Глава 13. Глоток яда

Спустя два дня Эдвин окончательно убедился, что положение Истока Ауры не несло ему никакого дискомфорта. Пару раз его посещали непонятные ощущения, но они были столь коротки и незаметны, что он не успевал на них сосредоточиться. Из любопытства Эдвин попытался целенаправленно войти в контакт с астралом, но ничего кроме раздражения эти потуги не вызвали.
Намного интереснее оказалось познавать новые возможности его тела. Реакция значительно ускорилась, а чувства обострились. На первом же спарринге Эдвин играючи одержал верх над Раином. Занятное открытие заключалось в том, что теперь обе его руки владели мечом совершенно равноценно. Разоружив противника где-то в двадцатый раз и закончив тем самым тренировку, Эдвин с удовлетворением отметил, что сохранил ровное дыхание.
Скоро они пересекли исток небольшой речки – той самой, на которой далеко внизу стояла деревня Отоши.
Вечером того же дня, поужинав и приготовившись к ночлегу, Эдвин открыл «Всеобщую историю Агеррона с древнейших времен», к которой он в последнее время не шибко часто обращался. Раин уже мерно сопел, свернувшись калачиком под одеялом, Дейла тоже погрузилась в сон. Они нашли великолепную пещерку, надежно укрывавшую их от непогоды. При слабом огне факела Эдвин заканчивал изучение хроник войн морских лордов за независимость.
Агеррон окружен большим количеством малых и великих островов, заселенных людьми, эльфами и их помесью – скваргами. Еще во время Исхода эти земли, принятые за часть материка обживались беженцами. После объединения королевства Джайлс поставил цель подчинить архипелаги Минейского, Жемчужного и Восходного морей. И если Солнечные острова удалось вернуть под знамя королевства без особых проблем, то с другими все пошло не так гладко.
Ундуйского флота не хватало, чтобы вести крупномасштабную войну с объединенными силами Восходного моря и уж тем более с Жемчужными лордами. Тогда император пошел на хитрость. Всячески избегая генерального сражения, он выманил Восходный Флот далеко от родных островов к западному побережью Ленорского полуострова. На берегу Крабовой Бухты, куда ведет узкий пролив, Джайлс расположил катапульты и баллисты с горящими болтами. Он распустил слух, что половину его кораблей разметал шторм, и они не успевают явиться к битве. А на самом деле галеры стояли в укромном заливе с внешней стороны скал, опоясывавших Крабовую Бухту. Через три дня императорский флот вышел навстречу подоспевшему врагу и, вступив в бой, выполнил ложное отступление в бухту под прикрытие катапульт. Намереваясь добить противника, островные лорды вошли в пролив. Они еще не успели высадить десант, когда оставшаяся в открытом море часть флота Джайлса во главе с флагманской четырехпалубной галерой «Империя» перекрыла им путь назад. Оказавшийся в западне Восходный Флот был почти полностью уничтожен. Все острова близ Мыса Горта, что является южной оконечностью Ленора, отказались от суверенитета в пользу Садрнэя. Лишь далекие восточные архипелаги остались непокоренными.
Но взять под контроль владык Жемчужного моря не удалось. Потерпев тяжелое поражение в Янтарном заливе, император отказался от дальнейших морских завоеваний.
Все это Эдвин перечитал два раза, чтобы лучше запомнить и уже собирался убрать книгу обратно в сумку, когда вдруг услышал подозрительный шум. Он выронил книгу и схватился за меч.
Однако звук не повторялся. Видимо, где-то недалеко буря вызвала камнепад.
Успокоившись, Эдвин повернулся назад… и обнаружил листок, вылетевший из книги.
Сначала парень принял его за оторвавшуюся страницу, но на ощупь бумага оказалась более мягкой, чем использованная в книге. Нахмурившись, он подошел поближе к факелу – точно, какая-то записка, сложенная вчетверо. Подумав немного, он аккуратно развернул ее и, напрягая зрение, принялся за чтение.
«Ваше величество, начинаю это письмо и уже не надеюсь, что вы его прочтете. Но сейчас я предаюсь любой, даже самой отчаянной надежде. До меня дошли вести о вашей тяжелой болезни… говорят, она ужасна… боги, содрогаюсь всем телом, когда представляю ваши муки. А лорд Слайгаувер… он говорит, что вы долго не протяните! Но я-то знаю, какой вы сильный и здоровый, вас ни одна болезнь не может взять! Вы выздоровеете и защитите меня и наше дитя. Мне страшно, выше величество… Лорд Вулвурд… мне кажется, ему все известно. Заметив меня, он начинает гадко ухмыляться, а в беседе отпускает странные намеки… Я знаю, вы доверяете ему, но он меня пугает. Я не могу описать всего, вряд ли бы смогла и сказать… Ах, как жаль, что мы больше не можем видеться! Отец принуждает меня вернуться домой, но я не хочу оставлять вас! Боги, дайте мне сил! Боюсь, мне придется сдаться. Я больше не могу скрывать беременность, а отец не позволит обесчестить наш род и выдаст меня замуж за первого встречного. Боюсь, ради ребенка мне придется смириться…»
Дальше чернила сильно размывались, и даже сквозь время было ясно, что это следы пролитых слез. Понятным письмо становилось только в самом конце:
«…Ушел, лишив меня последней защиты. Я вынуждена так поступить. Но вы еще можете нас спасти! Направьте письмо моему отцу, он поймет, должен понять… А пока я молюсь, чтобы это письмо дошло до вас.
Люблю вас,
Ваша Августа П…»

