где никого кроме нас не будет… – Она повернулась и невообразимо нежно посмотрела мне в глаза.
Я ответил поцелуем.
Естественно, ответ был положительным.



На этот раз дверь мне открыла сама Катрин. Я с удивлением отметил, что даже не запомнил, как она выглядит. У девушки были короткие прямые волосы темно-каштанового цвета, зачесанные назад; серые глаза и чуть тонковатые губы. Она была высока и стройна. В общем, можно сказать, красива… Ей бы улыбаться почаще, и матушка нарадоваться бы не смогла обилию кавалеров…
– Я очень рада, что вы приехали, – она закрыла за мной дверь и скрестила руки на груди. – Вы начнете прямо сейчас?
– Да, сейчас я все проверю и начнем. Мисс Кьюсак…
– Прошу, зовите меня Катрин. Вам, Фредерик, предстоит узнать обо мне все, перекопать мою душу и, надеюсь, изменить мое будущее… Так что давайте отбросим эти ненужные формальности… – Что ж, страх когда-нибудь должен был показаться. Она боится, что у меня ничего не получится. Надо признать, я не стал бы утверждать, что у нее нет поводов для беспокойства.
– Хорошо. Катрин, вы сделали все необходимые приготовления?
– Да.
– Не забыли плотно позавтракать? Отлично. Тогда показывайте комнату.
Я был приятно удивлен тем, что Катрин сделала все, как надо: к обоям были приколоты фотографии и записи, маленькое окошко занавешено плотными темными шторами, посреди комнаты – односпальная кровать, стул и тумбочка.
– Для чего все это нужно? – Катрин обошла меня и села на кровать, скрестив ноги по-турецки.
– Я просил подготовить комнату, где никто, кроме вас, не жил – чужое присутствие сохраняется очень надолго и осложняет работу. Фотографии и записи, описывающие события вашей жизни будут служить мне ориентирами. Почему они расположены по часовой стрелке, начиная с недавних событий и заканчивая глубоким детством, понятно – для удобства поиска. Кровать – для вас, стул и тумбочка для меня. Плотный завтрак необходим, потому что вы будете находиться без сознания около суток, – Катрин слушала очень внимательно, делая вид, что не читала множество статей о Мастерах Света и Теней (и обо мне в частности) в интернете и газетах. – Теперь о самом процессе.
Пока я рассказывал, Катрин не сводила с меня глаз. Она пыталась меня изучить. Может быть, для того, чтобы успокоиться. Может, благодаря природной осторожности и внимательности. А может…
Да, неожиданный поворот…
Впрочем, это не так уж важно.
– Что ж, до завтра, – Катрин слегка улыбнулась и медленно опустила голову на подушку.
– До завтра.
Я уже набрал лекарство в шприц. Иголка легко прошла через кожу. Показалась крошечная капелька крови.
Спустя несколько секунд девушка уже была без сознания.
Я проверил пульс, давление и реакцию зрачков.
Все в норме. Можно начинать. Вот только это вчерашнее убийство не давало мне покоя.
Эви взяла трубку после второго гудка.
– Привет, любимый!
– Привет, Эви. Как ты?
– Все хорошо. Мы с Роаной решили пройтись по магазинам в Центре.
– Эви, я хочу, чтобы ты сегодня переночевала у Джефри. Сандра наверняка будет тебе рада.
– Хорошо… Но я не думаю, что это существо…
– Это просто мера предосторожности.
– Ладно.
– Я позвоню, когда закончу.
– Люблю.

Я положил на тумбочку блокнот и ручку, медленно опустился на стул, стараясь поймать ту необходимую мне волну, настраиваясь на спокойную, отрешенную от всего постороннего сосредоточенность.
Медленно и глубоко вдохнул и ощутил движение внутри себя – просыпалось мое зрение. Оно расправлялось и распространялось по моему телу, как прилив, приводя в чувство своим прикосновением. Оно настраивало меня на сверхвосприятие, заставляло не только глаза видеть им прежде непосильное, но и остальные чувства работать на пределе. В такие моменты казалось, что моя кожа растворялась, и я весь – оголенный провод. Поначалу эти ощущения сводили меня с ума, но с каждым разом я обретал все больший контроль и испытывал все большее удовольствие от своей сверхчувствительности.
