3.

Когда он пришел в себя, высоко в горах только начиналось серое туманное утро. Густой туман, словно живой, клубился под окном, скрывая из виду окружающий пейзаж, так что он мог видеть лишь резную оконную раму и серовато-белую дымку за ним. Медленно, стараясь не обращать внимания на головокружение, он огляделся: он находился в просторной светлой комнате со сводчатым беленым потолком, в которой, впрочем, кроме кровати, на которой он лежал, и низкого столика с разноцветными пузырьками ничего не было. Он нахмурился… В голове царил такой же туман, как и за окном, никакие попытки вспомнить что-либо успехом не увенчались. За те несколько минут, что он находился в сознании, он успел лишь понять, что был серьезно ранен – на это указывали бинты, туго перетягивающие грудь, слабость, которая не позволяла даже приподняться на локте, и общее ощущение болезни, которое наполняло все тело до кончиков пальцев. Он вздохнул… Вот бы хоть что-то вспомнить и понять! Но как?
- О, слава Повелителю, наконец-то ты очнулся! – он вздрогнул от неожиданности, когда услышал это, хотя голос был очень теплым и приветливым.
Мгновение спустя в комнате появился и обладатель голоса – невысокого роста плотный человек, чья круглая добрая физиономия излучала доброжелательность, а большие карие глаза выражали непередаваемое сочувствие. Длинные темные волосы человека придерживал надо лбом кожаный ремешок с белым ониксом, но наиболее странной казалась его одежда – белая хламида до полу, украшенная лишь узорчатым синим поясом. В руке человека был гладко отполированный посох из светлого дерева, на верхушке которого тускло мерцал идеально круглый белый оникс. Такая картина показалась ему знакомой – он нахмурился и тихо сказал:
- А вы, кажется…
- Да-да, я клирик Повелителя Белых Драконов, - радостно кивнул человек. – Меня зовут Тэригир. С возвращением в мир живых, Айринкельн.
С возвращением? Как странно, разве в этот мир можно вернуться, единожды его покинув? Разве… Он снова откинулся на подушки и выругался сквозь зубы. В один момент он все вспомнил: того странного воина, который был так искусен в ведении боя, и ту ужасную боль, которую он сам ощущал, лежа на холодном мраморном полу и чувствуя, как сердце выгоняет кровь, и те кошмарные мысли, которые в один момент обрушились на него, когда он понял, что проиграл… И вот оказывается он жив. Почему? А главное – зачем? Повелитель Белых Драконов покровитель воинов и героев, эдакое олицетворение физической силы и мужества, его обычно молят о защите и у него просят силы. Ха, силы!... Айрин только горько усмехнулся. Он понял, что еще отравляет его существование: он не чувствовал в себе ни капли магии. Вот какой была плата за возвращение к жизни, и кто знает, не потребуют ли от него еще больше? Казалось бы, все совершенно ясно – раз все так удачно сложилось, надо непременно найти Дуэйна и отомстить ему за все, тем самым предотвратив последствия его общения с черной магией… Но как? И ради чего? К своему стыду, в данный момент бывший король хотел только, чтобы его оставили в покое.
- Спасибо, - наконец вяло ответил Айринкельн. – Не знаю, правда, кому и зачем понадобилось, чтобы я возвращался… Лично я в этом смысла не вижу.
- Странно. Впрочем, Повелитель предупреждал, что тебе понадобится много времени на восстановление. Все же рана в сердце – это не шутки, и с ней могут справиться только самые мощные амулеты.
- Я плохо разбираюсь в целительстве, но полагаю, что вы проделали колоссальную работу. Я ведь уже умер, когда вы нашли меня?
- Истинно так, - серьезно кивнул Тэригир. – К счастью, тот воин отнес тебя в правильное место. Не всегда там был Проклятый храм, так что… Мне не составило труда найти тебя. Пришлось, конечно, попотеть с исцелением – сам понимаешь, чем больше времени прошло после смерти, тем труднее…
- Да, я понимаю, спасибо, - перебил Айрин. – Однако все же хотелось бы знать одну деталь. Зачем?
- Что – зачем?
- Зачем ты это сделал?
- Повелитель велел мне.
- А зачем?...
- Боги, Айринкельн, неужели ты так наивен, чтобы думать, будто Повелитель объясняет мне свои действия? – улыбнулся клирик. – Признаюсь, я сам любопытен и задал ему этот вопрос. Он сказал, что ты должен сам понять, зачем тебе во второй раз дана жизнь, и никто не сможет тебе в этом помочь.
- Судя по вашим речам, вы еще более наивны, чем я, - усмехнулся Аарден. – Посмотрите на меня… Что, интересно, я могу сделать? Мой брат сидит сейчас на троне моего королевства, я потерял свою магию, я потерял даже… даже женщину, которую люблю больше всего на свете! Я не религиозный фанатик, я никогда показательно не торчал в храмах, шепча бессчетные молитвы, я совсем не тот, кого боги могли выбрать, я…
- Но тем не менее, боги тебя выбрали, - спокойно перебил Тэригир. – Ты ведь не будешь настолько дерзок, что осмелишься критиковать волю богов, а? Вот то-то. Если Повелитель приказал спасти тебя, значит, он знал, зачем это делает. Поверь, я многое знаю о тебе. Ты вовсе не такой, как ты думаешь.
