Пролог

И видятся людям первобытные леса, населенные тысячами неведомых тварей, темные города, где уже много веков нет людей, и пустыни, в которых самые высокие башни этих городов давно превратились в простые груды камней, возвышающееся над песком. Подобно вершинам айсбергов. И заходят люди в просторные склепы, наполненные запахом смерти, и в места, где некогда царила красота и величие, доказывая, что ни одна красота и ни одно величие не будет существовать вечно.
И некоторые замечают кошмарные детали, скрытые от невнимательных глаз. Но кто поймет значение подробностей, которых достаточно для того, чтобы свести человека с ума? Они запечатлеваются разумом и со временем превращаются в мифы, которые, в свою очередь, вызывают ужас.
Иногда прошлое, которое, казалось, уже мертво, проявляет себя мимолетной галлюцинацией или дурным сном. В таких случаях человек может обрести покой лишь тогда, когда он все забудет. Но загвоздка в том, что единственный друг забытия – это время, а дружба не бывает вечной. Покой – это роскошь, доступна лишь тем, кто уснул вечным сном. Тем кто ушел в забвение.

Сгоревший дом

Тем, кто ушел в забвенье.

Залитый солнечным теплом,
Как тень беды среди дороги
Стоит дотла сгоревший дом,
Таинственный и одинокий.

Он мертвой тишиной объят,
Во тьме не скрипнут половицы,
И только зеркала хранят
Детей испуганные лица.

И по сей день он там стоит,
Привратник огненного ада,
И пламя до сих пор горит
На окнах в отблесках заката.


Время торжествующей ведьмы

Бушевала гроза в эту страшную ночь,
Друг погиб и ему не успел я помочь,
Пред глазами стоит окровавленный лик,
Лишь вчера восемнадцати лет он достиг.

Ветер в ивах стонал мне: «Спасайся! Беги!»
Завтра тело найдут у туманной реки,
Как печален оборванной жизни финал,
Но в ту ночь о проклятии я правду узнал.

Было это давно. Не жалея нам зла,
Возле города старая ведьма жила,
Собирала коренья, тару и росу,
И стоял её дом на отшибе в лесу.

Не творила она ни заклятий, ни бед,
Только дети камнями кидались ей в след,
И боялись её – что тут можно сказать,
Так боятся всего, что не в силах понять.

Но однажды решили большие чины –
Слуги дьявола в городе нам не нужны!
Арестуйте её, и пускай на заре
Эта чертова ведьма пылает в костре.

Я не видел того, но я слышу сейчас
Истязаемой ведьмы пронзительный глас,
Её вопли пробудят меня ото сна,
Умирая в огне, прокляла нас она.

И проклятье живет; за грехи прошлых дней
Мы расплатимся кровью наших детей,
Лишь исполнится им восемнадцать, тогда
Поселится в их доме навеки беда.

Сколько их доживают последние дни?
Знаком ведьмы отмечены были они.
Говорили, что так приказал Сатана,
День, когда из огня возродится она.

Я все видел. Я был там. При полной луне
Друг мой взял нож и ушел в тишине,
И дрожали навстречу ему зеркала,
Отражая присутствие страшного зла.

Да простит меня бог, я не смог удержать
Его руку. На лбу, обозначив печать,
Нож вонзил себе в горло он, мертвим упал,
И под грома раскаты я прочь убежал.

И с тех пор я не знаю покоя и сна,
Будет ночь, и меня вдруг разыщет она,
Знак «Помеченный» мне начертит на лбу,
И меня похоронят в закрытом гробу.

Был последний год века, искрился апрель,
Птицы пели, весны торжествуя свирель,
Но поныне, мне кажется, слышен для всех
Старой ведьмы глухой, торжествующий смех.


Чудовищный глаз

Однажды, под утро, шагая домой,
Я чувствовал взгляд у себя за спиной.
Бежать мне хотелось, но не было сил,
Я понял, что кто-то за мною следил!

И сжалось от ужаса сердце мое,
Я поднял глаза – и увидел её.
Луны мутный глаз предо мною возник,
Как будто чудовища алчущий лик.

Меня охватила тоска и печаль,
Что смотришь ты с неба, – я ей прокричал, –
«Ты, звездная дева, услада богов,
Что дело тебе до земных дураков?»

Ко мне повернулся недремлющий глаз
И с неба донесся презрительный глас:
«Хоть я на рассвете исчезнуть должна,
Будь проклят навеки, – сказала луна, –

Твой разум моя заклеймила печать,
Я буду безумьем твоим управлять».
Ты бледная тень! – я ей крикнул в ответ, –
Лишь солнце взойдет – и тебя больше нет!

И мир охватила в тот миг тишина,
Как будто все ждали, что скажет луна.
Но ветер меня в то мгновение спас,
Укрыв облаками воинственный глаз.

И вот не хожу я из дома с тех пор,
Боюсь я продолжить чудовищный спор,
Но страшно за тех мне, кто рядом со мной
По-прежнему ходит под жуткой луной.


Врата ада

В ту ночь, когда проиграно сраженье
С великим князем тьмы и тишины,
Я обречен был на ночное бденье,
И наяву ужасны видел сны.

Я видел ад, и из рогов корону,
Кошмарен был тот темный силуэт,
И сотни мертвых у подножья трона,
Что навсегда дневной затмили свет.


Зов призраков

Сквозь тонкие грани безумия,
Что зримы, пожалуй, лишь мне,
Я вижу как тени танцуют при полной бескрайней луне.

Их руки прозрачны и тонки,
Их лики не видели дня,
И танец их призрачно-долгий
Всё манит и манит меня.

И лишь одного я боюсь –
Однажды я не устою,
И сумрачной тенью вольюсь,
Чтоб вечно плясать на краю…


Из глубины океана

Какие великие тайны
Хранит мировой океан!
Русалки, морские титаны,
Сокровища дальних стран!

Над тайнами этими властны
Лишь скопища пестрых рыб,
Да бледные трупы несчастных,
Кто в том океане погиб.

Безжизненны и печальны,
Плывут их тела в глубине,
И лишь иногда, ночами,
Взывают они ко мне.


Я посмею уйти

Ваши темные души, в аду проводящие дни,
Научили меня укрываться в прохладной тени.
Но настанет тот час, я покину свой мрачный приют,
И по вам в эту ночь похоронные псалмы споют.


Сон

Через пепел сознания вижу пурпурное марево,
С высоты на себя я смотрю, распростертого на земле,
И заводят ветра бесконечно тоскливую арию,
Унося мою душу, погрязшую в злобе и зле.

И встречает меня ослепительный солнечный свет,
Что как будто сливается с бархатной лунной прохладою,
Он глядит на меня, и в душе моей горечи больше нет,
Но как перышко вниз я лечу, или, может быть, падаю…


Голос

Я услышал шепот, тихий и острый как нож,
Он наполнил великим смыслом страшную ложь…

Я услышал голос, и воззвал, но не видел лиц,
Только сотни мертвых, что лежат в тишине гробниц.

Я услышал песню, что звучала давным-давно,
Воскрешать усопших было некогда ей дано.

В темноте могил терпеливо считают дни,
Но настанет час и услышат шепот они.