Я чувствовал жизнь в сто раз острее.
И от этого мне хотелось снова и снова вызывать в себе эту силу, постоянно жить на пике чувств, наслаждаясь ощущениями настолько сильными, что они казались волшебством…
Лишь когда через неделю я оказался в больнице с истощением, которое не могли вылечить с помощью витаминов и куриного бульона, я понял, что мое зрение не источник наслаждения, живущий внутри меня, но со мной не связанный, а часть меня, которую нельзя просто потреблять.
Еще я понял, каково это – быть наркоманом. Но избавиться от зависимости мне не могли помочь современные лекарства, а только знание. Осознание единства меня и моего наркотика.
Понадобилось несколько месяцев, но я справился и перешагнул этот невероятно сложный барьер.
Я перевел взгляд на спящую девушку. И увидел только ее. Но это пока.
Пришлось "прищуриться", чтобы хоть что-то разглядеть.
Вот, проявляются понемногу…
Мне это всегда напоминало работу в фотостудии – опускаешь фотографию в раствор и ждешь. Несколько минут, иногда час. Увидеть общую картину обычно не составляет труда даже новичкам, а вот разбираться детально… Сегодня, несмотря на мои опасения, ее жизнь открылась удивительно быстро, будто не было никаких препятствий.
Мое зрение находило все новые тени, сокрытые так глубоко, что, казалось, можно утонуть в этой черноте, не достав до самой первой. Я перелистывал тени, как страницы книги. Книги ее жизни.
Зрение прояснилось еще немного, будто кто-то подправил резкость. Я теперь блуждал среди воспоминаний, полностью потеряв связь с реальным миром. Каждое воспоминание могло обрушиться на меня всей мощью чувств, стоило только задержаться на нем, и тогда я ощущал бы все то же, что и она. Но чувства – не моя работа. Сейчас мне нужны были только факты.
Возникали знакомые картинки – фотографии со стен. Не те же события, но недалекие. Некоторые картинки я не мог достаточно разглядеть, но знал: не они мне нужны. Глубже, еще глубже.
Постепенно зрение пробиралось туда, куда нужно. К детству.
Время текло невероятно медленно. Каждая секунда цеплялась за предыдущую, застывая тягучей массой. Но я знал, что это просто ощущение – там, в комнате с кроватью и спящей на ней девушкой, прошло около восьми часов.
Я дал полную свободу зрению и выпустил немного света – той энергии, которая позволяет мне освобождать человека от теней – потому что чувствовал: скоро я найду ту самую первую тень. Свет растекался теплыми кругами, подсвечивая для меня все, что я пытался разглядеть, отчего воспоминания Катрин становились ярче и спокойнее, несмотря на содержание.
Внезапно мне стало трудно дышать. Зрение затуманилось.
Каким-то уголком сознания я ощутил, что падаю со стула, и пытаюсь вдохнуть будто окаменевшими легкими.
Это могло значить только одно. Вот, черт! Черт! Черт!



Первым делом, я втянул обратно дрожащие потоки света. Еще несколько минут и стало бы поздно. И для меня, и для Катрин.
Попытался выбраться в реальность, окончательно заперев зрение.
Не очень-то помогло, но, по крайней мере, ко мне вернулись хоть какие-нибудь физические ощущения. Пусть даже это была боль. Каждый вдох давался с трудом.
Ее воспоминания, тени и возможности исчезли в ту же секунду, когда я перекрыл ток своей силы. Осталась только удушающая тьма. Но она не терзала меня так, как когда я "светился". Сейчас она просто напоминала о своей силе, не применяя ее. Это успокаивало, но я знал – медлить нельзя. Если не освобожусь, мы оба потеряем свои силы. Или умрем.
Осторожно, чтобы ненароком не вызвать зрение или свет и не спровоцировать силу Катрин, я пытался ощутить свое тело – только так можно было вернуться в реальность. Боль помогала, и вскоре я почувствовал уже согретый моим телом пол. Затекшие руки, которые я сам себе придавил, скорчившись в неестественной позе. Теплая струйка крови из носа и слышимые удары капель о пол. Так и должно было быть после подобного столкновения сил.