- Но… но что же мне делать?! – в отчаянии прошептал Айрин. Ему было бесконечно жаль себя, а мысли о Криссе вообще вызывали дрожь в коленках. Ведь она не сможет бороться с Дуэйном, а значит, ей придется… Нет, об этом невозможно даже подумать!...
- Для начала тебе надо поправиться, - ободряюще улыбнулся клирик. – И собраться с мыслями. Уверяю тебя, ты все поймешь. Со временем. Отдыхай.
Уже от самых дверей он обернулся и мягко сказал:
- Кстати, совсем не обязательно обращаться ко мне на «вы» - я ведь не намного старше тебя, а уж в плане силы не в пример слабее. К тому же, мое имя прекрасно сокращается.
Айринкельн выдавил из себя улыбку. Несмотря на твердую убежденность Тэригира в его божественной избранности и нескончаемое желание спорить, дуться на доброго служителя культа было просто невозможно.

Время для Кристины тянулось невыносимо медленно, даже когда ее недомогание прошло, и она наконец заставила себя встать с постели. Самым трудным было вновь наладить свой прежний ритм жизни – как-никак, а во дворце были дела, которые требовали ее внимания. В прошедшие три недели слуги не решались тревожить девушку – все они знали, как она переживает, и полностью разделяли ее скорбь. Во время работы недавние события старались не обсуждать и изо всех сил пытались развлечь королеву разговорами. Однако Майя лучше всех знала, чего стоит Кристине улыбаться и не давать волю слезам: лишь только ее величество оставалась одна, вся ее боль находила выход в виде слез и воспоминаний, так что о сне Крисса забыла уже давно. Дуэйн ее пока не беспокоил – то ли наслаждался своим новым положением, то ли действительно задался целью переделать законы на свой вкус, то ли попросту не хотел нарываться на грубость… Девушка страшно боялась того дня, когда он наконец решит выяснить отношения. Мирного обсуждения проблемы у них не получится – да и какое тут может быть мирное обсуждение?! – так что оставалось только гадать, какой выйдет беседа.
С того момента, как люди узнали о случившемся, Эрквадиор словно вымер – напуганные известием о смерти Айринкельна и коронации нового короля жители старались как можно меньше выходить на улицу, разговоры вели опасливо и в основном за закрытыми ставнями своих домов. Тут же над каждой дверью и в каждом окне появились обереги, хранившиеся в сундуках еще со времен первых чародеев – когда окрестные горы и леса населяла всякая нечисть, бороться с которой могли лишь боги. Казалось, будто сама природа помрачнела, выражая свое сочувствие людям: небо почти все время было затянуто низкими серыми облаками, то и дело принимался дождик, а то и разражалась гроза, которой море отвечало штормом. Седые горы угрюмо молчали, и только ветер свистел в печных трубах и на пустых улицах.
Чародей Аарден не стал испытывать судьбу и ждать, пока кому-нибудь придет в голову высказаться против его власти. На следующий день после коронации он лично извлек на свет божий фамильные артефакты и, недолго думая, установил их на семи самых высоких башнях города. Теперь, когда из-за туч ненадолго выглядывало испуганное солнце, его лучи тонули в круглых кусках черного стекла, оправленных в электрум. Разумеется, Дуэйн знал, что произойдет в случае активации артефактов, и не преминул сообщить об этом во всеуслышание: если только кто-то рискнет выступить против него, немедленно будет произнесено соответствующее заклинание, и город попросту погибнет под водой. Третий король Эрквадиора, при котором город обрел свой нынешний вид, был самым великим чародеем в истории. Едва его дочь достигла совершеннолетия, он полностью посвятил себя магии, день и ночь изобретая способ защитить свой горячо любимый город от всех напастей. Ближе к концу своей жизни старый король с ужасом осознал, что такого способа нет: ведь на силу всегда найдется еще большая сила… И тогда он решился на отчаянный шаг. Открыть свой план кому бы то ни было он побоялся, и лишь перед смертью он рассказал своему внуку о семи артефактах. «Пусть лучше город поглотит море, чем он достанется пришлым!»… Разумеется, о первоначальном предназначении артефактов Дуэйн и не думал, зато он отлично знал, что люди слишком любят свою родину и слишком привязаны друг к другу, чтобы решиться на мятеж. Кроме того, сам он принадлежал к династии Аарден, что тоже давало ему определенную уверенность в собственных силах. Во всяком случае, до поры.
Чародей Аарден вновь вернулся к своей работе с Проклятым храмом, однако теперь дело шло гораздо медленнее – ведь ему надо было уделять время государственным делам, а кроме того, как всегда летом, его очень беспокоил генезис. Обычно приступы случались не чаще раза-двух в месяц. Летом же они могли одолевать Дуэйна дважды в неделю, чем существенно портили его планы. К счастью, приближенные короля о его болезни пока ничего не знали – приступы начинались рано утром или ночью, так что всегда можно было сказаться больным без уточнения деталей - но все равно он буквально считал дни до начала сентября. Тогда можно будет с головой погрузиться в работу, не отвлекаясь на всякие мелочи.
