Большой Бум и Большое Путешествие. Часть первая.

Как-то раз после обеда Уси сидели в чуланчике около кухни и решали сложную задачу – как добраться до маминого кухонного шкафа, где она хранила пастилу, леденцы, миндальные и простые печеньки, сладкие пирожки, булочки, баночки с медом и свое знаменитое варенье. Зная, что в доме до них много охочих ручонок, Нерданель всегда запирала его на ключ, а ключ носила на поясе, вместе с остальными. Правда, они не были уж такими сладкоежками – но сами подумайте, разве это справедливо когда мама и Майе и Куре и папе наложила столько разных вкусностей в дорожные мешки, а им даже печеньки не перепало! То есть перепало, но они сами ее нашли – ту, что закатилась под буфет.
С этой несправедливостью они не будут мириться! Так и решили Усеньки, встав во весь рост, расправив плечи, как это делал папа, когда ругался с кем-нибудь, насупив грозно брови и скрестив руки на груди. Потом они произнесли страшную клятву:
- Отныне и навсегда все печеньки и вкуснюшки в этом доме будут наши! Клянемся именем дяди Манвэ Сулимо и дяденьки Намо Мандоса.
Только они ее тихонько произнесли, потому как мама еще суетилась на кухне, собирая мужчин в дорогу. Феанор с сыновьями собирался на северо-восток Пелоров, где как рассказывали, были обнаружена новая мифрильная жила. Папа с утра сам не свой был – Усей не ругал, по головкам погладил утром, когда они ему под ноги попались, хрусталики ненужные для игр дал, а маме брошку новую подарил. Но Уси все равно еще обижены были – ведь не далее как вчера они пришли с нему с вопросом, что значит «вдарить по одной»? Это они подслушали, когда играли в разведчиков-следопытов и лежали в засаде в кустах позади банного домика. А в домике Майя с Курей шушукались, нужно или не стоит вдарить по одной для храбрости, прежде чем идти папе работу показывать. Уси так и не поняли, куда и по чему нужно вдарить и побежали у папы спрашивать.
А папа как раз ремень новый для поездки делал, дырочки прокалывал. При заданном в невинном тоне вопросе встал, губы сжал, и велел признаваться, откуда они таких выражений набрались. Как понял, от кого и где его младшенькие такого наслушались, потемнел весь, ремень надвое сложил и к домику побежал. Через пару секунд оттуда стали доноситься сдавленные стоны и крики, сопровождающие воспитательный процесс, а также звон разбитого умывального кувшина и чаши. После этого Маэдрос и Куря с Усями не разговаривали, а только кулаками из за папиной спины грозили. Только они тоже в долгу не остались – так языки высовывать да пальчиками дразниться в Амане только Уси умеют!
В наказание Феанор велел провинившимся сыновьям собираться вместе с ним. Майя и Куря весь вечер и утро ходили кислые – ни тебе ночных гулянок в поле у Ороккано, ни разудалых скачек по лесу вместе с Ириссэ (кто проиграет, выходит в полночь на главную площадь Тириона и громко кукарекает), ни тайных набегов в ваньярские винные хранилища. Короче, никаких тебе радостей жизни на пару месяцев, а то и того дольше. Ну а Нерданель, чтобы смягчить необузданный характер мужа и поднять настроение сыновьям напекла и булочек с кунжутом и пирожков с яблоками и медом, и печенек хрустящих. И все это в мешки сложила. Уси только по одной булочке схватить успели, да бежать кинулись. Только не тут-то было! На пути Хуан лежал, на солнышке грелся. Чтоб не выдал, пришлось Усенькам поделиться.
Вот и сидели Уси в темном чуланчике, подперев кулачками щеки и думали, как восстановить справедливость. И придумали! Вспомнил один Усь, что у папы в мастерской колбочки есть. В одной зеленая водичка, а в другой синяя. Папа рассказывал, что если их смешать да на камушек полить, то все богатства тебе откроются! Конечно, он не Усям это рассказывал, а Турко и Курво, что, слушая отца, в бока друг друга пихали. Мечтали, наверно, как до тех богатств доберутся. Уси в это время на скамеечке у окна сидели и книжку большую с картинками смотрели. Только там одни кружочки да спиральки нарисованы. Вот они от скуки все и запомнили.