Наконец, я открыл глаза. Было темно, и они еще несколько минут не могли привыкнуть, будто все прошедшие часы видели свет. С трудом поднялся и посмотрел в сторону кровати, на которой лежала Катрин. Ничего не изменилось. Девушка спала. Вот это было странно.
Несколько секунд я раздумывал, не дать ли ей все-таки те несколько часов, чтобы она проснулась сама. Но мне нужны были ответы. И если она пыталась покончить с собой, прихватив и меня, у нее просто не будет права жаловаться на несколько болезненный выход из сна.
Лекарство подействовало почти сразу. Катрин задрожала всем телом, глаза под веками забегали, а пальцы с силой вцепились в простыню. Она открыла глаза и с резким вдохом села.
– Катрин, – позвал я, но девушка меня не услышала. Она тяжело дышала и все еще находилась не здесь. Я подождал немного и попробовал снова, – Катрин!
Она повернулась и медленно моргнула.
– Что произошло? – ей было трудно говорить, приходилось прокашливаться на каждый слог. – Почему мне трудно говорить?
– Это нормальная реакция на препарат, выводящий из состояния искусственного сна.
Она посмотрела на меня непонимающе.
– Почему вы не сказали мне о своей силе?
Ее взгляд не изменился, но по лицу потекли слезы.
Ничего страшного, будет еще кожный зуд, а потом все пройдет.
Да, я был зол на нее. А разве не должен был?!
– Почему вы не сказали мне о том, что вы Мастер Теней? – мне пришлось слегка повысить голос, чтобы отвлечь ее от вытирания слез. Катрин явно была еще не совсем в себе.
– Я не понимаю, о чем вы говорите…
Если так и дальше пойдет, я здесь до утра просижу…
Я остановил руку, которой она вытирала слезы, заставив посмотреть на меня.
– Катрин, вы подвергли смертельной опасности нас обоих. Мне нужно знать, зачем, – мой голос был твердым, но без угрозы – незачем пока ее пугать. Может быть, позже.
Девушка отняла у меня руку и проговорила почти зло:
– Может быть, вы перестанете требовать от меня непонятно что и объясните, наконец, в чем дело?! – Признаюсь, я был рад такой реакции. Немного разозленные люди соображают лучше.
– Я хочу знать, зачем вы наняли меня. Вы не могли не знать о риске, связанном со столкновением сил Мастеров Теней и Мастеров Света, следовательно, риск был оправдан. Чего вы хотели, мисс Кьюсак?
Она немного помолчала, обдумывая сказанное мной, потом ответила. Медленно, будто боясь того, что она собиралась произнести.
– Вы хотите сказать, что я… Мастер Теней?
– Только не делайте вид, что не знали об этом.
– Я не знала…
– Мисс Кьюсак, – зачем ей так упорно лгать мне?! – Я не верю, что вы ни разу не чувствовали свою силу. Ее невозможно не почувствовать. А в том, что она у вас есть, я уверен. Так что расскажите мне все как есть.
Она недоуменно смотрела мне в глаза. Может быть, не могла решить, злиться ей на меня или нет. А, может, обдумывала, говорить ли мне правду.
– Я не знала, что у меня есть какие-то способности, – по тону она не пыталась убеждать, а просто излагала факты, – и, честно говоря, думаю, что вы ошибаетесь. Вы сами сказали, что у меня очень много теней. А у Мастеров такого не бывает.
– Да, вы правы, у Мастеров Теней и Света в каком-то роде иммунитет к затемнению возможностей. Но я совершенно уверен в том, что почувствовал.
– Как же такое может быть?
Настал мой черед задуматься. Она Мастер Теней. Вместе с этим все ее возможности затемнены, следовательно есть вмешательство извне. Одно из этих утверждений – ложное.
Ее силу я ни с чем не смог бы перепутать. Значит, тени у нее появились по другой причине. По какой? Хороший вопрос. Правда, пока неразрешимый…
Да, с этой девушкой все непросто. Повезет, если хотя бы на одну загадку найду ответ…
– Хорошо. Я готов предположить, что вы не знали о своей силе. Но это не отменяет того, что она у вас есть. Несмотря на все тени. Вывод не очень утешительный – помочь вам я не смогу.