Короля настолько поглощали его занятия, что он вспоминал о Криссе лишь поздно вечером, когда приходил к себе. С раздражением он отмечал, что снова возвращается то страшно далекое время, когда он думал, как к ней подступиться – снова девушка занимала все его мысли, и мысли эти были далеко не возвышенными. Тот факт, что Кристина является женой (вдовой, если быть совсем точными) его брата, доводил Дуэйна до белого каления; он мечтал отомстить ей за то, что она предпочла не его, и с наслаждением представлял себе, как она покорно выполняет все его капризы. Любовь чародея Аардена граничила с ненавистью, он сам давно уже отчаялся разобраться в себе, а потому мечтал лишь о том, когда Кристина смириться, наконец, со своей участью и примет случившееся как данность. Теперь ее ответные чувства волновали короля еще меньше, чем раньше, и он знал: рано или поздно, а все будет так, как ему нужно.
За прошедшее время они разговаривали всего один раз – если, конечно монолог Дуэйна можно было назвать разговором. Он долго готовился к этой встрече, с полной серьезностью раздумывал, что и как сказать, чтобы Крисса хотя бы приняла его власть и уложила в голове новый порядок. Однако реакция девушки его несказанно разочаровала… Аарден вызвал королеву к себе поздно вечером и принял ее в кабинете Айрина, в сугубо неофициальной обстановке: он сидел на рабочем столе, обняв рукой колено, на нем была лишь его излюбленная одежда – кожаный килт до колена длиной – а рядом с ним, по обе стороны, сидели две полуобнаженные красавицы. Свою блестяще подготовленную речь чародей произнес ровным, торжественным голосом, глядя нарочито мимо Кристины; та же слушала его, высоко подняв голову и расправив плечи, словно бросая вызов. В завершение своей речи Дуэйн выразил пожелание, чтобы королева сменила гамму своих нарядов (как несложно догадаться, со дня смерти Айрина она носила только черный) на подобающий даме ее положения белый цвет. В ответ на это Крисса саркастически фыркнула, сделала реверанс и с непередаваемым ядом в голосе тихо произнесла:
- Как будет угодно вашему величеству.
На этом их встреча закончилась. Аарден расстроился до такой степени, что, едва за спиной Кристины закрылись тяжелые створки дверей, тут же выгнал своих фавориток и всю ночь читал некий древний магический труд. Терпение чародея было на исходе…

- Как ты себя чувствуешь? – участливо поинтересовался Тэригир.
Айрин лишь мрачно взглянул на него и снова устремил взгляд за окно, на однообразный высокогорный пейзаж. Смысла отвечать бывший король не видел. В последние дни им владела ужасная депрессия, так что меньше всего ему хотелось сейчас разговаривать. До сих пор – хотя с того момента, как он впервые пришел в себя, минуло уже около полутора недель – он так и не поинтересовался, где находится убежище клирика. Мысли с завидным упорством крутились вокруг судьбы королевства, а так же бесконечно возвращали его к жене и сыну. К большому счастью, последнего Айринкельн навещал примерно за неделю до трагедии, так что даже такой искусный чародей, как Дуэйн, не смог бы найти никаких следов портала. Тогда принц просто засыпал его вопросами – когда, наконец, он сможет увидеть свое королевство и познакомиться с мачехой, если она, по словам отца, так хороша?! Айрин как мог деликатно объяснял сыну, почему ему приходится жить у эльфов, но видел, что стандартных фраз надолго не хватит и рано или поздно придется все рассказать подробно и в лицах. Король даже начал было готовить этот рассказ – он не хотел чрезмерно очернять брата и его роль во всей это истории, чтобы не внушать ребенку ненужной ненависти – но не успел продумать и половины. Тэльмарин, наверное, страшно обиделся – ведь все десять лет его жизни отец регулярно навещал его раз в две недели… Теперь такой возможности он не имел – и кто знает, на какой срок?...
- Вижу, неважно, - не дождавшись ответа, констатировал добрый клирик. Он подошел к своему подопечному и осторожно притулился на софе рядом с ним. – Ну, что тебя тревожит?
- Если честно, ничего, - нехотя отозвался Айринкельн. – Я просто не понимаю.
- Чего же?
- В том-то и дело, что совершенно ничего! – он беспокойно встал и принялся мерить шагами комнату. – Зачем, с какой целью ты меня спасал?! Знаю, знаю, я много раз задавал тебе этот вопрос, и много раз слышал ответ – я избран такими-то за свои выдающиеся силы и так далее… Но ведь это полная ерунда! Неужели ты сам не понимаешь – сейчас я абсолютно никто, хуже любого простого воина, потому что пока не могу даже поднять меча! Я потерял все, что имел, и нет никакой возможности вернуть все это назад!
- Кто тебе сказал эту глупость? – спокойно спросил Тэригир. – Вряд ли боги обратили бы на тебя свое внимание, если бы все было непоправимо. Мир рухнет, если твой брат останется на троне Эрквадиора, надеюсь, это ты понимаешь?