Выбрались Уси тихонечко из чулана, подсмотрели, что папа с мамой прощаться пошел, в спальне заперся (а это часа на два, не меньше!), и в мастерскую юркнули. Где же заветные колбочки? А, вон же они, на сааамой высокой полке. Озадачились Уси – как же добраться до них? Потом догадались: одну табуретку к столу подтащили, другую на стол взгромоздили. Сопят Уси, раскраснелись от усилий, но смогли таки дотянуться до сааамой высокой полки! Схватили, под рубашки спрятали и в кухню побежали.
Достали, все в одну колбочку вылили, потрясли, как папа рассказывал и щедро, от души, мамин шкаф забрызгали. А после в дубовый ларь, где щепки для растопки хранились, спрятались. Феанор говорил, что нужно обязательно убежище отыскать, а что лучше такого большого ящика? Спрятались Уси, обнялись от страха, ждут. А снаружи кааак бухнет, кааак загудит, кааак задымит! Сжались Усеньки в комочек, пищат от ужаса, да только наружу не доносится ничего. А слышно только как папа, сверху примчавшийся в одних штанах, кричит:
- Опять этот Мелькор! Так и знал, что ему доверять нельзя! Вы мне его подайте только, фарш из него сделаю!
А тут и все братики на кухню тоже сбежались, переживают (из-за печенек наверно). Посчитались – глядь, а Усей нет! Что тут началось! Мама плачет, папа за волосы себя дергает, Макя глаза к потолку закопченному поднял и губами что-то шепчет, Майя и Каря за кинжалы схватились и отомстить пообещали, Келя Хуана со двора свистит, Куря побежал тайник свой проверять ( а вдруг подлый Вала и до него добрался?). Жалко стало Усям всех, а вылезать все равно боязно.
Тут Хуан примчался, близко-близко к усячьему убежищу носом сопит. Сопит, а вынюхать ничего не может – сажа и гарь кругом. Принесла тут мама Заю плюшевого, без которого близнецы спать никогда не ложились и Хуану понюхать дала. Тот тут же гавкнул на весь дом и сундук когтищами своими царапать принялся. И вот вытащили Усей на свет эрув! Все их сразу целовать, обнимать начали, конфетами угощать, спрашивать, кто тут такой страшный приходил и кухню разгромил.
Но тут Феанор повнимательнее к шкафу многострадальному присмотрелся. Вспомнил, как когда-то не так давно уже оттаскивал от него Карнистира и Келегорма, вооруженных до зубов его же кузнечными инструментами. Нагнулся, растер в руках останки несчастных печенек……и озарение снизошло на лучшего мастера Благословенной земли.
Схватив Усей за шкирки, Феанаро грозно вопросил:
- Признавайтесь, это вы шкаф раскурочили, медвежатники малолетние?
- Мы печеньки хотели достать только, и леденцов малость! А то где ж это видано, и ты, и Майя, и Куря все это кушать будете, а нас с собой не возьмете! А нам еще Хуану пришлось цельную булочку отдать! А как же без печенек прожить-то можно? – оправдываются Уси.
Отпустил папа Усей, велел пока в детской сидеть, а присмотреть за ними поручил Маке. Тот тут же лютню свою новую навороченную достал и любимую усячью колыбельную запел. Близняшки тут же уснули незаметно. Феанаро тем временем о чем-то долго с мамой совещался. А потом сделал то, что от него никто никак не ожидал и о чем еще долго перешептывались все нолдоры, удивленные его поступком.
А сделал он вот что. Ближе к вечеру, когда Уси уже проснулись и уминали пирожки со сливами, Феанор оседлал Морана, огромного, злющего вороного жеребца, одного Уся перед собой посадил, а другого – в заплечный мешок. Сказал, что они тоже отправляются в большое путешествие. И поскакал прямиком в направлении Альквалондэ, где дядя Арафинвэ жил. Уси его любили, потому что он добрый был и всегда такие красивые ракушки им дарил. А уж как Пламенный Дух уговорил его Усей на воспитание взять, пока он в отлучке будет и что с ними произошло в Лебяжьей Гавани – это уже другая история.

Продолжение следует...