Катрин посмотрела на меня так, будто таких слов она от меня ну никак не ожидала. Давай, ты же можешь мне все рассказать!
– Моего прадеда по отцовской линии проклял Мастер Теней.
Вот, молодец. Нет, что бы сразу так – упиралась ведь до последнего. Хотя, признаться честно, я не ожидал подобного поворота событий.
Она замолчала, опустив глаза. А я как примерный джентльмен ожидал продолжения, давая ей собраться, и не выказывая нетерпения.
– Я не знаю, из-за чего это произошло, но тот Мастер лишил всех будущих потомков прадеда возможностей… Когда моя мама, которая ничего об этом не знала, предложила позвать вас, я решила, что может получиться, вы ведь один из самых сильных Мастеров Света… А о том, что у меня самой есть дар, я и не предполагала.
О Мастерах Теней подобной силы я слышал. Вернее, читал. Считалось, что их давно уже нет, два века как минимум. Но я, конечно, не стал бы утверждать со стопроцентной уверенностью, потому как точно не стал бы афишировать подобного рода силу, если бы она у меня была.
Эти Мастера не только проклинали своего недруга и его потомство, но и оставляли еще один подарок – силу, с которой я столкнулся сегодня. Силу одного смертельного проклятья. Такой вот неизбежный побочный эффект. Но об этом знал лишь очень узкий круг. По иронии судьбы, даже если жертва узнавала об этой возможности, отомстить с помощью нее она не могла. Не знаю, могло ли проклятие действовать на другого Мастера Теней или Света, но на своего создателя точно не могло.
– Вы можете избавить меня от этого?
И как это я сразу не подумал о проклятии?! Все же так очевидно! Я должен был догадаться, как только увидел это неимоверное количество теней...
– Фредерик? – она ждала, чтобы я ей ответил.
– Нет. До свиданья, мисс Кьюсак, – я люблю помогать людям, но только тем, кто просит помощи, а не крадет ее, надеясь, что никто ничего не заметит. С другой стороны, я почти ей не солгал. Почти…



Я собрал свои вещи и уже спускался по лестнице на первый этаж их квартиры, как Катрин меня догнала.
– Фредерик, скажите, хотя бы, к кому мне обратиться.
Она слегка навалилась на перила – пока еще трудно было удержаться на ногах и, наверняка, голова кружилась, отчего она медленно и часто моргала, пытаясь восстановить четкость. Сейчас она выглядела не просто стройной, но хрупкой. Мне казалось, что все эти тени в один "прекрасный" день просто ее раздавят. И этот день наступит довольно скоро.
Черт! Только этого мне не хватало!..
– Хорошо, завтра я…
Оглушительный скрежет не дал мне закончить. Этот скрежет издавала металлическая дверь, проседающая внутрь под напором чего-то огромного и очень, очень тяжелого.
– Пожарная лестница есть? – вопрос предназначался немного побелевшей Катрин. Я уже ожидал истерики и полной невменяемости, но, похоже, снова недооценил эту девушку – она кивнула и быстро направилась обратно в комнату.
Окно распахнулось и пока еще холодный весенний воздух волной омыл комнату. Несколько секунд назад дверь сдалась – это событие ознаменовалось грохотом. Сработал датчик движения на входе, и скрежет ломаемой двери сменился визгом сигнализации. Времени оставалось очень мало.
Катрин уже спускалась, и я последовал за ней, закрыв окно. Понимаю, что надолго это никого не задержит, но иногда секунда стоит целой жизни.
– Стоянка, правое крыло, – и Катрин побежала в указанном направлении.
К счастью, я поставил машину в ряду, самом близком к выезду.
Через пару минут мы уже мчались по пустому шоссе.
Катрин сидела рядом, подтянув колени к груди, и дрожала. Только сейчас я подумал о том, что она была в шортах, футболке и носках. Маловато для пяти градусов тепла.
Сняв пальто, я предложил его ей. Катрин укуталась и постепенно перестала дрожать.
– Куда мы едем?