- Догадываюсь, - криво усмехнулся Айрин. – Когда он дорвется до проклятого храма, почитай, все пропало. На наше счастье, в свое время он кое в чем преступил закон, за что боги наградили его одной весьма неприятной болезнью. На некоторое время она его задержит, а потом…
- А потом, как ты верно заметил, все пропало. Но! Ты можешь вмешаться и все исправить!
- Тэр, - устало начал Аарден, - я тебе сто раз уже сказал, что я ничего не могу исправить! У меня нет силы, у меня нет королевства и…, - его голос дрогнул, - я потерял даже ту, кого любил больше всего на свете. Если я вернусь, это ничего не изменит. Потому я и говорю, что ты проделал свою работу зря.
- Ничто на свете не бывает зря, - назидательно поднял палец клирик. – Идем, я кое-что тебе покажу.
Бывший король фыркнул, но все же последовал за ним. Он уже отчаялся понять, где, в какой части огромного горного замка находится, и уверился в мысли, что коридоры и гроты здесь сделаны специально, чтобы никто не мог выбраться из них живым. Уверенная поступь шедшего впереди Тэригира Айрина совершенно не ободряла. Он продолжал мрачно думать о том, что подосланный Дуэйном убийца действительно чертовски плохо сделал свою работу. Смерть была бы гораздо приятнее… Во всяком случае, в ней не было бы воспоминаний о Криссе и Тэльмарине.
Тэр завернул за угол, и они неожиданно оказались в просторном светлом зале с высоким потолком. Здесь практически ничего не было, кроме двух резных кресел и огромного полированного зеркала (или окна?), которое занимало целиком одну из стен. Клирик уверенно подошел к стеклу и осторожно приложил к нему конец своего посоха; потом зажмурился и принялся нараспев читать заклинание. В текст Айрин не вслушивался – он всегда обходился без произнесения заклятий вслух, на построение сети заклинания ему хватало пары секунд, но теперь все это не имело никакого значения… Порой, несмотря на все заверения Тэра, ему казалось, что навсегда.
- Подойди! – позвал вдруг Тэригир.
Айринкельн подошел и скептически глянул на своего спутника:
- Что это? Окно в пропасть?
- Нет. Смотри внимательно. Может статься, Зеркало Облаков подскажет тебе верный путь, - клирик отошел и уселся в одно из кресел. – Если ты не хочешь слушать меня, может, хоть боги окажутся более авторитетными советчиками.
Аарден снова фыркнул, но послушно повернулся к зеркалу. И тут же почувствовал, как сердце сначала замирает, а потом начинает трепыхаться как пойманная птица: перед ним стояла Крисса… Он тут же узнал место, где она находилась – это был балкон, опоясывающий все западное крыло королевского дворца, тот самый, где они так любили встречать поднимающееся над морем солнце. Тучи над головой девушки были свинцово-серыми, их то и дело прочерчивали синеватые нити молний, ветер трепал волосы королевы Эрквадиора и ее длинное платье из черного шелка. На ее щеках блестели слезы, а под глазами залегли глубокие тени… Картинка была настолько реальной, что Айрин уже протянул было руку, чтобы коснуться жены, но тут же отпрянул на шаг и зашипел от ярости – на балконе появился Дуйэн. На нем был его извечный маговский балахон, перетянутый на талии широким кожаным поясом, и только на среднем пальце левой руки переливался причудливо ограненный изумруд Глаза Змеи. На физиономии чародея Аардена красовались три свежие царапины, протянувшиеся во всю щеку («Да чтоб ты себя на клочки когда-нибудь разорвал!» – зло подумал Айринкельн).
Выдержав паузу, Дуэйн тихо заговорил:
- Будет гроза. Идем – не стоит стоять на ветру.
- Оставь меня в покое, - дрожащим голосом, но вполне уверенно выговорила Крисса. – Не смей подходить ко мне, слышишь?!
- Я даже страшусь представить себе тот момент, когда ты рассердишься окончательно, - мягко улыбнулся он. – Перестань, Крисса. Не упрямься, просто прими ситуацию такой, какая она есть. Ты точно не сможешь ее изменить, так что…
- Так что ты предлагаешь мне покориться?! – Айрин увидел, что она до побеления костяшек пальцев вцепилась в парапет балкона. Голос девушки звучал очень твердо, когда она говорила. – Принять как должное, что по твоей вине погиб человек, которого я любила? Предлагаешь не вспоминать, что ты повел себя как последний трус и не смог даже сразиться с ним в честном поединке, а сыграл на его чести и благородстве?! Я ни капли не боюсь тебя, так что сделай милость, хотя бы не заставляй меня терпеть твое присутствие!
Дуэйн промолчал, но не ушел. Какое-то время оба они наблюдали за беснующимися в небе молниями, после чего раздался оглушительный раскат грома и пошел дождь. Чародей и Крисса в один момент промокли до нитки, и Аарден сказал:
- Надеюсь, дождь немного остудил твой пыл.
Снова последовала пауза, после которой нынешний король Эрквадиора бережно обвил рукой талию девушки. Она не пошевелилась, только вздрогнула; в следующий момент Дуэйн осторожно коснулся губами ее уха, затем щеки, шеи, открытого плеча… Айрин зарычал от ярости и до боли сжал кулаки. Он даже открыл уже рот, чтобы выругаться и в очередной раз пожелать брату скорой, но долгой и мучительной смерти, но тут Крисса медленно повернулась, прямо взглянула чародею в глаза и что было силы ударила его по лицу. На белой коже заалел след от удара, и королева четко произнесла:
- Никогда не прикасайся ко мне, слышишь?! Я никогда не приму твоей власти! Для того, чтобы быть королем, нужна не только магия, чародей Аарден.