Эдвин скрипнул зубами от недовольства. Читая, он очень надеялся, что встретит хоть одно упоминание, указывавшее, к какому дому принадлежала его мать. То, что это была его родительница, он понял с первых строк. Но подпись тоже оказалась затерта, а в самом тексте Августа не называет отца даже по имени.
Эдвин перечитал записку два раза. Он заметил, что мать писала спешно и неровно, хотя тонкий косой почерк выглядел весьма красиво. Но рука тряслась… Она пишет, что боится лорда Вулфурда… И Гестер говорил, что за ней кто-то гнался, когда она попала в Кейман. Несомненно, то были его люди. Мать не ошиблась, Вулфурд вычислил их связь и решил избавиться от потенциального наследника… Но почему она не уехала раньше? Неужели решила остаться? И что с ней сталось в конце? Смогла ли она уйти от погони?
Эдвин с горечью уставился на письмо. Оно вовсе не удовлетворило его интереса к своему прошлому, а напротив, еще больше разожгло его.

Наутро он показал письмо друзьям. В свете последних событий подобная откровенность могла оказать существенное действие.
– Значит, задействовали книгу как тайник для обмена сообщениями? – вздернула бровь Дейла. – Оригинально. Хотя разумно ли посещать библиотеку, когда ею никто больше не пользовался? Будь я при дворе, у меня бы это вызвало подозрение. Неудивительно, что Вулфурд их разоблачил.
– Это ты, – со смешком возразил Раин. – Остальным бы такое и в голову не пришло.
– Тебе вообще туда мало что приходит, – отворачиваясь, огрызнулась девушка.
– В чем-то Раин прав, – заметил Эдвин. – Двадцать лет назад, возможно, читальные залы пользовались большей популярностью.
Дейла только пожала плечами и вернулась к складыванию вещей в сумку.
– А оно там одно? Больше в книге нет писем?
Это ему как-то в голову не приходило.
– Не знаю, – сказал он и стал быстро листать книгу. По истечению получаса тщательного поиска Эдвин расстроено ее захлопнул. Кроме чьей-то забытой выдержки и прожженной закладки в томе ничего не нашлось.
– Августа П…– пробормотал Раин. – Какие семьи начинаются на эту букву?
– Уйма, – задумчиво ответила Дейла: – Пьетти, Пантогены, Пруэтты, Пимменсы, Пейсвуды… Скорее Дальнее море высохнет, чем ты перепроверишь их всех на предмет женщин по имени Августа. Тем более, красивое имя, а потому популярное…
– Но это хоть что-то, – вздохнул Эдвин. – Может быть, в Мэйнвиле удастся еще что-нибудь откопать. Ладно, пошли.
День пути, если верить Карте, им оставался до цели. Теперь Эдвин стал замечать импульсы силы, витавшие в воздухе. Это было похоже на дуновение ветра в спину, который, казалось, вот-вот поднимет тебя ввысь. Дейла объяснила, что это излучение исходило от Сферы через Ауру. Эдвин попытался определить его источник и направление, но эти нити вились хаотично, не давая четкого представления об эпицентре. Лишь специальный кулон-поисковик мог помочь найти его.
– Кажется, это здесь, – сверяясь с Картой, заключил Эдвин.
Они находились на дне узкой долины. Утро только-только вступало в свои права. Слева высился совершенно ничем не примечательный горный хребет, который в любое другое время не вызвал бы никакого интереса. Но где-то в своих недрах он прятал один из самых мощных артефактов этого мира…
– Ну и? Нам наверх? – поинтересовался Раин.