У меня было два варианта – либо в гостиницу, либо домой. Ладно, раз уж взялся помогать…
– Ко мне.
С вопросами, которые меня интересовали, я решил подождать. Может быть, горячий кофе после совместно пережитого приключения заставит ее рассказать мне всю правду.

Увы, я ошибся. Даже после чашки отменного обжигающего кофе Катрин молчала. Она куталась в плед, сидя на диване в гостиной, и молчала. Можно было бы списать такое поведение на шок, но вот только моя интуиция кричала в голос о том, что я знаю далеко не все об этой девушке.
– Значит, у вас нет предположений о том, кто пытался проникнуть в вашу квартиру, да еще и наделал столько шума?
– Можете мне не верить, но я не знаю, кто это был.
– Я допускаю, что сейчас вы говорите правду. Но я уверен в том, что вы говорите мне не всю правду. Начнем с того, что вчера вы позвонили мне среди ночи и настояли на том, чтобы я начал работу как можно скорее. Только не говорите мне, что вы не смогли вытерпеть ни дня больше. Это оправдание не подходит для вас – что такое одни сутки в сравнении с двадцатью годами…
– Вы не представляете, что это такое!
– У меня богатая фантазия. Учитывая такую спешку, логичным будет предположить, что вы что-то знали об этом странном госте и надеялись, что к его приходу я закончу.
Катрин поставила чашку на кофейный столик и немного нервно поправила волосы рукой. Тяжело и медленно вздохнула.
– Вы не сможете понять.
– Может быть. Но, не зная всей правды, помочь вам я уж точно не смогу.
– Обещайте мне не сообщать в Коалицию и правоохранительные органы.
– Не могу. Если речь идет о применении силы Мастера Теней с целью причинить вред…
– Никакого вреда еще ни причинено. И не будет, если вы мне поможете.
Могу ли я ей это пообещать? Что если она чем-то не угодила какому-нибудь Мастеру-психопату и он теперь мстит, избавляясь от всех, кто попадается на пути?
– Я обещаю никуда не сообщать, если никто не пострадает.
– Хорошо, – она навалилась на спинку дивана и как-то обреченно опустила глаза. – Как вы, наверное, догадались, моя мать изменила мужу, и появилась я. Она ничего не знала о том, что Лоуренс – мой родной отец – проклят. Поняв, что беременна, моя мать, прекратила всяческие отношения с ним, ничего не рассказав. Благо, Лоуренс был чем-то похож на ее мужа, и подозрений ни у кого не возникло. Я узнала правду несколько месяцев назад, когда встретила на улице странного парня, назвавшегося Дарном. Он рассказал мне, что я его сестра по линии отца и что он знает, как избавить нас от проклятия. С того дня мы стали встречаться очень часто, и я сильно к нему привязалась. Меня удивляло только, почему он не рассказывает мне об этом способе, хотя, я знала, что дела продвигаются хорошо. Он как одержимый взахлеб рассказывал мне, что будет делать, когда избавится от проклятия.
Две недели назад он, наконец, рассказал мне все. Не знаю, откуда взялась такая информация, но Дарн был убежден, что ему нужно найти еще троих проклятых и "вернуть подарки" потомкам того Мастера. После этого наши жизни должны были измениться к лучшему. Немного позже я узнала, что, говоря "вернуть подарки", он имел ввиду, что нужно убить нашими смертельными проклятиями семью из пяти человек. Я была шокирована, а он – взбешен моим отказом. Дарн пообещал, что когда найдет третьего, придет за мной. Я подумала, если у меня не будет силы проклятья, он не сможет осуществить задуманного, потому что я ему необходима. По крайней мере, он так говорил, только не объяснял, почему.
С целью избавиться от проклятья, я рассказала матери о Мастерах Света, и она незамедлительно наняла вас.
Я надеялась, что успею… Но мне пришлось просить вас начать как можно скорее, потому что Дарн нашел последнего проклятого. Он сказал, чтобы я пришла, или следующей ночью он заберет меня силой.
Она замолчала и не отводила от меня взгляд, ожидая реакции.
– А ваш брат – … хм…человек?
Катрин подумала немного, будто подбирая слова.