Молниеносно, как змея, Дуэйн выбросил руку вперед и с силой сжал пальцы на горле Криссы. Девушка вцепилась обеими руками в его запястье, но чародей не ослабил хватку – он лишь с ухмылкой наблюдал, как Кристина пытается поймать ртом воздух, как она задыхается и пытается оторвать его от себя. Заставив ее опуститься на колени, чародей наклонился к своей жертве и холодно произнес:
- Говоришь, не боишься меня? Думаешь, мне нечем тебя припугнуть? О, ошибаешься, Кристиночка, как же ты, деточка, ошибаешься! Я не хотел обращаться к твоему прошлому но ты, похоже, забыла, откуда я вытащил тебя. Я на всю жизнь запомнил это чудо, этот огненный танец, и обнаженную танцовщицу, которая его исполняла. Мне ничего не стоит сделать так, чтобы это чудесное время вернулось, тут уж можешь мне поверить. Не спорю, это жестоко, но и зрелище, этот танец, поистине великолепно! Говорят, можно вечно смотреть на то, как горит огонь. И я бы с удовольствием посмотрел еще раз, как ты пляшешь в огне. Мне кажется, ты тоже скучаешь по ожогам и ошейнику.
Крисса задыхалась. Перед глазами плыли мерзкие зеленые круги, во рту ощущался железный привкус крови, сознание медленно затуманивалось. В какой-то миг королева подумала, что совсем не будет возражать, если Аарден все же задушит ее. Кто знает, быть может в ином мире она встретит Айрина?... Через несколько мгновений Дуэйн понял, что еще минута – и он попросту убьет свою жертву, поэтому он небрежно разжал руку и сказал:
- Подумай, моя птичка. Хорошенько подумай, чего ты хочешь. У тебя еще есть немного времени до вечера.
Он исчез за стеной дождя. Крисса с трудом приподнялась с холодного мрамора пола и тыльной стороной ладони отерла сочащуюся из носа кровь. Она тяжело прислонилась к парапету балкона, обняла руками колени и заплакала – она понимала, что выбора у нее нет…
…Изображение пропало. Айрин долго молчал, после чего тихо сказал:
- Я обязан найти ее. Я не позволю этому ублюдку мучить ее, она и так настрадалась в этой жизни, и не вынесет такого издевательства еще раз. Я убью его, - вдруг неожиданно зло сообщил он. – Богом клянусь, убью!
- Вот, это уже другое дело, - одобрительно кивнул Тэригир, подходя. – Я бы очень удивился, если бы ты сказал что-то другое.

Крисса не знала, сколько прошло времени. Дождь продолжал идти, он исступленно барабанил по крышам и мрамору балконного пола, неся с собой туман и холодную сырость ночи. Уже совсем стемнело, и в голову девушки пришла тягучая мысль о том, что надо встать и пойти переодеться, а то так и простудиться недолго. К сожалению, решение ее проблемы пока могло быть только одно – слишком страшной была перспектива снова танцевать в огне, терпеть боль, отчаяние и бесконечные ожоги… Другой вопрос, что Кристина точно знала – все это временно. Да, ей необходимо было время. Сегодняшний разговор словно разбудил ее – ведь до того момента девушка почти все время пребывала в отрешенном состоянии, она почти не отдавала себе отчета в происходящем, так что именно теперь боль навалилась на нее с новой силой, и только колоссальным усилием воли удалось эту боль подавить. Было ясно – надо бежать. Как – пока еще непонятно, но необходимо как воздух, иначе жизнь снова станет похожей на кошмар, и какая разница, каким он будет…
- Госпожа, наконец-то! – словно сквозь вату услышала Крисса голос Майи. – Я повсюду ищу вас, уже думаю, не случилось ли чего… Да разве можно так сидеть?! Пойдемте скорее, вы же простудитесь!
Девушка только туманно улыбнулась в ответ. Она позволила помочь ей подняться и медленно, не переставая обдумывать дальнейший план, двинулась вслед за Майей. Оказавшись в своих покоях – тех самых, где она жила до свадьбы с Айрином – Крисса вдруг ощутила небывалый прилив сил. Она быстро разделась, набросила на плечи теплую мантию и тихо, но вполне твердо обратилась к служанке:
- У меня к тебе будет несколько поручений.
- Слушаю вас, госпожа, - девушка тут же бросила на кресло мокрое платье королевы и сделала книксен.
- Помоги мне привести себя в порядок и приготовь мне белое платье – знаешь, с серебряной брошью. И отправь кого-нибудь предупредить чародея Аардена, что я приду к нему позднее. Можешь приступать… Поторопись – я действительно порядочно замерзла.