– Скорее всего, туда, – указала Дейла на неприметное темное пятно у подошвы хребта.
– Пещера… – протянул Эдвин, присмотревшись.
– Ну что ж, друзья, увеселительная прогулка закончилась. Вперед? – предложил Раин.
Эдвин кивнул и направил лошадь ко входу.
Внутри у него царил хаос. Напряжение, страх, любопытство, трепет, нетерпение – все эти чувства смешались в каком-то штормовом порыве, угрожая вырваться наружу в любой момент. Эдвин видел, что и товарищей обуяли те же эмоции, и они находились на грани эйфории и смертельного ужаса.
Стреножив лошадей, Эдвин Раин и Дейла на всякий случай обернулись – возможно, это был последний момент, когда они видели дневной свет.
Пещера плавно переходила в просторный тоннель, шедший под уклон вниз и имевший футов сорок в высоту. Ширина его была такова, что в ряд могло ехать до десяти всадников. Эдвин прихватил с собой факелов, но эта предосторожность оказалась излишней – вдоль коридора по стенам висели лампады, загоравшиеся магических светом, когда друзья приближались к ним.
– А пещера-то не естественного происхождения, – заметила Дейла, ступая по абсолютно ровному полу. – Камень словно отшлифовали, устранив малейшие дефекты.
– Здесь как-то теплее, чем должно быть, – добавил Раин.
Через пару минут они достигли небольшой комнаты. Посередине из пола торчала круглая каменная плита, похожая на алтарь и служившая столешницей – на ней стояло два кубка разного размера. Слева и справа находились два фонтанчика, в одном струилась жидкость черного цвета, в другом – темно-красного оттенка. Туннель продолжался по другую сторону комнаты.
– Что-то мне говорит, что мы добрались до первого защитного бастиона, – произнесла Дейла.
– Похоже на то. Гляньте, – позвал Раин, обойдя стол.
Эдвин приблизился к другу, и увидел человеческий скелет, раскинувшийся около алтаря. Никак это не прокомментировав, парень обнажил Экзескорп и внимательно изучил обстановку комнаты. На первый взгляд ничего не сулило прямой опасности.
Тогда он подошел вплотную к проему в следующий коридор. Полыхнул желтый свет, и со следующим шагом Эдвин ощутил острую боль, похожую на множество пчелиных укусов. Его отбросило назад, словно он налетел на стену.
– Ты в порядке? – подскочила к нему чародейка.
– Кажется, да.
– Похоже, тут стоит магический барьер.
– Да я уж понял… Как нам его преодолеть?
– Оглянитесь, где-то здесь должна быть подсказка.
– Я уже нашел, – объявил Раин. – Вон там, над проходом!
Эдвин поднял голову и тоже заметил над аркой письмена, выгравированные в камне. Странно…
– Проклятье! Они на древнем наречии! – выругалась Дейла. – Никто не сможет их прочитать!
– Вообще-то, – заикнулся Эдвин. – Я могу.
Дейла обратила на него изумленный взор.
– Как это?
Эдвин помедлил с ответом. Он и сам не до конца понимал. Совершенно очевидно было, что видел он эти символы впервые, и что они принадлежали неизвестному алфавиту, но в то же время он так четко видел смысл, сокрытый в строчках, что казалось, он думал на этом языке.
– Этот язык… – проговорил он. – На нем эфрит заключил со мной сделку.
Взгляд Дейлы несколько посуровел, она повернулась к надписи и еще какое-то время ее изучала.
– Значит, можешь перевести это нам?
Эдвин облизнул губы, и зачитал. Слова словно сами оформлялись в стихотворные строки:

Два яда плещутся в посудах,
Ведущих разною дорогой.
Но только выпив из сосуда,
Пройдете далее порога.

К трем единицам черной смерти
Четыре взять – бордовых вод.
Но точно каждый гран измерьте –
Тогда откроется проход.

Но перед этим жизни взвесьте,
Туда ли нужно вам попасть?
Ведь далее в туманном месте
Вас Стражник ждет и смерти пасть.

– Что за..? – воскликнул Раин.
– Тут так написано, – пожал плечами Эдвин.
Дейла попросила его повторить стих еще несколько раз, после чего погрузилась в задумчивость. Она подошла к столу и принялась в деталях изучать кубки, после чего тщательно осмотрела источники. По истечению четверти часа она наконец-то высказала свое мнение:
– Это загадка. Два этих зелья в источниках – по отдельности смертельные яды. Но смешав их в определенной пропорции, мы получим эликсир, выпив который, сможем пройти через барьер.
– А что с последней частью загадки?
– Это, полагаю, предупреждение, что впереди еще более опасные преграды, и нам стоит остановиться.
– Значит, все, что от нас требуется, это смешать две жидкости в нужном соотношении? – уточнил Раин.
– Именно. Четыре порции красного зелья на одну черного. Но сделать это не так просто. Эти два кубка имеют объемы в три и пять унций. Таким образом, если принять за условную единицу унцию, мы не можем просто так взять нужное количество ни одного из ядов.
– А ты не можешь определить объем с помощью магии? – спросил Эдвин.
– Я квалифицированная чародейка, а не фокусник, – сверкнула глазами девушка. – И мне редко приходилось определять магией, куда чего и сколько лить.
Она вновь замолчала, сверля глазами сосуды.
– Значит, это задачка на переливание. Если наполним красной жидкостью малый кубок и перельем из него в большой… а затем повторим эту операцию, в первом кубке у нас останется ровно одна унция зелья. Опорожним больший кубок… так… перельем в него унцию красного зелья…
– И добавим еще полные три унции! – подхватил Эдвин ее нить мыслей. – Получится ровно четыре унции!
– И остается только долить до краев черного зелья! – просияла Дейла. – И вот оно – четыре к одному!
Она поспешила с кубками к фонтанчику с красной жидкостью, и быстро провела необходимые манипуляции. Затем, зачерпнув второго зелья, аккуратно долила его в большой кубок до краев. Смесь задымилась, и приобрела темно-синий оттенок, став похожей на акварель, разведенную в воде.
– Должно быть, то еще пойло, – сморщился Раин.
– Кто будет пробовать первым? – спросил Эдвин, когда чародейка поставила кубок на алтарь.
– Даже если один погибнет, двое других должны продолжить дело, – рассудила Дейла. – И если я ошиблась, справедливо будет, если жертвой своего просчета стану я сама.
– Мы не можем тебя потерять, – не согласился Эдвин. – Без мага нам уж точно не пройти все ловушки.
– Ты, наверное, намекаешь на свою кандидатуру? Но и ты нужен не меньше, особенно с твоими новыми возможностями.
Повисло неловкое молчание.
– Ну правильно, от Раина никакой пользы нет, им можно и рискнуть, – горько усмехнулся Раин. – Ладно, давайте сюда.
– Так тоже не пойдет, – отрезала Дейла. – Давайте… тянуть жребий.
Раин достал откуда-то тонкую тростинку, сломал ее на три части разной длины и сжал их в кулаке.
– Кому самая короткая – тот и пробует.
Эдвин колебался. Сердце выстукивало столь неистовый ритм, что казалось, в нем играет барабанный оркестр. Решившись, он выбрал соломинку. Длинную.
Дейла, почти не глядя, вытащила короткую.
– Судьба, – кисло улыбнулась она, но пить зелье не торопилась. Она глубоко и часто дышала, на лбу выступили капельки пота.
Эдвин не стал спорить, но не смог заставить себя смотреть на это. Он перевел взгляд на проход, затем на надпись.
Что-то вдруг щелкнуло у него в голове, призывая на помощь всю сообразительность и интуицию. Глаза снова пробежались по строкам.