– Он, в каком–то смысле, Мастер Эмоций. То есть, он может управлять только негативными эмоциями, зато делает это мастерски. Он даже может полностью отдаваться гневу и тогда становится невидимым и зверски сильным. Он выбил ту дверь без помощи подручных средств.
Так… Что у нас есть? У нас есть злобный невидимый маньяк, способный выворотить с корнем металлическую дверь…
Мы просто везунчики!
– Да, и еще. Через два часа, может быть, раньше, он начнет меня искать. И найдет. Очень скоро найдет.
Я посмотрел на нее непонимающе.
– За то время, что мы общались, он научился меня находить, где бы я ни была. Он говорил, что чует мое проклятье. Но ему необходим двухчасовой отдых после использования "ярости", так что у нас еще есть время, но потом начнется гонка.



У меня даже не было времени хорошенько отчитать ее за те минуты, которые мы потеряли, пока она строила из себя разведчицу, попавшую в плен. Поэтому я молча дал ей джинсы, свитер и кроссовки из гардероба Эви. Катрин была немного выше и смотрелась как подросток из небогатой семьи, донашивающий вещи старших сестер. Но все же лучше, чем выглядела бы в моей одежде…
На улице немного похолодало, и пошел снег, моментально засыпав дорогу крупными хлопьями. В других обстоятельствах мы с Эви сейчас гуляли бы по мосту над рекой и любовались, как снег кружится в свете от фонарей. Теперь же снег мне никакого эстетического удовольствия не доставлял – вести машину в такую погоду просто наказание.
– У нас есть один маленький шанс. Но если мой друг не согласится, придется вызывать полицию. В этом случае вашему брату грозит пожизненное заключение, потому что два похищения и, как минимум, одно убийство на нем висят.
– Убийство?!
– Вы сказали, что вчера он нашел последнего проклятого.
– Да, но…
– Вчера в кабинет моей девушки, Мастера Эмоций, ворвалось нечто, без труда выбившее дверь и сломавшее шею ее клиенту. Эвелин его видела – мужской силуэт, окутанный тенями. Я никак не мог понять, что же это за существо, но теперь все прояснилось.
– О, нет… Ваша девушка увидела его, потому что он, в каком-то роде, "прикрывался" гневом?
Я кивнул.
– Как же так?! Дарн говорил, что мы сможем добровольно отдать ему силы… Выходит, он и меня намеревался убить?
– Не знаю. Не исключено.
Я не стал ее утешать ложью, вроде: "это вышло случайно" или "он никогда бы так с вами не поступил". Потом могло бы стать только хуже. Лучше пусть она сейчас подготовится.
Она закрыла лицо руками и, кажется, заплакала. Тихо, не всхлипывая. Так, что сложно было понять, действительно ли она плачет.
В такие моменты нужно, чтобы рядом был близкий человек, который может утешить и перед которым не будет стыдно за слезы. Я таким человеком ей не был, поэтому сделал вид, что ничего не заметил, и набрал номер Ника.
Он сейчас наслаждался отдыхом в загородном домике, куда они с Роаной ездили каждые выходные.
Прости, друг, кажется, отдохнуть не получится…
– Привет, Фред! – голос был веселый, а фоном слышался звонкий смех Роаны.
Я, не вдаваясь в подробности, рассказал ему, что произошло, и что мне от него нужно.
Довольно долго Ник размышлял. Роана перестала смеяться, видимо почувствовав серьезность ситуации.
Тишина, доносящаяся из динамика, начинала злить. Но я не имел права злиться – Ник здесь ни причем, и, если он откажется рисковать, я пойму.
Вообще-то ситуация даже начала меня немного забавлять. Я-то ведь здесь тоже ни причем…
– Хорошо, – не уверен, что почувствовал облегчение, когда тишина сменилась этим словом. Просто убежденности в том, что наши усилия не окажутся напрасными, не было. Скорее, наоборот – убежденность была в обратном. Но попробовать стоило.
– Спасибо. Приезжай, как можно скорее.
Настоящие друзья редкость почти такая же, как чиновник, не берущий взяток. Но мне повезло.

Через полчаса мы спускались по оледенелому склону, бросив машину на обочине пустынной загородной дороги.