Служанка тут же бросилась исполнять приказ, но от глаз Кристины не укрылось выражение ее лица, когда она услышала про Дуэйна. «Она не понимает, - с грустной улыбкой подумала Крисса. – Она думает, я предаю Айринкельна, пытаюсь строить отношения с его братом только потому, что он сейчас у власти… Какая все-таки досада, что люди не умеют хранить тайны – я бы рассказала ей, что все это нужно мне, лишь чтобы выиграть время. Как известно, если знают двое – то знает вся округа, так что придется побыть предательницей в глазах собственных слуг. Я должна собраться с силами, подготовиться. Будь моя воля, я сбежала бы сегодня, сейчас, но увы!... Это гораздо сложнее, чем сбежать из дома семнадцатилетней девчонкой, ведь Дуэйн не успокоится и будет искать меня… О Пламя, помоги мне пройти все это!».
Она уже подозревала, что все-таки простудилась под дождем, но была полна решимости начать свой путь сегодня. Эти идеи положительно не могли ждать – ведь чем скорее Дуэйн проникнется ее покорностью, тем быстрее представится шанс сбежать. Девушку знобило, она все плотнее куталась в тяжелый узорчатый плащ, который накинула поверх платья, одновременно стараясь справиться с дрожью иного рода. Дуэйн чародей, он многое знает, и еще больше может узнать, если захочет, а она ровным счетом ничего не умеет – силы почти нет, она вся заключена заклинанием Аардена, и выпускать ее опасно для жизни… для многих жизней… Он может почувствовать обман, и что тогда?
Крисса зябко передернула плечами, сбрасывая страх, и тихонько постучала в двери королевских покоев – тех, где она провела столько счастливых часов с Айрином, и где теперь обитал тешивший свое самолюбие Дуэйн… Не дожидаясь ответа, девушка вошла. Чародей сидел за резным рабочим столом и, казалось, дремал, положив ноги на столешницу. Однако, стоило двери едва заметно скрипнуть, он тут же открыл глаза и произнес:
- Я ждал тебя. Надеюсь, ты порадуешь меня, дорогая.
Кристина молча подошла ближе. Окно было слегка приоткрыто, оттуда тянуло сыростью, но она даже не вздрогнула – наоборот, медленно развязала тесемку плаща и сбросила его на пол. Тут же она поймала восхищенный взгляд чародея и едва заметно улыбнулась – она знала, насколько украшает ее простое белое платье, собранное под грудью и украшенное одной скромной серебряной брошью. Лицо Криссы скрывала приличествующая королеве вуаль, и единственным, что несколько выбивалось из общей картины, была черная бархотка, обвивавшая ее стройную шею. Знатным дамам Эрквадиора не полагалось носить траура (за исключением похорон), они имели право выражать свою скорбь только одной черной деталью туалета (бархоткой, поясом, шапочкой, перчатками, пером в прическе), и сегодня девушка решила не нарушать традиций. В конце концов, ей и так приходилось каждую минуту пересиливать себя, чтобы довести задуманное до конца.
Ее голос прозвучал спокойно и уверенно, когда она сказала:
- Да. Я просто не могла сделать другой выбор.
- Я очень рад, - прошептал Аарден. Его горячие руки тут же крепко обвили ее талию, и он жарко прошептал ей в ухо. – Ты даже не представляешь себе, как я соскучился!... Мы так давно не были вместе… вдвоем…
Чародей осторожно поднял вуаль с ее лица. Его губы коснулись ее уха, щеки, затем шеи… Кристина зажмурилась, беспрестанно моля своих огненных покровителей дать ей терпения и сил выдержать все, что должно было воспоследовать. Долго тянуть чародей Аарден, судя по всему, не собирался – он быстро справился со шнуровкой корсажа платья и стянул его вниз, откровенно любуясь обнаженным телом Криссы. Она спокойно стояла перед ним, прямо глядя ему в глаза, давая ему возможность получить то, чем ему так хотелось обладать. По коже тут же поползли мурашки, и, выдержав паузу, Кристина решительно подошла к Дуйэну и сама закинула руки ему на плечи:
- Согрей меня, чародей Аарден. Я порядочно замерзла под дождем.
Он жадно поцеловал ее в губы, после чего легко поднял на руки и прошептал:
- Тебе не придется больше мерзнуть.
… Наутро Дуйэн проснулся в прекрасном расположении духа. Наконец-то он получил все, чего можно было ожидать – и даже любимую женщину, которая, к счастью, перестала ломать комедию и приняла единственное разумное решение. Оставался еще, конечно, проклятый храм, но начинать работу с ним пока было нельзя – при всем своем безрассудстве и уверенности в собственных силах и знаниях, рисковать жизнью Аарден совсем не собирался. Нужно было лишь немного подождать – теперь-то ожидание не будет столь тягостным, ведь они с Криссой снова вместе!
Эта мысль воодушевила чародея, и он ласково прошептал:
- Крисса, просыпайся!... Отпущенное нам время негоже тратить на сон.
Девушка не отреагировала. Дуэйн улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее, но тут же его сердце болезненно сжалось – щека Кристины, которой он коснулся губами, была горячей, как печка. Только теперь чародей услышал, что дышит она тяжело и медленно, увидел, что на ее лбу блестят капельки пота, а кожа на щеках ровного, нездорового красного цвета. Первым делом в душе Аардена шевельнулось сожаление – такие планы перегорели, слабовата была награда за столь долгое ожидание! – но он быстро устыдился этого ощущения и принялся одеваться, намереваясь позвать лекаря.