Но перед этим жизни взвесьте,
Туда ли нужно вам попасть?

Если это действительно предостережение, почему оно дано в такой туманной форме…

Ведь далее в туманном месте
Вас Стражник ждет и смерти пасть.

Образы в его голове сменяли друг друга с такой же скоростью, как картинки в быстро листаемой тетради. И внезапно остановились, найдя отклик в памяти. Туман. Стражник. Смерть.
Слишком все просто…
– Не пей! – выпалил Эдвин и выбил кубок из рук девушки, когда та уже поднесла его к губам и почти сделала глоток.
– Что ты делаешь?! – воскликнула она. Зелье выплеснулось из кубка и уродливой синей кляксой стало расползаться по полу.
– Это ловушка, – сказал Прайм. – Загадка о пропорции – обманка, она служит, чтобы отвлечь внимание. Уверен, мы только что изготовили самый смертельный в мире яд! Последнее четверостишье предупреждает не о том, что ждет за барьером, а о том, что будет, если выпить полученный эликсир. О гибели!
– С чего ты взял? – изумился Раин.
– Разве вы не видите? Любой мало-мальски знающий математику человек рано или поздно разгадал бы эту задачку. Не глупо ли делать на нее ставку? А если бы кубки кто-нибудь украл? Или наоборот, имел бы в своем распоряжении точные приборы для измерения объема? Смысл испытания теряется.
– Тогда как пройти через экран?
Эдвин еще раз перечитал текст.
– Зелья ведут разными дорогами. Одно из них должно пропускать через барьер. Черное зелье называется смертью, а второе просто водой. Скорее всего, нужно принять только его.
– Откуда ты знаешь? – не выдержала Дейла.
– Я просто… уверен.
Но на Дейлу это не произвело впечатления.
– Это слишком странно. Я думаю, нужно сначала…
Прежде чем они могли его остановить, Эдвин схватил малый кубок и бросился к красному источнику. Зачерпнув его содержимого, он сделал пару глотков.
Горло зацарапало так, будто его отдали на растерзание диким кошкам. Подобное ощущение у Эдвина было только лет в десять, когда он на праздник по ошибке выпил залпом отцовскую брагу. Зелье обладало отвратительным вкусом, отдававшим сразу горечью и какой-то тухлятиной.
– Святой Эльдред! – прошептала Дейла.
Эдвин выронил кубок и мертвой хваткой вцепился в бортик фонтана. Секунды вдруг стали тянуться невообразимо долго. В любое мгновение его сердце могло остановиться. Дейла и Раин замерли с напряженными лицами, боясь пошевелиться, словно от их движения другу могло стать хуже.
Прошло секунд десять, когда Эдвин отважился продохнуть и оторваться от ограды.
– Похоже, я оказался… – и тут глаза его округлились, а вместо дыхания вдруг раздался хрип.
Он рухнул на пол и забился в конвульсиях.