Последний раз я был здесь лет десять назад. Подростками мы с Ником и еще несколькими друзьями проводили в этом месте почти все свободное время, шастая по лабиринтам заброшенного бомбоубежища, или подземного склада, или чего-то там еще. В общем, нам не важно было, что это, главное – здесь было много ходов, больших темных помещений и тяжелых металлических дверей… К тому же, неподалеку мы нашли несколько кустиков конопли, и наши прогулки стали еще веселее. В колледже мы с Ником выяснили, сто это была никакая не конопля… Чудеса самовнушения…
Странно: нам угрожает опасность, а я предаюсь воспоминаниям…
Я без труда нашел люк, хоть он и был скрыт высокой травой. Внутри было все также душно, темно и сыро. Впереди показался ореол света.
– Фрэд?
– Да, Ник, это мы.
– Пойдемте, – он мельком взглянул на Катрин, – нам нужно торопиться.



В упрощенном виде, план состоял в следующем: я вызываю силу Катрин, а Ник поглощает ее. Хэппи-энд, все разъезжаются по домам и отсыпаются.
На практике же могло возникнуть столько проблем, что и представить страшно.
Катрин села на бетонный пол и навалилась на стену – боялась упасть в обморок и разбить себе что-нибудь. Мы с Ником тоже сели. Недалеко, так что можно было рукой дотянуться. Только вот облокотиться нам было не на что.
– Спасибо, – с чувством произнесла Катрин.
Ну, начнем.
Мне не пришлось усыплять Катрин, потому что ее сила была на поверхности. Она бы и сама могла ею воспользоваться, если бы умела. Но время, чтобы ее учить, напрочь отсутствовало. Сложность состояла в том, что мне приходилось постоянно контролировать себя, пытаясь зацепиться за реальность и не погрузиться полностью в собственную силу. А зрение хотело свободы. Оно пыталось прорваться через преграды и выплеснуться наружу.
Нет. Не это мне нужно.
Мне нужно лишь осторожно коснуться этой темной силы и вызвать ее к жизни. И тут же скрыться. Подразнить и убежать.
Чуть-чуть. Лишь приоткрыть.
Вот она. Уже рвется ко мне навстречу.
Там, в реальности, Катрин захныкала. Почему ей больно?
Шум. Где-то далеко, но он приближается.
Я почувствовал силу Ника. Нужно срочно убираться. Я втянул обратно всю силу до капельки, оставив только зрение, и проклятье замерцало. Сила Ника рванулась к нему и не дала исчезнуть.
Шум все ближе.
Я почувствовал, как проклятье тянется к нему, будто учуяв родство.
Теперь содрогалась наша дверь.
Давай, же, Ник!
Дверь влетела внутрь, чудом не задев нас. Я усилил зрение и разглядел нереализованные возможности, образовывающие силуэт. Невидимый – да. Но не совсем.
Силуэт на секунду замешкался. Остановилось и проклятье, оно больше не стремилось слиться с силой Ника. Секунда и проклятье черным туманом направилось к силуэту. Я не знаю, как он это делал, но явно в этом преуспевал. Еще несколько секунд и он добьется своего.
Мне пришла в голову идея.
– Катрин, прокляни его!
– Он мой брат! – я же говорил, что может быть тяжелее.
– Он убьет их! И нас тоже!
Катрин глядела на меня расширенными от ужаса глазами.
– Через несколько секунд будет поздно.
Слезы одна за другой потекли по ее щекам.
– Я…
Но было поздно. Черный туман исчез внутри силуэта.
Черт! Пора прощаться…
В следующую секунду тени рассеялись, и Дарн упал. Больше он не поднимался.

***

Через три дня мы с Эви все-таки поехали в отпуск на маленький, очень слабозаселенный островок где-то посреди Тихого океана.
А Катрин? Избавилась от теней почти полностью.
Она, конечно, очень переживала из-за смерти своего брата-маньяка, но милый полисмен сопроводил ее домой и пообещал позаботиться.
В причине смерти Дарна я не уверен. Но, думаю, что это проклятье. Только вот почему оно подействовало? Кто теперь разберет…
Может, как-нибудь полистаю литературу об этом, но не сейчас.