Спустя еще неделю Тэригир радостно объявил Айрину, что ничто больше не задерживает его в горах Ириталь и что теперь он вполне может исполнить волю богов. Такое известие бывшего короля не очень обрадовало, потому что пока никакого конкретного плана у него не было. Действительно, а какой план можно было бы изобрести? Обратиться за помощью к какому-нибудь союзнику? Глупо – во-первых, о марше целой армии быстро узнают все, кому не лень, а во-вторых, совсем не факт, что союзник согласиться дать людей на бой с чародеем. Найти какого-нибудь сильного чародея, чтобы он смог бросить вызов Дуэйну? Это смог бы сделать только повелитель стихий, а такие в мире – большая редкость. Кроме того, очень мало кто из таких сильных чародеев однозначно стоит на стороне добра и справедливости. Гораздо чаще эти люди развращены властью и своей силой, так что просить их о помощи – дело рискованное. Сильный воин тоже не поможет – Дуэйн не станет считаться с отсутствием магической силы у своего противника, так что любой, даже самый искусный боец заранее обречен на смерть в первые секунды поединка. Значит, придется решать проблему самому… Об этом выходе из положения Айринкельн думал весьма меланхолично и с известной долей иронии, однако именно это решение больше всего нравилось Тэригиру. Казалось, клирик совершенно забыл об отсутствии силы у своего подопечного; он лишь бесконечно повторял, что бывший король должен сам понять, как ему поступить, а для того, чтобы понять, надо принять хотя бы одно, первое решение.
- Королевство Тар-Кайян, - вещал добрый клирик, - место лихое. А как же! Недаром же оно граничит с Пределом Обреченных!
- Разве? – удивился Айрин. – Мне-то казалось, что восточная граница Тар-Кайяна – это степь, и до реки там тянутся ничейные земли.
- Однако тар-кайянцы свято считают, что это их территория, - объяснил Тэригир. – Хотя там никто и не живет, кроме семерых братьев-дозорных. Ну так вот, мы с тобой сейчас находимся на западе Тар-Кайяна. Вообще-то, это скверно – несмотря на свою дурную славу, путь через Предел Обреченных несколько короче. Но, конечно, намеренно мы туда соваться не будем. Я бы посоветовал тебе обходить крупные города и придерживаться торговых трактов – все-таки там людно, и дикие звери тебя не растерзают.
- Эх… До Эрквадиора отсюда так далеко!...
- Это правда. Надо миновать Тар-Кайян, Дзарот, Кальтарин, Маланадэйн… и массу нейтральных земель. Но ведь твоя цель оправдывает такое путешествие, не так ли?
- Тэр, перестань, - улыбнулся Айринкельн. – Ты так боишься, что я передумаю? Так успокойся, хотя бы потому, что у него в руках Крисса, я не имею никакого права передумать.
- Легко тебе говорить «успокойся», - горестно вздохнул клирик. – Я не имею права вмешиваться в твою миссию, но я бы отдал все на свете, чтобы пойти с тобой. Все-таки вдвоем как-то спокойнее.
- Бесспорно. Но я и сам не маленький, не пропаду.
Вообще-то он храбрился. Конечно, Айрин многое знал и многое видел, но все-таки он был королем, а потому бесконечные переходы по большим дорогам в любую погоду его несколько пугали. Еще больше пугало отсутствие магии и заведомое одиночество, но другого пути не было. Бывший король не сомневался: со временем он привыкнет. Главное, чтобы за это время его не зарезали где-нибудь по дороге.
- Ах да, все время забываю – тебя ведь гонит туда любовь, - улыбнулся Тэригир. – А уж эта сила действительно самая мощная из всех, никакие боги тут не властны. Единственное, чем я могу тебе помочь, - это карта, самая подробная из существующих в этом мире. Надеюсь, она тебе пригодится.
Айринкельн плохо представлял себе, что может понадобиться для длительного путешествия, поэтому в результате долгих раздумий он решил ограничиться только самым необходимым. Тэригир охотно предоставил в его распоряжение весь свой обширный арсенал – рассказ о том, что клирики Повелителя Белых Драконов тоже являются воинами, имеют свои доспехи, свои цвета и свой герб, немало повеселил бывшего короля, потому как его новый друг совсем не походил на человека, умеющего обращаться с мечом. Кроме того, Тэр вручил Айрину обещанную карту, а так же несколько простеньких амулетов, предназначенных в основном для отпугивания нечисти и диких зверей. Эти амулеты вызвали у бывшего короля горькую улыбку: ведь раньше ему не требовались не то что амулеты, а даже заклятия, и в случае необходимости он мог составить амулет в течение пары секунд. Теперь приходилось пользоваться чужими артефактами, да и то, только в самых крайних случаях – неизвестно, что готовила ему впереди долгая дорога.
