Хлопнула дверь шумной таверны,
Впуская холод ночной и страшный,
Замер народ, как пугливая серна,
Ветер в испуге прижался к пашне,
Дым у трубы, словно пес, свернулся
И заскулила луна протяжно,
Вошедший же скинул свой плащ, улыбнулся,
Только клеймо на лице было вражьим.
Шум поутих, прекратились драки,
Замер хозяин с раскрытым ртом,
Жались к ногам его в страхе собаки
И пиво текло через край на стол.
Кто ты? Изыди! – шептали губы,
Глаза не мигали, дрожали руки,
И не от страха стучали зубы,
Не брался никто за мечи и луки.
Кто-то, давеча хвалясь безмерно,
Храбрый герой, что не знал поражений,
Замер в углу притихшей таверны,
С этим врагом он не ищет сраженья.
А незнакомец плащ бросил на лавку,
С меха стряхнул снег, налипший за вечер,
Дал знак жаркое подать с добавкой,
И улыбался тепло и беспечно.
С серых бровей вытирал долго иней,
Черные волосы сушил у камина,
Вроде оттаяло… Только взгляд кинет –
И замирает сердец половина.
Кто-то молился, кто-то храбрился,
Кто-то в рыданьях скулил под ногами,
Хозяин, что мертвый, чуть не подавился,
Чьи кости хрустят под его сапогами?
А незнакомец неспешно обедал,
Жаркое, штоф пива, вино и закуска,
И свечи горели, но не было света,
Народу – полно, только каждому пусто…
Вдруг поднялся враг, взял свой посох кровавый,
Неужто попросит ночлега и крова?
Или уйдет до ближайшей дубравы,
И вид его больше не теплый – суровый!
Всех оглядел, взгляд пронизывал душу,
И каменели тела от испуга,
Ай, не дай Бог, перед смертью я струшу…
Ай, не дай Бог, он протянет мне руку!
Поднял свой плащ – и небрежно на плечи.
Ухмылкой косой попрощался со всеми.
Золото кинул на стол, пляшут свечи,
И дикими бесами танцуют тени.

Все, он ушел. Только что это было?
Это обедать смерть приходила…



Ритм скачет, как ему угодно, это правда...