Она никогда раньше не была в Валиноре. Но рассказы матери даже близко не могли передать невероятно свежие краски, и чувство, будто здесь мир еще не тронуло зло. Ей удалось даже расслышать неумолкающую песнь созидания, висящую в воздухе и словно творящую Арду каждый миг заново.
Она ожидала оказаться в чертогах Мандоса, но вала, сидевший сейчас перед ней, был кем-то другим. Оглянувшись, она поняла, что очутилась в Круге Валар.
Манве показался ей сияющим, как солнце, Варда – как гроза в вешний день, Ульмо был твердым и в то же время глаза его светились пониманием. Но она искала взглдом Ниенну, родню ее матери. Ниенна, лишь она одна, смогла бы понять...
- Лучиэнь, дочь Тингола и Мелиан! – позвал голос так, что она не только вновь осознала себя, но и заглянула в тайники своей души. Открыла себя полностью, поняла, что значит быть Лучиэнью.
- Я пришла, - ответила она, - пришла с просьбой...
Манве молчал, Варда ободряюще улыбнулась ей. Но она не могла продолжать.
- Где он?
Манве взмахнул рукой, и из воздуха возникла призрачная тень. Лучиэнь подбежала к тени, но не смогла коснуться ее.
- Я не уйду, родная, - тихо прошептала душа Берена.
Лучиэнь глазами, полными слез, смотрела на Вершителей судеб, но знала, что даже они не в силе помочь ей. Не им отменять дары Илуватара, не им дарить смерть Перворожденным.
- Сотни лет я бродила под звездами Арды, мои песни звучали в мире и, говорят, дарили радость эльфам и людям. Сотни лет я была лишь половиной сущности. Я не могу уйти к Мандосу, я не могу жить в Арде, потому что мы теперь одно. Молю вас, не разбивайте мою душу, ведь до конца времен не будет ей покоя!
- Дочь эльфа и майа, чего ты ждешь от Круга Валар? – Мандос смотрел не на Лючиэнь, а на Берена.
- Уйти с ним! – твердо сказала она.
Манве молчал, постукивая пальцами по подлокотнику. Ниенна вдруг тихо произнесла:
- Но ведь и Берен не может уйти, его душа связанна с ее.
Варда встала, и, простерев руки к небу, напевно проговорила:
- Здесь кончается сила песни Валар, о Единый! Не в наших силах соединить две души, но лишь в твоих!
- Что ты можешь сказать, Берен, сын Барахира? – спросил Манве, он один услышал ответ Илуватара.
Душа Берена оглянулась, и вдруг в круге возникли тени людей и эльфов, а последним подошел и встал с ним плечом к плечу Финрод Фелагунд.
- Я совершил немало ошибок, - тихо говорил Берен, - по воле слепого рока погибло немало моих друзей и родичей, а судьба не дала мне уйти вместе с ними, умереть достойно воина. Я попросил бы прощения у них, да нечем мне искупить, ибо смерть уже настигла меня. Но, возможно, дети моих детей смогли бы принести в мир свет взамен угасшего.
При этих словах он взглянул на государя Финрода, не зная, что двое из его потомков станут великими правителями, послужат залогом соединения двух народов, и много лет будут преградой для владычества Тьмы в Арде.
И совсем другим тоном добавил:
- Мне нет пути за пределы Эа, мое дыхание в душе Лучиэнь. Мы страдали в разлуке, будучи живыми, не продлите же муку и после смерти!
И тогда вдруг сказал Фелагунд:
- Эта любовь стоила того, чтоб отдать за нее жизнь!
И произнес Даэрон:
- Сотни лет я жил ради ее счастья. Не достаточно ли слез Лучиэнь впитала Арда?
А Ниенна лишь произнесла со вздохом:
- Слишком мало в Арде света...
Лучиэнь еще видела, как в дымке, Круг Валар и Манве, простиравшего к ним руки, а ветер нес ее над морем, в долину, где им суждено было стать неразлучными до конца времен. Не знала она, что много жизней спустя еще одна эльфийская дева выберет удел смертых, и что не вся песнь Илуватара слышна даже Валар, а есть в ней тихий напев, зовущий на подвиги умеющих любить всей душой.