…Горные чертоги Айринкельн покинул на рассвете. Тэригир вызвался проводить его до начала лесной тропы, и теперь шел на шаг позади, зябко кутаясь в плащ от сырого утреннего тумана и тихо ругаясь себе под нос. Айрин же старался не думать о предстоящем путешествии, вновь и вновь убеждая себя, что проблемы следует решать по мере их поступления. «Во всяком случае, пока все очень хорошо, - убеждал он себя. – Тэр говорил, что эти леса, до Тор Лири, сравнительно не опасны, а тем более теперь, летом, когда все звери сыты. А уж дальше – как решит Оркхаанг». Горная тропа казалась поистине бесконечной; она петляла между валунов и камней и просматривалась лишь шагов на десять. Мир за этой чертой был погружен в белое молоко тумана, что создавало атмосферу чего-то мистического и многообещающего. Аарден почувствовал себя мальчишкой, которому предстоит сунуться в заброшенное подземелье… Во всяком случае, когда они с Дуэйном еще были дружны (это имело место в раннем детстве, до того, как младшему принцу исполнилось восемь лет и он впервые стащил книгу по магии из отцовской библиотеки) и решили тайком обследовать хранилище семейных артефактов, он чувствовал себя точно так же. Было очень страшно – ведь принцам с детства рассказывали всякие ужасы из семейной истории (несмотря на кажущееся благополучие королевской династии, в роду королей встречались и весьма темные личности) – но в то же время ужасно интересно. Правда, тогда, к сожалению (а может, и к счастью), все закончилось серьезным разговором с отцом для старшего принца и весьма чувствительно оборванными ушами для младшего… Теперь отвести прочь опасность было некому, и в голове промелькнула глупая, трусливая мысль: какая глупость хотеть стать взрослым и самостоятельным! Вот бы спрятаться за чьей-нибудь сильной спиной и перевесить решение проблемы на кого-нибудь более мудрого и рассудительного. «Вот наверное за такие настроения Повелитель Белых Драконов меня и выбрал, - с улыбкой подумал Айрин. – Пожалуй, он был не так уж и не прав».
Внезапно вперед возникли две высоченные сосны, туман немного рассеялся, и Аарден увидел перед собой широкую лесную дорогу, убегающую прочь под густую сень деревьев. Рядом послышался вздох, и Тэригир медленно произнес:
- Пришли. Пора!
Айринкельн развернулся было, чтобы еще раз поблагодарить клирика за доброту, но его внимание отвлекла одна любопытная деталь. Слева в скале красовалась грубо вырубленная ниша, в которой помещалась удивительная статуя. Изображала она печального мужчину в одежде простого егеря или лучника. Взгляд его, полный боли и надежды, был устремлен куда-то вдаль, руки крепко сжимали длинный меч северного образца, а у ног его искусный скульптор расположил колчан со стрелами и лук. Удивительной эта статуя была потому, что мужчина выглядел почти живым – настолько тонко была передана его поза и настолько естественными выглядели и наклон головы, и каждый изгиб рук.
Выдержав паузу, в которой он пристально рассматривал скульптуру, Айрин спросил:
- Кто это?
- Верховный бог, - просто ответил клирик.
- Какой еще верховный бог?
- Когда-то наш мир выглядел совсем не так, как сейчас – в нем было куда больше чародеев, были и полубоги, потому что сами боги желали теснее общаться с людьми и эльфами, пресытившись своей жизнью в небесных чертогах. Естественно, по закону мироздания, сила не могла просто так сосуществовать рядом с силой – войны в то далекое время не были редкостью, и отнюдь не только среди людей и чародеев. Боги тоже воевали: за поклонение и почитание, за души, за власть… да мало ли еще за что! И вот однажды в дело вмешались Высшие Силы – ты наверняка слышал о них, ведь боги не в состоянии поддерживать равновесие самими ими созданного мира. Лишь Улле, Справедливость, совершенна. Однажды она, пресытившись вечными распрями людей и богов, объявила верховному богу, что теперь, единожды, она дарует ему победу, но с двумя условиями. Во-первых, черная магия будет запрещена во веки веков; а во-вторых, континент изменит свою форму и сам верховный бог, Феникс, потеряет память. Плата была велика, но Феникс любил свой мир и потому согласился. Это, - Тэригир указал на статую, - дань его жертве. Память.
- Странная какая-то память, - с сомнением сказал Айринкельн. – О верховном боге я никогда не слышал.
- Естественно. Ты же служишь Оркхаангу, а не Повелителю Белых Драконов. Эта история очень древняя, и мало кто ее помнит. А уж про легенду я вообще молчу…
- Какую легенду?!
- Говорят, что Феникс не умер. Что он вернется, когда над миром снова нависнет угроза, когда кто-то снова обратится к черной магии и вскроет древние храмы.
- Как жаль, что это только легенда, - улыбнулся Аарден. – Мне бы такой помощник сейчас не помешал. Судя по всему, кое-кто очень скоро всерьез займется черной магией.
- Поэтому не стоит больше болтать, мой друг. Прощай! – клирик крепко сжал в руке ладонь бывшего короля и выпалил. – Я буду молиться за тебя.
- Мне твои молитвы понадобятся, - серьезно ответил тот. – Прощай. Спасибо.
Сказав так, Айринкельн резко развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь. Он ни разу не обернулся, и потому не видел, как Тэригир чертит в воздухе за его спиной охранный знак.